Подарить жизнь

Столичные интриги нас раньше мало трогали. Полуавтономное существование провинции под руководством армии вполне всех устраивало. Офицеры тоже люди. Они не часто лезли в торговые дела и управление городом. А вот ссориться с Храмом при прямом приказе из Карунаса не станут.

— Ну что, родственник, — добродушно спросил Вырая, — дождался? Теперь ты будешь править кланом, не оглядываясь на меня.

До сих пор это был мой клан. Мой, именно в том смысле, что он принадлежал мне. Больше трех сотен человек, готовых по моему слову сделать все, что угодно, и так, чтобы никто посторонний об этом не узнал. Да и сами они далеко не всегда находились в курсе того, кто отдает приказы. Хозяин — Вырай, а я всего лишь близкий советник. Последняя инстанция в спорах. Ко мне по мелочам и обращаться не стоит, но мое решение окончательное и обсуждению не подлежит.

Он дернулся, желая возразить.

— Не надо, — я, поднял руку, останавливая. — Не уверяй меня в своей глубокой любви. Я знаю, это правда. Но я знаю и то, что когда-нибудь родители должны освобождать дорогу детям. Не вечно же мне направлять и давать указания. У тебя имеется своя голова, и она ничуть не хуже моей. Ты крепко держишь всех в руках. Лучшего для семьи и клана представить нельзя.

И ведь правду излагал, ничуть душой не кривил. Бывало, говорил такое же, но понимал, что пустое. Не в этом случае. Вырай хитрец, каких поискать, жестокий и с хорошими мозгами. Для него я давно перешел в категорию "личный друг", насколько может быть другом близкий родич, не пытающийся занять твое место и всегда готовый дать дельный совет. Пусть и чрезвычайно опасный. Мне есть чем поделиться, а он не прочь воспользоваться чужой мудростью. Вполне взаимовыгодное сотрудничество.

В мои дела родственнички не лезут. Последний такой любопытный умер очень нехорошей смертью. Заодно и вся его семья, больше тридцати человек с женщинами и детьми. Ничего не поделаешь, традиции кровной мести у нас до сих пор в почете, и ждать, пока подрастут сиротки, не стоит. Лучше уж сразу. Заодно и остальным урок.

— Просто исчезнуть, — задумался я над ситуацией, — это расписаться в собственной вине и подставить тебя под удар. Отправлюсь, пожалуй, в Заруб, буквально вчера пришло письмо с приглашением от фема Токсона. Замучила его катаракта. Еще немного, и ослепнет навсегда.

Объяснять, насколько редкая вещь — избавление от подобной болезни, я не стал. Сам прекрасно знает. Меня по пустякам редко приглашают. Удаляется катаракта достаточно примитивным способом — хрусталик отсасывается с помощью полой иглы. Дальше в лечении сложностей много, настолько, что всего и не объяснишь. В империи есть не то двое, не то трое лекарей, способных справиться с болезнью. Вот, например, Варнаву я писал, подробно изложил, как проводить процедуру, но он так и не попробовал. Конечно, такие операции лучше проделывать над людьми, находящимися без сознания, а делиться своими химическими находками я не очень рвусь. Незачем лишний раз обращать на себя внимание Храма. Обычно это плохо заканчивается.

— А оттуда уже отправлюсь в дальние края. — Я вздохнул и с печалью огляделся по сторонам. — Мои записи и книги сохрани. Оставлю распоряжение, что отправить по обычным дорогам.

Вырай кивнул. Дело знакомое. Не первый год переправляет самые разные вещи по определенным адресам. А я все пытаюсь сохранить хотя бы часть прошлого. И историю, и ценности. Вряд ли от этого будет польза. Если не сгниет в очередной сокровищнице, так сожгут завоеватели. Но если хоть немногое сохранится для потомков, уже замечательно. Артефакты древности продают за огромные деньги. Глядишь, придет срок, и оценят мои рисунки с записями. Во всяком случае, хочется верить.

— Остальное пока припрячь. Понадобится — дам знать.

