Все самые правильные решения обычно принимаются неожиданно, спонтанно. Вот так просто сидишь себе, сидишь и вдруг — а сделаю-ка я что-нибудь. И делаешь, и правильно делаешь, как потом выясняется, не всегда правда, но зачем о плохом. Так же неожиданно пришло решение заняться медитацией. Просто день был не самый лучший, просто что-то не складывалось, просто случайно наткнулась на рекламный буклетик "Нового медитативного центра", просто внутри все вопило, прося нового, неизведанного. Сорваться за новым и неизведанным в другой город или другую страну не так-то просто: нельзя же оставить в самом весеннем разгаре учебу и работу. Нет, оставить то можно... вот потом что будет.... Задумываться о пугающем "потом" — естественная неизбежность: чувство ответственности воспитывается с самого детства, развиваясь по мере взросления и накладывая на нас те вечные ограничения, в рамках которых мы действуем (каждый в своих).

Медитация в тот момент показалась наиболее приемлемым из неизведанного. "Новый медитативный центр", чего и следовало ожидать, оказался старым разваливающимся двухэтажным домиком, который, кажется, доживает свои последние дни. Зато к новому и неизведанному добавятся еще пару острых ощущений: рухнет или не рухнет. Внутри прямо скажем не многолюдно, да и мрачновато как-то, одной сиротливо висящей лампочки для освещения этого ... пространства явно не хватает. Скучающая дама записала меня в журнальчик и указала на коридор, в конце которого и ожидает наставник, причем следует поторопиться потому, как ожидает не только наставник, но и вся группа. Группа — это пять человек (вместе со мной). И ведь надо же не одна я глупостями занимаюсь!

Наставник, точнее наставница — дама средних лет, видимо для большего эффекта одетая в балахон коричневого цвета с зеленым орнаментом, в позе лотоса восседала на столе. В комнате совершенно без какого-либо порядка были расставлены диваны, на которых расположились слушатели, напряженно ожидающие начала действа. Картины на стенах с разнообразными пейзажами били в таком количестве, что скрывали под собой всю поверхность, что впрочем и к лучшему: то что не скрывалось было в состоянии, скажем так, далеком от идеального. Откуда-то доносилась тихая музыка, скорее даже не музыка, а звуки природы: плеск воды, шелест листьев, птичье пение. Умиротворяет, ничего не скажешь.

Я побыстрее пристроилась на свободном диване. Наставница открыла глаза и объявила о начале. Ну, чем раньше начнем, тем раньше и закончим. И раз уж я сюда все-таки пришла, деньги заплатила, то будем получать удовольствие по максимуму. Или не удовольствие, или не получать — это как пойдет.

Вопреки ожиданиям все прошло очень даже неплохо. Наставница оказалась интересной женщиной: доктор психологии, изучала шаманизм, эзотерику, оккультизм, восточные религии и из всего этого составила свой метод медитации и вела наблюдения, как он действует на людей. Готовила очередной научный труд и заодно денег зарабатывала, немного, но все же. Вообще увлекающиеся люди это редкость в наше время. Именно таким людям мы обязаны всеми великими открытиями и свершениями, они созданы для того, чтобы мир не стоял на месте.

Но меня привлекла не столько эта увлеченность, сколько фраза, с которой она начала свою речь: медитация — это форма психической активности, обеспечивающая погружение человека в особые трансовые состояния.

Фраза зацепила. В сочетании "особые трансовые состояния" было что-то магическое, влекущее. И я осталась, чтобы понять ее смысл.

Весь мистицизм разлетелся через пару занятий, когда стало понятно, что медитация сводиться к двум действиям: концентрации и расслаблению. Априори ничего магического быть не может в банальных механический действиях. Достичь обещанного "просветления", находясь в "трансовом состоянии" мне не удавалось, Мантры собственного сочинения наставницы никак не запоминались и вызывали раздражение, Асаны (позы) были настолько мудреные и требовали не малых физических усилий, после долгих пререканий с наставницей, мы ограничились банальной позой лотоса и разошлись миром.

