| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Опять попытался. Снова ничего.
Тишина стала какой-то всеобъемлющей.
Я поглядел на Зангези и понял, что он заткнулся и с любопытством смотрит огромными своими глазищами на меня.
— Я заметил у себя небольшую пропажу, — доверительно произнес комбинизомби. — И, имея несколько предположений, могу сказать, что... — Тут он сделал паузу, подбирая слово. — Что некий прибор при длительном отключении центральной нервной системы носителя теряет свои передающие свойства и отмирает.
— На редкость удобный прибор, — пробормотал я.
— И на том конце тот же результат, — добавил Зангези, хитро прищурившись. — К счастью Ярополка Велимировича. Было интересно?
Вот так стервец наш ассистент! Раскусил меня, как сыщик!
Я честно поведал ему, что не успел в полной мере насладиться обществом шефа в своей голове, скорее, наоборот — едва не погорел из-за несвоевременных подключений.
— Надо было инструкцию читать, — наставил меня на путь истинный комбинизомби.
Задним умом...
Я аж зарычал.
Поверьте, вылезавры могут и рычать.
Зангези спасло то, что в мою юдоль медицинской скорби пожаловала сама Соня. Я мгновенно забыл о проницательном зануде и расцвел похлеще тюльпана.
С появлением в моей комнате Сони всё встало на место. Ее прохладная лапка коснулась моей, я ощутил не передаваемое по-русски блаженство.
Я даже задышал чаще и полнее. Мне вспомнились долины родной планеты, те самые, в которые удаляются новобрачные на медовый месяц...
— Пожалуй, я позову Ярополка Велимировича. — В голосе Зангези звенела тревога, но я не придал ей значения.
Передо мной явилась моя идеальная половинка, моя богиня, сошедшая в мир из великого океана любви! Скулы ее, казалось, раздались еще шире, цвет глаз стал янтарным... О, моя драгоценная Соня!
Внутри меня всё горело.
— Лежи, не волнуйся, — прошелестел ее волшебный голос, заставляя меня содрогнуться до самого кончика хвоста.
В комнату грузно вбежал шеф.
— Так! Соня, пожалуйста, в свою комнату, — скомандовал он. — Яша! Давай подумаем о наших следующих действиях против Иуды. Сконцентрируйся!
— Да что это с вами?! — вспылил я, выпуская струю огня из пасти.
С потолка тут же полилась вода — сработала пожарная система.
И тут до меня дошло.
Великие праящеры! Я же метаморфировал!
О, дорогие мои высшие приматы, вы, конечно, сейчас обзавидуетесь, но драконы сношаются феерически.
Да-да, когда у нас брачный период, мы переживаем метаморфоз — особые железы, которые в обычном нашем состоянии еле заметны, претерпевают гиперразвитие. И вуаля, как говорят французы, — перед вами огнедышащий ящер. Он же вылезавр. Он же, в медовый период, дракон.
Крыльев, конечно, нет, но мы — трансформеры. Можем и отрастить, если сексуальные фантазии увлекут нас в небеса. Кстати, надо обязательно попробовать.
Так вот почему я сейчас дымлюсь, как вулкан!
Так вот почему скулы моей ненаглядной столь эротично расширены!
Я посмотрел на Сонечку по-новому.
Она зажимала свой ротик ладошкой, и, клянусь, из уголков ее губок струились возбуждающие струйки дыма.
Она, я, дождь из-под потолка... и Оборонилов.
— Соня! — властно крикнул он. — В свою комнату, бегом! Долбанная молодежь!
Моя очаровательная драконочка залилась краской стыда и побрела прочь.
Мой вздох тоски совпал с выбросом еще одного факела. Потолок стал черным.
— Прими это! — Шеф протягивал какую-то таблетку.
Сзади уже топтался Зангези со стаканом минералки.
— Что это? — просипел я, заполняя комнату первоклассным дымом.
