Иррелан или Чтоб жизнь медом не казалась

Пролог.

Анжела.

Я шла по вечернему городу, вспоминая сегодняшнюю встречу с бабушкой. На душе было гадко из-за очередной ссоры. На улице стояла страшная жара, странная для конца мая. Заходящее солнце окрашивало небо в оранжевый цвет и отражалось в окнах домов и витринах магазинов. Легкий ветерок тихонько играл с листьями деревьев и подолом моего желтого платья. Было тихо, слышно было лишь взволнованное щебетание чижей, носившихся над крышами домов, тихий шепот листвы да легкий стук моих каблучков. Улица была безлюдна, всех загнала домой или на речку жара, беспощадно накалявшая асфальт и бетон в городе и делавшая вечер поистине невыносимым. Казалось, что в этот вечер весь город вымер, и по нему шла одна лишь я, выгнанная из дома скукой и одиночеством.

Сердце, помимо всего прочего, взволнованно стучало из-за предстоящих экзаменов. Завтра впервые в жизни мне предстоит сдавать экзамен, от которого будет зависеть дальнейшая жизнь. Завтра мне сдавать алгебру, и именно поэтому я сейчас не сижу дома, зубря материал до потери сознания, как все мои сверстники перед предстоящим экзаменом. А все дело в том, что я самый настоящий "чайник" в алгебре и зубрить конспекты за день до экзамена для меня совершенно бессмысленно, все равно ничего не пойму. Поэтому с чистой совестью, и полностью полагаясь на свою хорошо развитую интуицию, я не стала биться над ненавистной мне алгеброй и пошла прогуляться. От скуки зашла к бабушке, а та не упустила случая в очередной раз прочитать мне по этому поводу мораль. В результате мне пришлось быстренько капитулироваться от греха подальше. Кстати, Единый Государственный Экзамен, а сокращенно ЕГЭ, стал настоящим кошмаром для школьников. Одно только слово "ЕГЭ" и у окружающих школьников девятых и одиннадцатых классов волосы встают дыбом, и по телу начинают бегать мурашки-мутанты, а самые впечатлительные готовы грохнуться в обморок. Учителя же, наоборот, предвкушая, потирают руки, ведь на этом экзамене им предоставляется отличная возможность рассчитаться со своими учениками за все сорванные уроки и потраченные нервы.

Идя по безлюдной улице, я пыталась найти хоть какой-нибудь смысл в нотациях моей бабушки, и так и не нашла. Вот зачем взывать к моей совести? Я выросла, и меня не изменить. К тому же бабушка прекрасно знает, что как только я сдам эти треклятые экзамены и получу аттестат, то сразу же подам документы в колледж (а меня обязательно примут, так как в девяностых годах была низкая рождаемость, и поэтому сейчас большой недобор во всех учебных заведениях), а значит меня уже, конечно с большим "но", можно считать студенткой, а так как я уже начала входить в роль студентки, то совести, соответственно, у меня стало ни на грош! Вы спросите почему? А потому, что студенты, имеющие в наше тяжелое время совесть, просто не выживают.

Почему же на душе так тревожно? Почему хочется схватиться за голову и выть от плохого предчувствия, которое когтистой лапой сжало сердце? Ведь никого вокруг нет, да и кто полезет на улицу в такое пекло? Что плохого со мной может случиться, когда на улице даже собак нет, и те попрятались от жары. С ума я что ли сходить начинаю? Хотя предчувствие меня еще никогда не обманывало.

Свернув за угол дома, я вошла во двор, погруженный в густую тень от дома и деревьев. В голове все еще вертелся разговор с бабушкой, и уже в который раз я проклинаю свою судьбу, и жестокую несправедливость окружающего мира. Двор тоже был пуст. Я посмотрела на небо сквозь ветви деревьев, только небо в этот момент я не видела, я молила Бога о том, что бы жизнь стала ко мне справедливей, чтобы я, наконец, нашла свое место в этой жизни, ведь мне так надоело это непонимание и недоверие близких мне людей.

Неожиданно сильный и холодный порыв ветра заставил насторожиться, и наступившая вдруг мертвая, давящая тишина привела в еще большие смятение: все птицы вдруг разом смолкли, вокруг не было слышно ни звука, даже шелест листьев от легкого ветерка оборвался, воздух, казалось, застыл и уплотнился. Я судорожно вдохнула тяжелый, горячий воздух, казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди от усилившегося во сто крат предчувствия беды. Мое тело замерло, отказываясь пошевелиться, мозг судорожно пытался найти ответ происходящему, а подсознание вовсю кричало, что нужно немедленно уходить отсюда. Вдруг, ноги начали слабеть, голова закружилась, перед глазами все поплыло, погружаясь в темноту.

