Zemlya za okeanom(plus 11)

Глава 39 (октябрь 1843г. — январь 1853г.)

Компанейские страдания

В большинстве исторических книг (если они не сугубо научные), самовольно присвоенной Компанией монетной регалии уделяется значительное внимание. В этом виноваты и привлекательность идеи, и самые крупные в мире золотые монеты, и фигура Бродерика, ставшего вскоре лидером Демократической партии в Калифорнии и погибшего на дуэли с главным судьёй Сан-Франциско, сторонником рабства. Однако прибыльность Royal Aurum Company была сравнительно невысока. В 1850г. чеканка монеты принесла Компании всего 32 тыс. долл. При том, что в том же году пароходик "Мур", переведённый из новороссийской гавани на регулярные рейсы Сан-Франциско — Сакраменто принёс 380 000 долл. чистой прибыли. А скрывающаяся под вывеской транспортной компании банковская корпорация Rocket Aurum Company — свыше полумиллиона.

В 1849-53гг. сложилась редкая ситуация, когда собственные доходы колоний в разы превосходили их расходы. При колониальном бюджете за 1850г. в 983 тыс. руб. сер.(664 тыс.долл.) прибыль только от компанейских предприятий в Калифорнии составили 1 375 тыс. руб.сер. (929 тыс. долл.)

Доходы от торговли в Калифорнии своей продукцией были ещё выше. Различные источники определяют ежегодный оборот суммой от 2-х до 5-ти миллионов долл. Определить объём торговли точнее не представляется возможности, так как изрядная доля продукции шла в обход компанейских приказчиков и не отображалась в отчётах. Да и сама Компания отправляла часть своих товаров нелегально. К примеру, в 1849г. в Калифорнию было продано "860 тонн леса круглого, пиленого и в срубах" и "632 тонн всякой провизии"; а в 1853г. леса — 2118 тонн и провизии — 841 тонна. При том, что посевные площади в Рус-Ам за эти годы выросли почти в 5 раз — до 92 тыс. десятин (без учёта огородов американцев).

Впрочем легальная торговля также приносила значительную прибыль. Особенно те её области, что основывались на новых, зачастую очень оригинальных идеях — например, торговля льдом, в которой Компания вскоре стала монополистом.

Следует признать, что первая партия этого, весьма дефицитного в жаркой Калифорнии, товара была доставленна из Бостона морским путём.

Сложно сказать, кому первому пришла в голову здравая мысль, что в Русской Америке этот "дефицитный" товар имеется в избытке, и для доставки его в Калифорнию не надо плыть вокруг мыса Горн. Но в сентябре 1850г. завистливый Янкель Лихтенштейн, который не мог спокойно смотреть, как заезжие янки "продают тут у нас лед по 20-40 центов за английский фунт, а иногда и дороже", заключил с Костромитиновым первый контракт на покупку 250 тонн льда по 75 долл. за тонну. В мае 1851г., зафрахтованный Лихтенштейном бриг "Бакчус" доставил в Сан-Франциско льда на 18 750 долл.

Впрочем, осторожный и предусмотрительный еврей вскоре передал свою идею вместе с контрактом "Американо-русской торговой компании" (АРТК). Однако, уступая проект, хитрый малемут строил далекоидущие планы. Недаром список акционеров АРТК "выглядел как путеводитель по высшему обществу Сан-Франциско... Президентом ее стал Биверли Сандерс основавший, вместе с мэром Сан-Франциско Чарльзом Бренгамом, городской банк. В числе отцов-основателей числились и сам мэр, и городской прокурор Артур Гей; а так же Сэмюэль Хэнсли, считавшийся одним из богатейших людей Калифорнии; сенатор Джон Фремонт...". Затесавшийся среди этих "звёзд" Янкеле имел в новой компании 10%.

В октябре 1851г. Сандерс лично прибыл в Новороссийск, для заключения нового, более масштабного и прибыльного, трёхлетнего соглашения. АРТК обязывалось "покупать ежегодно не менее 1200 тонн льду по 35 компанейских рублей за тонну на месте (Т.е. на Ситхе, доставка льда в Калифорнию была заботой АРТК — А.Б.) с тем чтобы Российско-американская компания заготовляла во владениях своих столько льда, сколько потребуется ... и не продавала бы его никому другому". За последующие 800 тонн АРТК должна была платить по 25 долл., а за каждую последующую тонну — по 20 долл. "Условия эти для нас чрезвычайно выгодны, так как не затрачивая капитала и не рискуя ничем Компания получает круглым числом по 25 долл. за тонну льда, которая обходится ей по приблизительной смете не более 2,50 долл." Не остались в убытке и калифорнийцы, продавая лёд по 10-25 центов за фунт. На протяжении 1851-52гг. с Ситхи было вывезено 1 133 тонн льда, а в 1853г. ещё 2 869 тонн, в результате чего Компания получила 89 тыс.долл. В том же году были обанкрочены бостонские конкуренты. Для этого АРТК получила от РАК скидку в 10 долл. с первых 1 200 тонн и смогла продавать лёд по 5 центов за фунт.

