| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Его это кого? — въедливо уточнила я. — Филатова, спектакль или театр "Современник"?
— Филатова. Спектакля пока не видел. "Еще раз о голом короле" называется.
— Ну, раз хочешь сходить, и тебе нужна компания... — дипломатично начала я, давая понять, что Леха от похода выигрывает, а я лишь согласна по-дружески разделить бремя просмотра.
— Не вижу энтузиазма, подруга! — насторожился Ярыгин.
— Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину. И прошу меня направить на текущую войну. Нет войны — я все приму. Ссылку. Каторгу. Тюрьму. Но желательно — в июле, и желательно — в Крыму, — к месту процитировала отрывок из "Федота-стрельца" Филатова. — Не в обиду, всегда считала его работы несколько пошловатыми, извини. Но ради тебя — только скажи.
Леха сник, недовольно поджал губы.
Не без удовольствия наблюдала, как приятель теряет ниточки управления ситуацией одну за другой. А придумать, как вновь завладеть ими, не хватает времени. Что ж, общение с Государем пошло мне на пользу и оказалось весьма плодотворным. Его величество мне по-прежнему не обставить, но других... почему бы и нет?
— Но у нас свидание, ты же понимаешь? — решился Леха на последний рывок.
— Конечно, Леша, понимаю, — положила руку ему на плечо. — Думаю, нам будет весело и мы отлично проведем время. Ты уже взял билеты? Когда спектакль?
— Нет, но возьму на воскресенье.
— Отлично.
Мы подробно обсудили, во сколько и где встречаемся, договорились созвониться за пару часов до свидания. Леха протянул руку к моим волосам, нерешительно поглаживая пряди.
— Ну, мне пора. А то тиран хватится.
— Да-да, иди, — во всю ширь улыбалась я.
Ярыгин подошел вплотную — и я не успела опомниться, как ощутила тепло его губ на своих губах.
Инстинктивно попыталась отстраниться — не тут-то было. Ярыгин крепко обнял меня. "А он сильный", — пронеслось в голове. Первый порыв — оттолкнуть парня, а лучше дать отрезвляющую пощечину. Но я почувствовала, как кто-то без спроса и разрешения, вопреки договоренности пробрался в мою голову и читал мысли уже не первую минуту. Поразительно, что я не ощутила вторжения раньше! Отлично, так даже интересней.
Я обхватила Леху за шею и с энтузиазмом ответила на поцелуй.
— Ко мне в кабинет! Быстро! — жахнул громовой рык по барабанным перепонкам, едва я отстранилась от Ярыгина.
Леха не мог видеть взгляд Государя, а я — да. Взгляд зверя: опасный, хищный, жгучий. Что ж, меня будут убивать.
Предвосхищая вопросы, скажу, что в университете целоваться не запрещено. Поэтому умирать придется не за это. А за что? Государь придумает, я в него верю.
Леху профессор уже отчитывает. Мол, в рабочее время найти невозможно, а дело срочное.
— Теперь ты... — продолжал Государь распекать Ярыгина.
Дальше я не слышала. Свернула за угол. Поднялась по лестнице. Миновала коридор и секретарскую и нырнула в кабинет некроманта.
Посмотрела на статуэтку с дельфинами, выныривающими из моря, что по-прежнему стояла на подоконнике, игриво подмигнула морским млекопитающим и повернулась к раковине. Она — все, что мне сейчас нужно.
Подняла ручку смесителя, дождалась, пока вода станет теплой, и прополоскала рот. Чему вы удивляетесь? Терпеть не могу быть обслюнявленной. И что люди находят в поцелуях? Мне, наверное, никогда не понять. У кого-то — земля из-под ног, кто-то улетает. Понаплетут всякого, понапридумывают себе, а на деле отмыться хочется.
Даже вокруг рта намылила. Смыла, достала из кармашка новую упаковку одноразовых бумажных платков, вытащила один и стала промокать губы. А что, я брезгливая.
Опустила ручку смесителя, продолжая промокать воду у рта, повернулась и вздрогнула. Сколько Государь тут стоял и наблюдал за мной?
Ярость, граничащая с ненавистью и желанием убивать, сменилась на его лице недоумением.
— Как интересно ты относишься к Ярыгину.
Я смяла намокший от воды платок и кинула в мусорное ведро.
— Ярыгин тут вообще ни при чем. Это мое отношение к поцелуям. Ну, не люблю. Имею право.
При этих словах глаза некроманта блеснули, на губах расплылась хищная улыбка. О чем он подумал?
Я молча указала пальцем на дверь: мол, где секретарь.
Не дождавшись ответа, спросила прямо:
— Леха жив?
Государь недобро усмехнулся.
— В ссылке.
— То есть?
— Тебе не кажется... — грозно начал Государь, давая понять, что вопросами я испытываю его терпение.
— Мне кажется, мы разговариваем довольно громко. Нас могут услышать в секретарской.
Профессор больно сдавил мое плечо и протащил через весь кабинет, к окну.
Леха Ярыгин выходил из университета с документами под мышкой.
— Вы что, выперли его с работы? — испуганно пролепетала я.
И услышала презрительный смешок.
— Курьер болеет. Документы повезет секретарь.
Я облегченно выдохнула. Но тут же взвилась.
— Что за несанкционированное проникновение в мои мысли? Вы же обещали.
Государя обвинение нисколько не смутило.
— Да за тобой глаз да глаз нужен. И даже под присмотром идиотские идеи появляются.
Фыркнула и вывернулась из вцепившейся в плечо руки.
"Идиотские идеи"? Понятно. Значит, про мой страх и желание избавиться от оного не самый благопристойным способом некромант знает.