— Ты... когда уходишь... — медленно и явно подбирая слова, сказал Вырай, — оставляешь в залог своего возвращения детей...

— Хм, — промычал озадаченно.

Что за день сегодня? Второй раз меня ставят в тупик. Только воспитание не позволило покрутить пальцем у виска.

— Ладно, — вздохнул я, — Хамад в руководители не годится, характер не тот. Ему бы мечом махать — и в воины, а не в нашу гильдию. Пусть простит меня его мать, но это правда. Не была бы она такой добродетельной, никогда бы не поверил, что он мой сын. Но я ведь специально старался не плодить тебе конкурентов. Все помнят родословные чуть ли не до Первой империи, начнутся свары, борьба за старшинство. Возьми к себе его сына. Парнишка неглупый, постоит за плечом — всему научится.

— Нет, — отрицательно покачав головой, ответил Вырай, — это само собой, если нет других вариантов. Но руководить кланом должен мой отпрыск. Все должны знать, что род продолжается. — Он замялся. — Я хочу, — наконец-то твердо сказал глава гильдии, — чтобы ты оставил ребенка в моей семье. Хочу получить сына.

Я прекрасно его понял. Замечательная идея, еще раз подчеркивающая важность преемственности власти. Ближний круг тоже все поймет. Сначала это происходило без особой системы, а со временем превратилось в традицию. Мой прямой потомок в семье — это большой приз. Все в клане меня знают и проявляют исключительное уважение. Дети мои стандартно живут очень долго и редко болеют серьезно. А правильно воспитанный наследник дорогого стоит. Это намного лучше, чем усыновлять племянника. Ничего не поделаешь, от официальных жен у Вырая одни дочери. Оба сына умерли младенцами. Я ведь тоже не всесилен.

— А младшая жена? — удивленно спросил его.

Он женился в прошлом году на шестнадцатилетней красотке, взял ее на стороне у бедных родителей за сущие гроши. Практически купил, и приданое его не интересовало. Для своих сорока девяти — он мужчина в полном расцвете сил. Мог бы завести еще парочку жен, но, как ни странно, предпочитал обходиться служанками, чтобы не ссориться с первой супругой. Теперь бы я не удивился, если бы узнал, что женился Вырай на молодой красавице с очень дальним прицелом, рассчитывая на сегодняшний разговор.

— И ты на это согласен?

Про желание жены я спрашивать не стал. Кого это волнует?

— Я бы и старшую привел, — напряженно улыбнулся Вырай, — но вряд ли тебе это понравится.

"Да уж, — вспомнив толстую крикливую бабу, подумал я. — Во что женщины со временем превращаются! Такая тоненькая и скромная была девочка. По любви женился, чуть ли не единственный раз в жизни не по расчету действовал. Но бесконечные роды ее фигуре на пользу не пошли, да и характер испортился".

— Или предпочитаешь кого-то другого, конкретного? — с опасением в голосе спросил он. — Бери хоть трех! Только дай мне сына!

Будто я могу гарантировать пол. Или ему без разницы, подменит — и все? Это даже любопытно.

— Ты слишком хорошего мнения обо мне, — отказался я от старшей жены. — В молодости да, я был тогда сильно горячий и шустрый. Мог на любой встречной дуре юбку задрать, и практически всегда это кончалось беременностью. Только я давно не мальчик.

Вырай сделал страшно многозначительное лицо.

Ну да, он наверняка в курсе всех моих хождений по бабам за последние годы. Не было еще случая, чтобы после меня оставались недовольные женщины. Опыта в этом деле у меня столько, что мог бы и поделиться с желающими. Я, собственно, так и делаю иногда. Не с мужиками делюсь, понятное дело. С зажатыми женщинами. Государственные законы, ставя их в подчиненное положение, одновременно вырабатывают и определенные отношения в супружеской и общественной жизни. Жена должна быть послушной и раздвигать ноги по первому требованию хозяина.

Мужчины все больше стремятся получить удовольствие и не беспокоятся о своих женах. А у меня было время обучиться, как разбудить женскую чувственность, и встречались неплохие учительницы. В путешествиях чего только не узнаешь, не обязательно даже ходить за тридевять земель. Темпераментные женщины встречаются всюду, и в немалых количествах. Дай им заметить предупредительное отношение к себе, и они все для тебя сделают.

