Второй шанс

Второй шанс

Пролог

— Эй, Инира! Тебя тут Старый Башмак спрашивает!

— Пошли его лесом, Пир, я сегодня просто пью.

— Так он сейчас сам подойдет. — Вихрастый шатен с крупными веснушками на лице и руках скрылся за дверью.

Вскоре оттуда донеслось хриплое покашливание и сопение.

— Хрен с тобой, Башмак, заходи! — худая белоголовая девица поставила на стол большую кружку, развернулась навстречу незваному гостю, поправляя ножны.

— Кх-х-м-м-м...

В дверь осторожно просунулся мясистый нос, давший в свое время прозвище его обладателю. Вслед носу появились маленькие выпуклые глазки и румяные от избыточного пристрастия к спиртному щеки.

— Кх-м, вечеряешь, Инира?

— Собираюсь, Башмак. Быстро выкладывай, что тебе надо, и проваливай.

Невысокий упитанный старичок самого благообразного облика потоптался у порога, помял в руках коричневую суконную шапку и наконец, пробормотал:

— Заказ есть, Инира. Как раз по тебе.

— Башмак, — женщина вновь взялась за кружку. — Я только что закрыла контракт и собираюсь спокойно напиться. О найме начну думать не раньше следующей недели.

— Так, того... заказчик только согласия требует. Ехать как раз через три дня только.

Инира встала, ласково посмотрела на посредника и очень четко сказала:

— Башмак, сколько лет ты меня знаешь?

— Де-десять.

— И я хоть раз нарушила свои планы?

— Так, заказ-то какой! — Завопил посредник, закатывая глаза. — Граф Бедфорд ищет наемника для сопровождения !

— Кто? — девица поставила на стол недопитую кружку и уставилась на старика холодными серыми глазами.

— Г-граф Бедфорд...

— Бедфорд, значит, — блондинка неожиданно села. Выхватила из ножен кинжал, а из подсумка оселок, и принялась мерно, с противным скрипом водить железом по камню. — А что ему надо?

— Сопровождение, — зачастил Башмак, стараясь не морщиться от звука. Он надеялся все же уговорить строптивицу и получить желанный процент. — В столицу. Его Светлость и телегу.

— А груз какой?

— Малый груз, карета и трое слуг.

— А наемник требуется один? — в голосе наемницы прозвучало все, что она думает о такой экономии.

— Сказал, троих можно. Но под одним командиром.

— А чего ко мне прибежал? В зале Сиг и Кварт сидят, давно найма ждут.

— Так... — Посредник поморщился: вечно эта девка наизнанку все вывернет! — Наниматель просил кого потолковее.

Инира в сомнении взглянула в выцветшие глазки посредника и поняла, что Башмак врет, но правду не скажет, хоть режь.

— Ладно, Башмак, повезло тебе... сегодня я гуляю, — наемница кивнула на заставленный блюдами и бутылками стол. — Послезавтра можешь привести нанимателя, познакомиться.

— Так, это... — забормотал радостный старик. — Наниматель просил к нему пожаловать, в дом губернатора, он там остановился. Говорят, по королевскому поручению!

Инира только хмыкнула: скорее всего, сиятельный граф велел прибыть 'этому отребью' к его покоям в назначенный день, а посредник смягчил все, что мог. Что ж, ему придется сделать это снова.

Сегодня она будет пить, а завтра болеть с похмелья. Вот послезавтра, когда душевная боль поутихнет, а злость выползет наружу, подстегиваемая головной болью, она и пойдет на встречу к Фредерику Константайну Эрику Бедсфорду...

Часть 1

Пятнадцать лет наза

Высокая для своих пятнадцати лет и очень худая девушка в светлом платьице, отделанном шитыми кружевами, осторожно выглядывала из полукруглой арки балкона, увитого розами. Ее взгляд блуждал среди карет, лакеев и прибывающих гостей в поисках гербов графа Бедсфорда.

Через пару часов в доме ее отца начнется очередной прием, и юная леди Аннелора хотела точно знать, что граф прибыл. Словно в ответ на ее молитвы резная карета темного дерева въехала на круг и остановилась у крыльца. Из глубины экипажа выбрался стройный молодой человек лет двадцати. Светловолосый и голубоглазый, в скромном сером камзоле, с щеголеватыми кружевными манжетами и воротничком.

Встав на ровно уложенные камни подъездного круга, молодой человек надел шляпу с пышнейшим плюмажем и огляделся. Вся суета вокруг него доставляла ему удовольствие. Зажмурившись, он на миг представил себя владельцем этого богатого поместья: и высокого дома из белого камня, и неохватных взглядом садов и виноградников, и оливковых рощ, и многочисленных стад и полей.

В это время один из лакеев уронил на ногу другому тяжелый саквояж с вещами молодого господина. Очнувшись от грез, юноша разразился бранью, и даже замахнулся на неловкого паренька. Увы, леди Аннелора этого уже не слыхала — за ней прибежала нянюшка и повела одеваться к встрече гостей.

Тем же вечером, пользуясь шумом и толкотней, юный граф утащил наследницу в уголок между двумя колоннами. Там, глядя в восторженные серые глаза, признался в любви, подкрепив свои слова парой манерных поцелуев, и изрядной порцией любовного зелья в кубке с легким вином.

Дела его семьи были совсем плохи, он стремился поправить их удачным браком. Только вот в отличие от многих наследников знатных, но обедневших родов, не желал брать в жены купчиху. Его честолюбие простиралось гораздо дальше: почему бы не обаять единственную дочь и наследницу знатнейшей в королевстве фамилии?

Аннелора таяла от восторга, ей хотелось петь от счастья! Отхлебнув из предложенного возлюбленным кубка, она спросила:

— Ты пойдешь просить моей руки прямо сейчас?

— Сейчас не смогу, любимая, — граф потупился и задержал дыхание, боясь, что рыбка сорвется с крючка. И надавил: — Кто я и кто ты? — трагично закатив голубые глаза, он указал рукой на заполненный нарядно одетыми гостями зал. А теперь отчаянья в голос! — Твой отец не станет даже слушать меня!

— Но ты можешь просить моей руки с отсрочкой брака, — подумав, выдала умненькая девочка.

— Это так. — Эрик провел пальцем по светлому, почти белому девичьему локону потом коснулся тонкой кожи виска, — Я попробую! Сегодня в вашем доме праздник. Я подойду к твоему отцу завтра, ты ведь поддержишь меня, любимая?

Несколько поцелуев, жаркий шепот на ушко — и юная леди пообещала сама подготовить почву для разговора. Она готова даже проводить графа в кабинет отца в самое благоприятное для беседы время.

В своих мечтах Анни уже кружилась в танце со своим любимым, а легчайшая газовая фата летела за ее спиной по воздуху. И все вокруг желали им счастья, когда она махала рукой близким, уезжая в поместье мужа.

А потом она как мама! В красивом, но очень простом платье обходит дом, отдавая распоряжения экономке и повару. Следит за порядком в гостевых спальнях и приносит горячий кофе в кабинет супруга, который, несомненно, будет расположен рядом с кабинетом отца.

Юный граф тоже позволил себе замечтаться, ведя в танце хрупкую фигурку: вот он получает от тестя огромное приданое и гасит все долги отца и деда. Отправляет маман и сестриц на модные морские купания и забывает о вечных требованиях денег от торговцев и посредников.

Вот король, прислушавшись к рекомендациям герцога Керленского, назначает его зятя на солидную должность, весь труд на которой заключается в подписании бумаг да придворных увеселениях.

Вот его юная жена отправляется в дальнее поместье — вынашивать и рожать наследника. И небывало возвысившегося графа окружают придворные прелестницы, у которых на костях гораздо больше мяса, да и улыбаются они куда чаще.

Музыка кончилась, обрывая мечты, и граф проводил свою даму к ее матери. Потом затерялся в толпе, не смея вновь появиться перед грозными очами герцога, ее отца.

Мечты юного графа вполне могли стать реальностью, если бы в дело не вмешалась потирая костлявые ручки, ехидная старушка — судьба.

Перебравшей любовного зелья малышке Аннелоре не спалось. Она решила навестить отца в его кабинете, зная, что даже после долгих и утомительных приемов отец предпочитает лично проверить срочные депеши.

Если вечер завершался тихо, то в кабинет могла наведаться и герцогиня, с подносом сладостей и горячим чаем. Те немногие часы, которые родители проводили вместе, вдали от толпы просителей, родственников и слуг, они ценили больше всего остального.

Вот и теперь, неслышными шагами пробираясь по коридору, Анни уловила аромат любимых маминых духов. Осторожно, буквально на цыпочках девочка вошла в смежную с кабинетом гостиную.

Массивная темная дверь оказалось приоткрытой. Юная герцогиня присела на корточки у стены и прислушалась. Сквозь узкую щель доносился звон чашек: в кабинете шло чаепитие.

— Не нравится мне этот граф, — говорила мама, отпивая небольшой глоточек. — Крутится возле Анни, строит ей глазки, а за душой ни гроша.

Аннелора приникла любопытным глазом к скважине, разглядывая родителей в свете масляной лампы.

— Но род довольно древний, — возразил отец, отламывая кусок любимого лимонного кекса.

— Он добыл приглашение через леди Виору и, как мне кажется, расплатился не деньгами. — Мать многозначительно посмотрела на отца и поставила чашку на блюдце.

— Вот как? — Отец тоже поставил чашку и, вздохнув, сказал: — Малея, мне поступило предложение, — герцог неожиданно замялся, потом вскочил и отошел к окну.

— Предложение? — голос герцогини звучал нежной музыкой, но струны напряглись в ожидании.

— Герцог Мирано предлагает обручение с его сыном.

За дверями Аннелора в ужасе закрыла себе рот, что бы удержать крик. Юный маркиз Мирано был неловким полноватым мальчиком года на четыре помладше нее. Анни он казался очень глупым и некрасивым. Совсем не таким, как граф Бедсфорд.

— Зиг, это конечно прекрасная партия, но одобрит ли такие планы Его величество? — ответила, помолчав, герцогиня.

Герцог вернулся к столу и, заглядывая в грустные глаза жены, сказал:

— Это хорошая защита для нашей девочки, ты же понимаешь, Маля.

— Понимаю, — на глазах герцогини заблестели слезы.

Она не смогла подарить супругу сына-наследника и это заставляло ее страдать.

— Значит, завтра расскажем все Аннелоре. Она неглупая малышка, должна понять.

— Да, расскажи ей сам. — Герцогиня Малея потерла изящными пальчиками висок и решительно добавила: — Я прослежу, чтобы граф здесь больше не появлялся. Репутация девушки — вещь хрупкая.

Обнявшись родители отправились в свои покои, а подавляющая рыдания девочка со всех ног неслась к себе. Ее мир начал рассыпаться. Что делать? Как жить дальше с такой болью в сердце?

Нарыдавшись в пышные подушки, Анни уселась за стол и принялась рассуждать так, как учил ее отец. Раз мама сказала, что граф не получит больше приглашения, значит уже завтра он уедет. А ее ждет помолвка с мальчишкой, который приобретет право тянуть к ней пухлые, слишком мягкие губы, и держать ее за руку на каждом балу. А потом, возможно, и вовсе увезет в свой дом, к своим родителям и банде таких же пухлощеких братцев.

Что можно сделать? Медлить юная дочь герцога не привыкла: спустя всего час, переодетая в охотничий костюм, с котомкой за плечами она выбиралась из поместья через садовую калитку возле кухни.

Мелькнувшую у ограды серую шляпу заметил поваренок. Он, зевая, нагребал щепки для растопки большой кухонной плиты. Паренек решил, что это кто-то из слуг торопится по поручению, и тут же выбросил увиденное из головы.

Через три часа весь дом стоял на ушах: леди Аннелора пропала!

О, переполох случился знатный! Перепуганные слуги обшарили все поместье. Протралили сетями цепочку мелких прудов в саду. Слазили в колодцы. Наведались с факелами в погреба и ледники. Проверили все псарни, овчарни и коровники на маленькой ферме.

Фрейлины, взявшись за руки и перекликаясь, прочесывали укромные уголки в садах и парках. Пажи забрались на крышу, распугав чердачную колонию летучих мышей и топая башмаками носились с криками 'ва-аша-а све-етлость'!

А на голубятне топились заплаканные горничные в ожидании вестей ' для госпожи герцогини'.

Не нашли.

На третий день родители объявили вознаграждение тому, кто найдет юную дочь герцога или хотя бы сведения о ней. Молодой король, тронутый горем одного из знатнейших людей в стране прислал в поместье своих дознавателей. Суровые мужчины в синих суконных мундирах опросили каждого, включая поваренка с кухни. И уверили постаревшего от горя герцога, что леди Аннелоры в поместье нет.

Тем временем Анни удалялась от родного дома все дальше. В голове бродили романтические истории, почерпнутые в рыцарских нравоучительных романах, а в крови гуляли остатки любовного зелья. Девочка решила сделать возлюбленному сюрприз: встретить графа в его собственном поместье, провести несколько часов с ним наедине и тем вынудить отца сыграть свадьбу.

Возможно, в целом идея была и неплохой: картой герцогиня запаслась и провизии в дорогу прихватила, но не учла того, что поместье графа располагалось довольно далеко от знакомых ей земель.

Хотя вокруг царило изобильное лето, путь ей предстоял непростой и не близкий.

Через несколько часов, когда непривычные к длительным пешим прогулкам ноги запросили пощады, Анни впервые задумалась о благоразумности своего поступка.

Но логический ум и природное упрямство сделали свое дело: выйдя на тракт, девушка отыскала еле плетущуюся крестьянскую телегу и попросила ее подвезти. Крестьяне не поверили в ее сказку, о павшей лошади и тетке, к которой она якобы добирается, но присесть на телегу разрешили.

Болтая ногами и угощая чумазых ребятишек сушеным урюком, Анни выяснила, что семья из трех взрослых и полудюжины ребятишек ехала на свадьбу к родственникам.

И направлялись они почти туда, куда ей было нужно, а потому девочка с радостью согласилась поучить детей азбуке, за возможность добраться до графского поместья в большой компании.

Крестьяне особенно не спешили, часто останавливались, варили простой жиденький кулеш с ранними грибами и травами. Дети собирали поздние ягоды, лекарственные травы и мох. Женщины, болтая и напевая вышивали красной и зеленой шерстью подарок молодым — огромное покрывало украшенное цветами и травами. Старухи вязали из грубой шерсти носки, варежки, теплые жилеты и платки.

Старик с изрезанным морщинами лицом, от старости почти не слезающий с телеги плел из бересты лапти и туески. А однажды сплел из узких полосок ажурный венец, и водрузил его на совершенно выгоревшие на солнце волосы Анни.

Дети вокруг захлопали в ладоши, а девочка постарше завистливо вздохнула и принялась теребить деда:

— Деда, деда! А мне такой венок? А мне?

Погладив внучку по толстенькой косичке, старик пообещал непременно порадовать внучку, а поутру младшая невестка не добудилась свекра. Это была первая смерть, увиденная Аннелорой и, она запомнилась навсегда. Берестяной венец, завернутый в чистое полотенце стал ее последним детским сокровищем..

