Согласно кивнув головой, Бобёр допил остатки зелёного чая и поднявшись, вместе с банкиром направился в зал, в котором уже было довольно много народа. Устроившись в кресле пятого ряда, молодой человек с интересом стал смотреть театральную постановку, продлившуюся чуть больше полутора часов. Это была странная постановка в виде своеобразного перформанса, с явно политическим подтекстом, направленным против Фармера старшего. Поставлен был спектакль добротно и режиссёр этого действа был не лишён таланта и чувства слова, но на самом деле подполковнику она совсем не понравилась и, дело было не в том, что недвусмысленно критиковали главу Сената и его партию, это как раз было нормально. Не понравилось ему в первую очередь то обстоятельство, что со сцены актёры регулярно взывали за помощью к главам иностранных государств, для борьбы с действующей властью.

Когда постановка завершилась, зал взорвался бурными аплодисментами, похлопал в ладоши и он, хотя на самом деле он со всеми этими людьми согласен не был, но как говориться, его роль нуждалась в этом публичном эпизоде. Покинув зрительный зал, Бобёр вновь встретился с Ворониным, и они продолжили общаться с теми, кто был в ложе для особо важных персон, среди которых находился и сам Нерлин. Оппозиционный политик подполковника узнал и, припомнив его широкий жест с портфелем набитым деньгами, с некой покровительственностью поздоровался с ним. На этом их общение и прекратилось, но так как это было сделано публично, многие из присутствующих сделали для себя определённые выводы и задались вопросом, насколько этот малоизвестный молодой парень приближён к лидеру оппозиционного движения и что он делает в компании с весьма представительными персонами.

Подполковник именно на эту реакцию и рассчитывал, но его больше всего интересовало, для чего собрались все эти люди, и наконец, дождался серьёзного разговора. Компания, из особо важных и вальяжных рыл в которой пребывал Бобёр, правда, на самой дальней галерке, но и оттуда он прекрасно всё слышал. Нерлин и компания обсуждали новости о похищении российских адмиралов, единодушно сходясь во мнении, что это дело рук отечественных спецслужб и этого просто так оставлять категорически нельзя.

-Артемий Полуэктович вы же опытный политик и должны пронимать, что организации сенатской комиссии по вопросу похищения адмиралов будет совершенно недостаточно, надо выводить людей на митинги и добиваться освобождения наших сторонников. Поверьте опытному политтехнологу, это хороший повод существенно поднять рейтинг нашей партии в глазах избирателей, а учитывая, что избирательная гонка ещё не началась, так и вообще... — Высказался один из приближённых господина Нерлина, пребывающего в крайне задумчивом состоянии.

-Знаете, Збигнев Казимеж, в нашем случае, даже протестных митингов по всей стране будет недостаточно. Нужно проработать варианты провокаций способных взбудоражить общественное мнение не только у нас в стране, но и во всех цивилизованных странах. В средствах можете себя не стеснять, главное чтобы контрразведка прекратила преследование наших сторонников в лице Смирнова и Зурабова. — Неожиданно вмешался в разговор глава сенатской партии Правых либералов и, обведя всех присутствующих пристальным взглядом, остановился на Воронине и поинтересовался у него:

— Михаил Афанасьевич вы, кажется, упоминали в моём присутствии, что один ваш хороший знакомый во время похищения адмиралов находился в их компании, и он слог вырваться из разбойничьих лап. Кто этот человек и где он сейчас?

-Одну минуту. Он где-то здесь. — Ответил банкир и, заметив подполковника, громко обратился к нему:

-Пётр, подойти к нам, есть серьёзный разговор.

Пожав плечами, молодой человек под пристально-изучающими его персону взглядами проследовал к Нерлину и Воронину и, остановившись радом с ними, выжидательно посмотрел на их лица.

-Михаил, это и есть тот самый человек, который смог вырваться из рук похитителей, при этом оказавшись буквально при смерти. Если бы вовремя не подоспела карета скорой помощи, мы бы его сейчас не видели. Его зовут Пётр Бобров.

Нерлин повернул голову в сторону молодого человека и посмотрел на него проницательным взглядом и спустя некоторое время заговорил:

-Я вас знаю, господин Бобров, на прошлой нашей встрече вы сделали весьма внушительное пожертвование на нашу избирательную компанию и наша партия, будьте уверены, этого никогда не забудет, так как мы знаем, что такое благодарность, но в данный момент, нас интересует всё, что касается похищения наших товарищей адмиралов Смирнова и Зурабова.

Подполковник довольно подробно рассказал тщательно проработанную легенду, после чего ответил на посыпавшиеся на него многочисленные вопросы, порою даже вполне провокационного характера, но он справился с этим, не вызвав ни малейших подозрений в свой адрес.

