Мир. Наследники ушедших

Больше всех его поведение раздражает Раду, я вижу, хотя она делает вид, что кто-кто, а уж Лик ее совершенно не интересует. Либо она плохая актриса, либо я хороший физиономист. Я не такой собственник, но и чувство ревности мне знакомо. И пусть мне далеко до Отелло, я хотел бы знать, что связывает мою девушку и столь ненавистного ею дроу. Сир в курсе, что между ними происходит, но отвечать отказывается. Следует законам Мира, которые мало чем отличаются от законов России, и так же провозглашают неприкосновенность тайны личной жизни. Я пока стараюсь сдерживаться, но не уверен, что меня надолго хватит. Нет, Раде я ничего не скажу, а вот разговора с эльфом будет не избежать, если это все не прекратится.

Вообще, не только я нервничаю по поводу и без. Так получается, что впереди у нас четыре выходных, два из которых, по мнению наших учителей, нами точно не заслуженны, и чтобы нам жизнь сказкой не казалась, они на нас буквально сели и ножки свесили. Я не успеваю усваивать всю выдаваемую информацию, она оседает где-то в глубинах памяти (надеюсь), и неизвестно еще получится ли ее потом оттуда достать. Ничего хорошего, а вроде бы праздники. Я поделился этой мыслью с Мишкой, заработал от него подушкой по голове. Да, ему приходится еще хуже. Мы можем хоть иногда отдохнуть на практике, там никогда не бывает скучно, ему же приходиться корпеть над письменными заданиями, в свободное время на пару с Ниной пропадает в библиотеке. Странно, но наша некромантка неожиданно увлеклась магией шувани, Мила подозревает здесь нечто более глубокое, чем расширение кругозора, да и я тоже. Нет, не интерес к Мишке, хотя его видно невооруженным глазом, у меня из головы не идет ее должок за мой рассказ. Времени нет зажать ее где-нибудь в тихом местечке и стребовать платы, то есть ответного красноречия на тему на что ей сдались наши откровения. Об определении уровня она допрашивала Раду, Андрея, Оксану... проще перечислить тех, до кого она не добралась — Лик, который избежал посещения капища девятого декабря, мой кузен и Эльдар. Пусть делится своими наблюдениями.

Я перевернулся на спину, задумчиво посмотрел на Радмилу, свернувшуюся клубком у меня под боком, не сдержав улыбки. Мне нравится смотреть на нее спящую. Моя красавица... мои губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Я собственник и ничего не могу с этим поделать, хотя ей пока не мешает. Смотрел бы да смотрел, но пора будить, иначе мы просто не успеем вернуться в ЛиМиН до закрытия. Я потерся носом о ее плечо и шепотом произнес:

— Просыпайся, — за что и получил в глаз.

Я поспешно упал с кровати, стараясь не делать резких движений, встал, и все тем же шепотом окликнул ее. Помню, когда такое произошло в первый раз, жутко испугался, чтобы привести в чувство ее пришлось облить водой. А как бы вы себя повели, проснувшись после ночи любви в кровати с человеком, который тебя категорически отказывается признавать?! При этом она не объясняет свое плохое поведение по утрам, но, несмотря на это, я продолжаю настаивать на небольшом отдыхе после занятий любви. Может, я мазохист?

Пока Рада приводила себя в порядок, я расплатился за номер и поймал пролетку. Ветер кружил, снег заметал дорогу, и добраться до ворот ЛиМиНа за оставшиеся полчаса на своих двоих мы не успели бы. Я расплатился с возницей, проскользнул в приоткрытую калитку, получил нагоняй от сторожа за позднее возвращение, и побежал с Радмилой наперегонки на свой этаж, где нас уже должен был ждать горячий чай. По крайней мере, Кузя обещал, а свои обещания он всегда исполняет, не домовой, а настоящее сокровище. Но поблагодарить его я не успел, в комнату ворвался Митя, размахивая аккуратным белым конвертом.