Дым был черный, потому что я испытывал досаду по случаю разлуки с любимой.
— Ингибитор, дурень, — проворчал Оборонилов. — Как же не вовремя, мать моя ящерица!
Я послушно проглотил таблетку. В организме сразу заурчало — сильный препарат, однако... На меня постепенно навалилось вселенское успокоение. Безразличие достигло высшей отметки пофигизма. Всё стало настолько не важным, что даже думать расхотелось. Похоже, меня снова загоняли в беспамятство.
— Вот где я вас должен разместить? — сокрушенно вопросил шеф. — Вы же полгорода спалите... Зангези, пойди, отнеси таблетку и ей, что ли...
Ярополк Велимирович передал ему белую шайбочку, проводил его взглядом, и вновь обратил всю тяжесть внимания на мою скромную персону.
Мне же было попросту по фигу. Я знал, что действие таблетки рано или поздно пройдет, и тогда мы соединимся с Соней в огненном смерче любви. И горе тому, кто захочет нам помешать.
Ловкий всё-таки товарищ мой шеф: поймал в самом начале. Теперь, когда безразличие придавило эмоции, я смотрел на ситуацию отстраненно и ясно видел, что минута-другая, и не помогли бы никакие таблеточки.
— Отвезите нас за город, — сказал я, зевнув.
— Академик! — саркастически произнес Оборонилов. — Куда? В леса Подмосковья? Погода сухая, вы там такое устроите — этот их МЧС повесится. В полном составе!
— Ну, тогда в горы.
— С удовольствием скинул бы вас с вертолета в кратер какого-нибудь потухшего вулкана. — Ярополк Велимирович присел на край кровати. — Только далековато вулканы-то, не довезу.
— Шеф, я засыпаю, — я блаженно улыбнулся, потому что мне было, не побоюсь повториться, по фигу, а наставник так неподдельно волновался, просто цирк.
Нет, я отлично его понимаю: пара любящих вылезавров — это катастрофа. Природа наделила нас многими непривычными прочим видам особенностями. Например, получать из атмосферы промышленные объемы водорода и воспламенять его на выдохе. Такого «В мире животных» не увидишь.
Проснулся я внезапно.
Рядом дремала царица моих грез (и вообще, простите мне эти пошлые эпитеты, так я глумливо описываю подлинные чувства). Свежий утренний ветерок задувал мне в глаза песчинки. Фу, бяка!
Я сел и огляделся. Мы лежали на песчаном острове. Ярополк Велимирович всё устроил по высшему разряду, остается лишь в очередной раз поразиться великолепному рассудку шефа. Река и специально намытый добытчиками песчаник. Не для нас специально намыли, а чтобы отгружать строителям, разумеется.
Интересно, Москва или Ока? Думаю, нас везли сюда всю ночь. Вон, моторная лодка к берегу привязана. Наверняка мы сюда на ней приехали.
Вокруг — никого. Или мои друзья тактично спрятались.
Я развернулся к моей Сонечке, лизнул ее в подбородок, пощекотал веки...
Она распахнула бездонные глаза, в каждом из которых вращалось по галактике и отражалось по влюбленному Яше.
Вокруг нас запахло озоном.
И через несколько мгновений начался пламенный танец любви.
Если вы хотите подробностей, то вот вам кукиш. Я же не расспрашиваю, как вы пыхтели, что шептали, куда совали язык и пристраивали гениталии, насколько активно ворочались в постельке и через сколько секунд виновато чмокали партнершу, мол, прости за скорострел, надо чаще встречаться...
Я сволочь и язва, знаю-знаю.
Вечером мы лежали с ней в метре друг от друга, замерев, словно древние изваяния, на большом остывающем куске стекла. Именно так теперь выглядел наш уютный остров.
Нас фотографировал судорожно и жадно какой-то олух царя небесного. В камуфляже, с удочками и недешевой камерой. Велосипед валялся поодаль. Рыбачок, блин. Не знаю, что он там наснимал с берега. Может быть, его привлекала вода, кипящая возле нашего островка. Пар поднимался — мое почтение. Возможно, этот папарацци околачивался здесь давно и захватил огненное шоу, не знаю. Нам было не до этого. Мы готовились ко второму, кхм, акту нашей любовной драмы.
Я знаю, найдутся буквалисты, которым неясно, почему мы не сгорели в собственном пламени, да и откуда у нас такая энергия. Ну, ребятки, когда-то люди вроде вас не знали, почему солнце всходит и заходит.
Любовь между вылезаврами — это высшее переживание опыта расширения контекста, когда ты и здесь, и шире, и одновременно растворен в объекте своей страсти.
Не умею сказать лучше. А значит, сойдет и так: толковый додумает, глупый в очередной раз обидится.
А обижаться не на что. Просто один втюрившийся огнедышащий ящер приобрел первый сексуальный опыт.
Занятно устроена жизнь. «Зной любви», «пылать любовью» — что для вас просто метафоры, то для вылезавров буквальные понятия.
— Я хочу сочетаться с тобой законным браком, — промолвила моя красавица, выдыхая пару восхитительных клубов ароматного дыма.
— Боюсь, мы сожжем загс, — ответил я, напуская на себя вид прожженного мачо.
Хотя «прожженный» в нашем случае звучит глупо, понимаю.
— Глупый, не прямо сейчас. Или ты... не хочешь?
Мне не понравилось, как раздувается шея моей Сонечки. Слово «прожженный» начало приобретать оттенок трагического.
— Я хочу этого больше всего на свете! — сказал я абсолютно искренне, внутренне морщась от банальности фразы.
Зато Соня сменила гнев на милость. И, как все самки в нашей вселенной, мгновенно перешла к делу:
— А кто нас поженит?
— Наш завтрак.
Шейка снова стала раздуваться и пунцоветь, губки опасно приоткрылись.
— Издеваешься?! — прошипела моя судьба.
— Да нет же! — Надеюсь, мой голос не дрогнул. — Завтрак — это Эбонитий, наш заведующий тракторным хозяйством. Ты наверняка его видела. Биомеханический алкоголенезависимый автослесарь. Ну? Старина Эбонитий.
— Не видела.
Ох, и не нравится мне этот черный дымок... Милые бранятся — только тешатся, говорите? У нас милые бранятся — впору вешаться! Поэтому я трещал без умолку:
— Значит, Эбонитий был в мастерской. Разминулись. Он застенчивый по природе. Но главное, он — выпускник пропофака, то есть проповедник. Священник. Мулла. Раввин межзвездной категории. Галактический кардинал. Миссионер широкого профиля...
— Хватит, хватит! — прервала мою пулеметную стрельбу Соня. — Он знает наши духовные законы?
— Он знает духовные законы ста сорока трех галактик! А те, которые не знает, сам выдумывает на ходу! Силой пасторского слова он запрещает птицам летать, рыбам плавать, а львам жрать мясо. Если в радиусе ста парсеков кто нас и обвенчает, то это он — Эбонитий.
Под градом увещеваний мое сокровище разомлело и тихо потребовало:
— Ползи ко мне, змей-искуситель!
Я вдохнул свежего озона, окинул сумеречное небо томным, как мне чувствовалось, взором и решительно двинулся навстречу новым приключениям.
Ну, папарацци, не сожги теперь оптику.
Глава 32. Владимир. И что всеми я буду любим...
Удивительно, но памятная атака эльфов не распространилась на детинец Владимира, и молодой князь усматривал в этом влияние Рожаницы.
Сейчас он очень хотел к Вере — обнять, убедиться, что она спокойна, заняться, чёрт возьми, с ней любовью... Но тянулись и тянулись часы планирования и подготовки операции, перерывы на сон и еду сменялись новыми мозговыми штурмами, а Бус велел без нужды не отлучаться, потому что вполне оправданно опасался слежки.
Вылазка девятерых человек. С учетом боевых трофеев упыри обладали восемнадцатью транспортными дозами. Одним из путешественников гарантированно был Марлен. Владимир смотрел на женщину полукровки и невольно представлял, как должна волноваться Вера.
«Но, вполне возможно, Вера и бровью не шевельнет», — неожиданно подумал князь. Он, естественно, заглядывал в мысли девушки, и знал: она бесконечно его любила. Но когда Вера «проснулась» и стала живой богиней, он дал себе слово не лезть в любимую черепушку. А Вера, возможно, видела всё наперед.
В один из перерывов Владимир сидел на диване и растирал виски, думая о девушке. И тут его оглушило понимание двойственности ситуации, в которую, получается, он сам себя загнал: с одной стороны, он не верил в богов и прочую мистику, с другой, сам стал участником чего-то более высокого, нежели простая межчеловеческая любовь. Пережитое с Верой вышло за рамки простых грез, а ведь Владимир до последнего питал уверенность, что его «улеты» с путанами — чистая психиатрия, или как там ее...
«Или мы оба с приветом, вот и индуцируем друг друга...»
Он отвлекся: Марлен, сидевший со своей зазнобой в другом углу гостиной, включил телевизор. Шли новости, и телек в какой-то миг стал похож на камин — на экране полыхали языки пламени на черном фоне. Правда, картинка была нечеткой, и у оператора явно тряслись руки.
— Просим прощения за качество изображения, это любительская съемка, предоставленная очевидцем, — отчеканила аккуратная дикторша. — Аномальное явление на Оке не нашло пока научного объяснения. Утром пожар на песчаном отвале прекратился, и сотрудники МЧС выехали на место.
Картинка сменилась: теперь на экране красовался подтянутый и деловой человек в форме, стоящий на каком-то глянцевом покрытии. Сзади текли воды реки, и виднелся пологий берег с негустым ивняком.
— Как видите, высокие температуры позволили песку расплавиться, — с хрипотцой доложил эмчеэсник. — В настоящее время проводятся замеры глубины твердого слоя. Радиационный и химический фон места происшествия — в пределах нормы. Следы горючих веществ или взрыва отсутствуют.
Офицера сменила ведущая:
— А вот что рассказал очевидец аномального пожара.
Очевидец был человеком в «пятнухе». Плешивый, одутловатый и крайне не выспавшийся, судя по красным осоловелым глазам.
— Ну, это, сначала горело еще засветло, а потом в сумерках и полночи. И потом, это, потухло. Никого вокруг, ну, не было, я приехал порыбачить, а тут... Но у меня фотоаппарат. Я и снимки, и видео, но батарейки сели быстро. А когда ближе к концу уже, там будто две фигуры такие. Но я не снял, уже батарейки. — Речь очевидца явно подсократили, вырезав мусор и вопросы корреспондента. — А фигуры-то, они походили на двух, ну, драконов, что ли... Я ж это, не пью, язва. Я порыбачить. А? То ли дрались, то ли еще чего, не знаю я...
Марлен обернулся к Владимиру, сказал:
— Вот ведь черти! Отвлекают людей от насущных проблем. То у них, понимаешь, собаки лают, то руины говорят.
Князь автоматически заглянул в мысли Востроухова и убедился, что тот искренне считает репортаж липой. Сам же Владимир грешным делом подумал, эльфы причастны. Мало ли, какое-нибудь сверхоружие.
Паранойя во всей красе.
Меж тем, приближалось время стоматологической процедуры — дозу на обратный путь решили спрятать в зубе, переняв ноу-хау лесного десанта. Все, кроме Владимира, уже стали обладателями хитрой пломбы, которую следовало раскусить, когда станет слишком жарко или скомандует старший. Старшим, естественно, был Владимир.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