Пробыв в компании активных оппозиционеров и их спонсоров с полчаса, Бобёр тепло попрощался со всеми присутствующими признавшими его за своего и вместе с Ворониным направился на выход, обсуждая будущие акции протеста, которые должны были начаться с Нового Санкт-Петербурга. Выйдя из дверей театра 'До...Кер!' и спустившись по лестнице, они хотели уже попрощаться, но в этот момент к ним подошли несколько человек в штатской одежде и один из них, официальным тоном обратился к молодому человеку:

-Господин Бобров, вы арестованы. Требую немедленно пройти в машину!

-Позвольте полюбопытствовать, по какому обвинению? — С немалым удивлением, рассматривая сотрудников спецслужб, поинтересовался он и спустя пару мгновений, задал следующий вопрос:

-Будьте любезны, предъявите ордер на мой арест, да и вообще представьтесь, пожалуйста.

-Майор полиции Юрий Васильевич Возжанников. — Представился офицер и протянул ему постановление об аресте.

Взяв в руки официальную бумагу, подполковник внимательно ознакомился с её содержимым, между делом бросая свои взгляды на банкира, от лица которого можно было прикуривать коллекционную сигару.

-Это произвол! — Не выдержав напряжения, воскликнул Михаил Афанасьевич. — Вам это так с рук не сойдёт! Мы будем жаловаться.

-Это ваше право, можете хоть куда писать свои жалобы, но господина Боброва, я обязан взять под стражу. Это мой служебный долг.

Воронин, выслушав майора, обернулся к своему протеже и поддержал его:

-Петя, мы тебя вытащим из застенков палачей на государственной службе, даже если нам для этого придётся вывести народ на улицы.

-Спасибо Михаил Афанасьевич, буду вам очень признателен.

Подполковник протянул руки, и майор защёлкнул на них стальные браслеты и они вместе проследовали в полицейскую машину в сопровождении подчинённых Возжанникова. Прежде чем войти в машину, молодой человек бросил свой взгляд на центральный вход театра и увидел собравшихся на лестнице многочисленных оппозиционеров готовых броситься на его освобождение, но их эмоциональный порыв сдерживали сам Нерлин и его ведущий политтехнолог. По всей вероятности они уже просчитали, как в своих интересах воспользоваться его публичным арестом. Грустно усмехнувшись по себя, Бобёр, пригнув голову, вошёл в камерное отделение для арестантов и, устроившись на жёсткой скамейке, облокотился спиной о перегородку и закрыл глаза, спокойно стал ожидать развития дальнейших событий.

Конвойная машина ехала долго, при этом постоянно поворачивая в самые разные стороны. Из такого поведения, подполковник сделал вывод, что караул это делает для того чтобы их арестант не запомнил дороги, а это значит, впереди его ожидало нечто неожиданное. Вот именно к этому он и готовился, собираясь с открытым забралом встретить навалившиеся на него неприятности.

Спустя более двух часов дороги, машина остановилась на минуту, а затем, вновь тронулась вперёд. Это повторялось ещё несколько раз, пока конвойный транспорт окончательно не остановился и не послышался стальной лязг отпираемой двери и, когда она полностью распахнулась, послышалась команда майора:

-Бобров, с вещами на выход.

Усмехаясь, он шутливым тоном отозвался в ответ:

-Быть может, я здесь задержусь и вещи свои поищу?!

-Поговори мне ещё! Давай живо на выход.

Бобёр вздохнул и, поднявшись с лавки, направился на выход. Выйдя из машины и оглядевшись по сторонам, он в немалой степени удивился. Место, в которое его доставили, не было следственным изолятором, не было даже изолятором временного содержания, тут располагалось нечто иное.

-Задержанный Бобров, следуйте за мной.

Делать было нечего, и подполковник с закованными в стальные браслеты руками зашагал следом за майором. Оказавшись в здании с мощными стенами и поплутав по извилистым и пустынным коридорам, его привели в приёмное отделение, где оформили арестантские документы и самым тщательным образом обыскали, изъяв при этом его обычный коммуникатор и вообще все сколько-нибудь ценные вещи, в том числе и поясной ремень из натуральной кожи. Когда стандартная процедура была завершена, молодого человека в сопровождении конвоя завели в самую дальнюю камеру и, сняв браслеты, захлопнули стальную дверь.

Оглядев кислым взглядом своё новое пристанище, в котором не было ничего кроме заправленной койки, санузла и крохотного столика с приваренной к полу табуретки. Были ещё две полки, на которой стояла страшноватого вида посуда. Скинув с себя пиджак и положив его на спинку койки, Бобёр, умылся и, вытерев полотенцем лицо, улёгся и, бездумно полежав некоторое время, уснул.

Его никуда не вызывали два дня, во время которых его покой нарушали лишь во время раздачи пищи, а вот на третий день начались допросы и душещипательные беседы, порою длившиеся до самого позднего вечера. Как оказалось, его делали подозреваемым в измене родине и шпионаже на иностранную разведку, но он держался, уверенно отбиваясь от всех обвинений. Спустя неделю, ему, наконец, позволили встретиться с адвокатом, оказавшимся главой юридического отдела банка, который возглавлял Воронин. Вот именно он и передал весточку с воли, сообщив, что в его защиту активно выступила партия Правых либералов во главе с Михаилом Нерлиным. Это событие муссировалось практически во всех средствах массовой информации и, было самым обсуждаемым в политических кругах, что вызвало публичные акции протеста, временами доходящие до прямых столкновений с полицией. Адвокат заверил подполковника, что он приложит все свои силы для его триумфального освобождения, после чего удалился, так как отведённое время для встречи с клиентом истекло.