— Ты тоже получил? — с порога закричал он. Кузя подпрыгнул, ухватил за лапу даже не подумавшего возмутиться Маньяка, и утащил того за шкаф, от греха подальше.

— Что? — осторожно спросил я, борясь с желанием последовать примеру домового и Мишки, тоже поспешившего уйти с линии огня.

— Приглашение от Яги на ежегодную семейную встречу, чтоб ее! — он швырнул конверт на стол, а сам рухнул на мою кровать.

— Зачем истерику-то устраивать? Не хочешь — откажись, — предложил из своего угла Мишка, и я его поддержал. Мама ведь отмазывала меня от этой встречи каждый год, ничего живой пока.

Митька смерил меня взглядом, словно сомневаясь в том, что я живой, и заявил, что иметь дело я Ягой нам пока не приходилось, тут твое "хочу — не хочу" не имеет никакого значения. Наша бабушка не приглашает, она уведомляет нас о том, что мы идем, а то, что мне удавалось избегать этих встреч, означает лишь то, что я был Яге либо не нужен, либо не интересен. Теперь, когда я переехал в Мир, мне придется делать все то, что она пожелает. Единственный, кого никогда не видели на общем семейном сборище — Казимир, но он — не мы. Точнее, мы — не он.

— Что за крик, а драки нет? — появилась в спальне Рада, прервав слезную речь моего кузена. — Кто-то умер? — повернулась она к Митрофану.

— Нет, но все может случиться, — он соскочил с кровати и начал мерить комнату шагами.

Я лишь развел руками. Бывает с ним иногда такое, единственное, что мы можем сделать — не лезть к нему. Я как-то пожаловался Вере на него, она в ответ рассмеялась — по ее мнению, Митя яркий представитель нашей семьи, так что мне надо брать с него пример, иначе никто не поверит, что я родственник Яги. Кстати, а Вера придет?

— Да куда мы денемся? — буркнул в ответ Митька, поежившись, словно от холода.

Не знаю, как они, а я буду рад ее видеть, да и она меня, надеюсь, тоже. Поможет мне разобраться в семейных связях, а я составлю ей компанию. Не трудно представить, как моя внучка ведет себя на подобных вечерах — забивается в угол и ждет, когда, наконец, можно будет уйти. Интересно, Яга действительно не замечает, сколько неудобств доставляет всем присутствие Веры, или просто делает вид, ставит эксперименты над родственниками?

— Еще какие! — Митька продолжал буйствовать, сметая все, что стояло у него на пути. Мои тапки он запинал под кровать, туда же чуть не отправился поднос с ужином, я едва успел его перехватить, но один стакан соскользнул, и Кузе пришлось вылезать из своего убежища, убирать осколки. Оказывается, он очень "высокого" мнения обо мне, таком косоруком, а уж о том, что он думает о моем брате, я слушать не стал. — Вот придешь завтра, и сам все увидишь.

— Завтра? — перебила его Рада. — Завтра понедельник, занятия, кто вас отпустит?

— Веками каждый год отпускали всех, кого требовала отпустить Яга, а тут возьмут и не отпустят?! — Митька остановился на мгновение, осуждающе посмотрел на девушку и продолжил свое шествие по нашей комнате. — Хотя это было бы не плохо, но... — он вздохнул, повернулся ко мне и объявил: — Значит, собираемся завтра безпятнадцати семь у ворот и выезжаем. Она терпеть не может, когда кто-то опаздывает.

Мишка проводил его до двери, и даже закрыл ее на всякий случай, чтобы, не дай бог, он не вздумал вернуться. Я взял со стола оба конверта, подписанные крайне неразборчивым подчерком, ни на одном из них не стояло имя отправителя, только получателя. Вот бы знать, сколько таких писем пришло сегодня в Лицей? Митька говорил, что здесь обучаются еще несколько наших родственников, но знакомить меня с ними не стал, сказал, что запомнить всех, кто приходится мне родным по крови, у меня не хватит памяти, а если понадобится помощь кого-то из них, лучше сразу обращаться к Яге. В чем-то он, конечно, прав, но мне все же интересно...

