М-да... а ведь мои первые часы, подаренные отцом, тоже назывались именно так. Старенькие, с поцарапанным стеклом, они обладали удивительно точным ходом и до сих пор были бы живы, если бы я их не утопил на свое семнадцатилетние... Вспомнив о часах, я глянул на время и, чертыхнувшись, стал притормаживать. Сидящий рядом Марат удивленно посмотрел на меня, поэтому пришлось пояснить свои действия:

— Меня к четырем Иван Петрович ждет, так что пора возвращаться. Сядешь за руль?

— Я уже рулил, а Жан еще нет. Так что, Искалиев, садись за баранку и покажи класс!

Даурен, радостно кивнув, выскочил из остановившейся машины и быстренько поменялся со мной местами. Потом мы объяснили ситуацию подъехавшим Змею и Геку и, перекурив, покатили обратно.

А ровно в шестнадцать ноль-ноль, поздоровавшись с переведенным из УСИ в наркомат, бессменным секретарем-порученцем Колычева — Васькой Кружилиным, я, постучав в дверь, вошел в кабинет наркома НКВД.

— Разрешите?

— Да, заходи, Илья. Ну как покатались?

— Нормально. Машины — отличные. Немного подшаманить, и станут вообще — супер.

Иван Петрович весело посмотрел на меня:

— Даже в сравнении с автомобилями твоего времени?

— К-хм! — От такого предположения я даже поперхнулся и ответил: — Нет, тут сравнения быть не может. Более корректно было бы сравнить с теперешними "опель-капитаном" или "мерседесом". Но, кстати, по комфорту "М-20", мне кажется, значительно из превосходит. Проходимость я даже не рассматриваю. Немцы здесь и рядом не стояли. Хотя, конечно, для езды по буеракам я бы предпочел что-то вроде ГАЗ-67. Вместо тента сделал бы жесткий съемный верх, впереди — хромированный отбойник, по бортам — аэрографию, и рассекал бы туда-сюда, вызывая всеобщее восхищение... М-да, если брать в расчет наши дороги, точнее их отсутствие, то такая машина была бы наиболее предпочтительна!

Тут уже Колычев хмыкнул:

— Ну и вкусы у тебя... Только я не понял, что такое "отбойник", да еще и хромированный? Зачем? И от кого ты им отбиваться собрался?

— Для понту. Ну и функциональную нагрузку он тоже несет. Вон, лоси ведь на дороги так и лезут и, чтобы, при столкновении с этой лесной коровой, отделаться наименьшим ущербом, можно поставить гнутую трубу, защищающую перед машины. В моем времени он называется "кенгурятник", но теперь может стать "лосятником". А то и вообще -"медвежатником".

Нарком удивился:

— Медведи тоже под колеса каждый день бросаются?

Я улыбнулся:

— Нет, конечно. Просто вспомнил, что иностранцы считают, будто у нас медведи по улицам городов ходят. Белые. Вот, чтобы буржуев не разочаровывать и внушить почтение к нашим суровым климатическим условиям, назвать эту трубу — "медвежатник"! Пусть необразованные "забугорники" трепещут!

Тут, все еще находясь по впечатлением от поездки на личном автомобиле, я дал волю фантазии.

— А вообще, Иван Петрович, собственные колеса — это же замечательная вещь! И понятно — машины будут стоить очень дорого, но вот почему бы не наладить выпуск мотороллеров? Помните, я про эти минимотоциклы и их бешенную популярность еще в том году рассказывал? Даже общий вид рисовал и приблизительные схемы компоновки. Простенькая ведь вещь, но наша молодежь будет визжать от восторга! А с какой скорость будет проходить процесс ухаживания?! Представьте: парень сажает девушку в седло и везет любоваться красотами загородной природы. А эти красоты, по личному опыту знаю, очень сильно снижают неприступность барышни и в конечном итоге способствуют ускорению развития отношений, со всеми вытекающими последствиями. Таким образом решается и государственная демографическая проблема.

Колычев, как раз в этот момент прикуривающий, от столь неожиданного поворота в разговоре даже спичку сломал. Достав из коробка новую, он с подозрением поинтересовался:

— Так это ты Тверитину идею подкинул? С дешевыми мотоциклами и этими, как их — мотороллерами? М-м-м... стоп, отставить. Он ее озвучивал еще до личной встречи с тобой, после ознакомления с документами... И хоть я выступал против увеличения выпуска неподконтрольных средств передвижения и говорил о возможности ухудшения в связи с этим общей криминогенной обстановки, Станислав Игоревич меня сумел переубедить. И, помнится, даже лозунг придумал, для этой еще не существующей модели: "Мотор, два колеса и два сердца".

— Вот! — Я поднял палец. — Это доказывает, что Стас действительно очень толковый человек! А что? Необходимое оборудование у нас уже есть: в тех же мастерских, которые после войны все равно перепрофилировать будут. Вот пусть, на каком-нибудь заводике и начнут шлепать новые средства передвижения. Не все же танки множить... Скажу больше — ради такого дела я готов свои песенные гонорары отдать. В смысле учредить премию, к примеру, тем же студентам машфаков, которых можно привлечь к доводке до ума моих схем мотороллера. Кстати, есть большой шанс, что они еще лучшее изобретение смогут предложить. Помимо мотороллера, еще какой-нибудь чоппер, квадроцикл, или снегоход. Вон, как с художниками в свое время получилось...

Увидев выражение лица собеседника, я заткнулся, а Колычев, весело глядя на меня, несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши:

— Я поражен. И это говорит великий скупердяй Лисов, у которого кредо — "ни копейки государству"? Хотя, скажу честно, очень рад. И товарищ Сталин, думаю, тоже порадуется. Он ведь у меня периодически твоими планами и настроениями интересуется... И если насчет премии ты серьезно, то это отдельная тема для разговора. Ее ведь можно сделать не только для студентов-машиностроителей. У нас есть и ВГИК, и Сельхозакадемия, и Строгановка...

Ой, блин! Сказать по правде — слова наркома меня напугали. Я, конечно, альтруист в некотором роде, но ведь не настолько! Этак на меня скоро выйдет еще и шустрый Тверитин — предложит в целях пропаганды советского образа жизни премировать и изобретения прогрессивной мировой молодежи! Конечно, подобные, пусть небольшие гранты сильно повысят имидж СССР и будут способствовать его открытости и понятности, но у меня денег столько нет... Только давать задний ход было уже поздно, поэтому, чтобы не прослыть трепачом, ответил:

— Насчет премии — вполне серьезно. Но я своему кредо не изменял: деньги-то не государству пойдут, а студентам. Пусть с ученической скамьи понимают: умеешь работать головой и руками, сможешь проявить полезную инициативу, значит не будешь считать копейки от стипендии до стипендии, а в дальнейшем — от зарплаты до зарплаты. Наоборот — купив на премию тот же мопед, посадишь сзади самую красивую девчонку и поедешь гордо по городу кататься. Ну или за город, тут уж как повезет... Единственно, — я вздохнул — сильно сомневаюсь, что на само производство у государства средства найдутся. В народном хозяйстве других проблем выше крыши, куда уж там мопеды финансировать.

И тут Иван Петрович меня удивил. Выпустив вверх струю дыма, он довольно прищурился и ответил:

— Ну, может быть, и найдутся. Немного конечно, но немного — это только в масштабах нашей страны. И ты в этом деле не последнюю роль сыграл.

Я вытаращил глаза:

— Что, обнаружили новое легкодоступное золоторудное месторождение с ураганным содержанием металла?

— Ага. В швейцарских банках. Содержание металла там, действительно — ураганное! И с доступом тоже проблем нет.