Каждый раз я не просто наслаждаюсь очередной любовницей, в первую очередь я стремлюсь доставить удовольствие женщине. Нет универсального рецепта, подходящего для каждой, и в этом кроется огромный интерес. Соблазнять и доказывать на деле, что ты лучше мужа, всегда увлекательно. Не будь я лекарем, неплохо устроился бы за счет замужних баб.

— Значит, договорились? — спросил Вырай настойчиво.

— Когда я отказывался от таких подарков?

Он с облегчением вздохнул и, прищурившись, небрежно поинтересовался:

— А сколько существует таких семей, как наша?

-. Мудрость моя была доказана многими притчами и легендами, — ответил я, удивленно качая головой. — В этих историях я сам не всегда себя узнаю, и все же они крайне поучительны. Там часто повторяется один мотив — о необходимости избавляться от слишком любопытных. Терпение мое не безгранично. Не переступай границы!

Бенила

— Из чрева Богини родился мир, лишь женщина способна породить новое существо. Мужчины видят цель в разрушении, — Бенила запнулась и испуганно посмотрела на идущего рядом учителя.

Он без возмущения во взгляде поощряюще кивнул. Сам попросил поделиться учением. Сколько лет прошло, а она, оказывается, все замечательно помнит. Все, рассказанное матерью, сохранилось в памяти. Стоило только дать маленький толчок, и полились воспоминания. Ну не может она искренне верить в высшую силу Солнца. Оно важно, но без женского начала в мире ничего не бывает. Три ипостаси Богини — девочка, еще не уронившая первую кровь, женщина и старуха. У каждой свои обязанности, и изменить ничего нельзя. Такова природа.

Очень не хотелось ударить лицом в грязь перед учителем. Бенила давно усвоила: если имеешь свое мнение, не надо бояться его высказывать. Учитель или аргументированно докажет твою глупость, или, поразмыслив, согласится. Он и ей неоднократно объяснял, что необходимо критически относиться к любым авторитетным мнениям. Важно проверять, а не верить на слово. Никогда не пытался заткнуть рот другим, всех внимательно выслушивал.

Он и сам великий сказитель. Всегда начинает с привычного, потом ловко сворачивает в сторону и умудряется привязать старые легенды к современной обыденной жизни. Ничего просто так не скажет, непременно, ни слова не произнеся, даст почувствовать, кого он считает неправым и почему.

Да, на самом деле, его и слушать интересно. Он много разного и интересного читал и никогда не отказывался поделиться этими знаниями с окружающими. А вот про Богиню он ее расспрашивал впервые. Что-то повисло в воздухе и заставляло нервничать. Почему он все-таки завел разговор про северные религии? Бенила помедлила, пытаясь сообразить, чего она не заметила, и продолжила привычно, нараспев:

— "Установила Богиня в мире порядок, чтобы День сменялся Ночью. И было так. Днем светит Солнце и дает жизнь всему сущему, а ночью приходит время отдыха. Время Луны. Человек рождается и живет на Земле. Земля — его среда обитания, после смерти она поглощает человека. Но Земля даровала человеку только материальную оболочку, а дух послала в него Богиня, чтобы человек созидал на пользу потомкам и этим отличался от других обитателей Земли. Смерти нет, рождаясь и умирая, люди приходят на Землю не зря и не временно. Не надо бояться смерти тела, мы продолжим свое существование в виде духов, заботящихся о своих потомках".

— В сторону, — приказал Учитель, оттащив за собой возмущенного подобным обращением осла, нагруженного пожитками. — Лучше переждать на обочине. Целее будем.

По дороге навстречу им двигался большой воинский отряд. Впереди — ничего вокруг не замечающий командир на горячем жеребце. Гордая фемская скотина, ничем не заслужившая своей должности, кроме происхождения. Даже знаков отличия у него нет. Значит, воевать не приходилось. За ним рядами прошагало не меньше сотни солдат в одинаковых серых (на самом деле синих, но посеревших от пыли) мундирах.

