|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 9: Точка зрения
Перекрестье нитей визирной сетки мерно сдвигалось вместе с целью, изредка перемещаясь к другим возможным точкам удара и возвращаясь обратно. Нужные поправки внесены, информация с аппаратуры сверхдальнобойной винтовки поступает на имплантат снайпера, дополняя необходимыми для точного выстрела данными. Осталось лишь выбрать, куда стрелять.
— Не пробьешь. — тихо произнес Андари.
Стрелок лениво повернул ухо, продолжая изучать мерно катящие по равнине бронетранспортеры. На периферии зрения вращалась модель машины, изредка переходя на основное поле зрение по требованию воина и вновь уходя на границу видимости, когда в ней пропадала надобность. Слабых точек у варса немного, но они есть. Выстрел по каждой из них даст в случае попадания разный результат. И совсем не обязательно пробивать крепкую броню, чтобы получить то, что нужно.
— Мне и не надо пробивать. — пробормотал под нос Танцор. — Мне не нужна их смерть. Не сейчас...
Тихий голос стал совсем невнятным, снайпер пристально следил за выбранной жертвой, лежа на теплом камне под эфемерной защитой пышного кустарника, обильно цветущего довольно вонючими цветами.
— Я возьму на себя вторую машину. — произнес второй росс, снимая со спины массивное оружие.
Выстрел из оружия Андари способен при доле удачи пробить броню варса и подорвать его.
— Нет. Не трогай их. Они нужны живыми.
Танцор медленно выдохнул, палец выбрал свободный ход. Мгновение неподвижности, он плавно вжал спусковую пластину, бухнул приглушенный массивным глушителем выстрел. Мощная оптика услужливо показала, как замыкающий варс завихлял, стремительно теряя скорость, и остановился, чуть завалившись набок. Стрелок довольно сощурился.
— Отлично.
Андари изучал машину в бинокль, оценивая последствия работы напарника.
— Они смогут его починить. — мягко произнес он. — Подручными средствами.
— Смогут. — согласно кивнул снайпер, поднимая с камня бинокль. — Но не сразу. И не быстро.
Черная бровь приподнялась в немом вопросе.
— И в чем смысл?
Иори прильнул к окулярам, наблюдая за ишон. Одна машина остановилась так, чтобы перекрывать бронированным бортом неизвестному стрелку линию атаки, бойцы высыпали и исчезли из поля зрения, укрывшись в высокой траве. И ведь прекрасно же понимают, что все это — бессмысленно. Если потребуется, их перестреляют как в тире: на плоской равнине нет укрытий. Им некуда деваться, негде спрятаться, они не смогут помешать засевшему на близком склоне снайперу, если он захочет их всех перебить.
— Во второй варс все бойцы не влезут. Сейчас время — почти полдень. Они всего в трех альдерах от горной гряды и в одном — от базы, которая прошлой ночью была уничтожена... нами. — Иори запнулся, зябко передернул плечами, как-то очень ярко вспомнив, ЧТО он видел через имплантат командира.
— Безвыходное положение?
— Практически. Один варс же на ходу, не так ли? — иронично отозвался Танцор.
Сион, косо глянув на довольного напарника, флегматично поинтересовался:
— А транспортный корабль? Что помешает ишон вызвать помощь?
— Транспортный корабль — это проблема командира. — ответил Иори. — Полагаю, на помощь там уже звать некого...
Андари хмыкнул, уселся на теплый камень удобнее, положив тяжеленное оружие возле себя, оперся спиной о ветви кустарника и расслабился, подставив лицо лучам парного светила.
— Его приказ?
Иори кивнул, чихнул, оторвал взгляд от залегших в высокой траве ишон, опустил бинокль, повернул голову, в упор глядя на вальяжно развалившегося друга.
— Отвали от этой дряни, Сион! Она же еще сильнее воняет, если ее трогать! И ветерок уже не помогает!
Воин фыркнул, поерзал, устраиваясь удобнее и давя спиной хрупкие цветы. Смрад шибанул в нос, Танцор судорожно хватанул воздух.
— Ты что делаешь?!! — возмущенно булькнул он.
Сион запрокинул голову, вытянул руку и сорвал красивый оранжевый цветок, смердящий разлагающимся трупом.
— Подожди немного.
Ужасающая вонь как-то неожиданно-быстро сменилась мягким, чуть сладковатым ароматом, удивительно-приятным после тяжелого смрада. Иори стер слезы, хмуро глядя то на напарника, то на обильно цветущее растение.
— Как?
— Эта вонь — облако испаряющегося с лепестков эфирного масла. Кустарник плотный, растет он в тени, ветром при нормальной погоде практически не продувается. Вот и скапливается такое вонючее облако. — пояснил воин, щуря желтые глаза. — Если его убрать, запах у ахтиса довольно приятный. И мошкара не лезет: на коже остается тонкий слой, отпугивающий насекомых.
— Не знал. — коротко ответил снайпер, возвращаясь к наблюдению за жертвами. — Я в заросли этой вонючей дряни не лезу.
Сион одобрительно прикрыл глаза.
— Ишон, которые уже давно на Корромине, у своих баз его вырубают, не давая разрастаться, но и не выводя полностью. Одиночный кустарник не опасен: он только воняет. Но когда их много, особенно, когда ахтис разрастается в низинах или защищенных от ветра расселинах, он становится смертельно-опасным. И для ишон, и для нас, и для зверья.
— Это и так очевидно: при высокой концентрации любого вещества угореть можно. — буркнул воин. — Или отравиться.
Андари согласно кивнул, сполз удобнее, с комфортом устраиваясь на нагретом камне и упругом кустарнике, уже переставшем смердеть и начавшем, наконец-то, приятно пахнуть.
— Какие у командира планы на ближайшее время?
— Никаких. — буркнул Иори. — Мы на свободной охоте, пока он не... стабилизируется. И не перестанет быть опасным для окружающих.
От такого ответа Сион открыл глаза, удивленно приподнял бровь.
— Навь опасен, сколько его помню.
Иори замялся.
— Ты просто не видел, в каком он состоянии. Командир прав. Ему не стоит сейчас возвращаться на корабль. И ни с кем из нас пересекаться лично. — Танцор вновь прильнул к биноклю. — Ты что, не читал сообщение от Ринора? Он же его по всему отряду передал. Просил держать связь с командиром удаленно, не приближаясь лично.
— Читал.
— И?