Глава 1.

Не бывает так плохо, что не могло бы

стать еще хуже.

Пробуждение было не из приятных. Первым, что я ощутила, было то, что у меня вся спина, ноги и голова были мокрыми. Я тут же попыталась встать, не открывая глаз, но не тут то было: поскользнулась и плюхнулась обратно с громким, смачным "Чвак!". Пришлось все же открыть глаза, и какого же было мое удивление, когда я обнаружила, что я мокрая из-за того, что лежу не где-нибудь, а в самой настоящей луже, да к тому же, зараза, большой, и встать не могу из-за мокрого чернозема вперемешку с травой. Второе, что бросилось в глаза, было то, что я очнулась не во дворе, где упала в обморок, первый раз в своей жизни, между прочим. Нет, это был лес. Лес был совершенно незнаком. Кругом стояли вековые дубы, покрытые мхом, вперемешку с березами,елями и соснами. Кое-где виднелись осины. Верхушки огромных деревьев уносились ввысь. Между деревьями рос густой кустарник, и молодые деревца с трудом пробивались навстречу солнцу сквозь более старые деревья. Земля была покрыта густым травянистым ковром, кое-где она была присыпана опавшими листьями и хвойными иголками. Я пришла в себя на маленькой полянке, с краю которой располагалась лужа, в которой я благополучно очнулась. Я снова попробовала встать, но с таким же успехом, что и в прошлый раз. После четвертой попытки я все же вылезла из лужи, точнее выползла на четвереньках. Оглядела себя: платье было безнадежно испорчено грязью и соком травы, вместо своих длинных, золотистых волос спускавшихся ниже бедер, длинные черные сосульки с мелкими веточками и листиками. Ну, и, разумеется, все тело тоже было в грязи с ног до головы. Я переступила ногами и почувствовала на своих новых босоножках с высоченными шпильками, вторую подошву, примерно по полтора килограмма на каждой ноге.

-Чу-у-удненько, — я с ненавистью посмотрела на лужу и заметила в ней свою дамскую сумочку. Радостно улыбнувшись и забыв про осторожность, потянулась за сумкой, поскользнулась и ласточкой полетела в злополучную лужу. Повторное знакомство с лужей меня совсем не вдохновило, особенно, если учесть, что вылезти из нее с первого раза тоже, опять же не получилось. С большим трудом встав, я отошла от лужи и села под большим деревом. За время моих попыток вылезти из лужи почти совсем стемнело, и мир вокруг меня погрузился в синие сумерки.

-Что же мне теперь делать? — подняв голову и облокотившись о ствол дерева, спросила я в тишину леса. Лес ответил своей обычной вечерней тишиной. Я глубоко вздохнула и завертела головой, надеясь увидеть хоть кого-нибудь из людей. Но вокруг не было никого кроме меня, да каких-то мелких зверюшек, старавшихся держаться подальше. Я еще раз глубоко и тяжко вздохнула, и полезла в сумку.

Как вы думаете, что может быть в дамской сумочке российской девушки? Правильно, все что угодно. А я, кстати говоря, еще и обладала полезнейшим свойством: запихать в эту многострадальную сумочку столько, сколько другая девушка даже побоялась бы себе представить. Сегодня был как раз такой день, когда моя сумка была забита под завязку и готова разорваться от всего, что я туда ухитрилась запихнуть. А все только потому, что сегодня мама попросила меня зайти в магазин, а в пакет, как всегда, все укладывать было лень. Зато сейчас все это, похоже, мне очень пригодится.

Порывшись в сумке с две минуты, я вытащила из нее упаковку спичек, связку ключей, на которой висел маленький карманный фонарик, и мобильник. Я хотела было позвонить маме, вот только здесь меня ожидал неприятный сюрприз. Я набрала номер, нажала на вызов и начала уже поднимать руку к уху, когда заметила, что вызов сбился. Ну ладно сбился, так сбился, мало ли... Я набрала номер еще раз, но с тем же результатом. Подсознательно я уже чувствовала, что все это бесполезно, но разум упирался, искал объяснение и заставлял надеяться. Дрожащей рукой набрала другой номер, но сбой вызова произошел снова. Отчаявшись, я посмотрела на экран телефона, так и есть, посередине большая черная надпись: "Нет сигнала". Все, надежды, вспыхнувшие в душе, потухли. Я положила телефон обратно в сумку, хотя очень хотелось его разбить или кинуть в лужу.