Правда, рядом со стариком в то утро нашелся еще один веночек: из ловко выплетенных лыковых роз. Довольная внучка оплакала деда искренними слезами, и каждый вечер непременно возносила молитву Светлым, прося крепкого моста для ушедшей души.

Потом к их телеге присоединилась повозка с циркачами и еще пара крестьянских семей. Все они ехали к западным графствам, и предпочитали двигаться в большой компании, пусть и медленнее.

Караван, однако, став солиднее, как ни странно начал двигаться быстрее. Вечерами у костра уже не только рассказывали сказки, но и пели песни, загадывали загадки и даже немножко танцевали.

На этих — то танцах гибкую худощавую девочку приметил метатель ножей. Сплясав вместе с нею заводную джигу, он оценил ее ловкость. И, вдохновленный, показал присутствующим свое искусство на большом деревянном щите, втыкая ножи с завязанными глазами, веером, из-за спины.

Когда зрители уже начали улюлюкать от восторга, метатель поставил к щиту смущенную Аннелору и воткнул ножи вокруг ее головы, завершая выступление. Потом пригласил девочку к костру и рассказал о ножах часть того, что знал.

Приятно когда тебя слушают, открыв рот! Циркач разливался соловьем, и к утру пообещал взять худышку в ученицы. Правда то же самое пообещали сделать и гибкая невысокая акробатка, и довольно высокий, массивный канатоходец, и дрессировщик и даже карлик, которого канатоходец во время выступлений носил на плечах.

Обеспокоенная интересом незнакомых людей девочка придумала себе новое имя, красивое и необычное как ей казалось: 'Кайтанира'. Взрослые таинственно улыбались, произнося его. И только спустя почти две недели, она узнала, что это имя означает 'военный летний лагерь'. Красная от смущения Аннелора узнав о значении выбранного имени, сократила его до 'Иниры', и постепенно это имя прижилось.

Итак, караван неспешно ехал, ехал, и... приехал в карантин. Сначала Аннелора расстроилась — свидание с женихом откладывалось на месяц. Однако скучать и бездельничать она не привыкла, а потому быстро оценила новые возможности и принялась осваивать искусство метания ножей, не предполагая, что оно ей когда-нибудь пригодится.

Через две недели ее учитель заболел корью. Анни проводила с ним в фургоне долгие часы, обтирая горящее в лихорадке тело, подавая воду и поправляя повязку на лице — даже тусклый свет вызывал резь в глазах.

Вокруг уже лежали его друзья, а поблизости на телегах стонали крестьяне, ехавшие на свадьбу. Через несколько дней заболел каждый второй, еще через пару дней в дальнем конце карантина начали копать ямы и засыпать их негашеной известью.

На глазах у юной герцогини огромная толпа людей, скопившихся в карантине, начала впадать в панику. Слова 'переехал на тот конец карантина' стали синонимом смерти.

При появлении малейших признаков заболевания несчастный начинал искать помощь, хватать за руки всех, проходящих мимо: солдат, сиделок, докторов в просмоленных костюмах. С такими безумцами поступали довольно жестко: пеленали в простыни и поили успокоительным настоем. Если не было успокоительного, вливали стакан крепкого вина.

Увы, в этой пустынной местности для такого количества людей не хватало даже предметов первой необходимости: тюфяков, посуды, корыт для стирки грязного белья. Но еще больше не хватало людей способных подать стакан воды и утереть лицо. Несколько женщин потерявших в карантине близких служили сиделками, за остальными практически ни кто не ухаживал.

Тут-то и пригодилось Аннелоре вбиваемое матушкой умение ухаживать за больными и ранеными. Как знатная дама, получившая отличное образование, Аннелора умела парить травяные отвары, унимающие лихорадку и боль, поить лежачих с помощью ложечки и перевязывать раны.

Но еще больше ей пригодилась хорошая память и любовь к литературе. Лежать в фургоне было скучно не только метателю ножей — рядом в телегах метались в бреду дети и взрослые, остановленные королевской заставой. И Аннелора напоив всех теплым отваром, принималась вслух читать любимые древние легенды, петь старинные баллады и пересказывать сказки и пьесы, которые читали ей самой. Порой ее голос был единственным, звучащим над карантином, даже солдаты старались тише двигаться между рядами телег, выбирая из толпы трупы.

Через неделю метателю кинжалов стало лучше, а герцогиня свалилась с жесточайшей лихорадкой. Болезнь усугубило то, что циркач не сразу догадался пригласить лекаря, сваливая недомогание девочки на усталость. К тому же на лагерь упала последняя августовская жара.

Под душным пологом, от жара и волнений светлые волосы заполонили вши и лекарь безжалостно велел отрезать длинные локоны, дабы не мучить больную. Метатель кинжалов Сигизмунд, сам уже сверкая чисто выбритой макушкой, вздыхая от сожаления, намылил светлые прядки щелочным мылом и срезал их своим лучшим кинжалом. Анни этого даже не заметила. Лихорадка только усиливалась с каждым часом.

Одна из пришедших в себя крестьянок подсказала растерянному циркачу, что нужна ледяная вода, лучше всего с уксусом и много травяного отвара. Мужчина решительно велел женщине присмотреть за больной и отправился искать в жару ледяную воду и травы.

Нашел. Просидев рядом с малышкой почти две недели, метатель ножей заставил болезнь отступить.

Однако убегая, болезнь взяла с девочки немалую плату: худощавая фигурка стала еще более тощей, истратив на борьбу с жаром последние силы. А светлый пушок, появившийся на бритой голове, окончательно побелел. Нормально ходить и говорить Аннелора смогла только в начале осени.

Изможденная, с короткими, едва начавшими отрастать волосами, одетая в слишком просторные рубаху и штаны, она бродила среди телег и повозок. Поила больных, обтирала, меняла им одежду и варила кашу измотанным лекарям.

Метатель ножей и канатоходец ходили с ней — больше никто из цирковой группы не выжил. Подносили ведра, переворачивали раненых, иногда напоминали, что надо есть и спать, если сами не падали рядом, на затоптанную землю.

Еду и одежду и лекарства им выдавали присланные королевской школой медики. Они же платили по медяку в день за помощь. Солдаты, охранявшие карантин, обращали внимания на странную компанию, но в карантине никому не было дела до окружающих.

Никому и в голову не могло прийти, что изящная, словно куколка, пропавшая герцогиня и всклокоченное существо с покрасневшими руками и безумно горящими глазами — одно лицо.

За время, проведенное в карантине, Аннелора видела столько боли и смерти, что родной дом потускнел и воспоминания о нем отступили. Забылись родные стены и любимые люди, мягкие постели и фарфоровые блюда.

Ежедневный труд и ужасный запах, который она перестала замечать на третий или четвертый день; стоны и слезы, от которых ее сердце оледенело; беспросветно — серые дожди, накрывшие обитель скорби в сентябре, — выбили все воспоминания о близких.

Ей казалось, что так было всегда — серый мир вокруг, тяжелая, но уже привычная работа, знакомая круговерть докторов, солдат и больных.

До бездорожья солдаты успели выстроить навесы, под которыми складывали больных. Холодные дождевые капли залетали под парусиновые пологи и охлаждали руки, обнаженные закатанными рукавами. Щекотали шею, которую не прикрывали больше локоны изысканной прически, смачивали затоптанный пол, делая его еще грязнее.

Поддерживать чистоту в этом скопище тел было практически невозможно. Но Инира старалась. Мыла полы, раскладывала по углам пучки полыни, собирала грязное белье и уносила таким же усталым прачкам, с утра до ночи стоящим над корытами и котлами.

Иногда она засыпала стоя, привалившись к опорному столбу навеса, тогда Сигизмунд укладывал ее в опустевшей повозке, укрывая плащами и куртками. Проснувшись от чьих-то стонов, она даже не успевала высказать метателю ножей благодарность — снова бежала к навесам.

Постепенно народу становилось меньше. Король распорядился близлежащим помещикам выделить часть урожая в пользу больных, и похлебка стала гуще. Все больше людей поднимались на ноги и бродили унылыми тенями, не зная, как им дальше жить.

Тогда на помощь вновь пришел королевский указ: солдаты и уцелевшие крестьяне принялись торопливо строить более теплые помещения, выкладывать печи, сколачивать нары — приближалась зима.

Из карантинного ада Аннелора вырвалась только с первым снегом. Однажды, выскочив из душной избы с ворохом белья в руках, увидела, что все вокруг укрывает тонкий слой белоснежной глазури. И в голове неизвестно откуда всплыли слова самого старого и опытного доктора: зараза уйдет с морозами.

Вернувшись в дом, девушка огляделась: часть докторов уже уехала, потому что больные выздоравливали, а новые не появлялись. Освободились холодные лавки у дверей. За столом спокойно сидел старенький доктор и потягивал травяной отвар из большой глиняной кружки. Бросив белье в корзину, Аннелора присела рядом с ним и удивленно услышала:

— Очнулась, красавица? Куда ехала-то? Завтра сможешь дальше ехать, снег выпал, карантин закрывается.

— Все? — в голосе девушки прозвучало удивление.

— Все, — подтвердил доктор. — Я там тебе премию выписал, у писаря забери, да хоть платье себе купи, а то девушка, а вид, как у кошки бродячей.

Доктор сказал это все так отечески ласково, что Анни не обиделась, но сочла нужным глянуть в небольшое оклеенное бумагой зеркальце, стоящее на приступке: мужчины перед ним брились, а она так ни разу и не заглянула.

Оттуда на нее взглянуло привидение: бледное, лохматое, и неизвестного пола. Анни в ужасе отшатнулась, но к счастью в этот момент в дом зашел мужчина в потрепанном кафтане.

Его зовут Сигизмунд, вспомнила она, вглядываясь в спокойные карие глаза вроде бы знакомого мужчины. Циркач должно быть что-то заметил в ее взгляде и спросил:

— Инира?

Я Аннелора! Хотелось закричать девушке, но язык не поворачивался. И хорошо, что лавка была широкой и твердой — ноги явно тряслись.

Сигизмунд заметил эту дрожь и совсем растерялся. К счастью доктор, выслушав пульс побледневшей девушки ласково посоветовал ему:

— Своди девочку в баню и купи ей платье, пока в себя пришла.

Циркач едва ли не на руках вытащил Иниру на белый снег. Оставляя в снежной глазури черные следы привел в женскую баню и велел бывшим там селянкам вымыть ее и пропарить:

— Белье и платье сейчас принесу! — добавил он, закрывая за собой дверь предбанника.

Часа через два Аннелора снова смотрела в зеркальце и вздыхала: добрые женщины помогли ей, чем могли: вымыли, смазали потемневшую кожу душистым маслом, облачили в принесенные Сигизмундом вещи, даже короткие волосы спрятали под кокетливый чепчик с оборками. Но она по-прежнему ничем не напоминала сероглазую куколку из отцовского поместья.

Впрочем, долго в бане сидеть не будешь, нужно идти. Распахнула дверь и сделала шаг в изрядно потоптанную снежную глазурь. В лицо дохнуло холодом, смывая сонную одурь последних месяцев. Кровь быстрее побежала по жилам.

Рядом раздалось вежливое покашливание. Инира оглянулась. На завалинке ее поджидали двое: Сигизмунд и его приятель, канатоходец по имени Кварт. Они молча подвинулись, уступая ей кусочек домотканого коврика, а потом Сиг заговорил:

— Инира, мы тебя не спрашивали о твоем прошлом, и спрашивать не будем, не наше это дело. Но благодаря тебе мы выжили и готовы помочь. Прежде чем мы все тут оказались, ты же куда-то направлялась?

— Да, Сиг, я ехала к жениху, — Анни спрятала взгляд.

-Тогда мы тебя проводим. Все равно сейчас выступать здесь негде. Так, может, хоть на твоей свадьбе погуляем.

Анни бледно улыбнулась и согласилась:

— Спасибо, Сиг, Кварт! — на глазах девушки вскипели слезы благодарности и мужчины смущенно отвернулись.

— Идем? — Сигизмунд протянул девочке руку.

— Идем! — улыбнувшись Инира шагнула вперед.

К вечеру они все вместе вычистили старый скрипучий фургон покрытый расписной холстиной. Краски выцвели, дерево потемнело, в углах от осенней сырости завелась плесень, но в целом цирковой 'домик' вполне годился для путешествия.

Лошади пережили время карантина вполне мирно — только наели себе 'сенные животы' да обросли густой 'зимней' шерстью. Смешные, похожие на медвежат жеребята дичились людей и прятались за маток, увидев решительно настроенного канатоходца.

Кварт все же привел упирающихся коней к фургону, потом долго ласкал и уговаривал дичащихся животных. Добившись относительного спокойствия косматых, по-зимнему светлых лошадей, Кварт навесил им торбы с овсом и пока Ини скребла деревянный пол и стены фургона щелоком, перебирал покоробившуюся упряжь.

Все это заняло удивительно много времени. В конце концов, почти в обед, трое уцелевших сунули в фургон мешок с провизией, прожаренные одеяла, запас угля для жаровни и мешочек с заработанной мелочью. Потом простились с докторами и солдатами и тронулись в путь.

Глядя на заиндевевшие деревья вдоль дороги, Аннелора словно оживала, пропитывалась чистотой и покоем зимнего леса. Рядом хлюпал носом Кварт — парень уже позабыл ветер дорог, и теперь едва ли не с умилением взирал на старые кострища, поломанные телеги и обрывки сбруи в придорожных канавах.

Ехали, впрочем, недолго — верст через пять остановились в трактире и долго озирались, привыкая к обилию незнакомых здоровых людей.

Хозяин быстро догадался, что они из карантина, но получив серебряную монету, промолчал, только подал ужин в комнату, да в горячее вино сыпанул изрядно перцу, защищаясь от заразы.

Комнату циркачи сняли одну на всех: Анни, как единственная дама, улеглась на узкую кровать с бугристым соломенным тюфяком, а мужчинам достались точно такие же тюфяки, раскатанные на полу.

Ночью девушка несколько раз просыпалась от непривычной тишины: циркачи спали тихо. И стены в трактире были довольно толстыми, ей не хватало стонов, хрипов, кашля. Корь часто осложнялась воспалением легких. Из глаз медленно ползли слезы, и она подушкой заглушала всхлипы.

Так все же: Инира или Аннелора? У нее появилась возможность рассказать о себе новым друзьям. Но как они примут такую новость? Тощая девчонка, едва не отправившаяся на радужный мост — знатная девица? Нет, пока рано, нужно увидеть Фредди, и попросить его наградить циркачей по-королевски!

Под утро Анни все же забылась тревожным коротким сном и увидела выплывшее из небытия лица родителей, графа, и сердце тревожно забилось: она вспомнила, что ее, скорее всего, ищут!

Мужчины проснулись только к завтраку и удивились: их спутница сидела за простым деревянным столом и с аппетитом ела кашу с салом. Рядом истекали паром еще две тарелки накрытые ломтями серого деревенского хлеба, и кувшин с горячим сбитнем.

— Доброе утро! — Девушка строго посмотрела на мужчин, один из которых был старше ее почти вдвое. — Умывайтесь — и завтракать. Сегодня ветра нет, лучше выехать пораньше.