Но не для того собрались лучшие люди Фриско, чтобы просто торговать замёрзшей водой. Ещё во время подписания договора в 1851г. Сандерс пытался получить концессию на добычу угля в Нанаймо, а когда Митьков ответил ему отказом решил отправиться в Санкт-Петербург для прямых переговоров с директорами. Впрочем собирался он довольно долго и прибыл в Россию только в марте 1854г.

Митьков отказался обсуждать вопрос о концессии потому, что уголь в Нанаймо, для собственных нужд Компании, добывался и раньше, а теперь правитель расчитывал наладить своими силами и экспортные поставки. Он настолько загорелся идеей развить в колониях угледобывающую промышленность, что сообщал об этом в своём официальном отчёте за 1849г. В свою очередь Главное правление не без гордости заявляло: "Хотя самое производство еще не окончено, но можно сказать, что в колониях положено главное основание каменно-угольной промышленности, а именно: в первобытном лесу основано почти целое заселение, люди приобучены, машины доставлены и приспособлены к делу, одним словом затруднения, иногда совершенно неожиданные и непреодолимые, устранены вполне, так что компания может вскоре надеяться на достижение в этом предприятии желаемого успеха." Гордость директоров вполне понятна, ведь первая в Российской империи угольная копь, построенная в том же 1851г. на донецких углях, ещё не была запущена. А тут, на самой отдалённой окраине...

Как это часто случается в России, про овраги забыли. В колонях не было профессиональных шахтёров, а горный инженер Петр Петрович Дорошин, назначенный управляющим, не обладал ни малейшим опытом работы с углём. Имея в подчинении всего 5 русских работников, 13 индейцев и 77 китайцев, он не вёл сортировку добытого угля и даже не построил склады для его хранения. В результате этих и других просчётов себестоимость 2 760 тонн угля, добытого до 1854г. составила более 20 руб. за тонну,*(1) а продажная цена в Сан-Франциско не превышала 40-50 долл. Учитывая транспортные расходы и налог на ввоз, то, что Компания не понесла значительных убытков от своей "Каменно-угольной экспедиции", можно уже считать удачей.

Впрочем, это была одна из немногих на тот период неудач Компании. И даже ставшие ненужными китобойцы, пониженные в "чине" до рыболовных судов, вновь начали приносить прибыль.

Разумеется рыбной ловлей, для собственных нужд, компанейские работники занимались чуть ли не со дня основания Компании. Даже экспорт рыбы присутствовал, хоть и в минимальных объёмах. Так, в 1823 г. была предпринята попытка продажи солёного лосося в Лондоне, но она не увенчалась успехом: товар по пути испортился. В 1827 г. появился первый успех — 250-фунтовая бочка чинука была продана за 30 долларов в Калифорнии. Спустя несколько лет был налажен сбыт лосося в Перу и на Санвичевых островах. Позже китобои стали закупать рыбу для своих нужд прямо в портах Рус-Ам. Но масштабы этой торговли оставались ничтожными и был это, в основном, лосось, которого достаточно было брать только в сезон нереста. Однако, благодаря калифорнийской золотой лихорадке, спрос на рыбу так подскочил, что это чуть было не вызвало бунт индейцев. Опасность его была тем более велика, что единым блоком выступили почти все племена низовья Орегона, Змеиной и Лососевой. Причиной их недовольства стало засилие компанейских рыбаков на исконно племенных местах лова. К счастью, ни одной стороне в этом конфликте не хотелось доводить дело до вооружённого столкновения. Представители племён, которые хорошо помнили все перепетии "войны якима", осознавали всю опасность и, главное, экономическую невыгодность столкновения с русскими, а правителю менее всего хотелось спровоцировать новую войну. Поэтому, в июле 1850г., в Ново-Архангельске было подписано соглашение. По нему за племенами закреплялось "право на отлов рыбы в обычных и привычных местах", но весь улов "сверх того что требуется для собственного своего потребления оные народы обязаны продавать Российско-американской компании по цене, которая должна установливаться ежегодно не позднее окончания месяца сентябрь".

Благодаря этому договору обе стороны смогли сохранить лицо и даже получить некоторые дивиденды. Индейцы отстояли свои угодья и, нелегально, в обход компанейских приказчиков, продолжили продавать рыбу непосредственно в Калифорнию. А Компания, почти не проиграв в объёмах, смогла съэкономить на накладных расходах. Индейцы теперь сами стали выполнять ту работу по лову и разделке рыбы, которую ранее исполняли сотни компанейских работников и специально завозимых китайцев.

Но непрерывно растущий калифорнийский рынок мог поглотить и десятикратное количество рыбы. Вот тут и появился Захарий Фирденталь. Бывший китобой, невезучий золотоискатель и неудачливый торговец (были и такие), он, осенью 1849г. оказался в Сан-Франциско на полном экваторе.*(2) И тут, как гласит легенда, надравшись с горя в кабаке на последние монеты, он, спьяну, выменял на бутылку водки целую партию чугунных кухонных плит.

