На полпути к себе (1/10)

НА ПОЛПУТИ К СЕБЕ

Казалось, жизни ход отлажен —

Знакомы скучные пути,

Но грянул гром: пришлось идти

Искать нелепую пропажу.

Безделица. Пустяк. Игрушка.

Покрытый пылью древний хлам.

Давно остывшая зола,

Но... Без неё темно и душно.

Я потерял себя. Так странно...

Растяпа! Но — когда и где?

Кто незаметно завладел

Клочком никчемного тумана?

Ищу. Надеюсь, не напрасно.

И начинаю понимать,

Что отражения печать

В стеклянной мгле — всего лишь маска.

Где я? Вдали? А может, рядом?

Ту тень, к которой я привык,

Мне возвращают каждый миг,

Как зеркало, чужие взгляды.

Я соберу свои потери.

Когда-нибудь... Вопрос — когда:

Мгновенья сложатся в года,

И... Сколько глаз за каждой дверью!...

Вернул пропажу? Не успел?

Часы отсчитывают встречи.

Дорога ждёт. Мой поиск вечен,

Я — лишь на полпути к себе.

* * *

Хрусть. Хрусть. Хрусть. Свежевыпавший снег хрустит под ногами — это доктор шлёпает из одной дворовой пристройки в другую. И за каким фрэллом его понесло, спрашивается? Погода-то вовсе не для прогулок — сыро и зябко. Подумать только, ещё полтора месяца назад солнышко так пригревало спину, что хотелось снять с себя всё лишнее, а сейчас... Впрочем, недавно посетившие дом Гизариуса сельские старожилы, беседу которых я имел мучение слышать, степенно заявляли, что осень — вполне... осенняя. То есть, раз в десятилетие или чуть реже случаются ранние заморозки. Ну, снежок выпал — ну и что? К полудню растает! Впрочем, в справедливости последнего предположения я сомневался — небо было хмурым с самого рассвета, а ветер даже и не думал дуть. Так что белая крупа, основательно припорошившая двор, не исчезнет не только до обеда, но и... Хотя, зарекаться не буду: с доктора станется выгнать меня на свежий воздух и заставить убирать снег. Ой, кажется он собирается посмотреть сюда...

Я со всей возможной скоростью захлопнул окно, беспочвенно надеясь, что стук не привлечёт внимания. Потому что если дядя Гиззи поймёт, насколько моё состояние пришло в норму... Свободных минуток не будет.

Я ненавижу болеть, но в этот раз простуда подвернулась на моём пути весьма и весьма удачно. Что самое смешное, с лёгкой руки доктора, который, внимательнейшим образом подсчитав количество скучающих в сарае дров, решил, что их не хватит для обогрева на оставшиеся до отъезда три недели. Кто бы сомневался — так топить! В течение часа ваш покорный слуга уже успел не раз проветрить кухню, чтобы не задохнуться от становящегося невыносимым в тёплом воздухе аромата сушёных трав...

Так вот, разумеется, первым делом Гизариус постарался заинтересовать колкой дров меня, на что пришлось высказать вполне справедливое сомнение относительно моей привлекательности с топором в черепе. Не то, чтобы я совсем уж не знаю, с какой стороны подходить к топору, но махать тем увесистым инструментом, которым располагал доктор, мне не хотелось — пришлось живописать возможный результат моих взаимоотношений с рубящими предметами. Доктор долго смеялся, но, в конце концов, сжалился над ленивым работником и нашёл дюжего парня в деревне. Зато складирование поленьев целиком и полностью легло на меня. Я и не протестовал, хотя пришлось пару часов сновать между поленницей и полем боя с дровами, вот только... Сначала был одет вполне по погоде, но с каждой перенесённой охапкой палок мне становилось всё теплее и теплее, пока... Я не остался в одной рубашке. Как назло, солнце лишь делало вид, что греет, чем окончательно ввело меня в заблуждение. Заблуждение, вылившееся в простуду, прихватившую меня на следующий же день...

Кашель, сопли и раздираемое болью горло — мой организм не оставила без внимания ни одна из этих пакостей. В результате я несколько дней валялся в постели, закутанный в одеяла и поглощал лекарства в неимоверных количествах. Самым безобидным из зелий был настой малины, но, к моему величайшему огорчению, ягоды в него не попали. Зато листьев, плодоножек и ещё какой-то трухи я наглотался достаточно для того, чтобы горько пожалеть о своей беспечности...

В болезни был только один очевидный плюс: масса свободного времени, кое я употребил с пользой для себя и с некоторым уроном для докторского имущества.

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается: не сегодня — завтра Гизариус объявит мне о полном и безоговорочном выздоровлении, и тогда придётся оставить моё любимое занятие до лучших времён. Какое занятие? Составление логических цепочек, конечно. Причём — в отсутствие необходимого количества информации, поскольку я, как водится, не удосужился задать "важные" вопросы, когда имел шанс получить ответ. Правда, не очень-то и хотелось...