От подобного я вообще завис. Что-то ничего непонятно... Складывается такое впечатление, что советских "невидимок" срочно собираются переквалифицировать в грабителей и с их помощью черпать природные ресурсы непосредственно из банковских швейцарских недр. Ну чисто, чтобы пропустить лишние промежуточные варианты, связанные с налаживанием инфраструктуры, добычей, переплавкой, и тому подобным. Когда я озвучил свои мысли, нарком рассмеялся, а потом, став серьезным, сказал:

— Нет, конечно. Все будет в рамках закона. Но учти, говоря о деньгах, я исходил только из того, что тебе рано или поздно об этом станет известно и ты опять ко мне прибежишь скандалить. Хотя данная информация, по большому счету, не входит в круг твоей компетенции и является государственной тайной...

После этих слов я лихорадочно начал соображать, как Лисова вообще можно связать с швейцарским золотом. У меня там накоплений нет. Есть у семьи Нахтигаль, но делать из Лисова альфонса никто не будет. А что еще? Почему именно я, по словам наркома, сыграл не последнюю роль в доступе к золоту, находящемуся в банках? Швейцарских банках...

Стоп — Вельдберг! Он должен был заниматься эвакуацией крупных партийных чинов. Но чины без денег — это фуфло, а не чины! Значит, вполне возможно, у него был выход и на тех людей, которые скрывали следы золота НСДАП*. А может быть, и не было, но дав конец ниточки, он тем самым способствовал выходу нашей разведки на "кассиров" и соответственно на номера счетов! Обалдеть! Похоже, что это наиболее вероятное предположение. И пусть у Германии в конце войны валюты осталось очень мало, но уж золотишка на пару-тройку сотен "зеленых" лимонов в Швейцарии на черный день точно хранится! Задохнувшись от волнения, я предположил:

— Через Вельдберга вышли на золото партии? На все золото?

* NSDAP — Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (те самые нацисты, которых многие ошибочно называют фашистами).

Нарком, хмыкнув, передразнил:

— "ВСЕ золото"...Ты этого оберста меньше месяца назад предоставил, поэтому какое-то время мы упустили. М-да... зато сейчас на это ТАКИЕ силы брошены... И результаты, несмотря на упущенной время, ОЧЕНЬ хорошие. Если так дальше пойдет, то завод про производству мотороллеров, о котором ты так ратуешь, точно будет построен! В числе десятков и сотен прочих, необходимых стране производств.

Озвезденеть... Просто нет слов. Выяснять какие-либо подробности я не стал — бессмысленно. Колычев и так сказал очень много, поэтому не буду его лишний раз провоцировать на прочтение лекции по теме: "Государственная тайна, минимально необходимая информация и злостный нарушитель — Лисов". Но вот золото НСДАП... Да, это круто. Пусть, разумеется, добудем не все, но даже какая-то его часть станет для нас огромным подспорьем! Ведь в МОЕЙ истории его так и не нашли, зато теперь эти запасы вкупе с остальными репарациями позволят стране гораздо быстрее подняться на ноги. А чем быстрее СССР оправится от последствий войны, тем быстрее сможет на равных говорить с той же Америкой. Мы и сейчас это можем, но при наличии восстановленного хозяйства разговор получится более продуктивным. И тот же Трумэн десять раз подумает, прежде чем начнет свои гнилые базары разводить...

Хотя, какой на фиг Трумэн? Его сейчас, как липку, трясут америкосовские правоохранительные органы! А Рузвельт вроде пока настроен достаточно дружелюбно. Но это — "пока". Да и больной он... В МОЕЙ истории президент США благополучно помер весной сорок пятого. А кто на его место встанет — бог весть... Сейчас в том, что на выборах, которые будут проходить через два месяца, победит Рузвельт, никто не сомневается. Главная же интрига для Сталина, Колычева и иных посвященных людей состоит в том, кто станет вице-президентом и соответственно, после смерти старины Франклина возглавит Штаты. Пусть Трумэн под следствием, но команда-то пока на месте...О, кстати, насчет того, кто возглавит:

— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться?