Сиг, удивляясь себе, едва не поклонился тощей пигалице. Подобрав снятый вечером колет, он устремился к общей умывальне, расположенной в конце коридора. Канатоходец же, ухмыльнувшись, подскочил к столу и попытался схватить миску с кашей, минуя неприятные утренние процедуры, за что и получил ложкой по руке:

— Умываться! — Анни нахмурила светлые брови. — Или на голову миску надену!

— Достань сначала, девчонка! — Парень, которому едва стукнуло восемнадцать, постарался вытянуть завтрак силой — и, действительно, получил миску на едва начавшие отрастать волосы.

Сиг, вернувшийся уже из умывальни, рассмеялся:

— Так тебе и надо, Кварт. С нашей малышкой лучше не спорить — завтрак она оплатила из своего кармана.

Канатоходец сбросил на пол пустую миску и поплелся в умывальню, бурча себе под нос, что капризные девчонки с тугим кошельком им командовать не будут.

Сигизмунд коротко поклонился леди, выбрал одну из двух уцелевших мисок, и стал есть. Шляпу для канатоходца Анни сотворила из собственной, уже опустевшей посуды, и сейчас неторопливо прихлебывала сбитень, поглядывая в щелочку между ставнями:

— Сиг, нам ехать еще почти неделю, может, попутчиков возьмем?

— Попутчиков? — циркач тоже приник к узкой щелке. У ворот трактира топтались, бурно жестикулируя, несколько опрятно одетых гномов.

— Думаешь, они ищут транспорт?

Девушка в ответ пожала плечами:

— Гномы плохие наездники, а у этих, кажется, конь пал. Конюх пробегал без шапки, и хозяин уже третий раз им пиво выносит.

— Хорошо. Двоих или троих мы взять можем. Если без груза. Пойду узнаю. — залпом выпив остывший уже сбитень Сигизмунд вышел из комнаты, встретив по пути все еще бурчащего, но умытого Кварта.

Гномы действительно обрадовались возможности добраться до крупного села в фургоне циркачей и не поскупились на оплату. Воспользовавшись оказией, трактирщик передал родичам мешок с гостинцами, да несколько пакетов до ближайшей почтовой станции попросили закинуть постояльцы.

Пересчитывая полученные монетки, метатель ножей подумал, что они неплохо заработают. Даже если свадьба Иниры и не состоится.

Несмотря на задержку с расчетами и загрузку дополнительного провианта для пассажиров, они выехали, едва солнце вынырнуло из утренней дымки.

Кварт правил лошадьми. Сигизмунд помогал Инире прилаживать на маленькую походную жаровню котелок с водой для травяного отвара. Гномы мирно покуривали короткие трубочки и вели вежливую беседу о стоимости драгоценных камней на ярмарках и ювелирных лавках.

Девушка внимательно слушала и задавала вопросы.

Сиг бросал на нее короткие взгляды и удивлялся. Еще накануне Инира разобрала вещи, оставшиеся от умерших членов труппы: что-то подшила, что-то выбросила. Теперь она ничем не напоминала бледную замученную тень, бегающую с тазами и корзинами по госпиталю.

Теплые брюки из мягкой серой шерсти и толстая вязаная фуфайка превратили девочку в мальчика. Длинный жилет с ватной подкладкой скрыл различия фигур окончательно. Вместо деревенского чепца короткие волосы прятал берет. На поясе разместился не только кинжал, но и подарок наставника: полдюжины метательных ножей.

Когда вода в котелке вскипела, Инира насыпала сухих трав из запасов циркачей и добавила щедрую ложку меда:

— Обедать только после полудня будем, а по морозу ехать силы нужны, — пояснила она Сигизмунду и, помешав отвар, налила первую кружку вознице.

Гномы одобрительно загудели и, пока Инира придерживала поводья, чтобы Кварт мог согреться первыми обжигающими глотками, потихоньку добавили в котелок хорошую порцию гномьей водки.

Вернувшаяся девушка зачерпнула отвар большой кружкой, поднесла старшему гному. Потом так же уважительно, но без поклона подала кружки младшим. А уж после налила Сигизмунду и себе.

Метатель ножей с интересом смотрел, как она подносит кружку ко рту и вдыхает сильный запах алкоголя. Гномы тоже отвлеклись от своих бокалов на это примечательное зрелище, но Инира спокойно отхлебнула, поежилась и сказала:

— Кашу сами варить будете! — И, не отрываясь, словно воду в жаркий день, выпила все, что было в кружке, до капли! Потом свалилась на свернутый тюфяк и уснула!

Гномы дружно засмеялись низким дробным смехом и чокнулись своими почти литровыми кружками:

— Смелая девочка, господин Сигизмунд, — сказал самый старший. — Не волнуйтесь, кашу Мартин сварит, а малышку лучше укрыть потеплее, не то простудится.

Сиг тотчас последовал совету: унес ученицу в конец фургона, уложил на развернутый тюфяк. Подумал и укрыл еще парой, бурча себе под нос, что глупых малолеток еще учить и учить, а 'гномья водка' это не дешевое вино в заштатной таверне!

Гномы ухмылялись, слушая это ворчание, и прихлебывали свое пойло, от которого у самого Сигизмунда внутри полыхал костер. Однако пора было и кашу заваривать. Перелив отвар в укутанный платком горшок Сиг торжественно вручил котел младшему гному. Тот не растерялся и затребовал воду, крупу и сало. Потом, напевая что-то созвучное бряцанию топоров, захлопотал у жаровни.

К обеду в котелке запыхтела каша. В воздухе поплыл аппетитный аромат. Инира заворочалась под тюфяками, а потом поднялась, со стоном придерживая голову.

Ухмыляющийся гном произнес речь, восхваляющую доблесть человеческой женщины, во время которой Ини прилагала все усилия, чтобы не стонать. Пожалев ее, коротышка извлек небольшой флакон темного стекла и накапал несколько капель в подсунутую младшим кружку с водой;

— Выпей, госпожа, полегчает.

Инира с опаской принюхалась к лекарству и быстро выпила, борясь с тошнотой. Сиг усадил ее на свернутый тюфяк и вручил еще кружку воды:

— Пей. Сейчас все пройдет, обедать будем.

— Ой, — жалобный стон все же прорвался сквозь побледневшие губы, и девушка приникла к кружке.

Гномы все еще гудели, посмеиваясь, но вот молодой стукнул черпаком по крышке котелка и выставил на широкую доску стопку мисок. В воздухе поплыл заманчивый и волнующий запах еды. Гномы спрятали трубки, и вынули огромные клетчатые платки, которые постелили на колени вместо салфеток.

Кварт заерзал на своем месте, оглядываясь через плечо, нетерпеливо ожидая свою порцию. Ини чуть оживилось, но Сигу пришлось самому отнести кашу вознице и всунуть горячую миску в руки девушки. Впрочем, с каждым глотком она приходила в себя и вскоре уже стучала ложкой наравне со всеми.

Ехали не спеша целых четыре дня. Снег продолжал ложиться на прихваченную ночным морозцем грязь. К полудню с колес смачно шлепались пласты подтаявшей земли, перемешанной со снегом. Жаровня почти не давала тепла, поэтому все время путешественники проводили в теплой одежде.

Гномам хватало их кафтанов из толстого мягкого сукна, они лишь посмеивались над синеющими время от времени циркачами.

Сам Сигизмунд, морозы крайне не любивший, отпорол рукава от овчинного тулупа, принадлежавшего раньше силачу Ярику. Теперь метатель ножей тачал из них теплые штанины, а из остатков тулупа меховой жилет для более стойкого к холоду Кварта.

Инира отыскала в вещах перевязь с ножами и подогнала ее под себя. Также поступила и с широким кожаным ремнем, внутри которого располагались потайные кармашки. Пассажиры только ухали сквозь кустистые бороды, глядя на ее рукоделие.

Вообще, приходя в себя после болезни и нервного истощения, она почему-то больше вспоминала не рецепты вкусных блюд или навыки тонкой вышивки, а практические приемы, подсмотренные в казармах гвардейцев отца.

Гномы, никогда не сидящие без дела, успели рассказать, что едут на большую ярмарку в надежде скупить у заезжих охотников и селян необходимые им шкуры, редкие травы и барсучий жир.

Всю дорогу они аккуратно вырезывали из брусочков бриара коротенькие гномьи трубки, украшая их готовыми серебряными колечками с бирюзой, агатом и малахитом. А младший еще и кашеварил на всю компанию.

И, конечно, в столь далекое путешествие деньги гномы взяли в векселях гномьего банка. Бумаги, защищенные магией, для грабителей ценности не представляли, поскольку со смертью хозяина печати меняли цвет, а прочая защита не позволяла воспользоваться бумагами, просто стянув их из поясной сумки или тюка.

Инира кивала, ахала, спрашивала гномов про условия кредитования в их банке и проценты по закладным. Сиг тоже слушал. Он уже понял, что хотя они и стали невольными наследниками вымершей труппы, но вернуться к цирковому ремеслу не получится. Значит, нужно выбирать другой путь. Может быть, заняться перевозкой особо ценных грузов?

На пятый день гномы дружелюбно распрощались с циркачами. Кварт даже обменялся с самым молодым адресом 'долгой почты'. Ею пользовались путешественники, бывающие в одних и тех же городах. Письмо отправлялось на имя получателя в главное здание почты, а уж появившись в городе, получатель забирал всю корреспонденцию разом.

Расплатились пассажиры узкой полосой пергамента с вписанной вечными чернилами суммой гонорара. Чек украшала переливчатая зеленая печать. Сиг приняв чек, тут же спрятал его в тайничок, сделанный в одной из стоек фургона. И одобрительно подмигнул юной напарнице.

Инира за эти дни немного отъелась. В дороге подогнала по фигуре еще несколько тряпочек из запасов труппы, и выглядела почти хорошо. Только все время перескакивала с возбужденного ожидания встречи с женихом на уныние по поводу собственной внешности. Впрочем, мужчины охотно убеждали ее, что любой будет рад обнаружить свою невесту живой, пусть и немного похудевшей.

На шестой день они въехали в деревню, принадлежащую графству. Поразмыслив, Кварт остался в этой самой деревушке вместе с фургоном. Инира и Сиг, одевшись потеплее, отправились к поместью пешком. По дороге им встречалось на удивление много крестьянских телег, карет и возков, и все они ехали в поместье.

— Странно, — удивлялась герцогиня вслух, — в поместье словно большой прием. А праздника сегодня нет. Разве что именины у матушки или кого-то из сестер?

— Я не знаю, — отвечал Сигизмунд и прятал глаза. Он догадывался, что нежное сердечко его ученицы вновь получит удар.

Аннелора не хотела привлекать всеобщее внимание к своему плачевному виду, а потому к дому они попали вместе с одной из крестьянских телег. Сиг подхватил тяжелый мешок, оставив хрупкой девушке корзину с яйцами, и потянул Анни в кухню:

— В кухне все знают, да и в покои легче попасть, — объяснил он свой маневр, и его спутница согласилась.

В кухне было шумно и чадно. Все носились сломя голову, спеша выполнить множество дел одновременно. Сиг скинув мешок с плеч утянул ученицу в тихий уголок шепнув:

— Слушай! Сейчас все новости узнаем!

Анни замерла, едва не усевшись к нему на колени, и некоторое время прислушивалась к кухонному гаму, выделяя разговоры. Рядом остановились две зеленщицы, разбирающие пучки моркови:

— А невесту-то ты видела?— спросила молодая, но излишне полная женщина, у подруги.

— Видела, видела, такая маленькая, темненькая, а голосок звонкий. Видать, привыкла командовать! — протараторила рыженькая в веснушках девушка и поправила сбившийся чепец.

— Говорят, купчиха она, — с сомнением протянула ее собеседница и, хекнув, опрокинула корзину в огромное корыто с водой.

— Купчиха — не купчиха, а сама видишь, сколько народу собралось! Мяса пять туш завезли и перепелов дюжину корзин доставили. Сказали, невеста, дюже любит перепелов с изюмом. И вообще... — рыженькая помотала грязной ладошкой в воздухе, показывая на царящую вокруг суету.

— Так оно. А все же не думала я, что граф наш вот так возьмет и жениться! Прежнюю то невесту месяц только как похоронили.

— Не слыхала, что другая невеста была! А кто? — от любопытства рыжие кудряшки запрыгали по плечам.

— Да камеристка госпожи Сибиллы пошептала, будто граф хотел на герцогине жениться, молоденькой да хорошенькой. Мы уж и дальние комнаты чистить принялись. Вроде как все у них к сговору шло, а она вдруг раз — и пропала!

— Да ты что! Украли?

— Не знает никто, — толстуха, отдуваясь, подняла корзину и поставила ее обтекать на специальную решетку в полу. — Как пропала она, граф тут же сестре отписал, чтобы срочно другую невесту подыскала, вдруг не найдут. Кредиторы-то уже и земли забрать грозились.

— Эх! И не нашли?

— Нашли. Через месяц почти. В реке. Говорят, мать даже смотреть отказалась, а отец только по родовому медальону опознал!

Замершая за холщовой занавеской Инира, схватилась за грудь и застонала сквозь закрывшую рот широкую ладонь метателя ножей. Медальон, который упомянула служанка, украли еще в карантине.

Послушав разговоры прислуги еще немного, девушка узнала о своем женихе много нового: и про долги семьи, и про мегеру-мамашу. Познакомилась с характеристикой нервных, болезненных сестер, изводящих малочисленных служанок.

На кухне болтали даже про то, что отец нынешней невесты дал за ней приданого более миллиона! Правда, по условиям контракта распоряжаться всеми деньгами будет жена. До рождения наследника граф не получит на руки ни копейки.

Услышав последнюю фразу, Сиг хмыкнул и шепнул:

— А папаша новой невесты не дурак. — Потом потянул Иниру на улицу и свернул к навесу, под которым лежало только что привезенное сено. — А ты, выходит, знатная дама?

— Ничего не выходит, — Инира устало опустилась на корточки, как привыкла делать в карантине, урывая минутку для отдыха. — Ты же слышал, знатную выловили в реке.

На бледном, осунувшемся личике резко проступили скулы, и девушка неожиданно стала выглядеть значительно старше и горше. Посидела, потерла ладонями лицо, и сиплым голосом попросила:

— Давай здесь немного пройдемся. Сегодня свадьба, на нас и внимания не обратят.

— Хорошо, — Сиг встал и протянул Инире руку. — Только пообещай, что метать свое железо в невесту не будешь.

Девушка криво улыбнулась уголком губ и сказала:

— Обещаю. Если захочется метнуть — возьму твое.

Метатель ножей усмехнулся и под руку повел герцогиню осматривать поместье. Инира шла, и с каждым шагом наивные мечты маленькой девочки осыпались с тихим звоном к ее ногам. Она повидала достаточно больших домов, чтобы увидеть то, что старались скрыть недорогими украшениями из еловых ветвей, перевитых полосками яркого ситца.

Огромный дом пустовал. Кухня оказалась самым обитаемым местом. Плотно запечатанные ставни, покосившиеся двери и осыпавшиеся элементы декора выглядели, как замазанные косметикой морщины на лице пожилой красотки.

На крыше пустующего крыла росли кусты. Наспех вычищенная подъездная аллея демонстрировала трещины и ямы, которые два деревенских увальня засыпали песком.