Я бы бросила эти глупости, но меня невероятно увлекали моменты полусонного состояния, когда ты уже не здесь, не в этом полу развалившемся доме, но и не там, где умиротворение, тишина и яркие краски. Путешествие по другим реальностям не вставая с дивана.

Наставница каждый раз считала своим долгом уточнить, что я неправильно понимаю смысл ее уроков, что медитация — это прежде всего действие призванное помочь человеку привести в состояние гармонии его внутренний мир, а не увеселительные прогулки по миражам подсознания.

— Разве не ваши слова были, что медитация — это процесс познания, духовного роста, дающий человеку новый опыт? Так какая разница, как человек этот опыт получает? — невинно хлопая глазами уточняла я. Наставница устало махала на меня рукой и оставляла в покое.

Я втянулась. Листая журнал и рассматривая фотографии, превратилось в игру оживлять внутри себя это место, ощущать себя там, раздвигать границы и видеть, что же не поместилось в объектив камеры фотографа. Море, любимое море возникало в сознании чаще всего. Яркие краски неба. Манящие, загадочные глубины. Бескрайний простор. Отсутствие любых ограничений. Свобода. Абсолютная свобода. Вслед за ветром, в хрустальных нитях которого путается солнце и падает на сверкающую поверхность воды. Звуки тишины, которая разбивается звенящим всплеском волн. Золотая рябь на глянцевой поверхности от легкого солнечного бриза. Ни берегов, ни людей, только море, небо и диск раскаленного солнца, медленно опускающийся к воде и окрашивающий все вокруг в золотые коричнево-бордовые тона. Невероятных оттенков небо, разрисованное самым смелым художником — лучами закатного солнца. И легкий свежий солоноватый ветерок золотистого цвета.

* * *

Невероятных оттенков золотого, коричневого и бардового безмятежное небо, свежий солоноватый ветерок, закатное солнце слепит глаза. Тело парит. Что-то прохладное и скользкое обволакивает тело, забивается в нос и мешает дышать. Неуютно. Тело тяжелеет и тянет вниз.

Нужно заканчивать с этой медитацией, сегодня все идет не так: вместо легкости и расслабленности тошнота и головокружение. Хотела избавиться от головной боли, а получила еще массу неприятных ощущений. Лучше сходить и выпить таблетку.

Попыталась подняться, но не смогла: тело не нашло опору и провалилось вниз. В глазах и горле защипало. Воздух исчез.

Удар сердца — звоном набата: что происходит!

В глазах потемнело. Легкие разрывались от нехватки воздуха.

Спокойно. Все в порядке. Я дома, дома на кровати, никуда не падаю, подо мной твердая основа, подо мной очень твердая основа...

Ощущение подъема. Воздух! Я дышу!

Спокойно. Вдох — выдох. Сейчас я открою глаза и буду у себя дома.

Вдох. Потяжелевшие веки приоткрываются с большим трудом.

Закатное солнце все еще слепит глаза, стало гораздо холоднее. Что это? Где я? ... Я не парю, это холодное — вода, я плыву, точнее уже тону: руки и ноги одервенели от усталости. Во рту, в ушах, в носу, везде соленая вода. Соль щиплет глаза, лишая зрения. Паника ледяными щупальцами сдавливает сердце. Господи, это сон, это просто сон. Я сейчас проснусь. Это не может быть явью.

Мысли путаются. Я устала. Я смертельно устала. Я плохо плаваю. Мне холодно. Может быть, соленая вода удержит меня какое-то время на поверхности. Руки и ноги престали двигаться, глубокий вдох, уши опустились в воду. Держит, но как долго будет держать, и как долго я выдержу этот холод. Нельзя сдаваться, может быть получиться вернуться, придти в себя, проснуться. Так темно...

* * *

Вода дымится. Испарения, исходящие по утрам от воды всегда напоминали ему дым. Может потому, что плаванию по морям он предпочитал хождение по твердой земле. Кому же пришло в голову отправить его в эту экспедицию? Ну конечно, на границах что-то не ладное происходит и в течение полугода нужно за ними наблюдать и любые аномальные явления фиксировать и изучать. А что, собственно говоря, они называют аномальным? Тут весь мир сплошная аномалия, и везде их полно не только на морских границах. Изучать их надо! Конечно же! Человеку, который ничего в этом не смыслит. Неужели они не могли найти другой повод отправить его куда-нибудь подальше, а не этот шитый белыми нитками. Неугоден. Посторонние не должны ничего знать о делах государства. Поэтому вот тебе замечательный корабль, набирай команду и попутного тебе ветра и чтоб подальше отсюда.

И вот уже три месяца вода, вода, вода и ничего кроме воды, морских обитателей и всех погодных радостей, которые так щедро с неописуемым разнообразием дарят моря. Было бы кого убить за такое счастье, убил. Только некого: команда его в таких же условиях, да и мало того он сам их набрал, так что это он несет ответственность за все, а до остальных не добраться. И кстати, никаких аномалий за все это время не он так и не заметил. Ни одной. Завтра очередной сеанс связи, он сумеет их убедить, просто поставит перед фактом: они возвращаются так как продолжать экспедицию бессмысленно. И это самая приятная мысль за последние три месяца.

— Капитан, послушайте капитан, человек за бортом.

Он даже не сразу понял, что именно ему говорят. Так неторопливо, так буднично, так естественно. А что может быть естественного в том, что кто-то из его команды упал за борт? Неторопливым шагом он направился за помощником.

— Ну и кого угораздило?

— Откуда мне знать, — огромные плечи медленно приподнялись и опустились. Обладатель этих плеч и сам был не маленьким, совсем не маленьким, а туманным утром его и вовсе можно было спутать с этакой небольшой горой.

Капитан остановился, выражение лица его медленно изменялось от раздраженного до изумленного.

— Человек за бортом? Не из наших? В трех месяцах пути до ближайшей земли? В месте, куда не заходит ни один корабль?

Великан развернул свое могучее тело, лицо его не выражало никаких эмоций, даже интереса.

— Капитан, если ты решил, что мне почудилось, предлагаю проверить.

Команда толпилась у самого борта и гудела:

— Капитан, похоже, покойник, даже не шевелится.

— Конечно покойник, откуда здесь взяться живому.

— Ну что, капитан, пусть плавает? Или достанем?

Матросы галдели, перебивая друг друга, по выражению их лиц легко было понять, какой ответ всем хочется услышать. Но придется его команде разочароваться: нельзя просто так в открытом море бросить человека, даже если он мертв. К тому же вдруг у него что-то при себе сохранилось, что прольет свет на его происхождение.

— Доставайте.

Матросы зашевелились. Последние три месяца оживление происходило только во время штормов, было немного необычно в тихий безветренный день видеть такую суету, ну ничего, им полезно.

Как гром, раскатился голос Великана:

— Будите Лима, нужен целитель. Она дышит.

Тишина... Никто не сдвинулся с места. Она?! Капитан пробрался сквозь замершую толпу. Нет сомнений, это была женщина. Точнее девчонка: мокрые волосы прилипли к бледному зеленоватому лицу, даже в таком состоянии его было трудно спутать с мужским, мокрая одежда прилипла к телу, тоже совсем не мужскому. Невысокая, на руках у Великана она казалась просто ребенком. Вот только этого сейчас и не хватало!

— Быстро за целителем!

Кто-то все-таки оттаял, послышались быстрые удаляющиеся шаги. Через минуту появился заспанный целитель, сон у которого выветрился из глаз, стоило ему увидеть находку.

— Надо же, живая. В каюту ее и теплое одеяло.

— Капитан, а в какую каюту-то?

— В мою пока, а там посмотрим.

Великан аккуратно опустил полуживую ношу на кровать и замер у двери, в которую то и дело норовили пролезть любопытные матросы. Целитель суетился, доставая мешочки и колбы, заготовленные им еще на земле.

— Капитан, с нее нужно снять мокрую одежду, а то совсем замерзнет, — Лим выглядел растерянным и смущенным.

Раздражение капитана усиливалось с каждой минутой. Весь корабль на ушах из-за этой... особы.

— Ну, раздевай,— прорычал он, — в первый раз что ли! Когда закончишь, ко мне, — хлопнувшая дверь жалобно затрещала. С полок рухнули книги, разбив две колбы, выставленные целителем на столе.

— Капитан сегодня особенно не в духе. Как бы корабль не развалил. Чего это он?

Великан хмыкнул:

— Радуется наверное. Женщина на корабле — "хорошая примета".

— С каких это пор капитан начал верить в приметы? Да, как этот узел хоть развязывается-то! — мокрая ткань никак не поддавалась рукам целителя.

— Тебе помочь? — лицо Великана озарилось ехидной улыбкой.

— Без тебя справлюсь. Лучше дверь держи, а то ее вот-вот снесут.

— А давай поменяемся. Ты дверь держи, а я буду эту липкую дрянь по ней вместо тебя размазывать.

— Угу, разбежался. Ты ее своей лапой раздавишь и не заметишь. Интересно, сколько ей лет?

К ехидству на лице Великана прибавилось еще пару эмоций:

— А ты с какой целью спрашиваешь? Может, сначала вылечишь, а уж потом... — многозначительно протянул он.

Лим стал пунцовым, поспешно накинул на пациентку одеяло и стал аккуратно вливать целебный настой.

Он находился в специально оборудованном для связи с землей помещении, вот-вот должен был начаться сеанс. Из головы не шло вчерашнее происшествие: как она могла здесь оказаться? Видимо скоро узнаем, Лим вчера целый день с ней провозился, и ей стало лучше: ночью девушка пришла в себя, что пробурчала, а потом заснула. Целитель уверил, что, проснувшись, она будет в полном порядке. Радостна новость, нечего сказать, вся команда второй день не отходит от его каюты, которая временно превратилась в лазарет.

Кристаллики, вделанные в стол, тускло замерцали, из острия каждого вырвался луч, соединившись в центре, они образовали трехмерную проекцию и не кого-нибудь, а самого министра.

— Ну и какие новости, лорд капитан? — вяло спросил он.

С большим удовольствием оставил бы отпечаток своего кулака на твоей слащавой физиономии.

— Нет новостей, лорд Аббер. Уже три месяца никаких новостей. Все спокойно. На границах не происходит никаких аномалий. Продолжать экспедицию не имеет смысла. Мы возвращаемся. — Он четко с упором выговаривал каждое слово. Последняя фраза была как печать — обжалованию не подлежит.

Министр улыбался.

— Лорд Рокуэл, вы уверены, что ничего нового не произошло?

— Абсолютно.

— Да, но я очень четко ощущаю изменения в вашей ауре, да и ауре всего корабля. — Министр на минуту задумался. — На корабле новый человек? Вы от меня что-то скрываете? Позвольте вам напомнить, лорд капитан...

— Я ничего не скрываю, — он резко, на грани грубости, оборвал министра, — Вчера мы нашли женщину, сейчас она приходит в себя. Чуть позже я с ней поговорю. А в остальном...

— Не переводите тему. — Улыбка на лице лорда Аббера стала жесткой. — Женщина в открытом море, это по-вашему не аномалия? Вам следует серьезнее этим заняться. Поговорите с ней все выясните и продолжайте наблюдения. Следующий сеанс связи через месяц.

123 ... 394041

↓ Содержание ↓