— О чем задумался? — прервала мои размышления Рада.

— О том, можно ли считать любовника бабушки своим родственником, — брякнул я в ответ, только потом сообразив, что сказал я это вслух.

— Приятного аппетита, — похрюкивая от смеха, Мишка выбрался из-за стола, с помощью которого отгораживался от Митьки, обошел меня стороной и ушел к Нине, оставив нас наедине с Радой. Кузя у нас домовой воспитанный, ушел немногим раньше, утащив с собой Маньяка. Последний даже не думает с ним спорить или сопротивляться, домовой его кормит и больше ему ничего не надо. Вот бы он так дома себя вел!

До понедельника я не вспоминал о том, что меня ждет представление семье, и так бы и забыл об этом, но слухи у нас распространяются быстро, и не было ни одного человека, который бы мне не позавидовал. Кроме Митьки, конечно, но он, к счастью, прекратил истерить, стал холоден и меланхоличен. За день я успел получить от друзей, напуганных его состоянием, кучу советов, как себя вести, больше всего старалась Оксана, а Сергей ей поддакивал. Выгнать их всех за дверь мне удалось только в шесть часов, заявив, что пора собираться. Минут десять приходил в себя, совместив релаксацию с душем. С такими друзьями и врагов не надо, пугали, как могли. Я что, по их мнению, не умею себя в обществе вести? Ем руками, сморкаюсь в скатерть? Такое ощущения, что я их близлежащей пещеры только что выбрался, и меня пригласили не на семейное сборище, а на королевский прием. Единственной, кто пожелал мне хорошо провести время, оказалась Рада, которую я бы с большим удовольствием взял с собой, но я не враг себе? Нас там же на месте и поженят, маловероятно, что все мои родственники такие же понимающие, как мама.

Митька вломился ко мне в спальню без двадцати минут семь, с воплем, что если он из-за меня опоздает, то и оправдываться перед Ягой придется мне. Никогда не замечал за бабушкой фанатичной пунктуальности, поэтому пообещал ему извиниться перед ней в любом случае. У ворот нас ждало такси, но остальные родственники, с которыми мне уже не терпелось познакомиться, уехали раньше нас.

— Не волнуйся, еще увидишься — мрачно пообещал Митя, устраиваясь рядом с водителем. — Там будут все.

Машина мягко качнулась на рессорах, и совершенно бесшумно поехала по склону вниз. Яга просила явиться к семи, так что время у нас есть. Деревья, здания и люди проносились мимо однообразными размытыми фигурами, следить за дорогой не представлялось возможным. Поэтому я был несколько удивлен, когда мы въехали на проспект, где на обочинах стояли аккуратные, респектабельные дома, по одному виду которых можно судить о состоятельности их жильцов. Оказалось, что бабушка, хоть и переехала несколько лет назад в лес, свое поместье в центре Егошихи не продала и до сих пор продолжает использовать. Избушка при всем ее желании не сможет вместить всех родственников, в то время как здесь, мы с горем пополам, но размещаемся. Я вылез из автомобиля, и замер в восхищении, забыв закрыть дверь и рот. Мы остановились напротив двухэтажного на первый взгляд дома, выделяющегося на фоне остальных ярко-красными стенами, белыми наличниками. Килевидный фронтон, украшенный деревянными фигурами животных, возносился над балконами — белые перила, черные балясины, красные же площадки. В стороны расходятся два одноэтажных крыла, на левом — четыре окна, резных, расписных, узорчатых, на правом — два, но он построен углом, а что за поворотом, с места, на котором я стоял, увидеть я не мог.

У открытой калитки нас встречал старый пес, он доверчиво ткнулся тяжелой головой Митьке в ноги, задумчиво глянул на меня, словно размышляя, облаять или не стоит, так проживу. Рыкнул для порядка, шумно втянул воздух, но все же ушел с дороги, пропуская.

— Мама приехала, — нарушил молчание кузен, кивнув в сторону припаркованный неподалеку автомобиль и натянув на лицо улыбку. — Теперь придется терпеть ее до самого окончания вечера. — Если верить его рассказам, то его мама более похожа на Ягу, чем моя, одним словом — тиран и деспот.

Мы поднялись на первый этаж (расположенный на уровне второго!) и оказались в прихожей, большую часть ее занимал огромный шкаф, сбоку притулилась скамеечка, а напротив Яга приказала повесить зеркало. Я скинул куртку и полез в шкаф, но Митька не дал мне и двери открыть, испугался, что потеряюсь среди стройного ряда медвежьих шуб и шапок. Он уложил все на лавку и подтолкнул меня в сторону одной из трех дверей, ведущих в комнату. Нас никто не встречал, но мы и сами прекрасно справлялись, уверенно шли вперед, пока совершенно неожиданно для меня не оказались в зале, заполненной людьми. Не успел я оглянуться, как Митрофан исчез, уведенный высокой женщиной в платье начала XIX века. Судя по тому, как он трепыхался — это была его мама.

Меня, к счастью, заметили не сразу, поэтому я имел возможность со стороны понаблюдать за своей семьей. Крайне разношерстная и шумная толпа, яркая и индивидуальная. Они смеялись, подкалывали друг друга, с первого взгляда заметно, что все здесь знают всех, и хозяйке нет необходимости сновать между ними, развлекая какого-нибудь заскучавшего гостя. Ее, кстати, и не наблюдалось поблизости, что странно, при ее-то не любви к опозданиям. Или, короли не опаздывают, короли задерживаются?!

— Яга действительно нарушает веками установленные традиции, — нарушил мое уединение Кощей.

"Значит, все-таки родственник", — мысль мелькнула и исчезла, напуганная маниакальным блеском глаз директора. Он же резко отшатнулся, едва не упав, мне пришлось подставлять ему плечо, чтобы предотвратить это. Несколько секунд он молчал, стараясь выровнять дыхание, потом неожиданно рассмеялся:

— Жестокость у тебя в крови, да, мальчик?

— Оставь ребенка в покое! — такой Ягу мне еще не приходилось видеть. Она никогда не сдерживала своих эмоций, кричала, смеялась — все делала громко, на людях. Сейчас же создавалось впечатление, что она заперла себя на замок, держалась крайне напряженно, недоверчиво глядя на своего любовника.

— Интересно, кто ставил тебе защиту? — словно не замечая ее, продолжал он. — Точно не сам, это очевидно.

Кощей рассматривал меня так, будто впервые видел. Прищурив левый глаз, он задумчиво пощелкал языком и пообещал подумать над этим. Затем улыбнулся, взлохматил мне волосы и, подхватив бабушку под локоток, повел вглубь зала:

— Пора открывать вечер, дорогая.

Яга

Жестом подозвав к себе одного из слуг, я приказала ему открывать столовую и приглашать гостей к столу. Чернобог улыбался, продолжая крепко удерживать меня за руку. Мне с трудом удавалось удерживать улыбку на губах, отвечая на обеспокоенные взгляды детей и внуков. Да, мало кто из них знал моего мужа в лицо, но о его близком родстве с директором ЛиМиНа, знали все. За множество лет я ни разу не приглашала Кощея на семейные праздники, чести побывать на них удостаивались лишь те из моих родственников, кто был родным мне по крови, а не по закону. К сожалению, Чернобогу я не указ. Не буду врать, когда он ввалился в мой дом, заявив, что ему скучно, и он не прочь принять участие в "домашнем суаре", я была в ярости, но постаралась не подать виду. Ну-ну, милый, попробуй, пообщайся с родственниками, которые только и мечтают о том, как бы побыстрее отсюда сбежать. Посмотрю, что получится, со стороны понаблюдаю за тем, как ты справишься с этой сворой детишек.

Дети нервничали, удивленные таким показным несоблюдением традиций. Я заняла место по правую руку от мужа, предоставив ему руководить ими. У меня каждое слово и движение отработано годами, что будешь делать ты с теми, кого твое имя разве что удивит, но ни в коем разе не напугает?! Пора начинать спектакль для одного зрителя: