Людмила

— Вообще-то есть кое-что... — Купец (или кто он там по профессии) посмотрел на меня тем самым взглядом, когда понимаешь, что тебя сейчас припрягут и отвертеться от этого скорее всего не получится. — Тут один ниросит объявился. Местные на него чуть ли не молятся, а сам умелец, так себе. Какой-то то ли аптекарь, то ли фермер. В вашем деле ни черта не понимает. Но дар у него есть. Может съездим к нему, поможем немного? По братски?

Пожалуй умолчу тот факт что братом я не могу быть чисто физически. И то что помочь просят ни кому-нибудь а конкуренту. И ехать придется в далекие дал, уж не в дне пути точно, нироситы (вот же, что-то часто мне это слово стало попадаться, или же я слишком часто стала выходить в люди, а их хлебом не корми дай всякими терминами забросать ) близко друг от дружки не селятся, насколько мне известно.

— Нет.

— Почему? — Мужчина удивился и даже немного обиделся.

— Я за просто так никогда ничего не делаю. — С ложной гордостью сообщила я.

— Ну ладно, что ж... Тогда за просто так шестнадцать зайцев я тебе конечно не дам — Ха, меня так просто не купишь! Переться в повозке как минимум дня три, а то и неделю, и все это время мой сад будет один-одинешенек? Да никогда! — И мешочек огневушек подарить хотел...

Черт!

Печально посмотрела на пасмурное небо. Погода обещает быть прескверной.

— Когда хоть выезжаем-то?

* * *

На землях огненных, тех самых у которых кожа покрыта тонкой пластичной коркой цвета кирпича, а волосы напоминают толстую медную проволоку. Так вот, представьте, они живут у подножья вулкана, в долине гейзеров. В такой жаре, что если разбить на камне яйцо, получится вполне себе яичница (полусырая правда и далеко не сразу, но сам факт впечатляет). Вот там и растет огневушка. Маленькие красные корешки, как одуванчики, заполонили собой буквально все. Если поджечь один, то он будет гореть, ярким сильным пламенем, дней двадцать. То есть, если заиметь парочку огневушек, можно на всю зиму распростится с заготовкой дров.

* * *

Итак, взвалив на себя совершенно не нужные обязанности, наверное стоит задаться вопросом, чем собственно говоря я думала? Сейчас холодно, сыро, и вообще, чисто из вредности никуда не хочется. Прошло целых два дня с нашего разговора с Аббасом, за это время я трижды говорила что никуда не поеду. И столько же мешочек дармовой растопки (прощай топор, прощайте бревна) убеждал меня поменять свое мнение. И вот стою я с узелком, в трижды штопаных сапогах, которые давным-давно промокли, и тяжелым пальто, поздно ночью (до утра еще часа два), и гадаю, неужели человеческая лень и жадность действительно не знает границ? На центральном перекрестке, у колодца, в кой-то веки было безлюдно. Оно и ясно, еще даже горизонт светлеть не начал. Вдруг в отдалении показалась расплывчатая фигура. Шатающийся походкой, кто-то шел со стороны тракта. Ну понятно, что такие субъекты забыли посреди ночи идя судя по всему от Тайрона. По мере приближения стали вырисовываться новые и более шокирующие детали. Расстегнутые рубашка и сюртук, оголяли э-э... лучше не смотреть что они там оголяют, ноги где-то потеряли гольфы и башмаки и остались в одних капрях, он был весь грязный, в листочках, веточках... В общем полуголый и кажется ограбленный, да к тому же пьяный Господин маг шел по улице, сквозь покров тумана у самой земли. "Ооо" — сказал мой мозг и попытался переварить информацию. Тем временем Мужчина успел дойти до колодца. Я все еще разрывалась между мыслями "Ему наверное холодно" и "Такое только извращенцам могло приглючится ", когда меня прожег суровый взгляд.

— Что вы здесь делаете?

— Стою.

— Я вижу. Какого черта вы забыли на улице ночью!

— Не орите на меня, уж будьте любезны. Что хочу, то и делаю. — Он что мне тут натации собрался читать? Какой наглый тип. Руки так и чешутся в нос ударить. Какое вообще его дело? — Я же не ничего не говорю вам по поводу всего этого... Ну этого... — К сожалению попытка отыграться бездарно провалилась.

— Чего? — И ведь ты, сволочь такая, знаешь о чем я. Кажется я ненавижу магов.

— Пяьнства вашего! — о скрытые ораторские таланты, призываю, пробудитесь.

Господин Как-там-его-имя, продолжал стоять на месте, босыми ногами на сырой земле. Ухмыляется и явно готовится выдать что-то едкое, особенно злопакостное. Вот прямо неиметься человеку на ком-нибудь злость сорвать. А мне как будто замечательно было стоять в сырости эти пол часа.

— Знаете, вы скоро умрете. — Он удивился, но не поверил. Жаль.

— С чего вы взяли?

— Все признаки на лицо! — Важно киваю я головой. — Бледность, черные пятна в ауре, сатурн с юпитером не в фазе... В общем, мои соболезнования.

— Какая чушь. Не знаю что эта за аурея, но она уж точно не вправе предсказывать мою кончину. Да и весьма сомнительно, что маленькая, бесполезная нироситка, может что-то подобное.

— Можете не верить. Сначало вас посетит холод приближающейся смерти. Потом заболит голова, потому что душа начнет отделятся от тела. Ну и в общем-то чувствовать вы себя будете хре... ээ, плохо. Самой последней стадией станет адское пламя у вас внутри, которое закончит дело до конца!

Моя импровизация была потрясающей, просто великолепной!.. но мага она не впечатлила.

— Неудивительно, что о вас ходят все эти слухи. Что ж не смею больше задерживать Госпожу прорицательницу. — И он ушел, будя собак, громким смехом. Придурок.

Через пять минут приехал Аббас и забрал меня в далекие дали.

3.

Есть асфальтовая дорога, есть из кирпича, из железа, песка и даже грязи, а есть дорога из мха. Строго говоря это не мох, а лишайник. Удивительная вещь. Из всего что я повидала в этом мире, дороги приводили меня в наибольший восторг. Корни мха, глубоко входят в землю, делая ее твердой как камень, в то же время мягкое покрытие хорошо пружинит, впитывает влагу и не стирается под бесчисленными ногами и колесами. Конечно создала это, не матушка природа, а маги. Творили они его денно и нощно в несколько поколений. За эти века дороги успели пять раз сменить свой цвет (от коричневой грязи, до той красной штуки, которая может и была хороша, но оставляла на голой коже жуткие волдыри), пока не приняла сегодняшний, изумрудный цвет. Да здравствует прогресс.

На, чьем-то фургончике, у кого-то одолженным Аббасом, мы колесили тракт три ночи и четыре дня.

Наверное я никогда не смогу сказать что-то вменяемое о длительном путешествии. Для меня все ограничивалось праздных фантазий и мыслью "когда же уже приедем". Вблизи не было ни одного постоялого двора или деревни. Ночевали мы в фургоне, ели в нем, да и досуг проводили там же.

Уже должна начатся моя очередь сидеть на козлах и управлять парой бурых лошадей (низких и спокойных, не то что некоторые). Встав с пола, а за одно пытаясь подовить нарастающую меланхолию я поползла в нужную сторону.

Перед глазами разлилось море. Берега не было видно, только где-то в дали виднелись деревья. Серо-зеркальная вода и потустароняя тишина на многие километры вокруг.

— Что это? — Спросила я восхищенно. Черт, мы ехали прямо по воде. Как такое вообще возможно?

— Озеро слез. Красиво, да? Оно появилось здесь совсем недавно, не больше века назад. Раньше здесь шла дорога, она так и осталась, только под несколькими сантиметрами воды, какая-то гадость растет на ней ядреная, что до сих пор держится.

— Дорога была такой высокой?

— Нет. В том-то все и дело. Озеро невозможно осушить, или поставить платину, но вот именно этот участок, который должен быть глубоко под водой, почему-то почти на поверхности.

— Вау...

— Что?

— Ничего. А едем почему так медленно?

— Дорогу ищут — Он кивнул на лошадей что-то разглядывающих и кажется даже вынюхивающих в воде.

Я свесилась со скамейке и попробовала дотянутся до воды. Было бы лето, или на худой конец бабье лето, я бы прошлась по подводной дороге, а может быть и искупалась бы.

— Люд, ты лучше назад полезай, а то еще... — но окончания я так и не услышала. Где-то на сереине фразы меня кто-то схватил за руку и дернул вниз. Мама! Секунда и над головой сомкнулась вода. Меня тащили в глубину и как бы я не вырывалась все было бесполезно. Вода обжигала холодом, ноги начали неметь. Вот так я умру? В легких кончился воздух.

Ла ла ла,

Свет без сна.

Ты меня слышишь?

— Эй, ну очнись же!

И я очнулась. Состояние мое было примерзшим. Легкие болели, голова болела, а самое главное — адски холодно.

— Я тебе говорил не высовываться! — Над моим промороженным телом склонился разгневанный Абасс.

— Не говорил. — Кажется еще немного и я уличу в нирвану.

— Дура, зачем было в воду лезть, умереть захотела?!

— Ты меня совсем не слушаешь, да?

— Просто надо было головой думать.

— А знаешь — Вдруг решилась я на откровенность. — Я видела морских утоплинеков.

— Где?

— Ну там. — Киваю на озеро. — Привиделось конечно же, я даже песню слышала. Так красиво было, хоть и не понятно.

— Хм.. — Он, внимательно осмотрел меня, потрогал за ушами (если бы это место тоже было холодным то у меня бы были большие проблемы). Утоплиников здесь быть не могло хотя бы потому что здесь не море и вообще вода пресная.

— Да говорю же: показалось.

— Вот так сопливым всяким покажется а потом пойдешь души жрать и в воду топиться. — Он встал и направился к козлам. — До места сам доведу, постарайся как-нибудь согреться.

А мне все вспомнились чистые, красивые голоса. Полумифические существа, которыми пугают детишек в прибрежных городах. Голоса которых иногда можно услышать если подолгу сидеть на причале. Я вздрогнула от внезапного приступа мурашек. Надо побыстрее переодеться а то так и воспаление легких заработать недолго.

Лето кончалось. Это было печально но в общем-то необходимо. Наверное когда вернемся в Подковку, надо будит выдвигаться в свой ежегодный тур. Привычно накатила горькая тоска. Вряд ли что-то выйдет и в этот раз. Сколько уже было перечитано книг? Перетопчено дорог и переопрошенно разного ученого люда? Наверное единственный способ вернуться назад забрала с собой в могилу баба Галя. Конечно же холод, сырость и общая мерзопакостность придавала настроению законченный вид. Сожаление о собственной никчемности крепло с каждой минутой.

Скоро показались поля, а это означало что мы почти приехали. Корнево поражало своей скученностью и плагиатом на пустынные поселения. Я мысленно похвалилась перед самой собой эрудицией, вспоминая одну книгу с красивыми картинками. Дома — серо-голубые коробки налепленые чуть ли не друг на дружку, и конечно здесь не могло идти речи хоть о крошечном участке. Все свободное плоское пространство покрывали грядки, аже крыши зеленели кустами. Такое даже ниросита приводит в священный ужас.

Надеюсь мне удастся избежать простуды, нормально поесть и да пожалуй выспаться. Это была слишком длинная поездка.