Колычев, удивившись внезапному официозу, сделал брови домиком, но потом, поняв меня несколько не так, насупившись, отрезал:

— Лисов, опять за свое? Детали проходящей операции тебя никаким боком не касаются! Что за человек, ему дашь палец, он всю руку откусить норовит? Ты вообще соображаешь...

Перебив закипающего командира, я обиженно сказал:

— Иван Петрович, вы что? Я же все понимаю, поэтому хотел спросить совершенно о другом.

— Да? К-хм... — Было видно, что нарком смутился. — Ну так спрашивай, а то начинаешь издалека, и меня лишний раз нервируешь!

— Извините... А спросить я хотел насчет нашего крайнего дела с поляками и покушения на товарища Сталина. Точнее, не столько спросить, сколько получить подтверждение своим предположениям.

— Я слушаю...

Собравшись с мыслями, я облизал губы и озвучил то, о чем задумывался как в процессе, так и после операции связанной с нейтрализацией польских диверсантов. Просто уж очень ее размах и количество задействованных сил, не соответствовали озвученным результатам. Даже совместная, Советско-Американская нота, не катила как достойный итог. Да и Колычев со Сталиным были ЧЕРЕСЧУР довольны. Ну не могли они так радоваться простым высказыванием претензий англичанам. Значит, у этого дела существовало второе дно, о котором был осведомлен только очень узкий круг посвященных. Вот я себе всю голову и сломал, пытаясь понять, что наше командование ВООБЩЕ хотело добиться. Сначала ничего толкового на ум не приходило. Не приходило, потому что мыслил тактическими задачами. А вот как только начал соображать в сторону стратегических замыслов, то картинка сложилась практически сразу. Верная или нет, я сейчас и попробую выяснить. Поэтому вздохнув, выдал:

— Иван Петрович, мне кажется, что цель операции была вовсе не в отлове АКовцев и возможности резкой ноты для Англии. Считаю, что основной задачей была дискредитация "ястребов" из команды Трумэна, которые очень удачно для нас всячески поддерживают Польшу. Американцам на товарища Сталина в общем-то плевать, только покушение на убийство своих летчиков они без последствий оставить не смогут. А так как покушались именно поляки, то теперь Рузвельт имеет что сказать людям из демократической партии и, отказавшись от их кандидатуры, назначить вице-президентом своего человека. Ну не знаю, того же Гарримана, к примеру, который после смерти президента возглавит страну. Именно поэтому в данной операции и была задействована спецгруппа Ставки во главе с крайне удачливым Лисовым. Просто на кону стояло ОЧЕНЬ много. Ни много ни мало а дальнейшее построение взаимоотношений с США. Ну и как следствие — построение всей мировой политики. Я прав?

Нарком, пока я говорил, молча тарабанил пальцами по столу. А услышав последний вопрос, очень серьезно ответил:

— Товарищ Лисов, я вам ПРИКАЗЫВАЮ подобные аналитические выкладки держать при себе. Более того, я ПРИКАЗЫВАЮ забыть то, о чем вы мне сейчас говорили, и придерживаться ТОЛЬКО официальной версии событий.

Серьезность и тон, которым все это было сказано, меня несколько напрягли, поэтому, вскочив, я ответил:

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Уже забыл!

А про себя подумал — оп-па! Вот оно! Все-таки приятно чувствовать себя умным и понимать, что видишь дальше официальных сообщений. И ведь, если исходить из того, как переполошился нарком, я разложил все достаточно верно. А Колычев, потерев лицо руками и взмахом усадив меня обратно на стул, тихо вздохнул.

— Проблем от тебя, Илья, иногда больше, чем пользы. Теперь я даже не знаю, как тебя отпускать...

— Но пользы-то все равно много? И куда вы меня отпускать не хотите?

Иван Петрович подвинул к себе какую-то папку и, развязывая тесемки, ответил: