Этот завод был давно автоматизирован и лишь раз в месяц сюда приезжали техники, для осмотра и мелкого ремонта. Какой-то особой ценности фабрика из себя не представляла, и потому особо совершенных охранных систем здесь не было.

Заводом никто не интересовался.

Именно потому он был великолепным укрытием — и приближавшийся к зданию в сумерках человек это знал.

Существует огромное количество теорий того, как развивается история. Но многие ученые сходятся в том, что всегда есть особые моменты, поворотные пункты, ключевые точки; они носят еще сотни иных названий, однако суть остается неизменной. Это события, которые определяют дальнейший ход истории на годы и десятилетия; часто они оказываются в каждом учебнике, иногда — остаются известными лишь специалистам.

Иногда Стиву Роджерсу казалось, что схватка перед Бакстер Билдинг — одна из таких точек. А может быть, несколько ключевых моментов были спрессованы в один?

Он не убил Железного Человека, хотя и помнил, что едва не обрушил щит на его голову. Отправил в больницу — но не убил; Роджерс сам не знал, сумел бы он это сделать, если бы люди — обычные люди — не кинулись на него со всех сторон.

Возможно, его несостоявшийся удар стал переломным моментом. Возможно, он наступил лишь через несколько секунд, когда, отшвырнув пытавшихся скрутить его людей, Капитан огляделся, увидел разрушения, вызванные схваткой — и приказал отступать. Немедля.

Он поступал так, как привык поступать на войне: увидел, что ситуация сложилась невыгодная, что потери могут оказаться чрезмерными, и предпринял маневр. Впоследствии Роджерс не раз спрашивал себя: мог ли он поступить иначе? Мог ли он продолжать бой... или даже сдаться?

Каждый раз ответ был — нет. В конце концов, если бы он сдавался при столкновении с опасностью... он бы не пережил войну. То, что сейчас его пытались схватить, а не убить, мало что меняло: сторонники "закона" уже убили Голиафа, и были готовы убить и других.

Этого Стивен Роджерс допустить не мог.

Капитан не раз удивлялся парадоксу: ему потребовалось годы пролежать во льду, чтобы наконец получить время для нормального образования. Да, была школа, но потом пришла война, пришли опыты доктора Эрскина... и затем одна битва перетекала в другую. Капитан Америка был нужен своей стране на фронте; только очнувшись десятилетия спустя и став из героя войны супергероем, он смог наконец прочесть все то, что не успел в молодости.

Иногда Стивен об этом жалел. Возможно, если бы он не взялся за книги, то слова Марка Твена о том, что американцы давно потеряли свободу, а правительство — совесть, не жгли бы разум с самого начала истории с Актом Регистрации. Но теперь он мысленно повторял их снова и снова, понимая, что положение начало меняться к худшему еще в девятнадцатом веке, потом стало еще неприятнее к середине двадцатого; сейчас же достигло своего апогея.

Одновременно кончилось и терпение Капитана. Если правительство желает отнять у собственных граждан их свободу, поставить их под удар, причем поставить тех, кто точно ни в чем не повинен... Что ж, это был личный Рубикон Стива Роджерса.

Завод был обнесен высоким забором, что нисколько не удивляло. К ограде был подведен ток; к счастью, ученые его движения более чем могли снабдить временной защитой от электричества и нейтрализатором сигнализации. Маленький приборчик должен был проработать всего несколько минут, но этого должно было хватить.

Он взобрался по ограде за считанные секунды, цепляясь за проволоку и словно чувствуя пульсирующее в металле электричество.

Рискованное дело. Но оно того стоит — войну можно окончить прямо сегодня.

Открытых столкновений больше не было. Капитан похвалил себя за предусмотрительность: он организовал несколько укрытий как раз на такой случай, и его сторонники отступили именно туда. Потом же... Война учит многому. Работу Сопротивления во Франции Стивен запомнил хорошо, и знал, что воссоздать ее в современных условиях будет не так уж сложно.