В холле слышался чей-то истошный визг. Сигизмунд подвел спутницу к приоткрытому окну, чтобы послушать. Оказалось, это вопит графиня, требуя что-то срочно сделать в ее покоях. Почтительный сын отвечал ей, что с минуты на минуту приедет невеста, и лучше бы маменька оценила его жертву и перестала действовать на нервы.

Разговор завершился взаимными проклятиями. Инира возблагодарила Светлых за то, что графиня вопила достаточно далеко от входной двери: звук резал уши даже на расстоянии.

Повидав несостоявшуюся свекровь, она решила посмотреть на купеческую дочку, для которой отец купил титул за миллион. Высказав идею Сигу, она нашла в его лице поддержку. Метатель ножей был рад, что девушка не воет от горя и вообще неожиданно отыскала в происходящем что-то забавное.

Поразмыслив, парочка взобралась на присыпанные снегом башенки, украшающие крыльцо, и затаилась в глубоких нишах. Вскоре от ворот прибежал мальчишка в слишком просторном тулупе и закричал, размахивая желтой тряпицей:

— Едут, едут!

Тотчас изо всех дверей громко переговариваясь повалили слуги. Женщины нетерпеливо поглядывали на подъездную аллею, а мужчины хмуро оглядывались на теплую кухню — колючий ветер раздувал потертые кафтаны и даже в овчинных жилетах было зябко.

На крыльцо выполз чопорный старик в бордовом камзоле расшитом посеченной золотой нитью. Он подслеповато оглядел суетящихся людей, громко хмыкнул, заставив окружающих посторониться. Потом кряхтя распахнул скрипучие потрескавшиеся двери.

Склонившись над объемным тюком, ветхий дворецкий продемонстрировал окружающим залатанные на стратегических местах штаны и несвежую рубаху. С помощью двух мальчишек он раскатал новенькую суконную 'дорожку'. Потом выпрямился и, не теряя достоинства, замер у дверей с видом если не самого графа, то уж точно его родственника.

Переговаривающиеся кухарки, конюхи и лакеи столпились у крыльца, обсуждая приближающуюся вереницу экипажей.

Рассматривая их, Инира окончательно убедилась, что графство переживает не лучшие времена: в доме ее отца лакеи и горничные получали единообразную форму из покупных тканей, а кухонные работники простые домотканые штаны и куртки.

Сейчас же перед ней предстали кое-как одетые люди явно использующие каждый клочок ткани для тепла. Особенно отличилась крепкая старушенция с ореховой палкой в руках: каждая заплата на ее пестром одеянии была не только аккуратно пришита, но и простегана затейливым узором.

Ини даже увлеклась, рассматривая стежку, но тут раздался стук колес по обледеневшим камням. К дому приближался целый карава карет, телег и повозок.

Первой подкатила огромная цветастая карета, запряженная сразу восьмериком массивных тяжеловозов.

Лакеи, спрыгнувшие с запяток, сморщили носы на окружающий пейзаж и раскатили собственную дорожку поверх уже постеленной.

Потом один опустил подножку, другой распахнул дверцу и помог выбраться среднего роста мужчине в сером дорожном плаще и бархатной шляпе с небольшим пером.

Мужчина оглядел жиденькую толпу встречающих и повернулся назад, помогая выбраться невысокой упитанной брюнетке с капризным личиком. Инира, взглянув на нее, едва подавила нервный смех: купеческая дочка была старше графа лет на пять и, судя по ее виду, заранее все вокруг презирала за отсутствие позолоты.

В это время двери дома распахнулись. На крыльцо пожаловал граф Бедфорд в сопровождении своей матушки и сестриц.

Инире вновь стало смешно: ее больше не очаровывали светлые локоны и голубые глаза. Зато тщательно скрываемое омерзение она рассмотрела. А уж вздернутые к серому ноябрьскому небу носы его сестриц и графини-матери не заметил бы только слепой.

Однако купец не стал разводить реверансов:

— Приветствую вас, граф. Дамы... — Он чуть поклонился и продолжил разговаривать с юным сребролюбцем, как с равным. — Мы устали с дороги и хотим отдохнуть. Жрец едет в следующей карете, полагаю, у вас найдется комната для служителя Светлых?

— Несомненно. Прошу вас, мэтр Фабьо, — Фредерик сложил губы в любезную улыбку и указал купцу и его дочери на вход, стараясь не слышать стонов графини о том, что проклятая купчиха впервые входит невестой в дом графов Бедсфордов.

Едва главные участники церемонии встречи скрылись, как из остальных карет и экипажей повалили гости, слуги, конюхи и Светлые Боги знают, кто еще. В поднявшейся суете Инира и Сигизмунд выскользнули из башенок и через поваленный неторопливо удалились из поместья через поваленный забор, дабы не привлекать внимание купеческой челяди.

Часть пути до деревни Инира молчала, не отзываясь на попытки Сигизмунда разговорить ее, а потом вдруг спросила:

— Сиг, а сопровождающим караваны много платят?

— Смотря что везет караван, — пожал циркач широкими плечами, поглаживая усы, перетекающие в аккуратную бородку. — И смотря куда.

— Например, если мы возьмемся сопровождать тех самых гномов, везущих шкуры?

— Очень мало. Гномы и сами отличные воины. — Сигизмунд понимающе посмотрел на девушку. — Кроме того товар не дорогой, и нападать на них большого смысла нет. Да и нас троих для полноценной команды мало. Оружия почти нет, обучения никто не прошел...

— Обучения? — Инира ухватилась за знакомое ей слово, как за спасательный канат.

Сигизмунд неторопливо и обстоятельно пояснил:

— В паре крупных городов есть школы наемников. Еще есть школы телохранителей и охранников, даже приказчику сопровождающему груз надо многое знать о ценах и качестве товаров, о пошлинах, — мужчина махнул рукой так отчаянно, что девушка догадалась — когда-то Сиг пытался стать приказчиком, но почему-то не получилось.

Не желая продолжать болезненную для друга тему она тем не менее продолжила беседу, другого источника информации у нее сейчас не было:

— А дорого это — учиться в такой школе?

— Недешево, — шагая по дороге Сиг ухитрился отыскать на обочине несколько кистей подмороженных ягод. Теперь он тянулся за самой аппетитной гроздью и слова выходили слегка неразборчивыми. — Но для оплаты можно взять контракт.

— А что такое 'взять контракт'? — спросила Инира, отщипывая твердую как бусина ягодку от предложенной циркачом ветки.

— Это значит договориться с будущим нанимателем: он оплатит учебу, а потом ты обязан отработать на него столько, сколько договорились. Обычно три-четыре года.

— Без оплаты?

— Почему без оплаты? С оплатой и содержанием. Просто наниматель требует, чтобы ты учился лучше всех, например. Или знал секреты особого боя. Это как договоришься.

— Понятно.

— Инира, а ты к родителям вернуться не хочешь? Ведь они будут рады, и ты вернешься к прежней жизни.

— Нет, Сиг, не вернусь, — девочка резко дернула плечом, словно сбрасывая что-то, — невеста графа Бедсфорда умерла, пусть он наслаждается тем, что имеет.

— Да причем тут граф? — удивился метатель ножей. — Ты о родителях подумай!

— Подумала. Они тоже хотели меня замуж выдать. За герцога.

— И что в этом плохого? — циркач все еще был в недоумении.

— Я просто не хочу, — распрямив плечи, девочка отошла в сторону, и разговор увял сам собой.

Сиг еще не раз пытался вернуться к этой теме, но Инира закрыла эту дверь и шагнула в другую, а оглядываться не хотела.

Часть вторая

Инира

Едва за Старым Башмаком закрылась дверь, как Инира воткнула кинжал в стол, хрустнула яблоком, стукнула скамьей... Потом вдруг длинным мягким прыжком переместилась к двери и резко ее распахнула. Двое мужчин свалились к ее ногам:

-Так-так, и что мы тут делаем? — раздавшийся в плечах Кварт приподнялся с пола и пихнул в бок все такого же стройного, но слегка постаревшего Сигизмунда.

Тот, спокойно улыбнувшись, сказал:

— Ждем обещанной гулянки.

— Под дверью? — женщина вопросительно-удивленно подняла бровь.

— Тренируемся ползать на четвереньках. Если эль будет так же хорош, как в прошлый раз, это умение нам пригодится, — ухмыльнулся в ответ Кварт, отстраняя наемницу и устремляясь к накрытому столу.

— Нахал, — Инира покачала головой и тоже подошла к столу. — Все слышали?

— Половину, — жизнерадостно возвестил Кварт и впился зубами в свиную ножку.

— В общем, Башмак контракт предлагает. От графа Бедсфорда. Сопровождение кареты и малый груз, в столицу.

Сиг поднял голову от блюда с копчеными крылышками и пристально посмотрел на напарницу. Тайну ее происхождения он сохранил, но по давней привычке наставника старался оберегать от любых напоминаний.

Года три назад бывший циркач, а ныне наемник в солидной команде, Сигизмунд женился. Его избранницей стала на длиннокосая тихая женщина, овдовевшая во время провода командой большого каравана.

Юная и застенчивая, она покорила огрубевшего в походах циркача тем, что до последнего пыталась спасти мужа, умирающего от сильных болей в животе. Лекаря в караване не случилось, а все попытки опытных путешественников помочь ни к чему не привели.

Теперь его жена и маленький сын жили в этом самом городе у границы трех королевств. Здесь располагалась таверна, в которой работники меча ждали найма.

— А сколько предлагает? — спросил Кварт, не отрываясь от еды. Бывший канатоходец потерял гибкость и легкость фигуры, зато нарастил неплохие плечи и живот.

— Пока не знаю. — Девушка с хрустом откусила от яблока большой кусок. — Башмак сообщил, что Его Светлость ждет меня завтра в доме губернатора.

— Хочешь взять контракт? — Сиг был полон скептицизма.

Он, несмотря ни на что, регулярно собирал новости и слухи из столицы. Знал, что родители Иниры живы и здоровы, готовят к наследованию титула племянника герцога, понимая, что большего им не осталось.

— Возможно, — наемница поморщилась. — Он меня не узнает, а мне любопытно посмотреть, что его занесло в эти края.

Бывшая невеста графа все же не смогла отказать себе в удовольствии наблюдать издалека за жизнью бывшего возлюбленного.

Знала она и о рождении у него наследника. Знала, что тесть устроил его на королевскую службу. Не бумаги перебирать, а развозить ценные посылки и награды. Должность эта была хоть и хлопотная, но хлебная: дворяне, получившие королевскую милость, не скупятся на подарки гонцу.

И для охраны граф Бедфорд всегда имел взвод королевских гвардейцев. Спрашивается, зачем ему наемники?

Примерно такие соображения Инира и изложила напарникам. Легкомысленный Кварт попытался сделать вид, что размышляет, но телятина в остром соусе интересовала его гораздо больше.

А вот Сигизмунд начал вслух перебирать ближайшие события королевства, пытаясь понять, для чего королевскому порученцу понадобились наемники:

— Король у нас молод, жив — здоров и правит неплохо. Весна нынче дружная, и дороги уже обсохли. О болезнях не слышно. Мелкие стычки как всегда...Что в таком случае загнало королевского посланника на границу трех королевств?

— Так это и загнало, — задумчиво сказала Инира, поигрывая любимым кинжалом. — Помнишь, зимой посол в Квариллию проезжал?

— Помню. Караван был впечатляющий, но охраняли все гвардейцы. Нашим парням только поглазеть осталось.

— А ехал посол с предложением от нашего короля к тамошней принцессе.

— Думаешь, — Сиг взял кружку и отхлебнул пива, потом отер уголком платка свои щегольские усы: — граф везет официальное согласие?

— Нет. — Инира наколола на кинжал еще одно яблоко и смачно откусила. — Бумаги, скорее всего, посол и привез. А вот нечто весьма необходимое для королевской свадьбы, но маленькое и легкое...

— Ты думаешь, он везет...

— Драгоценности для королевской короны, — кивнула девушка.

Сигизмунд откинулся на спинку простой деревянной скамьи и задумался: получалось, что девочка права! По традиции, если женится не наследный принц, а король, для него и его супруги изготавливаются новые короны. Конечно, они как всякие коронные драгоценности, украшаются самыми удивительными и необычными самоцветами.

Самые лучшие ювелиры могут приехать в столицу и изготовить необходимое даже в королевском дворце, но вот камни? Редкие и необычные камни нужно где-то взять. Конечно, молодой король, делая политическое предложение принцессе соседней страны, не может вынуть камни из корон предков. Как же быть?

И тут Сигизмунд вспомнил, что буквально неделю назад он получил письмо от гнома, с которым познакомился в день выезда из карантина. Мартин писал, что их команда отправляется в Пограничье. Люди, мол, нашли странное месторождение камней и, не справившись с разработкой, обрушили шахту. А ворчащие гномы пришли на помощь за процент в разработке!

— Инира, а Мартин когда письмо прислал?

— Дней шесть — семь назад.

— И шло оно дней десять, с караваном из Гномьих гор.

— Да. — Девушка помолчала, собирая известные ей концы. — Думаешь, они наткнулись на жилу в Пограничье?

— Скорее всего. И по традиции....

Инира закатила глаза и фыркнула. По традиции выработка рудника за первый рабочий день шла в королевскую казну и обычно была мизерной.

Традиция блюлась скорее ради традиции — поработали часок, и праздновать. Но тут жила уже была открыта, изучена, значит результатом стали камни вполне достойные королевской короны.

Получается, именно граф Бедфорд должен был доставить их в столицу. Вот только почему один?!

В итоге, обнаружив банальную нехватку информации, наемники продолжили обед. Отхватывая ножом очередной ломоть мяса, Сиг упорно размышлял, к кому можно обратиться за подсказками. Кварт прикидывал, где бы отыскать сговорчивую девчонку на пару дней до следующего найма. Инира же больше запивала горящую в душе боль.

Не раз и не два, когда жизнь припирала самоуверенную девчонку к стенке, ей хотелось вернуться в большой красивый дом, под крылышко горюющих родителей. Лишь гордость и стыд удерживали ее от последнего шага.

Лет через пять после побега, она случайно встретила на рынке бойкую молодую женщину с огромной корзиной и малышом, цепляющимся за материнскую юбку. В ней Инира узнала горничную леди Аннелоры и побоялась подходить. Зато попросила посмотреть за молодухой Сигизмунда.

Напарник и учитель просьбу начинающей телохранительницы выполнил. Проводил женщину до дома. Потолковал с соседями и мужем. Узнал, что после пропажи юной герцогини всю ее прислугу перевели в отдаленное поместье, либо рассчитали, выплатив хорошие отступные.

В тот день Инира впервые сознательно утопила воспоминания в крепком дешевом пойле из ближайшей таверны. Наутро головная боль, никуда не девшиеся воспоминания и чувство вины вразумили ее настолько, что девушка собралась написать родным. Увы, в этот момент ее отыскал учитель из школы телохранителей и сообщил, что для их команды есть контракт. Благие намерения были похоронены на месте.

В сумерках, договорившись встретиться поутру, друзья и компаньоны разошлись по своим домам. Сигизмунд отправился в домик, купленный на скопленные за годы наемничества деньги, к жене и сыну.

Кварт свернул на улицу 'красных фонарей' и, насвистывая, углубился в хитросплетение крылечек, галерей и садов.

