Белая волчица. Легенда.

Я всхлипывала, мне было страшно, так как не понимала, что со мной происходит. Но виновником всего этого я уже поняла, что стало. Маленькое круглое колечко, которое выпало из разбитого красного шарика, и которое по глупости решила примерить.

Через боль, которая была во всём моём теле, постаралась сесть, но эта затея не увенчалось успехом. Только с третий попытки смогла кое-как сесть и аккуратно, не делая лишних движений, взяла с края стола мобильник, и нажала на цифру один — автодозвон Рине.

Гудки, исходящие из мобильника, казались мне ударами тысячи колоколов, и их звон рождал во мне дополнительную порцию боли. Но вот Рина подняла трубку, и гудки прекратились. Как только Рина подняла трубку, я через силу заговорила, не дав ей даже сказать 'Алло'.

— Рина, мне больно,— всхлипывая, прошептала в трубку я. — Всё тело ломит и горит. Рина, я не понимаю что со мной. Помоги мне.....

— Ева, Евочка, где ты? — послышался не на шутку встревоженный голос Рины.

— Дома,— тихо прошептала я, и закрыла глаза. Боль всё нарастала.

— Я сейчас буду,— донёсся до меня голос Рины из мобильного телефона, который выпал из моих обессилевших рук.

Боль. Настолько сильная боль пронзила моё тело, что я закричала. Кричала что есть мочи, потому что больше не могла терпеть эту боль, разрывающая моё тело изнутри. Я выгибалась, била кулаками по полу в этом приступе, плакала, просила, чтобы кто-нибудь остановил это, просила, чтобы темнота накрыла меня, но спасительная темнота так и не желала посетить меня, и мне пришлось мучиться. Кровь бурлила в моих венах, в горле пересохло, не хотелось ничего: ни пить, ни есть, ни жить.

— Евочка,— донёсся до меня далёкий голос.

Почувствовала лёгкое касание к своим мокрым, спутанным волосам. Глаза я не могла уже открыть, борьба с этой болью отняла у меня все силы.

— Потерпи солнышка, сейчас я тебе помогу,— опять этот голос, но я не могла понять, откуда он, но почему-то я поверила и доверилась этому голосу.

Новая порция боли скрутила меня, и я опять закричала и начала выгибаться. Сквозь пелену боли чувствовала что чьи— то руки удерживают меня, от них исходит холодок, но моему, разгорячённому телу, этот холодок приносил секундное облегчение, не больше.

— Сейчас, потерпи чуточку,— кто-то проговорил.

Хотела сказать, что больше не могу терпеть, хотелось наорать на этот голос, сказать, что я бы на него посмотрела, когда его бы тело скручивала такая адская боль, но не смогла ничего сказать через плотно стиснутые зубы.

С трудом открыла глаза. Вспышка. Такое чувство, что моё тело падает в пропасть, из-за этого моё состояние только ухудшилось. Что бы хоть как-то унять тошноту, закрыла глаза, и провалилась в спасительную темноту, которую так давно ждала.

Пришла в себя я в мгновение ока. Вот просто вынырнула из своих кошмарных снов, и поняла, что лежу на чём-то жёстком, и это жесткое не похоже на мой домашний коврик из моей комнаты. Темнота. Не знаю, что было вокруг меня, и даже не хотела узнавать. Боль покинула моё тело, но надолго ли? Шевелиться и открывать глаза не особо хотелось, но всё — таки надо узнать, кто помог мне, и где я.

— Ева, ты как? — услышала я взволнованный голос.

В моей голове вертелся один вопрос: А смогу ли я что-либо вообще сказать? Но не узнаю ответ на него, пока не попробую сказать хоть слово.

— Как будто меня жевало стадо коров, но я им не понравилась, и они меня выплюнули, — попыталась пошутить, но на последних словах поняла , что именно мне принадлежит этот осипшим, хриплым голос.

Вот честное слово такой голос как у меня сейчас, имеют только алкаши с очень большим стажем. Но это не удивительно иметь такой голос после того как я кричала.