Самым трудным было решиться. Сказать самому себе: "да, я поднимаю восстание, да, я встану против правительства своей страны". И не только сказать, но и сделать.

Увлечь за собой других оказалось куда легче, чем решиться самому. Американские герои привыкли доверять Капитану Америке, привыкли видеть, что он прав — и ведь он действительно был прав!

Боевые действия перешли в новую фазу; на какое-то время противники Регистрации затаились, словно уйдя на дно. На самом же деле они работали куда активнее, чем в прошлом, организуя ячейки по всей стране.

Это уже было не движение против несправедливого закона.

Это была подготовка к революции.

По территории он прокрался, скрываясь в тенях. Давнее искусство, как выяснилось, не настолько забытое, как ему казалось. От электронных глаз скрываться было куда труднее, чем от человеческих — но он имел достаточно много дел с электроникой, чтобы понимать ее "мертвые зоны" и слабые места.

Живой охраны не было видно. Ясное дело, это выдало бы саму суть укрытия; из-за секретности тут даже не сменили коды доступа, которые хакерам движения удалось успешно расколоть.

Склонившись над панелью у двери, он набрал последовательность цифр. Еще пара секунд — и он окажется внутри.

Стивену удалось привлечь больше сторонников, чем он ожидал. Настоящим шоком стало возвращение друга, которого он так давно считал мертвым: хорошо, что теперь Ба... нет, Зимний Солдат вместе с ними. Пусть даже его нынешняя манера мыслить зачастую заставляла Роджерса дергаться.

Система ячеек работала как часы, и с каждым годом становилась все эффективнее. Те, чьи таланты не позволяли сражаться или как-то еще помогать в бою, создавали и распространяли листовки; Роджерс следил, чтобы ни один штат и ни один более-менее крупный город не остался неохваченным. В маленькие городки соваться было опасно, там чужаки были слишком заметны. Исключение составляли те места, где движение поддерживали всем сердцем — а они были.

Радовало то, что им не приходится сталкиваться с Тони Старком. Выписавшись из больницы, Железный Человек устранился от конфликта, полностью посвятив себя тренировке суперлюдей Инициативы или борьбе с преступниками. Именно с преступниками — а не просто незарегистрированными.

Капитан хотел бы видеть это поведение знаком того, что Тони, наконец, стал понимать. Но пока что он лишь был благодарен ему за невмешательство, хотя и гадал иногда, чего Старку это стоило, как он уходил из-под давления правительства.

Само же правительство объявило Роджерса и его сторонников вне закона. Официальные заявления никогда не называли его по псевдониму; поддерживающие движение, напротив, всегда говорили "Капитан" или "Кэп".

Это иногда беспокоило Стива. Казалось, что он сам уступает место собственному званию.

Но людям нужны символы — он знал это еще с войны. Да и сейчас шла тоже война, только куда более тихая: повторения Стэмфорда не хотел никто.

Дверь наконец отошла в сторону, и он скользнул в коридор. План завода у него был, и надежно запечатлелся в памяти; определить, где будет находиться цель, не составляло труда. Не так уж много помещений действительно подходило для пребывания человека, тем более — такого человека.

Он медленно ступал по коридорам, соотнося повороты и развилки с картой в уме. Лишний раз убедился в том, что информаторы движения доносят нужные данные: план совпадал с реальностью практически до дюйма.

Это очень пригодится при отходе, особенно если будет преследование. А оно будет, если только не разобраться со всей охраной.

Тайная война шла с переменным успехом. Капитану и его сторонникам удавалось освобождать заключенных и ликвидировать участки по регистрации; людям правительства удавалось захватывать своих противников и раскрывать ячейки. Ресурсов у врагов, ясное дело, было больше — но революция держится не на ресурсах, а на людях и целеустремленности. Это Стив помнил хорошо.