Похоже, придется мне здесь все-таки ночевать: ночью из леса все равно выйти не смогу. Я глубоко вздохнула и обняла колени руками. Меня душила истерика. Нет, не так. ИСТЕРИКА! Вот. Еще бы! Я и так редко, когда в лес отдыхать хожу, а уж ночевать, и тем более одной, мне вообще никогда не приходилось, да и не шибко хочется. А у меня завтра ЕГЭ!!! Фух, нет, надо успокоиться. Во-первых, сейчас лето, а значит, ночью насмерть не замерзну. Во-вторых, насколько я знаю, хищников кроме лис здесь у нас давно не водится, а это говорит о том, что пока я буду спать меня никто не сожрет. В-третьих, людей здесь тоже, похоже, нет, а значит, я могу не опасаться за свою жизнь и за все остальное включительно. В-четвертых, вода и еда у меня есть — с голоду и от жажды, если что, не помру. А утром найду выход из этого дремучего леса, главное успеть забежать домой, привести себя в порядок, и бегом на экзамен. По темноте искать выход из леса бессмысленно, только устану, значит, все же придется ночевать тут. Ладно, сейчас надо развести костер, благо спички у меня есть.

Я огляделась в поисках сухих веток, на поляне их не было, зато неподалеку было сухое поваленное дерево. Направилась было прямо к нему, но грязь на босоножках не давала мне сделать и шагу, пришлось снять их и бросить рядом с сумкой и спичками и босиком идти за сухими ветками для костра.

Карманный фонарик в моих руках тускло и с явной неохотой освещал землю под ногами, разгоняя сгущающиеся сумерки. Еще чуть-чуть и наступит настоящая ночь. Прохладный лесной ветерок трепал траву и листья деревьев. Кругом стрекотали сверчки, кукушки как всегда кого-то потеряли, а где-то высоко надо мной по дереву пробежала белка.

— АЙ!!! — похоже, белка решила сделать мне подарок, свалив под ноги шишку. От неожиданности я даже выронила фонарик и оттого не увидела паутину, и со всего маху наткнулась на нее. В результате паутина оказалась на мне, паук тоже. А я не люблю насекомых, ОЧЕНЬ не люблю, особенно таких, поэтому:

-МААМАААА!!!!!!!— от моего крика белка на дереве что— то сломала и рванулась вверх по стволу. Я же продолжала носиться с криком и прыжками вокруг своего фонарика, судорожно пытаясь избавиться от паутины и паука.

-ААААААААА!!!!! — прокричала я на очередном круге и, увидев паука у меня на груди, запрыгала на месте: стряхнуть паука руками я боялась, а он, зараза, все никак не стряхивался.

-УУАААААААА!!!!— все, если сейчас я не сброшу с себя эту гадость, то упаду в обморок и, судя по тому, как быстро бегал по мне паук, он тоже. Наконец паук перебрался ко мне на юбку, и уж оттуда-то я его стряхнула.

-Уф... — я подхватила фонарик и выпрямилась. Я все еще не могла справиться с дыханием, воздух все никак не хотел проходить в легкие, сердце тоже просилось наружу, а ноги уже послушно несли меня к поваленному дереву. Ветки ломались легко, дыхание уже пришло в норму, нервы вроде тоже. Я решила привести свои мысли в порядок под однообразную работу, а под треск веток под руками отлично думалось.

Только ничего понять я не смогла. Мысли носились в моей голове, как испуганные ярким светом на кухне, посреди ночи, тараканы. Я так и не смогла дать разумного объяснения произошедшему со мной. Слишком много вопросов, ответов на которые я не знала. Покачав головой и посмотрев на кучу веток рядом со мной, решила, что наломала достаточно, понесла их на поляну. Так, главное — не споткнутся о что-нибудь и не упасть. Выйдя на поляну, я ссыпала на землю ветки и отошла чуть подальше, чтобы огонь не мог задеть веток деревьев. Сложив сухие ветки для костра, побрела к своей сумке за спичками. Найти в кромешной темноте сумку, даже с фонариком, оказалось задачей не такой уж и простой. Найдя сначала сумку, а потом спички я пошла обратно. Подойдя к нужному месту, присела рядом на корточки, отложила в сторону фонарик и чиркнула спичкой по коробку, посыпались искры, спичка загорелась и осветила мои руки оранжевым светом. Поднесла зажженную спичку к сухой ветке и задержала дыхание: через несколько секунд ветка несмело загорелась, я бросила спичку туда же и облегченно вздохнула. Как раз в этот момент огонек на сухой ветке решил что с него хватит, задрожал и погас.