Инира, неторопливо натягивая перчатки, шагнула к крепкому трехэтажному дому, знававшему лучшие времена. Здесь она снимала две комнатки на чердаке, и за последние три года эта мансарда стала ее постоянным жилищем.

Войдя с прохлады в теплый холл, Инира огляделась: хозяйка дома еще не спала. Сидела тихонько в старом кресле и позванивала спицами, вывязывая очередную пару теплых носков.

— Добрый вечер, мистрис Айн.

— Добрый вечер Инирочка, ужинать будешь?

— Нет. Спасибо, мистрис Айн, я уже поела. Камил пришел?

— Наверху уже. Булочек с чаем спросил, да книжек целую стопку притащил.

— Спасибо, — Инира устало поднималась по лестнице и думала о том, что сейчас, пожалуй, родители не приняли бы блудную дочь ни за какие коврижки.

Камил считался ее любовником уже больше семи лет. Иногда Кварт или Сиг с усмешкой спрашивали, когда же они пригласят друзей на свадьбу и нарожают маленьких Камилчиков? Оба телохранителя отшучивались и продолжали жить вместе.

Тогда, почти пятнадцать лет назад, приняв решение, Инира начала его воплощать. Получив деньги за доставку груза и гномов, отправилась в ближайший город, в котором была школа телохранителей.

Поросший крапивой высоченный забор скрывал двор школы от посторонних взглядов. У ворот стоял огромный мужик в тяжелом даже на вид панцире. Сига и Кварта он легко пропустил внутрь. Зато Инире, выглядевшей, как растрепанный мальчишка, плюнул под ноги и посоветовал проваливать:

— Сопляков в этой школе не учат, шкет!

Слезы навернулись на глазах девушки, она сглотнула, пытаясь удержать горячие соленые капли, но неожиданно услышала за спиной:

— Сайрус, пропусти леди и учти, что я не забуду.

Здоровяк спал с лица и пропустил в ворота Иниру вместе с идущим следом щуплым пареньком в красивой дорогой шубе.

— С-спасибо, — голос Иниры прерывался, нос хлюпал, но она чувствовала себя обязанной поблагодарить.

— На здоровье. Хочешь учиться?

— Да.

— Отец сейчас в конторе, — парень указал рукой на аккуратную пристройку к длинной каменной казарме. — Пойдем, провожу.

Так Инира познакомилась с Камилом и следующие два года виделась с ним едва ли не ежедневно. Хрупкий с виду мальчишка оказался сыном владельца школы телохранителей и кладезем всевозможных знаний.

В школу телохранителей приняли только ее. Кварту и Сигу посоветовали обратиться в школу наемников:

— Вы слишком стары для нас, ребята, — сказал им мэтр Сакр, усмехаясь в роскошную черную бороду.

Кварт было надулся, но Сиг хлопнул его по плечу, улыбнулся и поблагодарил мэтра за добрый совет. Через три часа циркачи обживали казарменные койки в школе наемников, обучение в которой занимало всего полгода.

А Инира в это время уже выслушивала первые комментарии от наставников, пробегая полосу препятствий. Ей предстояло два года ежедневных занятий и на выходе — контракт из рук того, кто пожелает нанять выпускника школы.

Через полгода Квард и Сигизмунд получили первый контракт. Выполнив его, они смогли вернуть школе потраченные на их обучение деньги.

Инира скучала по друзьям. Ей не хватало дружеского общения, подколок, шуток, дружеской заботы. К тому же наставники быстро выработали в ней осторожность довольно жестокими методами: угощая пирожками с сильным слабительным во время дружеской беседы. Или утаскивая в угол с мешком на голове, что бы окунуть пару раз в бочку ледяной воды.

Стоило чуть расслабиться, как немедленно следовал 'урок осторожности'. Через полгода Инира уже не удивлялась тому, что часть учащихся ест только вареные яйца и собственноручно сорванные яблоки. А некоторые выпаривают для питья колодезную воду, неотлучно находясь и аппарата.

Впрочем, через год 'уроки осторожности' от наставников прекратились, зато их активно принялись организовывать однокурсники.

Школа телохранителей готовила одиночек. Подготовка у всех была разная. Групповых занятий почти не было, но казарма и широкий двор давали обширное поле для мелких пакостей.

Единственным неприкосновенным местом для 'шуточек' становился сундучок с личными вещами и кровать, их специально зачаровывали наставники, иначе пожалуй школа не выпустила бы ни одного телохранителя в здравом уме и твердой памяти.

К исходу второго года обучения, все чаще Инира приходила в маленький дворик, где занимался Камил.

— Кам, а почему ты не берешь контракты? — спросила она однажды, наблюдая, как парень бросает в колоду небольшие топорики, стараясь разбить обрубок бревна в щепу.

Камил хмуро глянул на нее, а потом неожиданно улыбнулся:

— Подслушивала?

— Вот еще, — Инира фыркнула, и в свою очередь принялась метать небольшие острые стрелки в мешок, набитый опилками. — Просто твой отец так орал, что слышно было даже на улице.

— Потому, что я жду.

— Чего? — девушка искренне удивилась.

Приятелю недавно предлагали контракт на охрану весьма важной в городе персоны.

— Настоящего дела, — Камил сменил топорики на узкие стилеты, втыкая их в обозначенные красной краской точки на мишенях.

— Но мэтр Сакр...

— Пригрозил меня выгнать из дому.

— И что ты будешь делать?

— Уйду жить к тебе. Пустишь?

Инира промахнулась и поморщилась:

— Уже разболтали.

— А как же! — Камил широко улыбнулся и повторил вопрос. — Так пустишь?

— У меня только одна комната.

— Не страшно. Приставать я не буду, а вот помочь тебе и твоим друзьям смогу.

— Помочь?

— Давай не здесь, ладно? — Камил выпрямился и неожиданно запустил небольшой нож в забор. Металл тяжело стукнул в тонкую доску, и за преградой раздался короткий полустон-полувскрик.

— Ну вот, — Инира преувеличенно громко вздохнула. — Опять Жиар на одно ухо хромать будет.

— Ему полезно, вдруг совесть проснется.

— Да ты что! Нет у него такой части в организме! — Инира сделала большие глаза и собрала из мешка стрелки. — Совесть ему только мешать будет, его контракт ведь главный судья выкупил.

Камил тихонько рассмеялся и сказал:

— Значит договорились? Загляну после занятий?

Инира пристально посмотрела на сына своего наставника и кивнула:

— Приходи. Можешь прямо с вещами, улица Серого Плаща, Сиреневый дом, — на том и простились.

Инира

В тот год будущей телохранительнице удалось наконец съехать из казармы. Для нее это стало важным событием: казарма есть казарма. Девушку смущали не столько общие банные дни и тонкие перегородки, сколько постоянное мужское внимание.

Иногда ей хотелось спрятаться в тихом углу от настойчивых подмигиваний, похлопываний и громких обсуждений ее стати.

Старшие ученики Школы имели право подрабатывать вышибалами, либо охранять купеческие лавки, вот она и нанялась в трактир. Условием оплаты стала комната под крышей и завтрак с ужином, без вина.

Комната, которую ей показал пройдошливый трактирщик оказалось просторной, хоть и захламленной. Хлам девушка выбросила и заплатила служанке пару медных монет за помывку пола и стен. Вечером уже вселилась, радуясь свежему соломенному тюфяку и чистой простыне.

В казарме о переезде мало кто знал. Большая часть младших учеников, едва доползала до узких коек после занятий. Остальные, перешедшие на более высокую ступень обучения, относились к соседям достаточно равнодушно. Интересоваться прошлым соучеников было не принято. Только Камил знал про обитателей казармы все. Или почти все.

Вечером она, как обычно, стояла у дверей в трактир и небрежно чистила ногти маленьким, очень острым ножиком.

Сегодня в трактире было почти тихо: гуляла небольшая компания студентов. Степенно распивали большую бутыль 'гномьей водки' отмечающие сделку бородачи. Несколько темных личностей скользили у стойки, да пара гулящих девиц скучающе болтала о модной в этом сезоне форме каблука. Все как обычно, и все же не совсем.

Ветхий старец вошел в трактир, опираясь на посох. Его руки в старческих пятнах и согбенная спина, а, может, блеснувший на руке перстень с крупным красивым камнем заставили трактирщика выйти из-за стойки.

Старец, держась сухо и презрительно, затребовал еды и вина и был препровожден за самый дорогой стол заведения. Трактирщик даже лично обмахнул не слишком свежий стол и скомандовал разбитной служанке:

— Холстину подай!

Сверкнув черными блудливыми глазами, служанка принесла почти свежий кусок ткани и накрыла порезанную посетителями столешницу.

— Чего изволите откушать? — поинтересовался владелец заведения у необычного гостя.

— Похлебку, — коротко ответствовал старик, обводя трактирный зал орлиным взором. — И кваса подай.

Трактирщик тотчас повторил все служанке, подавая ей знак, что посетителя нужно принять по высшему разряду. Девка шустро метнулась в кухню. А когда вернулась на подносе кроме похлебки и кваса оказался свежий хлеб, кусок мягкого сыра, несколько ломтиков сала и мелко рубленая зелень приправленная сметаной.

Старик одобрительно кивнул, кинул медяшку девке в передник и взялся за ложку.

Около получаса необычный посетитель ел и пил, тщательно, по-стариковски утирая рот полотенцем. Потом неожиданно отодвинул тарелку, положил на стол серебряник и направился к двери.

Темные личности у стойки оживились. Один из них, Лех Востроглазый, скользнул вперед, пытаясь выскочить во двор и встретить старца на спуске с крыльца.

Однако древний дедушка неожиданно ловко подставил свой посох под ноги слишком шустрому кидале, и Лех шмякнулся расквасив нос. Пока еще остальные темные личности не поняли, что произошло, Инира растворила дверь и проводила старца.

Расстроенный неудачей Востроглазый попытался на охранницу зашипеть, но она ласково приставила ему ножичек к горлу и спросила:

— Сколько стоит твоя поганая жизнь, за которую ты должен быть мне благодарен?

— С чего это? — опешил Лех.

— Этот дедушка учитель в школе телохранителей! Он Кейраном Медноголовым в свое время плац подметал, а ты решил его по голове ударить? Да завтра тут бы вся школа телохранителей пепел сеяла!

Трактирщик, услышав конец ее речи, вздрогнул и тотчас выставил Леха за порог, наказав не появляться неделю, а то и две. Обиженный кидала ушел, бурча себе под нос, а на скользнувшего навстречу ему худощавого парня с темными, как ночь, глазами никто уже и внимания не обратил.

Инира увидев знакомца поморщилась, но вручила Камилу ключ и кивнула на лестницу:

— Правая дверь на чердаке.

Парень кивнул, расцветая обаятельной улыбкой, и ушел, подмигнув на прощанье служанке у стойки так, что бедная девка споткнулась.

Охраннице еще предстояло через часок выталкивать в двери расшумевшихся студентов, утихомиривать разошедшихся 'дам'. Даже почтенным купцам перебравшим 'гномьей водки' она подсказала пеший маршрут, не включающий в себя ничего лишнего. Обычный вечер, рутина, кроме того, что в комнате ее ждал Камил.

Когда посетители разошлись кто в клетушки на втором этаже, кто по домам, хозяин пересчитал выручку и спрятал в большой железный короб. Служанка и работник принялись убирать зал, выметая грязную солому и сгребая объедки в бадью.

Проводив трактирщика с деньгами до комнаты, Инира заглянула в кухню. Разжилась там у кухарки хлебом, холодным мясом, парой пирогов да кувшином остывшей медовухи и поднялась наверх.

Камил лежал на постели, скинув только сапоги, и сладко посапывал во сне. Девушка раздраженно взглянула на него и, подойдя к столу, громко стукнула тарелкой.

— Встаю, встаю, — с улыбкой в голосе мурлыкнул этот нахал и, потянувшись, вскочил. — Спасибо за ужин. — добавил он разглядев миску с мясом, резную доску пирогов и медовуху.

— Это и мой ужин тоже, — буркнула она, снимая ремни и сапоги.

Хотелось в ванну, но где ж ее взять среди ночи? Хорошо, что за холщовой занавеской есть таз с водой и полотенце.

Парень захрустел хрящиком, откровенно ее рассматривая, а потом спросил:

— Инира, что ты делаешь в нашей школе?

— Учусь, — хозяйка комнаты пожала плечами и ушла за занавеску, прихватив старую рубаху Сига, которую он отдал в починку и забыл.

Когда она вернулась, одетая в длинную мужскую рубаху, вытирая влажные кончики коротких волос, Камил уже расправился с пирогом и половиной мяса. Откинувшись на скрипучую спинку стула, он прихлебывал из грубой глиняной кружки медовуху и пристально рассматривал ее, словно редкий клинок.

— Ты не похожа на деревенскую, слишком правильная речь и манеры, но и на купеческую дочку тоже.

— Это еще почему? — ей стало любопытно, но не слишком.

В школу телохранителей принимали любого, не спрашивая о прежней жизни. Часто ученики носили даже не имена, а клички или прозвища.

Инира устало плюхнулась на лавку и потянулась к еде, слушая ответ.

— Твоя комната... В ней ничего лишнего: стол, кровать. Нет ни сундука, ни узлов с вещами...

— А, может, я еще ими не обзавелась? — предложила версию телохранительница, выбирая пирожок.

— Все равно ты не купеческая дочь, — Камил упрямо мотнул головой и нацедил себе еще медовухи из крынки. Потом перевел взгляд на перевязь с ножами и кожаный жилет. — Ты ценишь хорошее оружие и качественные вещи, но не тащишь в свою жизнь хлам и тряпки.

— Ага, — Инира сложила руки на груди и скептически хмыкая пошла в атаку. — По — твоему выходит, что я есть похищенная в младенчестве принцесса! Нежно любящая оружие и доспехи! Должно быть меня воспитали горные тролли. Я сбежала от них и теперь скитаюсь по свету в поисках своего суженого — принца!

В ее голосе присутствовало как раз необходимое количество сарказма и насмешки, но Камил лишь поморщился:

— Я не собираюсь выбивать из тебя правду, просто хочу знать.

— Хотеть не вредно Лучше скажи, зачем ты привел учителя Меледа?

Камил развалился на скамье и ехидно улыбался, поблескивая глазами в свете единственной свечи:

— Не скажу! Но ты можешь попробовать догадаться...

Девушка равнодушно пожала плечами, и потянулась за куском мяса.

— ...Или выкупить знание за поцелуй, — добавил Камил и Инира от возмущения едва не подавилась.

Сдержалась, прищурившись, и так же ехидно выдала:

— Мой поцелуй, или той юной травницы, которая зачастила в школу?

Камил благосклонно кивнул:

— Квиты. Впрочем, я не сомневался в твоем уме и сообразительности. Наставник Мелед приходил посмотреть на тебя. Он хочет взять в свою группу нового ученика, точнее ученицу.

Вот тут она оторвалась от смачного куска и уставилась на Камила, удивленно подняв бровь:

— Откуда такая щедрость?

В ответ Камил лишь аристократично поморщился и махнул рукой:

— Я ушел от отца, но это не значит, что я ушел из школы. Буду натаскивать пяток сонных рож, и получать скромную зарплату наставника.

— И будешь в курсе всех новостей Школы, — не удержалась Ини.

Камил опять кивнул:

— И это тоже. Вообще-то Мелед давно к тебе присматривается, вот и решил проверить сообразительность.

Девушка вновь начала медленно жевать размышляя. Кажется, ей удалось подняться выше, чем она планировала. Женщин-телохранителей вообще мало. В основном они служат у богатых дворянок, желающих подчеркнуть свой статус. При этом мало кто верит в их эффективность.

Еще модно покупать в диких землях рабынь из воинственных племен и, вооружив их традиционным оружием, ставить подле кареты хозяйки или ее ложи в театре. Но это все сплошная экзотика, толку от них действительно немного.

Но есть класс телохранителей, которых готовы нанять за любые деньги все правители. Речь идет о телохранителях 'семи учителей'. Охрана сама по себе включает в себя семь ступеней: дальний круг, средний и ближний. Пища, одежда, постель и, наконец, — магическая защита.

Первый класс телохранителей специализируется на дальней защите: их учат видеть стрелков с арбалетами на крышах, треснувшие балки и готовую осыпаться черепицу, им чаще других приходиться закрывать подопечного своим телом, но и учеба на такого телохранителя длиться год с небольшим.

Нанять телохранителя первого класса можно в любом городе, хотя это удовольствие не дешевое.

Второй класс больше заточен под интриги, судейские разбирательства и вычисление спонтанных убийц. Телохранители второго класса чаще всего родом из мелкопоместных дворян или чиновников. Они добиваются большего личными связями и знанием законов, чем железом, хотя случается мечом позвенеть.

Таких телохранителей любят нанимать престарелые дамы, запустившие хозяйство после смерти супруга, или молодые дворяне, обнаружившие что от их наследства остались одни закладные. Обучение таких телохранителей часто оплачивают королевские кабинеты, дабы иметь под рукой свору крючкотворов и шпионов высокого класса.

Третий класс способен 'просеять' ближний круг охраняемого, вычленить интересы и течения внутри семьи или клана. Здесь женщины встречаются чаще, особенно авантюристки с любовью к интригам и амурным приключениям.

Как слышала Инира, немало таких телохранительниц вращается в свете под видом воспитанниц, любовниц и дальних родственниц. Особенно ценятся шустрые старушки, способные проткнуть потенциального убийцу вязальной спицей.

Четвертый — знатоки ядов и их компонентов. Кроме ядов, безусловно знают и противоядия.

Искусный телохранитель четвертого класса может изготовить и применить более трехсот разновидностей 'тихой смерти'. А еще они владеют техниками защиты от основных видов ядов, способны диагностировать способ отравления и оказать простейшую медицинскую помощь до прибытия мага-лекаря.

Четвертый класс очень популярен среди знати и богатых негоциантов, но столь же редок как белый лев, ибо наниматели предпочитают молчаливых.

Пятый — мастера маскировки. Они чаще других служат у высокопоставленных особ, позволяя им покидать дворцы и парки под чужими именами. Кроме того этот класс телохранителей непревзойденные лицедеи и шпионы. По осторожным разговорам, по меньшей мере пара телохранителей этого класса служит в Королевском театре.

Шестой круг — специалисты по тайникам и ловушкам. Их обязательно приглашают на постройку домов и поместий, чтобы указали уязвимые точки, придумали ловушки, секретные хранилища, спроектировали подземные ходы и колодцы.

Седьмой круг — самые дорогие и опасные телохранители. Все вышеперечисленное они знают и умеют, да еще и дополняют 'соусом' из магии.

Инира проходила обучение на первую ступень, самую доступную для начинающих. Но со второго полугодия, поднабрав физической кондиции, стала посещать мастера ядов, мастера грима и мастера-механика.

Магические способности у нее были на уровне 'открыть засов, если очень-очень нужно'. Наставники школы морщились, глядя, как она пытается применить простенький 'огненный круг' или 'мыльный пузырь'.

Однако наставник Мелед был телохранителем седьмого класса и брал себе учеников сам. И если он возьмет Иниру к себе, хотя бы формально, издали присматривая за тренировками — ее статус неудержимо поползет вверх.

Камил, воспользовавшись задумчивостью девушки, забрался под одеяло и уже взбивал подушку, устраиваясь поудобнее.

— Камил! У меня только одна кровать!

— Так я разве против? Ложись рядом! — Темноглазый парень усмехнулся, но слабый свет свечи неожиданно сделал его очень взрослым и печальным.

Инира впервые подумала, что быть сыном владельца лучшей школы телохранителей в стране совсем не просто. Кто знает, сколько скелетов таят шкафы в чистеньком домике на школьном дворе?

Однако вариантов нет, больше лечь в комнате некуда. Отряхнув руки и накрыв салфеткой остатки ужина, она дунула на свечу. Постояла, чтобы глаза привыкли к темноте, и двинулась к постели. Камил лежал тихо. Повозившись, устроилась с краю, потом полежала, вслушиваясь в его мерное дыхание, и услышала:

— Спи. Я же сказал, что приставать не буду.

— А если я к тебе пристану? — спросила она из любопытства, но честно стараясь скрыть свой интерес.

— Тогда уснешь принудительно, — Камил зевнул и отвернулся.

Ему стоило верить, он был мастером.

— Ясно. Доброй ночи! — Инира подтянула к себе одеяло и закрыла глаза.

— Доброй, — невнятно раздалось за спиной.

Почти задремав, девушка вдруг проснулась, пронзенная внезапной догадкой:

— Камил, — она сказала это шепотом, но в затихшем здании шепот прозвучал как гром, — Камил, а где твоя мать?

В кровати повисла напряженная тишина. Потом телохранитель повернулся, с шумом сминая простыни, и все же ответил:

— Ушла. Давно. Я ее не помню.

— Совсем?

— Совсем.

— А кем она была?

Напряжение в голосе парня ощущалась как скрип ножа по тарелке:

— Дочерью барона Буржо.

— Так ты дворянин?

— Нет. — Камил ответил коротко и зло. — Отец был простым телохранителем. Мать сбежала с ним, родила меня, а потом вернулась к семье.

— Ты ее никогда не видел? — негромко спросила Инира, стараясь сдержать обычную женскую жалость.

— Нет. Через год ее выдали замуж за ровню, а еще через год она умерла родами вместе с ребенком.

Инире было страшно даже представить, какую боль и разочарование носит в себе весельчак и балагур Камил, думая, что мать бросила его и не имея возможности спросить — почему?

— Она любила тебя, — сказала девушка негромко. — Если бы не любила, забрала бы с собой. Бастарды дочерей в аристократических родах долго не живут. Чаще всего позор убивают вместе с матерью.

Тишина за спиной стала почти зловещей, но Ини продолжила:

— Скорее всего, она вернулась в семью, потому что ее нашли и угрожали убить твоего отца. Потому и замуж вышла. Наверняка твой отец тогда только открыл школу?

— Да. — Голос Камила стал сиплым.

— Значит, все так и было. Она потребовала выкуп за свое возвращение. И отдла его мэтру Сакру. Поэтому ты жив, у тебя всегда была крыша над головой, а твой отец смог начать свое дело.

Камил часто задышал, не в силах справиться с волнением. И даже попытался выбраться из кровати, чтобы выбежать из комнаты.

Инира быстро обернулась и обняла его, прижала к плечу лицом позволяя выплакать жгучие мужские слезы.

О, Камил делал вид, что пытается вырваться! Но Ини прекрасно знала разницу между девчонкой-недоучкой и мужчиной тренированным с детства. Поэтому просто гладила увлажнившиеся черные кудри и тихонько мурлыкала колыбельную без слов.

В этих объятиях не было тяги женщины к мужчине, была лишь извечная материнская нежность к маленьким и обиженным. Где-то через полчаса рыдания затихли и они уснули, спаянные расколотой наконец скорлупой многолетней боли и обид.

Утром Инира ушла на занятия еще до того, как Камил открыл глаза. К вечеру раскрытые секреты забылись, потускнели и стали историей, которую вспоминать так же больно, как шагать по острым осколками мурранского стекла.

Часть третья

Королевский дворец

Монарх Вадеры сидел за длинным столом в зале совещаний и обсуждал с королевским советом важнейшие на данный момент вопросы: королевскую помолвку и королевскую свадьбу.

За окнами, прикрытыми слюдяными пластинами в частых переплетах еще бушевал ледяной ветер. А в самом старинном зале дворца уже царила весна. Пылали два огромных камина. В вазах благоухали оранжерейные цветы и фрукты, а на стенах блестела резьба в виде цветочных гирлянд.

Верховные лорды, одетые в разноцветные камзолы с модной в этом сезоне отделкой из серебряных листьев и мелких каменных цветов напоминали стайку юных вертопрахов, собравшихся на променад.

Но брови их были нахмурены, крепкие руки частенько сжимались в кулаки, а губы изгибались в самых зверских гримасах. Здесь не много ни мало, решалась судьба королевства!

Договор о помолвке с принцессой Квариллии королевский советник лорд Аркард привез еще в начале осени. Но официального объявления все еще не было, потому что стороны никак не могли договориться о мелочах.

И эти мелочи сводили с ума не только его величество, но и весь совет!

Например, традиционный подарок королевской невесте на помолвку — браслет с гербами двух стран, пришлось переделывать трижды. Принцесса настаивала на полном равноправии гербов в размере, стоимости и качестве.

В итоге, после очередной переделки ювелиры обоих королевств отказались вносить изменения в украшение. Они дружно заявили, что ничего больше сделать нельзя. Впереди были короны и мысли о них заранее вгоняли его величество в дрожь.

Большинство королевских советников склонялись к тому, что за капризами Квариллийской принцессы стояли политические мотивы. Как-то раньше не замечалось за ее высочеством принцессой Этилией пристрастия к украшениям и воистину детских капризов.

Но в чем подвох? Договор был перечитан столь пристально, что пергамент потерся, а края помялись и потрескались. Письма, присланные принцессой, веером рассыпались по парчовой скатерти стола, а лорды советники ни как не могли найти ответа на загадку.

Политические выгоды им были понятны: две страны, имеющие кусочек общей границы, получали возможность жить в мире и свободно торговать. Оба короля эту выгоду принимали, более того, рассчитывали на нее!

И уж мудрые женщины, способные растолковать это не такой уж юной принцессе, при квариллийском дворе имелись. Но невеста с завидным упорством продолжала выставлять условия.

Только сегодня гонец доставил очередной свиток. Прочитав его, король Вайнор и весь совет пришли в недоумение: невеста предлагала жениху прибыть в Кварилию и провести помолвку и свадьбу одновременно. Растянув празднества более чем на месяц!

Это означало, что Вайнор Эльмер Вадерский должен оставить свои границы без присмотра на неопределенно долгий срок. Месяц участвовать в увеселениях в разгар летних работ и военных учений. Да еще и прибытие предлагалось с минимальной охраной, дабы не стеснять дворцовую гвардию!

Эти требования выглядели особенно неуместно потому, что для королевских браков существовала традиция: брачную церемонию проводили на границе. Дабы новобрачные ни на минуту не отвлекались от королевских дел.

— Ваше Величество! — прочитав послание принцессы, поднял голову лорд Мияр, седовласый высокий мужчина, отвечающий за стражу дворца. — Если вы согласитесь, мы сможем сделать только одно: молиться за вас!

— Взгляните на третий снизу абзац, лорд Мияр, — Вайнор указал на копию письма принцессы. — Не думаю, что девушка сама придумала такой тонкий политический шантаж. Он слишком продуман и серьезен.

Лорд еще раз перечел абзац, в котором ее высочество восторженно сообщала, на свадьбу прибудет Верховный Жрец, дабы лично провести церемонию благословения молодых. Его согласием уже заручились.

Выругавшись, лорд-страж перевел взгляд на лорда Иана — главу королевской службы безопасности. Чернокудрый видный красавец, в котором трудно было заподозрить одного из влиятельнейших людей королевства, уставился в одну точку, едва заметно шевеля губами. Потом вдруг сказал:

— Значит, нам остается только одно... найти телохранителя седьмого круга и убедить его сопровождать Ваше Величество.

Остальные советники зашумели, зашептались. Наконец, молодой и горячий лорд Амтис воскликнул:

— Но телохранителей седьмого круга в королевстве нет! Это скорее легенда!

Лорд Иан выслушал все высказывания молча. Его опыт царедворца заставлял мужчину держать лицо даже перед ближайшими соратниками. А уж тем более перед королевским советом, в котором хватало лордов не желающих думать ни о чем, кроме политических и торговых выгод.

Лишь прощаясь с его величеством, лорд условным знаком попросил аудиенции в кабинете через двадцать минут.

Вайнор Вадерский хотя и был довольно молод для короля, правил более десяти лет и умел ценить сдержанность своих советников. Потому аудиенция была дана главе СБ незамедлительно.

Высокий и крепкий начальник безопасности на память не жаловался. Только на этой неделе его люди предотвратили пару несчастных случаев в королевской резиденции. Обеспокоенный лорд Иан связывал повышенную активность мебели и штукатурки с помолвкой короля.

На данный момент лорд представил Его Величеству ежегодный отчет, составленный по результатам инспекции школ наемников и телохранителей.

— Обратите внимание, сир. Вот эта школа в пограничье. Здесь служат только вышедшие в отставку телохранители всех семи кругов.

— Всех семи?

— Да. Мастер седьмого круга только один, некто Мелед, и он уже стар. Но если есть мастер...

— Значит, есть ученики? — король одернул манжет, покрутил в руках нож для писем и задумчиво спросил — Справятся ли они?

— Думаю, стоит узнать у самого мастера Меледа. Не открывая, конечно, всех обстоятельств...

Король помолчал, а потом отвернулся к окну:

— Действуйте, лорд Иан. Я полностью полагаюсь на вас. Найдите мастера. Спросите рекомендации. Отыщите надежных людей и максимально продумайте схему охраны ближнего круга в Квалирии. Не нравятся мне сюрпризы, случившиеся на этой неделе. Раньше было намного спокойнее. Кроме того, политические перспективы этого брака не так уж радужны. Этилия — старшая дочь, но мать наследника для нее — всего лишь мачеха. Если покушения связаны с ней, я должен иметь возможность для ...маневра.

Лорд Иан поклонился, постаравшись изобразить лицом и телом понимание. Он знал историю рождения и восшествия на престол нынешнего короля и не сомневался — его величество готов на много для своей страны. Но любовь не подвластна даже политическим расчетам.

Покинув королевские апартаменты, лорд Иан поспешил в подвал. Там располагались кабинеты и кладовые СБ. Нужно было немедленно отправить человека в пограничье — свадебные торжества должны начаться через месяц!

Инира

На следующее утро после предложения Башмака мы снова собрались в таверне. Сиг успел поговорить кое-с кем в городе. А Кварт сказал, что девки в веселом квартале в большой печали: перестали приходить 'лапочки — гвардейцы', сопровождавшие в пути королевского посланника.

— А что с ними случилось? — поинтересовалась Инира, осторожно придерживая голову.

Вчера Камил специально не стал ее лечить, чтобы сегодня девушке лучше думалось.

'Жестокий! Ничего! Напьется, я в следующий раз его тоже лечить не буду!' — подумала телохранительница, осторожно отпивая рассол из кружки.

— Все гвардейцы свалились с жесточайшим приступом дизентерии, — ответил бывший канатоходец и ловко уцепил румяную куриную ножку.

— Все разом? — удивилась Ини, нехотя пробуя горячий суп.

Все же ее образование включало вполне приличные лекарские навыки, хоть и несколько смещенные в сторону опасных ран, переломов, травм и ядов.

— Ага! Говорят, корзинку вкусных яблок купили и все слопали. Даже графу этому ничего не дали. А теперь им сидеть в карантине месяц.

Девушка хмыкнула и потерла нижнюю губу указательным пальцем:

— Есть такой яд... В малых дозах вызывает внешнюю картину дизентерии, но применяется крайне редко, потому что имеет специфический аромат — яблочный.

Сиг погладил ухоженные усы и задумчиво ответил:

— Думаешь, хотели задержать графа?

— Кто знает? Если съели целую корзинку, а отделались поносом и рвотой — значит, концентрация была минимальной. — Инира похлопала кончиками пальцев по столу и отхлебнула еще рассола, — Похоже, добивались именно задержки.

Сигизмунд почесал редеющую макушку и вопросительно взглянул на напарницу:

— Есть впечатление, будто работал кто-то из наших, — ответила она. — Яд редкий, убивает не сразу и оставляет яблочный аромат на теле жертвы. Кроме того, его нужно правильно развести, иначе человека просто вырвет и отравления не получится.

— Телохранитель четвертого класса? Их мало.

— Очень мало. И сейчас их в городе нет. Или уже нет. Этот состав быстро разлагается. Недели за две точно.

— А как же предложение графа? Ты решила согласиться? — Сигизмунд пристально посмотрел на воспитанницу и убедился — все уже решено.

— Мы возьмем контракт, — выделив голосом слово 'мы', телохранительница дала напарнику достаточно информации.

Наставник насторожился и приготовился слушать. Ему нравилась манера Иниры раскладывать все по полочкам.

— Сигизмунд, контракт возьмем втроем, как наемники. Но где-то сзади, а, может, впереди или сбоку за нашей командой последует Камил. Последует как телохранитель, используя свои нетривиальные способности, прикрывая наши задницы.

— Отлично. — наемник успокоено потянулся к бокалу, в способности Камила он верил безоговорочно. Имел случай убедиться. — Встреча с графом сегодня?

— Пойду к полудню, раньше он после вчерашнего не проспится.

Напарник усмехнулся:

— С мэром погулял? Хех, тогда точно до полудня не проспится. Сходить с тобой?

— Нет, — пришедшая в себя телохранительница осторожно потянулась, проверяя свое самочувствие после вчерашнего возлияния. — Он меня не узнает, а проверить его на вшивость не помешает.

— Как знаешь. — Сигизмунд изобразил равнодушие. — Когда выезжаем?

— Завтра с утра. Потреплем немного нервы его светлости ранней побудкой, — Инира криво усмехнулась.

Сиг понял, что мстить мелочно и по-женски коварно его воспитанница графу не собирается, но пару невинных шуточек сыграет непременно. Закончив плотный завтрак, наемники разошлись.

Привалившись к стене, Инира прикрыла глаза, вспоминая учителя Меледа. Старик учил ее видеть целую картину. Составлять, как горшок из черепков. Во время учебы частенько подбрасывал особенные задания. Например, нужно было пройти мимо начальника школы и поздороваться так, чтобы он ее не узнал. Или выяснить у торговки на рынке, сколько она зарабатывает за день. Или получить бесплатно платье в самом дорогом ателье города.

Однажды во время выполнения урока девушка раскрыла заговор против губернатора провинции. И перепугалась. Силы там действовали очень непростые. Девушку могли убить просто из мести, раскатать как песчинку в жерновах. К счастью, учитель прикрыл ученицу, сообщив всем, что заговорщиков обнаружил он.

— Телохранитель должен быть тенью, призраком, — приговаривал старик. — Единицы из нас выходят на свет, и это серьезно утяжеляет службу. Слышала о Кейране Медноволосом?

— Конечно, учитель, — девушка поклонилась, продолжая выплетать тонкую веревку, годную стать красивым поясом. Или удержать двух человек при спуске с крыши.

— Когда он стал знаменит тем, что спас нашего прежнего короля, дворянки начали вешаться ему на шею. Подкарауливали в темных углах, в тавернах, даже в его постели. В результате, ему пришлось отойти от дел. Он просто стоял у трона, как мальчишка первого круга, а всю работу за него делали другие.

— Поэтому Кейран ушел? — осторожно спросила ученица, вывязывая пышную кисть.

— Не только, — старик вздохнул и пробежался чуткими пальцами по работе ученицы, проверяя плетение на прочность. — Из-за этих дамочек он едва не потерял любимую жену.

Инира была удивлена так, что даже рот приоткрыла, но тут же побыстрее и закрыла. Не зря учитель Мелед с девчонкой несмышленой о Кейране Медноволосом заговорил. Или предупредить хочет, или намекает на что-то. Интересно, на что?

Она бросила незаметный взгляд из-под ресниц на учителя, но тот сидел спокойно перебирая цветной шелк и молчал. Еще какое-то время девушка плела веревку, а потом до нее дошло: это намек на отношения с Камилом! Но ведь они просто друзья. Да и блюсти невинность телохранительнице не требуется.

Следующий взгляд на учителя был удивленным, а потом Инира решилась:

— Учитель, вы слышали, что Камил живет у меня?

— Слышал, но это не страшно. Камил хороший мальчик и далеко пойдет. Я вовсе не об этом хотел тебе рассказать. Кейран приедет в нашу школу, потому что я попросил его позаниматься с тобой.

Тут Ини едва не рухнула в пыль, но сдержалась и лишь широко улыбнулась:

— Спасибо, учитель!

— Не за что, — наставник огладил седую бороду. Уставился из-под нависших бровей: — Помни, Кейран женат!

Ученица тогда даже обиделась: неужели учитель Мелед может подозревать ее в чем-то нехорошем? Но когда через день увидела Кейрана, поняла, почему ее предупредили: Медноволосый был хорош! Даже запыленный, пропотевший, заросший кучерявой рыжей бородой едва ли не до самых глаз, он притягивал женщин как магнит.

Все прачки и кухарки школы телохранителей срочно нашли себе дело во дворе, едва он появился. С улицы в распахнутые ворота заглядывали зеленщицы, цветочницы и торговки сладостями.

Все они хихикали, прикрывая рты передниками, строили глазки и размахивали лотками с товаром в максимальной близости от самого известного телохранителя нашего времени.

Начальник школы встретил его как старого друга. Громко велел женщинам разойтись по местам, а страже закрыть ворота. Потом мужчины принялись похлопывать друг друга по плечам, вспоминая былые успехи.

Они остановились поговорить у казармы, из которой как раз выходила Инира. Кейран бросил в ее сторону короткий взгляд не мужчины, но профессионала и, одобрительно улыбнувшись, подмигнул.

Ошеломленная девушка замерла от такой потрясающей улыбки, а потом вспомнила Камила и усмехнулась в ответ. Кажется, ее судьба с красивыми мужчинами только дружить.

-Эй! — Инира выплыла из воспоминаний и, посмотрев на солнечный луч, велела принести горячего чая. Когда разносчик подал глиняную кружку, фыркнула вновь, вспомнив наставника Кейрана.

А тот, просмотрев планы занятий и переговорив с мэтром Сакром и наставниками, повел ее на первое занятие в бордель!

Вдоволь налюбовавшись шокированной физиономией девушки при входе на веселую улицу, пояснил:

— Инира, ты девушка, но возможно будешь охранять мужчину. Насколько я знаю, многие дворяне и купцы посещают эти заведения, и тебе придется сопровождать нанимателя. Так что лучше увидеть все сейчас.

Та призадумалась и должна была согласиться: наставник прав.

— Кроме того, — продолжал Кейран, — есть болезни, которые можно подхватить только здесь. Многие из них смертельны. Есть яды, которые можно нанести на тело и, приняв противоядие, выжить. Да и просто сунуть нож в почку голому и расслабленному клиенту проще простого.

В его голосе появилась свойственная наставникам монотонность. Ини встряхнулась и вошла следом за Медноволосым в ярко-алую дверь, украшенную выписанными золотом знаками 'деньги' и 'любовь'.

Эх, веселое было времечко! То первое посещение юная телохранительница запомнила на всю жизнь. Наставник вел себя очень сдержанно, но ее регулярно отвисавшая челюсть его изрядно веселила.

Высокая приятная блондинка в шуршащем платье встретила их в полумраке крошечной прихожей. Расцеловалась с Кейраном, бросила на девушку любопытствующий взгляд и указала на дверь, из-за которой доносился смех и резкие голоса.

Ученица заметила, как наставник Кейран еще в прихожей почти незаметным движением стер с лица карминные отпечатки губ. А потом протер шею маленькой губкой, уничтожая резкий аромат духов. Прежде чем войти в салон, он вставил в ноздри два небольших тампона и протянул такие же Ини:

— Слишком сильные запахи, — натянул на лицо тонкую кожаную маску и шагнул за портьеры.

Тут и она вспомнила о своей маске: вынула из кармана, расправила. Потом спрятала в складках кожи и бархата любопытный взгляд.

Сделав первый шаг в зал, она остановилась — волна горячего душного воздуха толкнулась в лицо. Потом увидела приглушенные светильники, низкие покойные диваны и уютные кресла с широкими подлокотниками. На диванах располагались мужчины в окружении девушек. Они пили вино, курили длинные трубки и откровенно лапали соседок.

Ученица отвлеклась, рассматривая одного весьма колоритного типа, обладателя огромного пуза, висячих усов и малинового кафтана. Подле него умостилась пара пышных селянок в расшнурованных корсетах. Они заливисто хохотали и чесали черные от грязи пятки клиента.

Кейран быстро утянул ее в уголок, на небольшой диванчик и, усадив так, что девушка полулежала на нем, шепнул:

— Не стоит выделяться в толпе. Наблюдать удобнее отсюда.

Приняв более подходящие обстановке позы они занялись работой: ученица внимательно рассматривала помещение и ситуации на диванах. Изредка склонялась и шептала на ухо наставнику, какие меры нужно принять для безопасности нанимателя. Кейран, зевая и покуривая трубку, поправлял или добавлял необходимую информацию.

Потом, когда большая часть клиентов разошлась по комнатам на второго этажа, в зале появились другие мужчины. Почти обнаженные. Смазанные маслом тела блестели в свете ламп. Белоснежные набедренные повязки подчеркивали их грацию и чистоту кожи.

Во рту Иниры стало жарко и сухо. Она рассматривала их, удивляясь своей реакции. А Кейран шептал ей на ухо, что ученица все делает правильно. Именно так женщины реагируют на большую группу привлекательных самцов: частое дыхание, расширенные зрачки, легкое потепление кожи.

Девушка почти не слушала. Она жадно смотрела.

Мужчин в повязках было немного, но они все были очень разными.

Молодой парнишка, лет шестнадцати на вид, тонкий, изящный белокожий и беловолосый. Он сразу опустился на большую шелковую подушку, прикрыл глаза и заиграл на длинной тростниковой флейте.

Рядом с блондином расположился парень постарше, шатен с затейливой вязью татуировок на плечах. Он тихонько погромыхивал коробочками с горохом и поглядывал вокруг живыми синими глазами. Еще один, не столь выразительный блондин, перебирал струны инструмента, похожего на лютню, и морщился, слыша громкий смех и вопли со второго этажа.

На диван неподалеку от телохранителей сели сразу трое: ширококостный приземистый бугай с абсолютно лысой головой, но изрядной растительностью на лице и теле. Мужчина лет тридцати на вид, очень смуглый и гибкий, на его спине белели тонкие шрамы, а запястья и лодыжки украшали кожаные браслеты, и еще один мальчик черноволосый, коротко стриженый и очень худой.

— Сегодня они ждут знатную даму, поэтому спустились сюда. А вообще мужчины в зал не выходят, дабы не спугнуть случайных клиентов. Те, кто их заказывает, могут посмотреть на них наверху. — Шепнул Кейран на ухо удивленной ученице.

— Дамы тоже посещают бордели? — изумилась Инира.

— Иногда. — Наставник усмехнулся, — Тебе важно знать, что мужчина может не только доставить женщине удовольствие, но и убить.

Далее последовала короткая лекция. В ходе которой Инира узнала много нового о способах убийства и защиты.

Вскоре хозяйка борделя заглянула в комнату. По щелчку ее пальцев еще один паренек внес поднос с напитками и закусками. Двигаясь боком к оставшимся в салоне клиентам, стараясь не слишком наклоняться, он сервировал маленький столик.

— Кейран, а почему они такие молодые? — спросила Инира, бросив взгляд на едва пробивающийся пушок на щеках парня.

— Потому что иногда их заказывают не только женщины. — Прошептал в ответ наставник. — Тсс, молчи, в школе дам почитать книгу.

Девушка молча поерзала. Диван казался удобным на первый взгляд, но за проведенные здесь пару часов она уже намозолила себе все, что можно.

Тут тихонько стукнула входная дверь, зашуршало платье хозяйки. Следом за блондинкой в арку вошла женщина в маске.

Телохранительница оценила ее наряд: темный плащ с глубоким капюшоном, широкие юбки, маска, перчатки. Полное отсутствие внешних примет: ни колец, ни запаха духов, просто фигура в полумраке салона.

Ученица не могла угадать даже ее возраст, потому что дама почти не двигалась и не говорила. Рядом с нею шел мужчина, одетый, как опытный телохранитель: то есть в неброскую одежду без примет. Он тоже был в маске, а волосы прикрыты темным платком, но Кейран почему-то сжал Инире руку и притворился очень пьяным.

Мужчина и женщина постояли буквально пару минут неподвижно. Потом он наклонился к спутнице, выслушал что-то, сказанное очень тихим голосом. Хозяйка заведения подошла ближе, повинуясь его жесту.

Телохранитель ткнул пальцем в блондина с флейтой и в шатена в татуировках. Те по приказу хозяйки отложили инструменты и подошли ближе. Мужчина, не смущаясь, приподнял фартучки набедренников и провел по телам бордельных тружеников амулетами определяющими яды и болезни. Особенно тщательно изучив волосы, подмышки и пах.

Потом кинул полуголым парням тонкие черные плащи с капюшонами, и повелительно кивнул: надевайте!

Через минуту в салоне было пусто, а наставник расправил плечи и прокомментировал:

— Вот тебе пример безопасного посещения борделя нанимателем.

Инира хмуро кивнула: действительно, телохранитель был минимум четвертого круга, а может и выше. У него стоило поучиться.

Оставшиеся в комнате мужчины потянулись наверх, но мальчика-подавальщика перехватил один из недавно пришедших посетителей и потянул за собой к лестнице. Тот, опустив глаза, шел, сжав губы скорбной скобкой. Девушка было дернулась следом, но наставник потянул ее к выходу:

— На сегодня все, в школе дам книги. Вообще, сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— Пора завести постоянного дружка и узнать все подробности самой.

Она постаралась удержать дыхание:

— У меня живет Камил.

-Угу, а спит на полу, или уже кровать себе притащил?

Ини поджала губы, глупо было запираться:

— Кровать. Роскошную, с балдахином.