"Третий бомбардирский", — определила Бенила. А вот и громадное орудие, которое тащит десяток лошадей. Куда и зачем его везут — непонятно. Есть орудия более современные и легкие. Зачем ей эти подробности с номерами полков и тонкостями военного искусства, она не знала, но когда учитель что-то объясняет, положено запоминать точно. Наверняка потом пригодится, даже если не имеет отношения к искусству лекаря. Проверено жизнью.

Из строя несколько раз выкрикнули не слишком красивые слова в ее адрес. Она пропустила их мимо ушей. Брань на вороту не виснет. Да и не хотели они ее обижать. Каждой встречной девушке воины кричат непотребные предложения, будто могут выйти из строя. За такое наказывают палками. Мужики без мозгов, думающие одним местом и стремящиеся продемонстрировать товарищам собственную непроходимую дурость!

Последними проехали несколько медных полевых артиллерийских орудий. Хотя тут, скорее, бронзовый сплав. Девяносто процентов меди плюс десять процентов олова. Не прошло и двухсот лет, как говорил учитель, и уже появились легкие пушки. А начиналось все с огромных неповоротливых махин, годных исключительно для того, чтобы разрушать стены. Зато сейчас уже и по войскам можно лупить картечью. Чем дольше будет жить человечество, тем больше будет крови.

Бронзовые пушки оказались намного безопаснее — в случае дефекта и износа у них только зады "вздуваются", а вот железные взрывались, убивая своих же осколками. И переплавлять бронзу куда привычнее. Зато намного дороже. Поэтому во флоте использовали пушки из чугуна. Там требовалось намного больше орудий. И не играло роли заметное увеличение веса. Перевозить не требуется.

Не понять, что за чем следует. Необходимость развития военного дела за металлургией или наоборот. Ручные картечницы уже широко распространились, и пистоли стали не столь дороги. Гражданским они не положены, да кто на такие вещи смотрит, отправляясь в поместье! Там следить за тобой некому. Да и высшие фемы не слишком чтут законы. В глубинке плевать хотели на любую власть.

Бенила дождалась, когда учитель перестанет смотреть вслед проехавшим орудиям сузившимися глазами и повернется к ней. Привычно пристроилась рядом.

— Продолжай, — разрешил он.

— "Прошли столетия", — девушка подумала и добавила, — очень много столетий. "Люди жили все лучше и стали забывать Богиню. Они размножились в огромном количестве и очень многого достигли, но возгордились своими успехами безмерно". Даже стали атеистами, — запнувшись на слове, закончила она.

— Это когда вообще ни во что не верят, — пояснил учитель, правильно поняв возникшие затруднения. — Отрицают Богов. Только свои собственные нужды волнуют атеистов, живущих без нормальной морали. Плевать им на окружающих. Захотелось — ударил, обманул, украл.

Бенила отметила, что слово учителю прекрасно знакомо, и вывод, который она собиралась изложить, наверняка, тоже. Он и про Богиню, без сомнений, способен рассказать гораздо лучше. Зачем спрашивал? Неужели хочет сравнить свои знания и ее рассказ?

— "Не было в них уважения ни к кому, — послушно продолжила она после его нетерпеливого жеста. — Супруги не уважали и обманывали друг друга, дети не почитали старших родственников, богатые не помогали общине, а думали исключительно про собственный карман. Зависть и желание унизить овладело большинством. Люди хотели не просто утолять голод, а жрать так, чтобы завидовали соседи. Веселиться и ублажать себя, не задумываясь о будущем. Для них не существовало никого, способного оценить плохие и хорошие поступки. Стерлись границы их желаний, и никто и ничто не могли устыдить их. В душах умерла любовь к ближнему своему, осталась только забота о себе. Даже про продолжение рода не думали они. С каждым годом все меньше нормальных людей оставалось на свете. Черные мысли копились в их головах, дикие обычаи считались правильными, и превращалось человечество в отвратительное для глаз Богини зрелище".