Хотя, конечно, обойтись без лишних средств было невозможно. Пришлось заключать некоторые неприятные союзы, с тем же Амбалом: к чести Фиска, он сдержал слово, хотя и не сделал ничего сверх контакта.

К нынешнему моменту стало ясно, что подготовка к революции все ширится и становится все более эффективной. Чаша весов все сильнее склонялась на сторону движения; Капитан понимал, что на противоположной стороне это тоже видят и вскоре попытаются предпринять что-то, дабы выровнять положение. Их надо было опередить, и как раз недавно личная сеть информаторов Роджерса предоставила такой шанс.

С самого начала тайной войны члены правительства старались не показываться на публике, опасаясь нападения, хотя на политические убийства Капитан бы никогда не пошел. Вместо того он все чаще вспоминал о мельком услышанном эпизоде японской истории: когда противники тогдашнего правительства собирались похитить императора и получить власть из его рук.

Сейчас у него снова не было времени на чтение, но он припоминал, что те люди именовали себя "людьми благородной цели", и параллель Роджерсу нравилась.

Право же, что еще может быть более тяжелым ударом, чем захват президента США?

Именно за этой целью Стивен сейчас и явился на завод, служивший, как выяснилось, одним из тайных укрытий для президента и его аппарата. Именно потому ступал сейчас по коридорам.

Капитан отправился сюда один, не сказав почти никому, лишь оставив сообщение. Это было правильно, хотя и казалось безрассудным: нужны символы, а Капитан Америка всегда берет важнейшую задачу на себя и добивается успеха. Кроме того, Стив был уверен, что обойдется без жертв; его сторонники могли посчитать по-другому.

Да и в конце концов... Роджерс собирался поговорить. Просто — напрямую поговорить с тем, кто подписал указ, положивший начало войне.

Новая дверь открылась совсем бесшумно.

Капитан переступил порог — и замер; душу кольнуло нехорошее предчувствие.

Стивен не разбирался во внутреннем устройстве заводов, но подозревал, что это какой-то многоцелевое помещение, вероятно, для приема грузов. Просторный металлический зал, ближе к середине — огражденная перилами шахта подъемника, спуск вниз, к подземным ярусам. По стенам идет неосвещенная галерея, в стене слева — приоткрытые ворота, выходящие наружу.

А в самом центре — стул, и на нем сидел, скрестив руки на груди, совершенно незнакомый Капитану человек.

— Добрый вечер, мистер Роджерс, — прозвучал мягкий низкий голос.

Незнакомец неспешно поднялся, оставив на спинке стула темный пиджак. Он чуть поправил манжету элегантной белой рубашки, погладил темные бакенбарды.

— Меня зовут Себастьян Шоу. Не знаю, знакомо ли вам мое имя.

— Кажется, его упоминали, — нахмурился Капитан. — Вы ведь...

— Мутант, — услужливо подсказал Шоу. — Скорее всего, вы слышали обо мне от Росомахи или кого-то из его коллег, пусть и мельком — конечно, в поле зрения Мстителей я не попадал. Меня это даже иногда удивляло.

— Но что вы... — Стивен огляделся. — Его здесь нет, так?

— Президента? — усмехнулся Шоу. — Конечно. У меня хватает связей в криминальном мире, мистер Роджерс, так что я воспользовался ими, чтобы распространить нужные слухи. Просто на беседу со мной вы бы вряд ли пришли... хотя, пожалуй, именно из-за связей бы и пришли.

— То есть? — невольно удивился Капитан.

— Вы ведь уже сотрудничаете с преступниками, — пояснил Шоу. — Не то, чтобы я это осуждал — о, тогда бы я стал лицемером! — но сам факт говорит о многом.

— Мне приходится это делать, — мрачно ответил Стивен. — Если преступники оказываются честнее так называ...

— ...тех, кто следует законам правительства? — улыбнулся Шоу. — Ну, преступники им не следуют, конечно. Это, я бы сказал, само определение "преступника".

— Что вам нужно? — коротко спросил Стив.