Дело в том, что их владелец (имя которого история не сохранила) не мог продать ни одной, так как, одновременно, ещё несколько купцов привезли в Сан-Франциско этот специфический товар. Кроме того он не знал о новых таможенных тарифах и не мог даже вывезти своё имущества с таможенного двора. Бедняге оставалось только тупо напиваться, что он с успехом и делал пока деньги не кончились. Так что когда Фирденталь щедро поделился с бедолагой своей выпивкой, тот был уже готов продать душу, а не то что кучу, уже почти не принадлежащего ему, чугуна.

А Фирденталь, немного протрезвев и прочитав контракт, написанный по всей форме на заляпанном листе, вырванном из какой-то книги, ощутил себя большим коммерсантом и, как ни странно, поступил очень разумно.

Каким-то образом ему удалось доказать, что предназначенные ему плиты должны были быть отправленны в Новороссийск и в Сан-Франциско попали по ошибке. Затем, за четверть цены, он продал 1 200 плит Костромитинову (который тут же перепродал их Компании), а на вырученные деньги приобрёл и снарядил брошенный командой бостонский бриг. Бывший китобой не прогадал. Собрав команду из таких же неудачливых золотоискателей, готовых работать где угодно, лишь бы убраться из "золотой" Калифорнии, он, промышляя палтуса, треску, сельдь заработал за год более 40 тыс. долл. Правда, в таком быстром успехе, был особый нюанс. Захарий мог продавать свой улов в Сан-Франциско без пошлины, под флагом СШ, ведь флаг на бриге он менять не стал. Именно благодаря этому к 50-му году у него было уже три рыболовных судна.

Правитель Митьков оценил фриденталев успех. К 1851г. 18 бывших компанейских китобойцев выставляли на рыбных банках десятки вёрст переметов.*(3)

Вот эти-то все успехи и стали причиной утери Компанией её влияния.

В целом РАК уже выполнила свою миссию "передового отряда империи" там, где правительство не желало обострять отношения с другими державами и где считало нецелесообразным действовать своими силами. Последними такими акциями стали освоение устья Амура и острова Сахалин. Так как формально на них претендовали Китай и Япония, Компания послужила удобной ширмой для экспансии.

Начало этому проекту дала статья Полевого в "Северной Пчеле". Перечисляя все приобретения и потери России в царствование Дома Романовых, автор высказал мысль, что одною из самых тяжких по своим последствиям потерь была потеря Амура. Статья эта обратила на себя внимание императора Николая Павловича, который приказал учредить Особый комитет под председательством графа Нессельроде и с участием военного министра графа Чернышева и генерал-квартирмейстера Берга для обсуждения и выработки мер по укреплению российских позиций на Дальнем Востоке в связи с изменившейся там обстановкой. Для перехода к практическим мерам, связанным с обеспечением безопасности русских владений на Дальнем Востоке, необходимо было предварительно решить вопрос о судоходности устья Амура. В декабре 1844 г. было решено осуществить это силами и средствами Российско-Американской компании.

В 1844г. Главному Правлению было "предложено" отправить одно из своих судов к Сахалину для гидрографических исследования, "с соблюдением возможных предосторожностей, дабы не потревожить китайцев".

В свою очередь, возглавлявший Правление барон Врангель ответил, "что компания почтет священным долгом принять на себя выполнения ВЫСОЧАЙШЕЙ воли и незамедлит снарядить с этой целью из колоний судно с нужным числом гребных судов и байдарок".

В соответствии с полученной из Санкт-Петербурга инструкцией правитель Этолин назначил главой экпедиции поручика Корпуса флотских штурманов Гаврилова, который на бриге "Константин" должен был изучить устье Амура, до тех пор не известное европейцам. Для соблюдения секретности Гаврилову вменялось выдавать себя за бостонца, торговать только виргинским табаком и товарами иностранного производства и всячески избегать контактов с китайцами. Указание о маскировке пришло из столицы. В Новороссийске знали, что компанейские китобойцы не раз бывали у берегов Сахалина и считали "что это не пролив, а чертова пропасть. Там тысячи ловушек и опасностей для судна... пески, отмели и подводные банки".

21 апреля 1846г. "Константин" покинул Новороссийск чтобы 21 ноября благополучно вернуться с задания сделав первое, относительно подробное описание дельты Амура. Было изучено южное побережье Охотского моря, сделаны промеры глубин, изучен грунт около берегов. Хотя Гаврилову и не удалось подробно изучить устье Амура, экспедиция имела большое разведывательное значение.

Император, получив известия о результатах экспедиции, остался ею доволен и повелел возместить Компании все расходы и наградить Этолина, Гаврилова и его команду за успешное выполнение задания.

21 августа 1848 г. с кронштадского рейда отправилась шестипушечная бригантина "Байкал" под командованием капитан-лейтенанта Невельского. Официально "Байкал" числился военным транспортом и направлялся для доставки казенных грузов в Камчатку, что, при его 250 тоннах водоизмещения, было даже смешно.

12 мая "транспорт" вошел в Петропавловский порт, а 22 июля 1849 г., пройдя несколько дальше "Камчатки", "достигли того места, где этот матерой берег сближается с противоположным ему сахалинским... открыли пролив шириною в 4 мили и с наименьшею глубиною 5 саженей".*(4)