Я вернулся за стол и сдвинул в сторону исписанные корявым докторским почерком листы бумаги, дабы освободить место для собственных заметок. Да, дядя Гиззи, решив, что жар и головная боль — позади, усадил меня разбирать каракули, которые, по его мнению, описывали, сколько и каких корешков он заготовил в течение лета. Я, на свою беду, не догадался, в чём фокус, когда бойко прочитал несколько строк на подсунутом под нос листке... Ну, а раз уж почерк был мне понятен, доктор довольно потёр руки и вывалил на кухонный стол (предмет мебели с самой большой горизонтальной поверхностью во всём доме, а потому — самый удобный для работы) ворох бумажных клочков...

Я честно нырял в сплетения букв и приводил неудобоваримые сокращения в пристойный вид, а также... Улучал минутки, чтобы заняться своими делами. Тем более, что мне были доверены чистые листы, баночка с чернилами и связка гусиных перьев...

Ну-с, что у нас получилось? Я разложил на столе свои клочки, кстати, изрисованные не менее странными, чем у доктора, значками.

Сплошные зигзаги. И все — с разрывами. Это так плохо, что... даже хорошо: если я сейчас неправильно соединю все сюжетные линии, придуманные жизнью, можно будет переиграть назад...

Кое-что было ясно, как день. Кое-что представлялось необъяснимым только на первый взгляд, а при втором приближении приобретало знакомые черты. Некоторые детали я не знал и не горел желанием узнавать, зато мог реконструировать ход событий и без выяснения подробностей. Ну а кое-что... Или, вернее, кое-кто оставался совершеннейшей загадкой. Загадкой, которую я не хотел разгадывать. Ни за что и никогда. Однако мерзопакостность положения вашего покорного слуги заключается в том, что рано или поздно мне приходится браться за "грязную" работу, и, следовательно... Эта загадка от меня не убежит. Как бы я ни умолял...

С чего же всё началось? Разумеется, с трактира. Вообще, постоялые дворы и гостиницы — это места, в которых странности и нелепости так и норовят произойти. Почему? Да просто потому, что человек останавливает здесь повозку своей Судьбы на крохотный вдох Времени. А чем короче мгновение, тем меньше внимания мы ему уделяем, не так ли? Путники, заглянувшие на огонёк, редко разглядывают хозяина и слуг гостеприимного крова, но, плотно перекусив и расслабившись под благотворным влиянием горячительных напитков, спешат излить душу случайному собеседнику, оказавшемуся за их столом. Наутро дороги уносят людей в разные стороны, быть может, чтобы больше не позволить им свидеться, но... Случается и по-другому. И глупая встреча в захудалом трактире способна взбаламутить самую спокойную и ленивую воду... Так вышло и со мной.

Малолетняя гнома ухватилась за меня, как за соломинку, стремясь решить личные проблемы. Что она углядела в нескладном парне с отсутствующим выражением лица? Не знаю. Может быть, ещё удастся спросить у неё самой... Впрочем, не уверен, что Миррима знает ответ на этот вопрос. Зато, раз вцепившись, малявка долго меня не отпускала, а я... Начинал делать глупости только потому, что не мог разочаровать ту, которая оказала мне доверие...

В Улларэде мне пришлось взять в руки лук, чтобы, выиграв дурацкое пари, потерять свободу — я с чистой совестью могу винить гному во всех своих бедах. Могу. Но — не буду. Потому, что она если и была участником "охоты на Джерона", то лишь косвенным и не преднамеренным. А вот главным "загонщиком" я назначил... Кого бы вы думали? Правильно, Рогара! Воскрешая в памяти унылые трактирные посиделки, я с удивлением отметил, что ещё тогда первый раз увидел своего будущего хозяина. Да-да, тот самый старик, посапывающий в углу! По здравому размышлению и подробному анализу внешнего вида, он оказался до боли похож на приснопамятного Мастера...

Итак, Рогар стал свидетелем чудесного побоища, устроенного гномой, со мной на первых ролях. Возможно, Мастеру было интересно — лично я уверен, что он вряд ли оценивал технику и тактику боя, скорее его занимал вполне закономерный и азартный вопрос: кто кого. Я бы на себя не поставил... Ну, разве только с перепоя! В тот раз мне повезло. Повезло, что участники "красного трина" полагались больше на свои амулеты, чем на твёрдость руки. Правда, в пылу схватки мне некогда было обращать внимание на отклонения потоков Силы, поэтому всё было списано на случайную удачливость.

А вот Рогар, могу поклясться, заметил, что амулеты наёмников не сработали. Заметил и сделал себе зарубку. На будущее. А заодно — оценил меня, как подходящую замену малолетнему принцу в предстоящем аукционе. Кстати, факт участия в этом не слишком обычном действе малолетнего Моста говорит о многом. Например, о проблемах, возникших у "заказчика": проблемах, которые не позволили ему вовремя уплатить деньги, в результате чего контракт обычно считается расторгнутым, и сам "заказ" поступает в полное распоряжение торговца...

Наверняка, Мастер последовал за мной и гномой, когда Миррима приняла судьбоносное решение покинуть трактир. Последовал и, выяснив, куда мы направились, сам поспешил к стенам Улларэда. Как он туда добрался и насколько быстрее — понятия не имею, да и не в этом суть. Самое интересное начинается дальше: Рогар привлёк к делу двух своих подопечных, мага и лучника. Пока Мэтт заговаривал мне зубы и угощал обедом, а Бэр разыгрывал спор у стрельбища, сам Мастер спокойненько отправился к Лакусу и предложил обмен. Уж не знаю, насколько были сгущены краски, но хозяин почившего с миром "красного трина" согласился. Правда, предварительно захотел взглянуть на "товар". Для этой цели были устроены показательные стрельбы, существенно осложнённые чудачествами гномы. Хорошо ещё, что я умудрился попасть в яблоко, а не в её голову...

Любопытно, Мастер сразу планировал меня покупать или ему потом стало жаль отдавать такую полезную вещь в чужие руки? Ответ на сей вопрос не особенно нужен, но, пожалуй, я бы хотел его узнать. В сугубо исследовательских целях, конечно...

Ай-вэй, мне же ещё нужно следить за очередным варевом милейшего доктора. Чтобы не выкипело. А кипит бурно: крышка так и подпрыгивает! Чем бы её сдвинуть?... Использование руки оказалось плохой идеей. Даже через тряпку, сложенную в несколько слоёв — всё равно обжёгся. Хорошо, что кожа на подушечках пальцев куда грубее, чем на тыльной стороне ладони: ожог, полученный давеча при неудачной попытке подбросить дрова в печь, застыл на пальцах тёмной полоской огрубевшей кожи. Одна надежда, что через несколько дней это уродство сойдёт (особенно, если приложить усилия), и останется только розоватый шрамик. А потом и его, скорее всего, не останется, потому что не так уж и сильно я приложился к горячей стали печной дверцы...

Так, крышку сдвинули, бурление унялось, можно вернуться за стол. К размышлениям.

Путешествие в одном обозе с упомянутыми парнями и принцем закончилось для вашего покорного слуги более, чем печально — встречей с палачом. Точнее, такую роль странная эльфка выполнила в отношении меня, а кем она служила в свите Рикаарда, осталось невыясненным. Состояние духа и тела, в котором я оказался после незавершённой Нэгарры, требовало вмешательства доктора, и доктор нашёлся. Старый знакомый Рогара, Гизариус мирно выращивал травки и копал корешки, попутно пытаясь вылечить от слепоты старшего из наследников престола Западного Шема. Лечение результата не давало. По очень простой причине: болезнь Дэриена была вызвана и усугублена магическим вмешательством. И тогда за дело взялся я. Взялся не сразу, а только после долгих споров с самим собой и своей ехидной подружкой, а также — после того, как проштудировал необходимую литературу, доставленную в усадьбу доктора всё тем же незадачливым Мэттом...

Ещё одно отступление. Немаловажное. Кое-что во мне изменилось. В лучшую или худшую сторону — решать другим, но... Пожалуй, теперь я понимаю, что подразумевалось под Ступенями, по которым можно подняться вверх или опуститься вниз. Понимаю, почему никто не счёл нужным рассказать об их влиянии на мои возможности. Понимаю, что по-прежнему могу очень мало, зато — всё дальше и дальше. То есть, Периметр моего влияния расширяется. Правда, расширение это происходит исключительно за счёт полюбовного партнёрства с Мантией, но на безрыбье...

Что было дальше? Маг-недоучка притащил на своём хвосте целый выводок оборотней во главе с самим шадд'а-рафом, который, по знакомству, не преминул навязать мне поиски своего, как потом выяснилось, сына. Толком не понимая, что делать, я начал с борьбы за здоровье Дэриена, но, как только выиграл этот раунд (точнее, получил все основания считать, что выиграл), наставница Мэтта, заинтригованная его рассказами о моих милых "особенностях", явилась по мою душу. И забрала с собой. Правда не душу, а лишь бесчувственное тело...

Я открыл глаза через сорок дней в одном из глухих уголков Россонской долины. Пробуждение послужило причиной гибели двух магов (один из которых помог — в качестве жертвы, разумеется! — провести старинный ритуал), но позволило мне познакомиться с Её Высочеством принцессой Рианной, как две капли воды похожей на того пацана, из-за которого я получил клеймо на щеку. Дальше было много всего забавного и не очень. Из забавностей могу вспомнить новую встречу с гномой. Из неприятностей — Инициацию принцессы и пробуждение артефакта, предназначенного для защиты славного города Мирак от опасностей и катастроф. Явление Мастера я оставил без знаков "плюс" и "минус". Просто — явление.

Потом я вернулся. К доктору. Правда, по пути мне пришлось воспользоваться Зовом — первый и, возможно, последний раз в своей жизни — в результате чего я выудил из Складок Пространства того самого "потерянного" оборотня. Вспоминать то, что происходило потом, у меня нет ни малейшего желания, хотя эта рана давно уже зарубцевалась. Впрочем, и не нужно. Помогая шадду прийти в нормальное состояние, я разглядел под слоем сомнительных догадок один из ключевых фрагментов мозаичного пола Судьбы, по которому ступали наследники престола Западного Шема. И, надо сказать, узор меня не порадовал.