-Блин, ну что ж мне так не везет?! — от досады стукнула себя по колену, выронила спички и начала шарить по земле в поисках коробка. На этот раз зажгла ветки как положено, с нескольких концов, и положила под них горсть сухих листьев вперемежку с сосновыми иголками. Огонь неохотно начал разгорятся, и потихоньку запылали все ветки моего небольшого костерка. Теперь полянку озарял теплый свет костра, и на стволы деревьев ложились дрожащие причудливые тени. Я подбросила в огонь еще несколько веток и прислонилась к ближайшему дереву. Глаза слепо смотрели на сноп красно-оранжевых искр, танцуя уносившихся в темно-синие небо. Сейчас я в очередной раз осмысливала и связывала в кучу произошедшие со мной события.

Нет, ну все— таки как я могла здесь оказаться? Шла по улице, никого рядом не было, и вдруг — на тебе, первый раз в жизни грохнулась в обморок. Ладно, допустим мне стало плохо из-за жары, и я действительно упала в обморок, но я же не могла оказаться ни с того ни с сего в другом месте?! Нет, похоже не смогу я сейчас найти ответа на этот вопрос, значит зайдем с другого боку... Что мне теперь делать? В каком направлении идти, чтобы выйти из леса? Вот надо же мне было попасть неизвестно куда перед экзаменом. Вечно у меня все не слава богу... Надеюсь, что в моем роду не было потомков Сусанина, и дорогу из этого чертового леса я найду сразу, а не заблужусь в трех соснах.

Обдумывая свои дальнейшие действия, меня незаметно сморил сон, но и во сне вопросы не переставали меня мучить.

Проснулась из-за того что замерзла. Неохотно открыла глаза, в небе только— только забрезжил серый рассвет, и на траве виднелись крупные капли росы. Костер за ночь потух, и теперь на земле остались только черные угли, да серый пепел. Я встала. Все тело затекло и болело, протестуя против таких издевательств над собой, но, не обращая внимания на эту маленькую неприятность, я потянулась за сумкой и выудила оттуда зеркальце. От одного взгляда на свое лицо, настроение, которое и так было не очень хорошее, резко упало вниз. Хотя хорошо, что я примерно представляла себе на кого похожа, а то такими темпами, и с утра пораньше можно заработать сердечный приступ. Я огляделась: воды из бутылки для того чтобы хоть чуть-чуть смыть с лица грязь было жалко, а избавится хотя бы от той что покрывала мое лицо очень хотелось. Кожу от грязи на лице стянуло, глаза стали как у китайца узкими, еще чуть-чуть и кожа, кажется, пойдет трещинами. Я обвела обреченным взглядом полянку, не надеясь, что мой взгляд случайно наткнется на появившейся из неоткуда волшебным образом ручеек. Вдруг взгляд мой упал на мокрую траву, что натолкнуло меня на одну идею. Соответствуя промелькнувшей в моей голове мысли, мне удалось исхитриться, и частично смыть грязь с лица пучком мокрой из-за росы травой. Полностью от грязи на лице избавится не удалось, но теперь хотя бы лицо не скрывалось под толстым слоем засохшей грязи. Поднявшись на ноги, я огляделась, вспоминая, куда вчера кинула свою обувь. Она оказались под деревом на другом конце поляны. Уверенным шагом я направилась в ту сторону, и подняв ее с земли, стукнула ею о дерево, вчерашняя грязь со стуком упала на землю. Я с сожалением посмотрела на свои босоножки и покачала головой: одеть я их все равно не смогу. Во время ходьбы ноги в них будут скользить от грязи, налипшей с внутренней стороны, к тому же, каблуки будут проваливаться в мягкую землю, а значит, придется их тащить в руках. Это обстоятельство меня ничуть не обрадовало — босиком по лесу я далеко не уйду.