— Хочется знать подробности, а не просто сам факт, что нашего юного командира перемкнуло особо экзотичным образом, и теперь он еще опаснее, чем обычно.
Танцор вздохнул, непроизвольно скосил взгляд на мерцающий у периферии зрения маркер, окутанный облачком свернутых мониторов состояния.
— Не тебе одному хочется знать подробности.
— Ты был свидетелем.
Иори поморщился.
— Был. Но вот что именно я видел? Что с ним сделали? Что это за девчонка? Благодаря кому она тут оказалось — очевидно. Но зачем? Зачем все это было сделано? И какой результат тот пацан рассчитывает получить? Одни вопросы и ни единого ответа.
Сион вновь закрыл глаза, блаженствуя под теплыми лучами летнего светила.
— Узнаем со временем. Не стоит так нервничать, Иори. — умиротворенно произнес он, в который раз изучая данные с имплантата командира, полученные по аварийным запросам позапрошлой и прошлой ночью. Крайне интересные данные... если смотреть внимательно. — Первый раз, что ли, его переклинило?
— Но не так же! И не из-за ТАКОГО! — рыкнул Танцор, запнулся. — Тебя что, это устраивает?
Желтые глаза чуть приоткрылись, встречая разгневанный взгляд теплых зеленых глаз напарника.
— А почему меня не должно "это" устраивать? — с искренним недоумением спросил Андари. — Анализ показаний проводил?
— Проводил. — буркнул Танцор, понимая, куда клонит друг.
— Тогда чем ты недоволен? Ты же видел качественный скачок.
Иори тяжело вздохнул, прогреб волосы, посмурнел.
— Я понимаю, что для воина произошедшая метаморфоза только на пользу. Но как это отразится, когда Навь вернется... домой и станет тем, кем он является?
От тихого смешка зеленоглазого росса передернуло, как и от умиленной физиономии друга.
— Что не так?
— А сам-то как думаешь?
Танцор зло рыкнул.
— Навь сохранил рассудок, здравомыслие и адекватную логику мышления? — мягко спросил Сион.
— Да. — короткий, мрачный ответ.
— Он себя контролирует?
— Да. — в голосе явственно промелькнули сомнение и неуверенность.
— Личность не пострадала?
— Нет. — четкий, уверенный ответ.
— Ну так чего ты психуешь? — с тем же недоумением спросил Андари. — Вспомни его прошлое и радуйся, что Навь не стал агрессивным параноидальным психопатом. А шансы были. Особенно, после Дастара.
— Шансы? — тихий, горький смешок. — С той проклятой планеты не возвращаются! А те, кто сумел там выжить... — Иори вздрогнул, покачал головой. — Когда командир сорвался после возвращения, я думал, что его психика не выдержала, и он окончательно повредился рассудком. Как и другие...
— У него удивительно гибкая и пластичная психика. — задумчиво произнес Сион, смяв лепестки. — Навь качнулся на грани безумия, но удержался и взял себя в руки, собрав рассыпающийся разум заново. В который раз...
— Но несколько не так. — буркнул Танцор. — Он был куда... мягче. И милосердие для него не было абстрактным понятием даже после Содрона.
Андари пожал плечами и флегматично ответил:
— Милосердие для него — недопустимая роскошь. Ты знаешь, почему. Ему потребовалось время, чтобы понять это и принять. Так что успокойся и жди, пока Навь не вернется в стабильное состояние. Все же, он восьмой, кто выбрался с той проклятой планеты, и единственный, кто остался в здравом уме. Сомнительно, что тот пацан хотел свести его с ума и превратить в полубезумного монстра. — воин ободряюще улыбнулся. — Не сомневайся в нем, Иори. Перебесится, успокоится и снова станет привычным хладнокровным и расчетливым властным отморозком. — Сион протянул руку и сорвал еще один хрупкий цветок. — Единственное, что мы можем сделать, это проследить, чтобы не произошла какая-нибудь фатальная случайность. — сильные пальцы бережно держали огненно-рыжий цветок под чашечку, подставляя пылающие на солнце лепестки под яркие лучи. — К примеру, чтобы никто не убил его девчонку. Случайно. Перепутав с ишон.
Танцора от осознания последствий подобной ошибки перетряхнуло.
— Знаешь, Сион... Я хочу пережить этот сезон без таких "случайностей".
— Ну, тогда я пошел...
Андари отбросил цветок, поднялся, подхватил свое монструозное оружие. Глядя сверху вниз на напарника, иронично выдал:
— У Грона в отряде не осталось снайперов после того, как Ринор сломал позвоночник их единственному стрелку, попавшемуся ему на дороге, когда он ночью вернулся на корабль. Парень выйдет из лазарета только через два миинара, не раньше. Пока все срастется... пока пройдет полная реабилитация. А там еще повреждения спинного мозга.
— Это еще миинар на восстановление моторики. — Танцор покачал головой. — Вот из-за таких инцидентов Ринора и считают безумным психопатом.
— Зато он наш психопат, и у него есть крепкий поводок.
— Да-да... Его обожаемый командир. — фыркнул Иори. — Иди уже. А я присмотрю. Чтобы не было никаких... случайностей.
* * *
Рослый широкоплечий солдат с едва слышным булькающим хрипом рухнул в высокую траву, рефлекторно хватаясь за метательный нож, вошедший в горло над упругим воротом бронекостюма. Мгновение, и второй боец без единого звука завалился на спину, запрокинув голову: в глазнице темнела черненая рукоять с кольцом. Вторая пара дозорных у другой опоры... Еще двое — у кормы корабля, в слепой зоне. Стоят спиной. Ждут угрозу из леса и со стороны гор.
Легкая улыбка приподняла уголки губ, Навь достал из кассеты еще два ножа. По одному в каждую руку.
Солдаты заметили быстрое движение за спиной, повернулись. Бегущий воин метнул ножи, тут же выхватывая новые и резко меняя траекторию, не глядя на заваливающиеся тела, рванул к корме корабля, к вышедшим из-за укрытия двум солдатам, ударом подбивая оружие в руке идущего слева бойца, вынуждая его выпустить очередь в траву, перехватывая руку с винтовкой и разворачивая на инерции движения вместе с собой. Солдат заорал от боли: от силы рывка руку вывернуло из плечевого сустава, росский воин, не останавливаясь, не теряя разгона, метнул массивный нож в последнего бойца и тут же, сблизившись, пробил бок вторым, перехватив за плечо. Мертвый солдат рухнул в траву. Секундой позже погиб раненный: росс сломал ему шею.