Вернувшись в камеру с приподнятым настроением, молодой человек по заведённой привычке отжался от пола двести раз и, хотел было уже прилечь, как совершенно неожиданно за его стеной раздалось какое-то шуршание. Резко обернувшись, он с удивлением увидел отъезжающую в сторону стену и перед его взором предстал небольшой кабинет, где за столом непринуждённо сидел какой-то подтянутый мужчина в возрасте за сорок лет.

-Ну, здравствуй подполковник Бобров, проходи и располагайся, у нас с тобой будет долгий разговор...

Услышав эти слова, у молодого человека ёкнуло под ложечкой, но даже при этом у него не дрогнул, ни один мускул на лице и он, приподняв правую бровь, высказался:

-Боюсь, вы меня с кем-то перепутали, я действительно Пётр Бобров, но подполковником никогда не был, мало того я, ни дня в армии не служил.

-Хорош! — С явным удовлетворением, произнёс неизвестный. — Очень хорош! Прав был генерал Гудза, из тебя выйдет первоклассный разведчик самого высокого уровня. Это именно он убедил меня, направить некоего молодого человека учится в Военную Академию. Ладно, об этом потом, ты сейчас проходи, не стесняйся.

Бобёр прошёл в кабинет и, устроившись на жёстком стуле, внимательно посмотрел на неизвестного ему собеседника и с некоторой отстранённостью в голосе, поинтересовался:

-Для начала позволь тебе представиться, я начальник личной службы безопасности главы Сената Фармера старшего. Некоторые меня ещё называют серым кардиналом, но ты можешь обращаться ко мне просто по имени Корнелиус.

-Интересно, с какой это радости, я удостоился такой чести? — С изучающим прищуром, поинтересовался Бобёр, испытывая противоречивые чувства от встречи с таким человеком.

-Не веришь и правильно делаешь, я бы на твоём месте тоже не поверил, а посему, я предоставлю тебе материалы, посмотрев которые, ты всё поймёшь сам.— Высказался Корнелиус, с явным интересом рассматривая своего негласного протеже и открыв верхний ящик стола, извлёк пластиковую коробку и, положив её на стол, толкнул в направлении своего собеседника.

Подполковник, осторожно взял её в руки и, открыв крышку, стал изучать предоставленные ему документы. Здесь были наградные листы на две медали, о которых он ничего не знал и выписки из приказов с присвоением ему внеочередных званий, среди которых оказался приказ, подписанный самим главой Сената датированный сегодняшним числом, где ему за особые заслуги присвоили звание полковника Главного разведывательного управления. Помимо этого в коробке находились все его совершенно секретные подписки и все документы с Военной Академии, а также описание его задания.

Тяжело вздохнув, молодой человек сложил обратно в коробку предоставленные ему доказательства и, закрыв её крышкой, вернул обратно серому кардиналу и, глядя отрешённым взглядом куда-то в потолок, негромко произнёс:

-Понятно, вы всё время меня вели, остаётся понять для чего?

-Вёл, — согласился Корнелиус, — и ты знаешь почему. Это ты нашёл легендарное 'хранилище императоров' оказавшееся на самом деле уникальным кораблём, признавшим тебя своим хозяином. Именно по этой причине мне пришлось разработать целую схему, чтобы это судно использовать в интересах государства и его безопасности, благо, твои таланты оказались в этом вопросе, весьма кстати, чем, я и воспользовался. Углубляться в это дело слишком глубоко, смысла нет. Ты и так всё прекрасно понимаешь. Сейчас меня интересует, не ты ли похитил видных адмиралов российского военного флота поддерживающих оппозиционную партию Правых либералов?

-Мне не оставалось другого выхода, как их похитить, — признал он, подозрение серого кардинала, — тем более, что мне за помощью обратиться было не к кому. Мой куратор вышел в отставку и теперь находится на Бастионе.

-Я так и думал, но будь любезен, дать объяснения, как ты на них вышел.

Бобёр глубоко вздохнул и начал свой рассказ, не упуская малейших подробностей. Корнелиус слушал внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы и, по мере рассказа его лицо становилось всё бледнее и бледнее, а губы сжимались всё плотнее, а под конец повествования, молодой человек явственно услышал скрип его зубов. Когда полковник умолк, глава собственной службы безопасности Фармера старшего поднялся и, заложив руки за спину прошёлся по кабинету. Спустя некоторое время, остановившись у стола, Корнелиус внимательно посмотрел на своего собеседника и, тихим тоном задал вопрос:

-Так ты говоришь до вторжения осталось совсем немного времени?