Я пошла ва-банк.
— Вы что, всерьез решили примерить на себя роль моего отца? Раз своей дочери не было.
Казалось, Государь удивился этому выпаду не меньше, чем моим водным процедурам после поцелуя.
— Как тебе в голову пришла такая мысль?
Занервничала. Отошла от окна, сделала несколько шагов по кабинету, остановилась ближе к столу и развернулась лицом к Государю.
Он приблизился, с нетерпением ожидая ответа.
Начала, боясь сбиться:
— Вы всеми правдами и неправдами стараетесь оплатить мои расходы, связаны они с путешествиями во времени или нет, я периодически живу у вас, вы меня лечите. Даже в ресторан сводили, чтобы подбодрить, чтобы я, как вы выразились, набралась впечатлений, — и добавила с сарказмом:
— Не хотите же сказать, что Игорь Вильянов, пользовался таким же расположением вашей светлости?
— Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом! — Государь театрально возвел руки к потолку и беззлобно усмехнулся, процитировав Грибоедова.
— Я, может, и наивная, но не дура, — сказала я, будто подтверждая этим справедливость своих выводов и его слов.
Государь подошел совсем близко и ободряюще взял меня за плечи.
— Нет, Эля, ты далеко не дура. Но боюсь, не совсем верно истолковала мои мотивы. Они куда менее благородны.
Моментально подняла голову и посмотрела в лицо Государя, с замиранием сердца ожидая ответов на свои мысли.
— И моя главная ошибка в том, что я дал тебе слишком много времени, чтобы оправиться от нападения тех двух подонков.
На секунду в кабинете воцарилась гробовая тишина. Я старалась осмыслить услышанное, ища ответ в глазах некроманта.
Другими словами, странное поведение Государя в последние недели — это ненавязчивые ухаживания мужчины, который не желает напугать или еще больнее ранить и без того затравленную насильниками девушку? То есть не что-то вроде отцовских опеки и внимания?
— Вы хотите сказать... — прошептала я не веря, — что...
Его глаза жарко, призывно блеснули.
— Да, теперь ты все правильно поняла, — прошептал он, наклоняясь ко мне.
В единый миг жгучее влечение, горячее дыхание, нетерпеливые объятия, страстная нега, томительная нежность — все слилось в этом долгожданном жадном искреннем поцелуе.
На секунду я вынырнула из пленительного омута, тяжело дыша. Мне отчаянно хотелось больше нежности, ласкового внимания, осторожности касаний. Он понял меня без слов. И я испила желаемое до дна.
* * *
Я чувствовала себя опьяненной. Опьяненной счастьем и желанием. Мои пальцы переплелись с его пальцами; дышали мы в унисон, как один человек; сердца бились слишком часто, но медленно стихали, отпраздновав вспышку страсти. Я приходила в себя на его груди. Пыталась начать думать, но в голове было безмятежно пусто.
Так мы и стояли, обнявшись, посреди кабинета, не находя ни сил, ни желания оторваться друг от друга.
— Элька.
— Ммм, — неохотно вынырнула я из блаженного забытья.
— Тебе рот прополоскать не надо?
— Что? — я отстранилась от Государя.
Умеет же человек кайф обломать.
— Вы снова издеваетесь?
— Я? Издеваюсь? Кто из нас не любит поцелуи: ты или я?
Чтобы сгладить момент, Государь вновь привлек меня к груди. Я облегченно выдохнула.
— То-то же! А то пойду и умоюсь назло кому-то.
— Брось, мое мужское самолюбие, можно сказать, замерло в ожидании фиаско.
— Вы произнесли слова "мое самолюбие" и "фиаско" в одном предложении? — тут уже я улыбнулась от души. — Мир скоро рухнет, не иначе.
— Эль, — голос Государя стал серьезным, — прекращай ко мне на вы обращаться.
Я довольно прищурилась:
— А если оговорюсь?
Мы дружно рассмеялись, вспомнив разговор в машине.
— Мне тебя уговаривать? — мужчина приподнял мой подбородок и заглянул в лицо.
Его глаза, потемневшие от удовольствия, скулы, четче проступившие от улыбки. Но что в лице Государя такого? Какой мимический жест дал понять, что его смущает мое упорное выканье? Наклон головы, чуть опущенные ресницы, глаза, на секунду отведенные от моего прямого взгляда?
Государя? Что-то? Может смутить? Чудны дела твои, Господи!
— Постараюсь, но ничего не могу обещать, — скромно прошептала я.
— Ага, и это, значит, я тут издеваюсь, — хохотнул Государь.
— Горан Владиславович, а вы самокритичны, — ангельским голосом подлила я масла в огонь.
— Ну, все, берегись! — не выдержал Государь и использовал запрещенный прием, закрыв мне рот поцелуем.
Земля, ушедшая из-под ног? Головокружение? Взмывание в небо? Теперь-то я знаю, что все эти ощущения — правда, а не выдумки впечатлительных особ. А с ним — правда даже не по отдельности, а одновременно.
Я с наслаждением продолжала таять и теряться в пространстве и времени, когда Государь прошептал, на миг оторвавшись от моих губ:
— Эля, девочка моя, так как меня зовут?
— Георгий, — быстро ответила я, лишенная законного с сегодняшнего дня наркотика, в надежде на новую дозу.
— А короче?
— Горан.
В награду за правильный ответ мои губы снова обжег упоительный поцелуй.
И снова перерыв на несколько секунд.
— А как ко мне нужно обращаться, когда мы одни?
— Ты.
— Ну наконец-то!
Чувствую губами его улыбку, его дыхание обжигает, и я получаю новый поток ласк и объятий.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