Если я могу говорить, ну почти нормально, теперь попробую открыть глаза. Прислушавшись к ощущениям своего тела, поняла, что вроде все нормально и нигде не болит, приоткрыла один глаз.

Шок. Второй глаз сам по себе открылся, уже без какого-либо страха. Меня вообще редко что могло удивить, но ЭТА картина, бесспорно, удивила меня да такой степени, что челюсть мою с пола надо поднимать.

Я лежала на чёрной ткани на полу, вокруг меня были расставлены маленькие церковные свечки и все они горели. В этой комнате не было больше источников света только эти свечки. Посмотрела на свою одежду. Мдяя. Хорошо, что хоть не в белой простыни и не голая, а то уже грешным делом подумала, что собрались принести жертвоприношение, которое по счастливой случайности пришлось изображать бы мне. Но вроде обошлось, так как на мне была моя домашняя одежда. Конечно, одеждой это точно назвать уже нельзя: футболка вся изодрана и не понятно как ещё держалась на мне, хотя всё пикантное прикрывала; шортам также находились в не самом лучшем состоянии, но по сравнению с футболкой, которая пала смертью храбрых, шорты получили только испуг. Про состояние волос стоит помолчать, так как, они были влажные и висели как сосульки.

Прекратив портить себе психику созерцанием своего внешнего вида, решила ещё раз осмотреть комнату. И не зря. Когда первый раз открыла свои глаза, то кое-что, а это кое-что было очень важное, просто напросто не заметила. Конечно, темно и всё такое, но не заметить самое важное могла только дура. Можно списать такой промах на моё не самое лучшее состояние здоровья и на переживание по поводу таинственного место моего пребывания, но.... Дура — она и в Африке дура.

Рядом с кругом из свечек, за его пределами, чуть поодаль сидела на голом полу моя самая лучшая подруга Декабрина. Мои брови поднялись вверх, от удивления. Я всё так же лежал в позе эмбриона, только руками опиралась на пол, чтобы лучше рассмотреть комнату. Она уже была одета в тот самый костюм, 'красной шапочки', который мы купили вчера. Волосы её были слегка взлохмачены. Она смотрела на меня своими большими голубыми глазами, и в них легко можно прочесть: волнение, грусть, удивление. Рядом с ней лежала какая-то старая большая книга, и чёрная серебряная чаша с какими-то иероглифами.

Теперь мне стало понятно. Это её голос я слышала, когда кричала и стонала от боли на полу. Это она, наверное, сняла эту боль, но только как?

— Рина, — удивлённо сказала я своим не очень нормальным голосом, и аккуратно села.

— Ева, успокойся это действительно я,— сказала она и улыбнулась.

— Успокойся? — что-то давно не было у меня истерик. А что? Вроде момент подходящий, можно и побуянить.— Рин как тут можно успокоиться, когда твориться со мной черти знает что? И как можно успокоиться, когда я сижу на полу в кругу церковных свечей и чувствую себя главной актрисой, какого-то кино, где меня в ближайший момент должны принести в жертву?

У меня уже ничего не болела, только тело устало от боли и теперь хотело отдохнуть и поспать часов восемь, но побуянить и узнать все, что со мной творится, уж очень хочется. Сначала разберусь со всей этой фигнёй, а потом на боковую.

— Я сейчас всё объясню тебе,— вздохнув, сказала Рина, и села по удобнее, сложив ноги по-турецки. И ведь её мини — юбка позволила ей это сделать, так как, на самом дели это юбка — шорты, только очень коротенькие. — Понимаешь я не совсем человек. Точнее я человек, но с очень интересными способностями.

— Человек — индиго ты хочешь сказать? — попыталась помочь ей начать свой рассказ своим предположением. А про людей-индиго недавно по телевизору смотрела, и они действительно обладают интересными способностями.

— Нет, — покачала головой она.— Люди-индиго — это просто побочная ветвью от самой сильно расы. У них маленький дар, но у таких как я, он огромен. Ева, это всё сложно, но я скажу тебе всего одно слово, и ты сразу сможешь понять, о чём я говорю.

— И что это за слово?

— Думаю, ты встречала это слово. Ева, я ведьма — сказала Рина, и, прикусив нижнюю губу, смотрела на меня.

Как не странно, но я верила ей. Была на сто процентов уверена, что она не лжёт, что она действительно ведьма. Но как такое возможно? Как можно поверить в то, что твоя подруга не человек, а ведьма. Я смотрела ей в глаза и видела, что она боится, что не так пойму её, что оттолкну, ведь я её единственная подруга. И я сделала то, что сделала бы она в этой ситуации.

— Я верю тебе,— сказала то, что думала, сказала то, что чувствовала. — Но как это может быть? И чем ты отличаешься от обычного человека?

— Это всё долго рассказывать, так что садись поудобнее. Ева, мне нельзя было говорить тебе или кому бы то ни было, кем я являюсь, но я не могу больше скрывать это, и тем более ты скоро сама вступишь в мой мир.

— Я что тоже ведьма? — воскликнула я.

— Нет, ты не ведьма, я скажу кто ты только попозже. Так вот ведьмы существовали во всех веках. Они помогали людям: лечили болезни, влияли на погоду. Конечно, были такие, которые хотели власти, богатств, но таких было не много. Существуют ведьмы и ведьмаки. Я потомственная ведьма. Мои мама — ведьма, а папа — ведьмак, и они тоже потомственные. Каждой ведьме подвластна одна стихия, остальными она тоже может пользоваться, но повелевать только одной. Мне подвластна стихия земли, именно ей я повелеваю, очень плохо я владею стихией огня. Мама повелевает — ветром, папа — землёй. Как видишь, я унаследовала папин дар.

Я сидела и слушала очень внимательно. Я никогда не увлекалась историей ведьм и тому подобное, но то, что рассказывала Рина, было интересно, а когда ты знаешь что это всё не басни и не сказки, а реальная жизнь, то становиться ещё интересней.

— Существуют не только ведьмы и ведьмаги, но и оборотни, вампиры, демоны, падшие ангелы, феи и ещё много кто. Все кого ты считала мифическими существами, на самом деле живут, да и не просто живут, а живут в вашем человеческом мире. Они питаются тем, что едят обычные люди. Они работают бок обок с людьми. Они помогают людям, когда им нужна помощь. Есть и те, кто убивает людей, но такие недолго живут. Мы стараемся жить дружно вместе с людьми, но не иногда люди делают такие вещи, что хочется убить всех и каждого из этой расы.

— Почему? — вопрос вырвался сам собой.

В некоторой степени я понимаю, что люди порой бываю, несправедливы, и ими руководят злые умыслы, но не надо же грести всех людей под одну гребёнку. Есть же такие люди, которые отдадут добровольно последний кусок хлеба, чтобы накормить бедного оборванного ребёнка с улицы, а есть такие, которые заберут силой у него этот кусок, а его искалечат из-за этого самого куска. Просто есть разные люди, с разными моральными принципами, и с разной душой, а кто-то эту душу просто не имеет. Но вдаваться в подробности не хочу. Я знаю одно, что душу имею, и готова прийти всегда на помощь близкому человеку, да и не только близкому.

— Потому что когда у людей что-то начинает болеть, или что — то не получается кого он винит в этом? Конечно же, ведьму. Так было раньше, когда люди знали о нашем существовании, но нас звали знахарками. Я не жила в то время, я ещё маленькая, но моим родителям не тридцать семь лет, как кажется на первый взгляд, а намного больше, и они успели много повидать. Думаю, ты слышала про 'охоту на ведьм', которую объявили в 1692 году в Новой Англии в городе Салем, штате Массачусетс?

— Я слышала об этом, но в подробностях не знаю, что там произошло,— ответила. И в правду я никогда не интересовалась 'охотой на ведьм' и тем более Салемскими ведьмами, хотя много о них слышала, но что правда из этого, а что ложь сказать не могу.

— Да там особо интересного ничего и не было. Просто именно в Салеме проживали самые сильные ведьмы того времени. И именно в то время дети начали умирать. Но люди не стали долго думать над вопросом: А почему? И обвинили в смертях детей ведьм. Ведьм и их родственников по приговору суда начали казнить. Всего в ту эпоху и по несправедливости людей погибло девятнадцать человек, и только некоторые были действительно ведьмами, но были не виноваты в смертях детей. Обычным крестьянам вдалбливали в голову, что ведьмы само зло, что нет им жизни на земле, и их надо бояться и сжигать на кострах. Этот случай в Салеме был не самым последним в истории инквизиции. Всегда, чтобы у людей не случалась, они винят ведьм, но в действительности ведьмы ничего плохого не делают, они наоборот помогают, вот только людям этого не доказать. А по поводу Салемских ведьм, то они не виноваты в смертях детей. Они все видели галлюцинации и погибли из-за того что они ели отравленный ржаной хлеб, поражённые грибком известным как спорынья. Кто-то говорит, что они страдали болезнью Хантинктона. Но существует много версий гибели детей, и какой версии из них правдивая уже не знает никто, но это не ведьмы были виновниками, а болезнь, только какая до сих пор не известно.

— Но хоть кто-нибудь выжил из ведьм в Салеме или всех казнили?

— Выжили. Кто был умный, и понял к чему дело идёт, те смогли уйти. Моя бабушка смогла сбежать из Салема и прихватила с собой мою маму и они избежали казни, которая ждала их в Салеме. Моей маме тогда было столько же лет, сколько и мне сейчас. Бабушку звали Мелисент, а маму мою на самом деле зовут не Елизавета, а Элизабет, а папе так же пришлось сменить имя с Деметриуса, в переводе как 'любящий землю', на Дмитрия. Просто в наше время такие старинные имена не понимают. Мама с бабушкой много где побывали, но в итоге остались жить в Ирландии. Там уже мама познакомилась с папой, и создали семью, и само собой родилась я. Бабушка была не очень рада их союзу, так как они повелевали разными стихиями, но родители полюбили друг друга с первого взгляда, и наплевали на несовместимость стихий. Теперь ты понимаешь, что ведьмы не такие уж плохие?

— Понимаю. И я верю во всё то, что ты мне сейчас рассказала, но почему ты мне решила всё это рассказать, хоть и сказала, что не должна? — спросила я, глядя в голубые глаза Рине.

— Потому что ты единственный человек, которому я могу доверять, которому могу открыться и ничего не таить: не своего происхождения, не своей сущности. Ты та, которую редко можно встретить в этой жизни, пусть у меня она и будет длиться столетиями. Ты вечная подруга ведьмы. Мы с тобой как-то связаны. Ты не замечала, что мы можем чувствовать состояние друг друга, временами даже угадывать мысли? — удивила она меня своими словами и вопросом.

— Я думала, что это интуиция, что мы просто очень сдружились, вот и знаем действия каждой в любой ситуации,— сказала я и посмотрела на свечки расположенные вокруг меня, которые до сих пор горели.

— Нет, это всё связь. Я спрашивала маму, об этом случае, но она говорит, что такая связь очень редкое явление, и тех, кого наделили такой связью, оберегают сами Боги. Так сказала мама, а не верить её словам, я не привыкла,— разъяснила она.

Моя голова скоро упадёт с плеч. Мало того что голова побаливала из-за той боли, которая была несколько часов назад, то теперь от избытка информации она просто готова взорваться. Ведьмы, связь, вампиры, оборотни с феями, вот чем теперь забита моя голова.

— А как от этой связи избавиться? — ляпнула я.

— Испокон веков от этой связи избавлялись только одним путём. И этот путь очень прост. Связь обрывается в том случае, если один из связанных погибает,— сказала Рина поднимаясь.