На краткое мгновение Навь замер, зажмурив глаза, словно окаменел, давя поднимающуюся в душе кровавую волну. Резко, рвано выдохнув, потряс головой, встряхнулся, переступил распластавшееся у ног тело и пошел к донному шлюзу. На корабле должна была остаться группа бойцов. Тревогу поднять не должны: дозорные доложились об обстановке как раз перед нападением, а по какой-то непонятной для росса причине на ишонских кораблях не предусмотрена возможность видеонаблюдения за тем, что происходит под его днищем.
Шлюз был заперт стандартным протоколом, как и на любом другом аналогичном транспортном корабле, и открылся после получения нужной команды, переданной через компьютер брони росса. Лепестки диафрагмы ушли в корпус, Навь подпрыгнул, ухватился за поручни, подтянулся и легко поднялся в узкий шлюзовой отсек. Диафрагма закрылась, мгновением спустя открылся верхний шлюз, пропуская воина в трюм.
В совершенно пустой трюм!
Навь пробежался по захламленному помещению, изумленно качнул головой. Никого! На корабле осталось восемь бойцов и пилот, это он чувствовал четко. По какой-то причине пилот один, хотя на кораблях такого класса их обычно двое, а бойцы не оставили дозор в трюме. Разгорающиеся мерцающим внутренним светом глаза сощурились, воин достал еще два ножа. Мечи в тесных коридорах корабля... непрактичны.
* * *
Пальцы мелко-мелко подрагивали, чуть заметно покалывая на самых кончиках. Сердце гулко билось в груди, заглушая шелест листвы и тревожное перепискивание золотистых дракончиков, беспокойно метущихся в воздухе. От эмоций Нави меня трясло мелким тиком, настолько мощными они были, накрывая с головой и утаскивая в яркие видения боя, идущего сейчас на борту транспортного корабля.
Впервые за время нашего знакомства я смогла настолько ярко и четко увидеть мир его глазами, ощутить то же, что и он, буквально проваливаясь в его разум, чуть ли не сливаясь с ним, теряя чувство реальности и ощущение собственного тела. Это не едва знакомый мне воин иной расы идет по коридорам человеческого корабля. Это Я иду по коридорам корабля противника, бегло осматривая каюты и технические помещения! Не его, МОЯ рука одним ударом ножа вспарывает горло ишон, вышедшему из-за поворота и на фатальную долю мгновения растерянно замершему в удивлении! Это Я бью со всей силы, проламывая незащищенную броней грудь! Это по пальцам МОЕЙ руки стекает теплая кровь, тягучими струйками капая на металл пола...
Все это — я... он... мы! Я смотрю на мир сквозь призму его восприятия и сознания, мне не надо задавать вопросы, я получаю знания напрямую, сразу, в том объеме, в котором они нужны для понимания. Взгляд на мигающую красным панель на стене, лавина образов и информации, от которой на мгновение плывет зрение и расслаивается восприятие, пока я не осознаю то, что вижу: стандартный электронный замок, какими оснащена практически вся техника ишон. В той или иной вариации. Сейчас двери не заперты, аварийный протокол не запущен, как и тревога, и двери послушно распахиваются при касании к индикатору, пропуская воина в пустующую каюту. Беглый осмотр, и Навь идет дальше по осевому коридору, к рубке, лениво слизывая с пальцев кровь врага, окутывая меня удовлетворением и кровавой дымкой удовольствия.
Восприятие расслоилось, разделяя видения и смазанные образы золотой листвы. В груди резко, остро закололо, мир как-то странно потемнел. Последнее, что я могла четко вспомнить перед тем, как меня накрыла тьма, это соленый вкус чужой крови и растерянные голубые глаза молодого паренька-пилота, перед которыми замерло черное лезвие, так и не нанесшее смертельный удар.
* * *
Зерно медленно погружалось в тело, растворялось в бурлящей ауре, распадаясь чистыми касаниями родной Первоосновы, доставляя почти физическое наслаждение. Тонкие узоры угловатых рун разбегались затейливой татуировкой по бледной, покрывшейся липкой испариной коже, чтобы тут же исчезнуть, раскачивая и без того неспокойную ауру, расшатывая последние скрепы и запоры, держащие в узде мощный, но нестабильный, несформировавшийся окончательно дар, готовый вот-вот прорвать сдерживающие его барьеры и выплеснуться вовне первой и самой разрушительной волной спонтанного магического всплеска.
Нимус прикрыл сияющие багровым пламенем глаза, шумно выдохнул. Со стороны, на расстоянии, когда происходящее — лишь изображение на высокоточном экране, ЭТО воспринимается иначе. Легче. Проще. Не бьют в голову тараном чужие чувства, окрашенные кровавым флером. Не ласкают душу касания сливающегося с другой душой развернувшегося на всю мощь Зерна. Не щекочет нервы готовой взорваться под руками бомбой нестабильный дар, отдаваясь ярким резонансом начавшего раскачку дара аззара.
На расстоянии все иначе...
— "Арэ, ты это видишь?" — унеслась по навечно спаявшей души связи беспокойная мысль.
— "Это сложно не увидеть." — пришел полный глубокого удовлетворения и интереса мысль-ответ.
— "Малой не увидел."
Легкий смех был прекрасным ответом.
— "Он увидел, но не понял, что именно получил шанс увидеть." — мягко поправил древний Творец.
Нимус покачал головой, остро ощущая тревогу и стремительно разгорающуюся ярость аззара, почувствовавшего присутствие опасного чужака возле его пока еще беспомощной и беззащитной истойя. Губы изогнулись в понимающей усмешке: он прекрасно помнил, как его самого накрывало, когда ЕГО истойя оказывался под угрозой. Особенно, поначалу, пока тандемные связи еще не установились полноценно, обостряя инстинктивную потребность защитить. Даже зная, что Мион лишь ненамного слабее как воин, но куда сильнее как маг, он, Нимус, не мог справиться с собой. Никакие знания и логика не помогали! Инстинкты захлестывали с головой, отключая логическое мышление и здравый смысл. Даже сейчас, спустя тысячелетия после окончания той Игры он не может... да и не хочет противиться инстинктам, намертво вросшим в саму суть и душу.
— "Я хочу увидеть, кем они смогут стать." — когтистые пальцы тронули угасающее свечение, последний след физического воплощения Зерна Всетворящего. — "Кем ОН может стать."
— "Понял уже?"
Нимус сжал губы, пряча их предательскую дрожь, сглотнул поднявшийся в горле горький ком невосполнимой потери, от которого так сложно вдохнуть.
— "Сложно не понять. Достаточно было глянуть лично. Печать слишком... яркая. Она не утратила силы за прошедшее время. Словно он был там совсем недавно..." — мысль окрасилась давней, застарелой болью. — "Я хочу знать, почему перед своей гибелью он спас этот мир." — когтистые пальцы сжались в кулаки. — "Почему именно его? Что в этом мире такого, что ради его выживания, он без колебаний выплатил ТАКУЮ цену?"
— "Возможно, мы никогда этого не узнаем, Ним." — устало ответил Нутарэ. — "Возвращайся. Вмешательство было проведено, не стоит давать Чиинару повод для оспаривания."
Нимус поморщился, досадливо дернув щекой. Проверив еще раз состояние тяжело дышащей девушки, демон покинул Корромин, так и не увидев, как выгибается дугой подрагивающее в мелком тике тело, как распахиваются глаза, и как темнеет некогда серая радужка, приобретая цвет физического воплощения Зерна Всеизменяющего, неспешно сливающегося с душой обретенного носителя.
* * *
Рука остановилась, так и не нанеся смертельного удара, не завершив движения, нож замер, касаясь острием пушистых ресниц окаменевшего, замершего при попытке встать пилота. Совсем молодого парня, едва ли достигшего совершеннолетия. Росс недовольно дернул ухом. Что вообще малолетка делает на Корромине? Кто позволил фактически подростку оказаться в регулярной армии вопреки законам их же государства и попасть на далекую чужую планету, с корой у него не будет возможности вернуться живым? Навь раздраженно прижал уши к голове, убирая нож от глаз оцепеневшего мальчишки, вцепившегося мертвой хваткой в подлокотники кресла, качнулся назад, отходя на шаг, рефлекторно крутанул нож на пальце, перехватывая обратным хватом.
Паренек судорожно сглотнул, Навь встретил взгляд широко распахнутых голубых глаз, зло рыкнул и одним стремительным ударом вырубил юношу, так похожего на его младшего брата. Не внешностью. Выражением лица и реакцией. Та же растерянность, непонимание, недоумение и ступор, какие были у Аинина, когда, однажды, их пришли убивать. Никакой злости или ненависти. Только детское недоумение и непонимание, такие же, как и остановившие его руку, не позволившие нанести смертельный удар. В какое-то мгновение ему показалось, что он вновь глянул в глаза брата... Как тогда, много лет назад, когда ему, тринадцатилетнему подростку, удалось перебить напавших на них наемников.
У младшего был такой же взгляд...
Воин провел ладонью по лицу, глухо ругнулся, глянул на безвольно обмякшего в кресле пилота пацана, тяжело вздохнул и убрал нож. Впервые за долгие года у него не поднялась рука добить вра... Он поморщился. Да какой это враг? Малолетка, оказавшийся там, где ему не место.
Покачав головой, Навь развернулся и покинул рубку. Необходимо кое-что сделать. Не потому, что это надо. Потому что так правильно... в его понимании. Много времени это не займет.
Много и не заняло. Какая-то пара миат... Уложив последнее тело у стены, росс встал и уже собрался вернуться в рубку за молодым пилотом, решая, добить парня или оставить в живых, когда тело прибила неприятная дрожь, разом вышибая организм в боевой режим, в котором в кровь сбрасываются природные наркотики и срываются последние стопоры. Навь замер, чутко вслушиваясь в тонкий звон, ставший за эти дни естественным и привычным. Неотторжимым. Что-то... что-то было не так. Словно...
Осознание ударило в голову, сработавшие инстинкты вымели доводы разума, росс рванул с места, не раздумывая, не задумываясь, на бегу ударив кулаком по широкой кнопке поднятия рампы трапа.
До подлеска он добежал на пределе возможной скорости, вломился в кустарник, раздраженно рыкнув на золотистых дракончиков, порскнувших в стороны при его приближении, и резко затормозил возле светловолосой девушки. Яркие, заметно светящиеся изнутри глаза безошибочно выделяли последствия присутствия кого-то чужого. Кого-то, кто пришел не оставляя за собой следов, и так же ушел. Уши прижались к голове, тихий, шипящий рык вырвался сам собой, но холодный разум подавил всплеск агрессии.
— Рини...
Девушка что-то едва слышно пробормотала, крепче прижимая руки к груди, вздрогнула всем телом. Воздух, казалось, потяжелел, потрескивая от переполнявшей его энергии, становилось тяжело дышать, волосы электризовались, выбившиеся из косы пряди медленно вставали дыбом.
Навь зажмурился, втянул воздух, сладко пахнущий ароматом черно-багровых цветов златолистого кустарника, рвано выдохнул. Броня потекла, сворачиваясь в браслеты и оголяя руки до локтей, воин присел на удивительно пышно расцветший мох, осторожно дотронулся до тонкого плеча. Пальцы ощутимо кольнуло, разряд энергии пробил от макушки до пят, отдаваясь ломотой в мышцах и странным, непонятным, тянущим чувством, от которого в груди нарастал тяжелый жар, волнами расходясь по телу.
Росс тряхнул головой, прогоняя мутную тяжесть, от души выматерился, подхватил девушку на руки и пошел вглубь леса. Подальше от края. Туда, где их никто не найдет и не побеспокоит. Туда, куда не заходят местные звери, туда, где их не заметят с воздуха или из космоса. Есть одно место... Странное, созданное неизвестно когда, неизвестно кем и для каких целей. Но там они будут в безопасности.
* * *
Очнулась я резко, рывком, без раскачки переходя из глубокого забытья в сознание, словно в голове щелкнул незримый переключатель. Автоматически открыла глаза, взгляд уперся в... теряющийся во тьме каменный купольный потолок давно заброшенного здания.
Что?
Осторожно села, пережидая странную мутную тяжесть, от которой кругом пошла голова. Эти странные обмороки и отключки уже начинают беспокоить. Ладно, один раз. Ну два. Но меня же рубит регулярно! Хорошо еще, что Навь оказывается рядом... А если бы я была одна?
Вздохнув, сгребла влажные, липкие от подсыхающего пота волосы, убирая их с лица, и поежилась. В древнем каменном здании довольно прохладно, если не сказать — откровенно холодно. Как в пещере. А я вся мокрая, кожа пощипывает, голова неприятно зудит и скоро начнет чесаться. Отвратительно. Вытянула руку, растопырив пальцы. Кончики ходят ходуном, кисть дрожит и трясется, рука норовит переломиться в локте и сложиться под собственным весом, грудь словно обручем сдавливает, мешая дышать. Еще отвратительнее. Надо встать. Навь не видно, хотя я четко ощущаю его присутствие. Он где-то совсем рядом.
— Я здесь. — раздался тихий, чуть охрипший голос.
Я повернулась на звук. Росс обнаружился у дальней стены. Сидел, опираясь голой спиной на влажный холодный камень.
— Что случилось? — спросила я и непроизвольно закашлялась: горло болело, словно при ангине, голос почти пропал, и я могла лишь хрипло сипеть.
— К тебе кто-то приходил, пока я был на корабле. — вяло ответил Навь. — И что-то сделал.
В его голосе промелькнул тяжелый гнев и ярость. Злится. В ярости из-за того, что не уследил... хоть и понимает, что не смог бы. Ни уследить, ни помешать.
Подобрав под себя ноги, я попыталась встать, но тело со мной не согласилось, и я шлепнулась на колени. Плюнув на гордость, на четвереньках перебралась к россу, села рядом. Так же, как и он, опираясь спиной о стену. Прохладный мокрый камень казался таким приятным... снимая огненный жар, разливающийся по телу.
— Застудим спину. — поделилась я.
— Застудим. — согласился росс, поворачивая голову и приоткрывая светящиеся призрачным зеленым светом глаза. Не золотым огнем ярости.
— Потом будет плохо.
— Будет. — уголки губ дрогнули в улыбке. — Я знаю. Но...
— Приятно.
Навь повел плечами, сглотнул, поморщился.
— Горло почему-то болит. — прошептала я осипшим голосом.
— Я заметил. — в охрипшем голосе — легкая ирония.
Жар не унимался, волнами растекаясь по телу, противно заныл живот дергающей болью, отдаваясь гулом и звоном в голове, словно у меня под черепом медленно перекатывался тяжелый шипастый шар, давя мозги в подрагивающую кашицу, гулко ударялся о стенки и так же медленно катился обратно. По спине стекал пот, холодя кожу, виски ломит, щеки горят, горло саднит.
— Давно мы тут?
— Около двадцати миат, не больше. — Навь отлепился от стены, согнул ноги и оперся вытянутыми руками на колени, повернув сгибом локтя вверх, наклонившись вперед. — Я не стал рисковать и оставаться у края леса.
Выглядел напарник не очень хорошо. Его разбило, как и меня. Сидит, уронив голову, кожа поблескивает от пота, длинные волосы, убранные в растрепавшуюся косу, налипли на спину и плечи, мелкие прядки прилипли ко лбу и щекам.
— Тебя тоже жарит?
Навь кивнул, прогреб волосы, убирая мокрые пряди с лица.
— Недавно началось. Казалось, я горю изнутри... — хриплый смешок, он повернул голову, глядя на меня неестественно яркими глазами. — Сейчас уже не так. Здесь прохладно... сглаживает немного.
— Что это за место?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Нашел два года назад. Случайно. Здание в лесу, его невидно ни с воздуха, ни из космоса. Его можно пропустить, пройдя у самой стены, так оно заросло.
— Далеко от побережья?
Навь покачал головой.
— Миат десять ходу. Удобное место. Я себе здесь что-то вроде небольшой перевалочной базы сделал. — напарник усмехнулся. — Мне нравится. Я сюда возвращаюсь, когда мы вновь прилетаем на Корромин. На корабль каждую ночь бегать нерационально: слишком далеко. — и несколько сумбурно добавил: — У каждого отряда есть своя территория, которую мы берем на себя. Я взял предгорья и равнину у побережья.
— Большая площадь.
— Мы не спешим, ишон деваться с планеты некуда. — Навь пожал плечами. — Скоро это все закончится, и им придется эвакуировать тех, кто останется в живых. Полагаю, на следующий сезон мы закончим эту возню: что хотели, уже узнали.
— Пора заканчивать?
— Пора.
Потерев виски, росс с трудом встал, покачнулся, едва удержав равновесие. Тряхнул головой, словно прогонял муть.
— Пошли. — он протянул мне руку. — Здесь есть небольшой водоем.
Я обхватила неестественно горячую ладонь обеими руками, Навь качнулся, рывком поднимая меня на дрожащие ноги, и чуть не завалился сам.
— Два инвалида... — буркнула я.
Росс хохотнул и потянул меня за собой, ведя через разрушенную анфиладу древних залов, еще хранящих отблеск былого величия, в просторный естественный грот, лишь немного облагороженный древними строителями: выложенный шестигранной плиткой пол широкими и высокими ступенями уходил под воду, вход обрамляли разрушенные чахлым кустарником статуи.
— Красиво...
Небольшой овальный грот, заросший поверху роскошным кустарником и надежно укрытый сенью лесных исполинов от любопытных глаз, практически полностью занимало неглубокое озеро, питаемое спадающим по дальней от нас стены небольшим водопадом. Вода под лучами двойного светила — удивительно-голубая, топазовая, темнеющая до сапфировой темноты на глубине у нависающих козырьком каменных сводов, отороченных золотой пеной кустов. Под самым проемом — небольшой островок, поросший светлой травкой в смешной голубой горошек.
— Красиво. — едва слышно согласился Навь, устало садясь на ступени.
Броня потекла, полностью складываясь на теле в вычурные украшения, воин спустился ниже, на одну ступень, оказавшись по плечи в воде, блаженно откинулся на позеленевший камень, запрокинул голову, раскинул руки по кромке ступени и закрыл глаза.
— Не холодно? — спросила я, настороженно вслушиваясь в доносящиеся до меня ощущения, но за ярким блаженством и тянущей ломотой во всем теле температура воды была непонятна.
— Нет. Вода прохладная, но не ледяная. — пробормотал он, не открывая глаз. — Жар унимает...
Почесав голову, стащила с себя грязные, влажные от пота вещи, сложив их аккуратной кучкой на относительно чистый постамент статуи, и осторожно тронула пальцами ноги воду. Действительно... по-летнему прохладная вода, не холодная. Сев на холодный камень, осторожно сползла в воду. Навь приподнял одну руку, давая мне возможность устроиться, и положил на место.
И правда... Жар унимает. И мерзкий зуд липкой от пота, разгоряченной кожи.
— Хорошее место. — выдохнула я, запрокидывая голову, глядя в мерцающую зеленую крону, пронизанную золотыми лучиками. — Красивое... Тихое...
— И безопасное. — раздался тихий мелодичный голос, утративший неестественную хрипоту. — Животные избегают это здание.
— Почему?
— Не знаю. За два года я здесь немало времени провел. Я не чувствую угрозы... Мне здесь комфортно. — короткая пауза и осторожное уточнение: — Уютно. Но ишон это место напугало до паники и животного ужаса... Было как-то. Пришлось... привести за собой группу.
Я открыла глаза, повернула голову, глядя на расслабленного напарника.
— Преследовали? — тихо спросила я.
Он кивнул.
— Я был серьезно ранен, и не выдержал бы боя в открытую. Привел за собой... — тихий хмык. — Не знаю, что они здесь увидели. Что их так испугало? Бойцы сильные, опытные... и такая паника. Я так и не понял причины.
Я тоже не понимала. Это место... оно вызывает умиротворение. Словно старый дом. Родной, запущенный, но не забытый. Еще хранящий в себе тени прошлого и готовый вновь принять хозяев. Ждущий. И медленно старящийся благородной древностью, не превращающейся в дряхлую ветхость.
— Я думала, горы закончились, а лес растет на краю равнины. Откуда грот?
— Равнина разрезает предгорья, выходя к океану с рекой. — ответил Навь. — Лес растет на скалах. Невысоких. Скорее, скалистых холмах. Из-за размеров деревьев перепад высот незаметен с земли. Видно только в полете. Чуть дальше, в паре альдеров отсюда, есть еще один горный кряж. Не такой высокий и протяженный, как другие, в основном горном массиве, но довольно большой. Здесь много пещер. Под лесом.
Вот как...
— Этот комплекс не единственный. Я немало их находил. Но не все вызывают чувство комфорта. Есть и другие. — зеленые глаза потемнели. — Там царит не тьма... Мрак. — его перетряхнуло. — Я лишь подошел ко входу и заглянул в тот мрак.
— Но не вошел.
Росс покачал головой.
— Рини, я доверяю своим инстинктам и интуиции. Я следую им. Инстинкты и чутье спасли мне жизнь и, однажды, сохранили личность и рассудок. Если они предупреждают, я не иду наперекор, что бы ни говорил здравый смысл и холодный разум. — тихий смех сыпанул колким льдом. — Многие виды так любят верить разуму и здравому смыслу, возводя их на пьедестал и отмахиваясь от инстинктов... — воин фыркнул. — Ишон тоже...
— Они вошли в тот мрак?
Навь коротко, рвано дернул головой.
— В их далеких криках я не услышал разума. Один лишь животный ужас. — Навь обмакнул ладонь в воду и обтер лицо. — Я не знаю, что они там встретили. И не хочу узнавать. Кое-что знать не следует... Я это понял, когда сделал по молодости фатальную глупость и сунулся в один мир, имеющий у нас... дурную славу. — голос упал до низкого дрожащего шепота. — Черный класс. Планеты, убивающие всех, кто имел глупость на них ступить. Убивающие не зверьем и не климатом. Не микрофлорой. Чем-то... иным.
Я молчала, слушая его, вслушиваясь в слова, ловя смазанные образы погруженных в тяжелый сумрак руин под грозовым небом, просторных залов и разрушенных зданий... смутной угрозы и тяжелого взгляда, сверлящего в спину... шелест слов на грани осознания... смутных, странно-живых теней в мерцающем сумраке, густого мрака подземелий и ласковой тьмы роскошных анфилад.
— Когда шепот безумия вторгается в разум... иногда стоит поддаться ему. — мягко, умиротворенно произнес воин. — Принять, не пытаясь вслушиваться в слова, лишь в его музыку... Пусть шепчет... пусть поет, лишь бы не оставаться в тишине... ведущей к настоящему безумию и потере разума. — вновь охрипший голос был едва слышен, утопая в шелесте листвы и плеске стекающей по камням воды. — Там, где правит безумие, разум бессилен. Логика — бессмысленна. Там была иная логика. Искаженная. — Навь вздрогнул всем телом. — Чтобы выжить в безумном, чуждом мире, надо стать немножко безумным...
— Но не зайти дальше невозврата?
Росс кивнул.
— Я покажу тебе этот мир. С орбиты. Он красивый. Безумный, опасный, смертоносный, чуждый, но красивый. — зеленые глаза вновь закрылись, на губах — мягкая улыбка. — Дастар прекрасен... но я не хочу вновь увидеть его красоту. Слишком дорого мне стоила возможность ее лицезреть.
Слова сорвались сами собой:
— В тех руинах ты видел отголосок?
Навь вновь кивнул.
— Было что-то... схожее. Не настолько могущественное, но мне не захотелось проверять, смогу я там выжить или нет. У меня достаточно обязательств, чтобы я мог позволить себе глупый и бессмысленный риск.
— А тут еще я беспомощным балластом на шее.
Напарник фыркнул, поднял руку и тяжело уронил ладонь мне на макушку, скользнул по голове и вновь положил руку на холодный камень, касаясь пальцами моего плеча.
— Это типа ты не возражаешь? — иронично полюбопытствовала я.
— Типа того. — со смешком ответил Навь, улыбаясь. — Я верю своим инстинктам и интуиции, даже если с ними не согласен холодный разум.
— И что... что они тебе говорят? — едва слышно спросила я неожиданно севшим голосом. Меня очень волнует этот вопрос... и ответ на него.
Навь сел ровно, повернулся, пристально глядя мне в глаза. Вальяжность и расслабленность исчезли, как и веселье. Сейчас росс — серьезен.
— Ты правильно тогда сказала, Рини. Я — монстр. И хорошо это осознаю. Не Дастар сделал из меня монстра, я стал им гораздо раньше, но он добавил долю безумия и исказил мое мышление. Ты видела. Заметила.
Это сложно было не заметить. Легкую искру безумия, отголосок нестабильности в психике, проявляющиеся в его срывах, но незаметные при полном контроле. Я чувствую... Вижу... Через призму его восприятия, взгляда на мир и других разумных. Эта странная, непривычная двойственность, когда действия диктуются разумом и логикой, особенно, в социуме, но на самом деле... когда спадают оковы жесткого, даже жестокого самоконтроля, открывая истинную личность...
— Видела. — согласно кивнула я, повернувшись к нему лицом, положив руку на холодный камень. — Но...
— Но? — спокойно, но требовательно переспросил Навь.
Знает же, что я скажу... Читает мои мысли. Но хочет услышать. Хочет, чтобы я сказала это вслух, осознано, с полным понимаем, ведь после этого не будет пути назад.
— Но для меня все, что ты делаешь — нормально, естественно и не вызывает ни малейшего отторжения или конфликта. — спокойно, размеренно произнесла я. — Ты не вызываешь отторжения. Даже если то, что ты творишь — дико и неприемлемо по всем нормам морали, даже самым гибким. Я знаю, понимаю разумом, но... — я покачала головой. — Не могу воспринимать иначе. Хотя должна.
— Ты у меня не вызываешь агрессии и раздражения. — хмыкнул напарник, вновь улыбаясь, и ехидно добавил: — Хотя должна.
Язва!
Улыбка стала явнее. Манипулятор! Знает, что я понимаю суть его действий. Осознает, что любой нормальный разумный как минимум пришел бы в негодование от подобного... воздействия. Я бы тоже разозлилась... нет, я бы взбесилась, если бы кто-то другой попытался так мною играть. Возненавидела бы. Но... Но злиться на этого красивого и обаятельного отморозка и, тем более, его ненавидеть я не могу физически. Уже — не смогу. Никогда. И он это прекрасно знает, чем нагло пользуется.
— Я понимаю, что такое наше отношение друг к другу — неестественное и вызвано ментальной связью, возникшей по воле того мага еще до нашей личной встречи. — я вздохнула. — Но какая уже разница, если привыкание произошло?
— Никакой.
Я не сдержалась и фыркнула:
— Знаешь, Навь, а мне вообще грешно жаловаться и быть недовольной.
Красивые губы чуть заметно дрогнули, поджались, уши прижались к голове, а росс вздохнул и тихо произнес одно слово:
— Зуан.
Я замерла. Он вытолкнул свое имя с каким-то внутренним напряжением, с усилием, принесшим непонятное облегчение, смешанное с досадой. Словно ему было физически тяжело произнести свое имя вслух. Но и слышать обращение по прозвищу в нашей беседе не нравилось. Вызывало неприятие и дискомфорт.
— Навь — воинское прозвище. — после короткой, мучительной паузы продолжил он. — Мое имя — Зуанадар Ирден Керрсекр. Род Шесс"Эссэт Дома Озландар. — тихий, приглушенный, горький смешок, подвижные ушки нервно дернулись. — Последний раз я представлялся настоящим именем в пятнадцать лет. Как раз перед тем, как меня попытались убить. — хмыкнув, росс отмер, усмехнулся. — Есть некая ирония, не находишь?
Я не находила. Что может быть ироничного в том, что подростка так активно пытались убить, что в итоге породили монстра по прозвищу Навь?
— В этом и состоит ирония. — ответил на мой незаданный вслух вопрос напарник, вновь расслабленно обмякая на холодном камне. — Они так боялись, что я стану чудовищем, что своими руками превратили меня в монстра. — тихий жестокий смех заметался в тишине. — И наивно верят, что созданный ими монстр погиб...
Какое... фатальное неведение. А ведь На... Зуан ничего не забыл и не простил.
— Твое возвращение домой будет фееричным.
Улыбка изогнула губы. Холодная, жестокая. Он ничего не сказал. Да и не надо. Зная его характер и глубину доброты к чужим ему разумным... Не знаю, кто он у себя и в каком статусе, но то, что Зуан — аристократ, видно сходу.
— Старшая Темная Знать. — вяло уточнил он.
— Еще лучше.
— Я настолько злой? — иронично полюбопытствовал воин, мягко улыбаясь.
Я фыркнула.
— Ты не злой, просто у тебя с милосердием и жалостью все не очень хорошо, зато отлично с памятью. — вздохнув, потерла ноющие виски. — Сам же знаешь, зачем спрашиваешь?
Улыбка стала шире.
— А мне нравится. — ехидно ответил Зуан. — Бывало, мне говорили в лицо, что я — больной на голову отморозок, но впервые это доставляет удовольствие, а не вызывает злость, ярость или раздражение.
— Ты — больной на голову отморозок. — послушно повторила я.
Он рассмеялся. Весело, заразительно, искренне, откровенно наслаждаясь нашим разговором и его поворотом.
— Я знаю. — обаятельно улыбаясь ответил Зуан.
— Надеюсь, ты еще и запасливый отморозок, потому как мыло я где-то потеряла по дороге, а чистая вода, сам знаешь, липкий пот нормально не смоет.
Росс усмехнулся.
— Я не только запасливый отморозок, но еще и практичный. За статуей стоит бокс со всем необходимым. Сейчас принесу.
С этими словами он встал и исчез из поля зрения. Я повернулась, с интересом наблюдая, как Зуан вытаскивает из-за полуразрушенной статуи небольшой металлический бокс и возвращается обратно. За ним приятно наблюдать. Он очень красив, двигается с грацией и ленцой хищника, хоть сейчас его немного водит от усталости, отчего походка несколько тяжеловесная, а свернутая броня добавляет его облику... экзотичности.
Живот жалобно булькнул и громко, протестующе заворчал, разом уничтожая всю атмосферу. Зуан ухмыльнулся, но от комментариев удержался: он тоже был голоден, хоть и нализался крови на том корабле. Он просто поставил бокс на камень и открыл его, достав обычную мочалку-шар из каких-то жестких волокон и полупрозрачную бутыль, на треть наполненную темной жидкостью.
— Держи. Это что-то вроде универсального жидкого мыла, но на голове после него будет мочалка. Еще хуже, чем после твоего мыла. — сказал росс, вручая мне бутыль и жесткий шарик. — Вот это — решит проблему.
На камень была поставлена еще одна наполовину полная бутыль, и на какое-то время все разговоры сами собой завяли.
Где-то через полчаса я была чистой, довольной, но сильно подмерзшей и очень голодной. Зуану-то хорошо: броню активировал, и проблемы с холодом решены микроклиматом этого чуда наримской техники. А вот я как-то резко поняла, что осталась полуголой и с грязным, влажными шмотками, которые обычная стирка превратила в чистые, но мокрые. Напарник ничего не сказал, оставил меня у быстро разведенного костра, а сам куда-то ушел.
В полуподземном заброшенном здании очень холодно. Неестественный жар давно прошел, и я смогла ощутить этот стылый, пробирающий до костей холод, от которого слабо спасал огонь небольшого костра, уже начавшего прогорать. Время перевалило за полдень, скоро начнет смеркаться и темнеть, Зуан явно не собирается покидать безопасный и давно обжитый лагерь, что, в общем-то, резонно. Но...
На плечи опустилась плотная ткань, прерывая ленивое течение мыслей. Я резко повернулась, встречая теплый взгляд зеленых глаз.
— Ты ходишь тише призрака. — прошептала я, кутаясь в такую теплую и, главное, сухую ткань.
— Я воин, должен уметь ходить бесшумно. — улыбнувшись, ответил напарник. — Я ненадолго отлучусь. Не переживай, если я вдруг задержусь. — он снял с захвата на бедре пистолет и протянул мне оружие рукоятью вперед. — На всякий случай.
Я приняла оружие. Палец автоматически лег на незаметный рычаг, привычно его опустив. Едва ощутимая вибрация пронеслась по оружие: предохранитель снят, можно стрелять. Не мои знания. Я никогда не держала оружия в руках. В жизни. Но... Теперь я четко ЗНАЮ, что за оружие уютно и естественно лежит в моей ладони, и отлично понимаю, как им пользоваться.
— Спасибо...
Зуан улыбнулся, скользнул пальцами по моей голове и ушел, растворившись в живой тьме подземелья.
* * *
— Есть связь с кораблем? — глухо спросил рослый широкоплечий ишон, подходя к связисту.
Боец покачал головой, избегая смотреть на командира. Мужчина судорожно сглотнул, сжал пальцы в кулак, коротко кивнул и покинул варс, провожаемый взглядами сослуживцев.
Историю братьев Иблис в отряде знали все, кто служил под командованием старшего, Дорана. История, привычная для фронтира Федерации, таких судеб тысячи. Уроженцы удаленной колонии, о которой в центральных регионах даже не слышали, не то, чтобы о ней помнить. Братья — третье поколение отчаянных поселенцев, сбежавших из родимого государства куда подальше, но так и не сумевшие вырваться из-под его тяжелой пяты.
В удаленных, нищих, едва способных себя прокормить колониях эпидемии — не редкость. Скорее, привычная данность, способная за сутки выкосить все население, вновь вернув коварной планете статус ненаселенной. Жителям Фории повезло: чужая природа встретила их... милостиво, лишь однажды нанеся жестокий удар, стоивший жизни почти всему взрослому населению. Выжили лишь те, кто родился на планете, и одинокий пилот, чисто случайно оказавшийся иммунным к неизвестной заразе. Так и жили, пока на резко замолчавшую никому ранее не интересную планету не прилетели представители Федерации...
Дорану и Ниоми в чем-то повезло: у того пилота оказалось много знакомых в среде не самых законопослушных членов общества. Парням по дружбе и на последние деньги сделали новые документы, возраст младшего подкрутили на три года, и подросток сумел пройти в армию вместе со старшим братом, оправдав свой излишне юный вид особенностями родного мира. Какое-то время все было нормально. Талантливый паренек закончил летную школу, стал служить пилотом военных транспортов, возя отряд старшего брата и их сослуживцев, потихоньку копились деньги, на которые братья планировали купить подержанный корабль, но... Но нашелся какой-то не в меру ретивый "доброжелатель", поинтересовавшийся чрезмерной молодостью смазливого пилота. Сведения проверили, настоящий возраст вскрылся, как и подделка документов, и понеслось... От трибунала и суда братьев спасла непредвиденная случайность: встреча Федерации с инопланетной цивилизацией, переросшей в вооруженный конфликт на удаленной планете.
Через месяц оба брата оказались на той далекой планете вместе с такими же неудачниками, щедрой рукой командования ВКС Федерации закинутые на Корромин на одном из последних рейсов с пополнением, который пропустили россы.
Обычная история... Братьям до этого дня везло, но любое везение когда-нибудь заканчивается. Связист тяжело вздохнул, покачал головой и продолжил попытки достучаться до оставленного у края леса транспортного корабля, разумом понимая, что попытки — бессмысленны.
— Ну что, как оно? — спинка кресла прогнулась от веса опершегося на нее бойца.
— Глухо. — буркнул связист.
Над головой ругнулись.
— То-то командир такой... — еще одна порция грубой ругани. — Жаль его малого... Хороший пацан был.
— Может, выжил.
Скептический хмык был ответом.
— Сам-то в это веришь? Нам пробили колесо. Всадили пулю точно под защитный колпак, попав между ним и ободом. Четко рассчитали: встали мы ненадолго, но намертво. И тут — пропадает связь с кораблем. Внезапно, ага. — боец скривился, почесал щетину на подбородке. — Ждали, пока мы уедем, стреножили, давая время другому своему зачистить корабль, чтобы он не прилетел к нам на помощь.
Хлопнув сослуживца по плечу, боец буркнул:
— Все мы тут смертники, Керан.
— Это ты так утешить пытаешься? — ворчливо буркнул связист, сдвигая один наушник и укоризненно глядя на старого друга.
— Ага. — он жизнерадостно хохотнул. — Скоро парни заменят колесо и дальше поедем. Базу проверять. Задание никто не отменял.
— А снайпер?
— А что снайпер? — искренне удивился мощный мужик. — Мы этого засранца не достанем, даже если узнаем, где эта паскуда ушастая сидит. Лупит с дальнобоя со склона. Хер его там кто найдет.
Керан вздохнул, соглашаясь с доводами сослуживца, и проворчал:
— Хорошо хоть стрелять перестал.
— Вот это всех и напрягает, что перестал. Подстрелил колесо и затих. А мог всех нас положить. Но не стал. Почему, а?
— Да кто их знает, Дир?
— Вот то-то и оно. Ладно. — тяжелый хлопок по плечу выбил воздух, заставив связиста закашляться. — Пойду я, пока этот не заметил...
Боец матюкнулся, покидая салон оставшейся на ходу машины. Их новый командир, которому на время миссии передали их отряд, не радовал. Из командного состава, с главной базы региона. Что-то им надо на выбитой базе. Что-то очень-очень надо, раз послали уже третью группу, после того, как неизвестный снайпер уничтожил два других корабля, умудрившись подстрелить прямо в полете. Потому и приземлились так далеко от цели, вне предполагаемой зоны поражения оружия стрелка, ведущего огонь со склона Западного Кряжа. И все равно, не помогло... Не так, так иначе россы своего добились...
В наушниках вновь зазвучал автоматический ответ от стационара корабля, давая понять, что с оборудованием все нормально. Только никто не отвечает на вызов.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