— Все очень просто, — развел руками Шоу. — Я бы хотел предложить вам сдаться, распустить свое движение.

— На редкость прямолинейно, — нейтральным тоном ответил Роджерс. — И неубедительно.

— Особенно когда вы уже добились столь многого? — чуть поднял бровь мутант. — Когда ваша революция идет полным ходом?

— Пожалуй, что так, — наклонил голову Стивен. — Мы уже близки к тому, чтобы исправить несправедливость, и...

— И это у вас может вполне получиться, — согласился Шоу.

Незнакомец начал Роджерса раздражать. Он терял время, и не хотел его тратить на преступника; конечно, тому отсутствие нормальных законов в стране было выгодно. Стоило просто уйти, и Стивен уже повернулся спиной к мутанту.

Но тут Себастьян произнес с тонкой улыбкой:

— Я вижу ваше грядущее, мистер Роджерс.

— Неужели ваш талант — ясновидение? — мимоходом поинтересовался Капитан, сделав шаг к двери. — Что еще за будущее вы видите?

— Диктатора, — мгновенно ответил Шоу.

— Что?

Роджерс остановился, оглянувшись.

— Это естественно, — спокойно пояснил мутант. — Когда революция удается, ее лидеры становятся новыми главами страны. Так бывает всегда, и так будет и сейчас.

— Я не собираюсь становиться ни диктатором, ни просто президентом, — жестко ответил Капитан. — Если вы думаете...

— ...что у вас есть выбор? — перехватил фразу Шоу. — Мистер Роджерс, мистер Роджерс... Подумайте сами. Вы лишите страну правительства; вам необходимо будет кем-то заменить его. Поглядите на своих сторонников — они лидерами государства не станут. Одни из них лишены нужных талантов, другие — популярности, третьи запятнаны неудачным прошлым. Вы же — идеальная кандидатура; вы популярны, вы безупречны, вы — символ, на котором держится праведность вашего дела, — он усмехнулся. — О, поверьте моему чутью: даже если вы не захотите, вам это предложат. Скажите, сторонник свободы — откажетесь ли вы от поста, на который вас добровольно изберут?

Стивен прикрыл глаза. Ответить "да" он не желал, ответить "нет" было бы ложью. Он стал лидером движения потому, что все были согласны; если народ пожелал бы видеть его во главе государства... Смог бы он отвергнуть предложение? Зная, что альтернативы — хуже?

Шоу улыбался, точно читал мысли.

— И все будет очень эффективно, и... Мистер Роджерс, знаете, в чем ваша главная проблема? Вы военный.

— Проблема для моих врагов, — автоматически отозвался Стивен.

— Обычно — да. Теперь же... Повторю, вы — военный. Человек, привыкший к дисциплине; вы умеете вдохновлять личным примером, отдавать приказы и исполнять их. Но вот как политик... Вы слишком прямолинейны. Поймите, мистер Роджерс, посмотрите на свое будущее. Я легко вижу вас во главе боевого отряда, в качестве героя или даже руководителя крупной операции — вам доводилось быть в этих ипостасях. Но в Овальном кабинете? — Шоу покачал головой. — Я не питаю симпатий к Тони Старку, но если бы мне пришлось выбирать между вами, то голосовал бы я за него. Глава "Старк Индастриз" хотя бы знает, как управляться с тысячами людей и огромным механизмом; его корпорация обязана процветанием далеко не только совету директоров.

— При чем тут Старк? — нахмурился Капитан.

— При том, — мягко отозвался Шоу, — что он умеет работать с людьми. У вас обаяние воина и символа, у него — обаяние человека общества. Он знает, когда надо уступать, вы же не желаете идти на компромиссы; о, конечно, вы никому не пожелаете зла. Но война и руководство Мстителями приучили вас: лучше всего задачи выполняются, когда вы отдаете приказы, и им следуют беспрекословно. Этот принцип можно перенести и в политику, и он даже будет работать.

↓ Содержание ↓