Кейран усмехнулся:

— Девок еще к тебе не водит?

— Пока нет. Приведет — выгоню вместе с кроватью.

— Ну-ну, — сказал наставник, и они простились до следующего занятия.

Утром девушку в казарме ждала стопка книг. 'Цветок лотоса и нефрит', 'Капли росы на листьях бамбука' и прочие. В сафьяновых переплетах, украшенных вставками из драгоценных металлов и камней. Снабженные гравюрами, подробными разъяснениями и словарями.

Кейран являлся в каморку каждый час и проверял, сколько страниц одолела ученица. Когда ее начало выворачивать от одного вида очередной иллюстрации, он принес девушке чаю. А потом успокаивающе объяснил, что такие извращения редкость, и строго осуждаются жрецами и чиновниками. Но знать о них необходимо, чтобы отмечать возможные угрозы.

Живые примеры и уточнения наставника немного примирили девушку с потоком информации, и все же после прочтения Инира неделю шарахалась от всего, что носило штаны. Даже от чучела в огороде.

Затем наставник Мелед устроил ей пробежку со всем снаряжением, короткий бой с тремя соперниками и соревнование в решении задач со всем средним курсом. Ученица немного успокоилась и больше наставники к этой теме на занятиях не возвращались.

Очнувшись от воспоминаний, Инира взглянула на солнечные лучи, теплыми квадратиками расчертившие пол: пора идти в ратушу, на встречу с графом Бедсфордом.

Граф

Фредерик Константайн Эрик Бедсфорд был в раздражении. Его план, тонко продуманный и согласованный с покровителем, был на грани срыва из-за упрямства наемницы!

Он специально потратил вечер, распивая неплохое вино со здешним градоправителем, чтобы побольше выяснить о местных наемниках. И несказанно обрадовался, узнав, что среди них — вот чудеса! — есть женщина.

Лучше не придумаешь! Обаять застенчивую провинциалку ему будет не впервой, а уж по прибытии в столицу вступит в действие его собственный план.

Что ж, за нынешнюю строптивость негодная девка получит плетей, едва ступит во двор его городского дома!

Отхлебнув вина, граф Бедсфорд выглянул в окно на чистенькую городскую площадь: где же эта тварь? В двери деликатно постучал его личный камердинер, и сообщил о прибытии госпожи Иниры.

'Госпожи'! Фредерик фыркнул и недовольным голосом проскрипел:

— Пусть войдет! — и вновь поморщился, когда в дверях показалась высокая сухощавая фигура.

Инира

Девушка с любопытством рассматривала Фредди: он погрузнел, постарел. Тщательно взбитые светлые кудри маскируют изрядные пролысины, а румяные щеки и нос сигнализируют о пристрастии к вину. Впрочем, серебряный кувшин и кубки и сейчас красуются на столе, никуда не прячась, а ведь часы на ратуше едва пробили полдень!

— Добрый день, Ваша Светлость. — Пока она здоровалась, голубые глаза в сеточке покрасневших белков успели обшарить телохранительницу с ног до головы, и решить, что кусок она сухой, жесткий, но необходимый.

Выпятив нижнюю губу и брезгливо сморщив нос, Фредди буркнул:

— Добрый. Хотите ознакомиться с условиями контракта?

— Хочу, — Инира выбрала себе кресло на гнутых ножках и села, не дожидаясь приглашения.

Для повышения собственной значимости будущий наниматель прошуршал бумагами. Выдвинул и задвинул ящик стола и, наконец, бросил в сторону наемницы листочек бумаги с подписью градоправителя.

В документе значилось, что в связи с утратой личной охраны на территории города, королевский посыльный граф Бедсфорд, может нанять любую команду телохранителей. Дабы без ущерба доставить в столицу его самого и груз. За счет города.

Наемница прочла указ, проверила подпись и уставилась на Фредди. Он вальяжно приподнял брови — мол, что-то непонятно? Она уточнила:

— Какой груз? Сколько транспорта? Кого сопровождать, кроме вас?

— Груз легкий и тайный. Поедет со мной. Транспорт — моя карета и повозка с припасами.

— Слуги?

— Два кучера и камердинер.

Инира прищурилась и подвела итог:

— Пятьдесят золотых. Аванс в размере половины суммы. Харчи и ночлег за счет нанимателя.

Граф едва не подавился вином. Потом задрал к потолку свой сиятельный нос, и принялся торговаться, выгадывая каждый грош.

Наемница не уступала.

Он доказывал, что за такие деньги сможет нанять любую банду! В ответ девушка спрашивала:

— Уверен ли господин граф, что доедет до столицы живым с таким сопровождением?

В итоге оплату и аванс Инира отстояла, а вот питание и ночлег граф урезал до десяти грошей в день.

Из ратуши наемница вышла совершенно без сил. После разговора с сиятельством подозрения только окрепли. Договорившись об оплате, граф внезапно обрел любезность и попытался куртуазно состроить глазки.

С сомнением посмотрев на преобразившегося скрягу, бывшая герцогиня Аннелора уронила ему на ногу кувшин с вином. Потом, открыв рот и хлопнув ресницами, принялась писклявым голосом звать камердинера.

Пожилой крепкий мужчина появился тут же. Наверняка под дверью подслушивал! И немедленно выставил посетительницу, успокаивая побагровевшего графа.

Выйдя из ратуши, девушка быстро свернула в сторону узкой кривой улочки. Углубилась в тень, прижалась к выступу стены, за аркой, высматривая прохожих. Улочка была пуста. Подождав еще пять минут наемница медленно двинулась по брусчатке, покачивая бедрами и останавливаясь у каждой лавки.

Прикупив сладостей, ниток и иголок, она заглянула в лавочку старьевщика и всласть покопалась в чужих вещах. Ей нужно было несколько тряпок, способных создать образ. Вскоре отыскался чепчик горничной. Потом строгий головной убор престарелой дамы. Лучшими находками стали мягкая шапка матроса и соломенная шляпа крестьянина.

Весомый узел покупок старик завернул в пыльную портьеру, из которой после чистки выйдет отличное платье небогатой барышни хорошего воспитания.

До трактира Инира добралась уже в сумерках. Камил сидел за столом, жуя пирожок и разглядывая небольшую книгу в засаленном переплете. Он только хмыкнул в ответ на рассказ о ее стараниях:

— Думаешь, пригодится?

— Не знаю, Кам, — она бросила покупки в угол и подошла к столу, зная, что в камине припасен ужин, а в кувшине есть свежая вода.

— И какое впечатление произвел на тебя сиятельный граф?

— Самое отвратное. Сигизмунд узнал, что гвардейцы охраны заперты в карантине с диагнозом 'дизентерия', — Ини подержала паузу, давая Камилу время вспомнить симптомы и название яда.

Он уловил ее предположение и слегка присвистнул:

— Коллега?

— Может быть, но что гораздо хуже — графу я не понравилась, а он, тем не менее, попытался меня обаять...

— Полагаешь, что-то противозаконное? — Камил отложил засаленный том и посмотрел на Иниру плещущую в лицо воду.

— В высшей степени. — ответила она, промакивая запылившуюся кожу полотенцем. — Он приказал заехать в его поместье за провизией, но, насколько я знаю, оно расположено в стороне от тракта.

— Встреча с сообщником?

— Или нападение, — девушка пожала плечами, отходя к окну. — Возможно, попытка захвата с обвинением в грабеже. Вариантов много, а Фредди с юности не отличается чистоплотностью. Поэтому я прошу тебя подстраховать нас.

Камил задумчиво потер подбородок и согласился:

— Подстрахую, но, наверное, буду не один.

— Кого возьмешь?

— Подумаю. Выезжаете завтра?

— Послезавтра. Его Сиятельство спешит, — в ее голосе не было сарказма, только задумчивость. Она все еще пыталась подобрать варианты пути.

— Тогда ужинай и ложись. Попробую узнать, что сейчас происходит в столице.

Камил выбрался через окно на низкую крышу пристроя. К голубятне.

Утром третьего дня к ратуше наемники явились втроем: Инира Сиг и Кварт. Сиг был собран и подтянут. Кварт щурил глаза, словно кот, обожравшийся сметаны. Ини нервно похлопывала перчатками по кожаным штанам в раздумьях: все ли они предусмотрели. Оказалось, что не все.

Карета графа оказалась не легким тарантасом, или, на худой конец, колымагой. Из распахнутых ворот внутреннего двора выкатился огромный дом на колесах! Украшено это сооружение было всем, чем можно украсить карету: от султанчиков на головах лошадей, до цветных вымпелов, развивающихся на крыше вокруг резного родового герба.

Кварт сложился пополам и едва не осел на брусчатку. Сиг протяжно присвистнул и сказал:

— Инира, я тебе заранее сочувствую ! Уговорить этого индюка отказаться от своей клетки будет непросто.

Девушка только тяжко вздохнула. Между тем карета подкатила к наемникам и остановилась. В окно выглянул граф и, кривя губы в любезной улыбке, пригласил Ини сесть в карету:

— Ваши подчиненные могут сесть рядом с кучерами, а мы отлично проведем время. — Он облизнул губы и уставился на нее выпуклыми голубыми глазами:— Здесь неплохой погребок.

Она сдержалась, вдохнула и выдохнула. Проглотила весь расширенный словарный запас наемницы, живущей в трактирах. Потом старательно откопала где-то в глубине осколки хорошего воспитания герцогини Аннелоры. Подняла глаза к небу, лучезарно улыбнувшись, кивнула Сигу:

— Садитесь на козлы, ребята. Граф приглашает меня в карету.

Сиг сделал большие глаза, но девушка в ответ скорчила ледяную физиономию и продолжила сюсюкать:

— Ах, какую честь вы мне оказали, милорд! Да я в жизни не видела такого великолепного экипажа! — продолжая разливать ведра сиропа, она проследила, чтобы напарники привязали коней к повозке и уселись на козлы.

Граф просиял. Он уверился в своей неотразимости и затянул девушку внутрь кареты, разливаясь соловьем.

С Сигом они успели договориться заранее, он указывал кучеру путь. Сейчас караван проедет через город, выберется на дорогу. Только не на королевский тракт, а на разбитый проселок.

Инира мысленно позлорадствовала: пусть графа потрясет. Побрызгает грязью на парчовые занавески и отмытые до полной прозрачности окна, а она постарается узнать, какие планы строит этот самоуверенный тип. Ей нужен ответ на главный вопрос: для чего ему наемники вместо гвардии?

Начал беседу граф тривиально:

— Госпожа Инира, скажите мне, вы давно служите наемницей?

Она капризно надула губки и честно ответила:

— Второй год, Ваша Светлость. Увы, это очень тяжелая работа: грязь, вонь, костры и насекомые ...— девушка постаралась как можно изящнее махнуть кистью руки и закатить глазки.

Сегодня она специально спрятала короткие волосы под бархатную шапочку, округляющую щеки и придающую довольно взрослой даме наивно — детский вид:

— Впрочем, — тут Ини восхищенно улыбнулась и похлопала длинными ресницами, — я слышала, что вы королевский посланник! Ах, как это, должно быть, восхитительно — иметь должность при дворе! — девушка восторженно закатила глаза и покусала губы, добавляя им яркости: — Видеть самого короля!

Глаза Фредди самозабвенно заблестели. Он начал вещать о прелестях королевского двора, попутно поглаживая руку наемницы своими влажными пальцами.

Ей стоило большого труда сидеть, расслабившись и чирикать глупости. Но девушка чутко прислушивалась к качанию кареты: вот закончилась брусчатка. Вот карета, довольно тяжело плюхаясь, скатилась на проселок. А вот и родные кочки!

Сначала закачались пышные позолоченные кисти, развешанные повсюду. Затем тонко задребезжали стаканчики в предусмотрительно открытом графом погребце. Следом настало время падающих подушек и прыгающих бутылок, а уж когда сбежать попытался окорок, Фредди не выдержал и дернул за сонетку:

— Останови! — выскочив из кареты, он почти по колени провалился в жидкую грязь с сильным запахом болота. — Где мы? Что это за дорога?

— Ах, граф, — девушка высунулась из кареты и обозрела окружающее безобразие, — но эта дорога, которая ведет к вашему поместью!

— К моему поместью?!

— Но вы же сами хотели туда заехать, — наемница скромно потупилась. — Мы лишь выполняем ваше распоряжение.

Граф побагровел и, присев на высокий пол кареты, принялся сдирать с себя дорогие шелковые чулки и башмаки. Потом зашвырнул все это в лужу, и обернулся к даме:

— Госпожа Инира, вам придется ехать в повозке, — его лицо изрядно перекосило, но он сохранил вежливость. — Мне нужен отдых.

— Конечно-конечно, Ваша светлость, всего доброго! — Приоткрыв противоположную дверцу, Инира успешно выбралась на поросшую осокой обочину и неторопливо отправилась к своей лошади.

Выполнять распоряжение Фредди она не собиралась. Повозку трясло не меньше кареты, к тому же там сидел совершенно зеленый камердинер. Делить узкое, забитое вещами и провизией пространство с незнакомым нездоровым мужчиной Инира не хотела.

Однако, пока главные участники поездки совершали рокировку, карета просела в болотистую колею по ободья и не смогла сразу сдвинуться с места. Кучер уже почти прыгал на передке кареты, каждые полминуты вздымая над гнедыми спинами тяжелый кнут.

Лошади трясли султанчиками, прядали ушами и жалобно ржали. Карета сидела плотно, не сдвигаясь и на ладонь.

В планы наемников не входило бросать этот гроб на колесах прямо сейчас, а потому, собрав все силы, Инира подтолкнула это сооружение магией и удовлетворенно послушала громкий мат изнутри. Любит она народное творчество! Что поделаешь, и у благородных леди бывают низменные вкусы.

Карета тряслась по болотистой дороге до вечера.

К привалу граф был зеленее своего камердинера и очень тих, что, собственно, и требовалось. Камердинер с кучером вынесли Его Светлость и разложили на травке.

Пока Кварт и Сиг устраивали стоянку, Инира помогала второму кучеру распрягать и поить лошадей. Потом мужчины устраивали их на ночь, спутав ноги и подвязав торбы с овсом.

Пока наемники всем этим занимались, граф немножко пришел в себя и начал стонать, хрипеть и возмущаться.

Пресекая безобразие, Ини подошла к нему. Присела рядом и сунула под нос коробочку с зелеными конфетками, которые готовила для нее неизменный алхимик Школы телохранителей мамаша Купа:

— Попробуйте, Ваша Светлость, это очень помогает от тошноты.

Фредди потянулся к коробочке и, вдруг позеленев еще больше, отвернулся. Его бурно вырвало. Удивленно хлопая ресницами, девушка дождалась, пока он повернется к ней, и отправила аппетитный зеленый глазик в рот. Ну что поделаешь, коли у мамаши Купы такое редкое чувство юмора?

Граф со стоном отполз на четвереньках в сторону. Камердинер сам бледный м шатающийся принялся хлопотать вокруг графа. Кучер вернулся к лошадям, а Инира с чувством выполненного долга отправилась за хворостом.

Зайдя за густые кусты, она свернула к дороге и сначала заглянула в накренившуюся на обочине карету.

Некогда роскошный экипаж превратился в комок грязи. От толчков и ударов пострадали не только цветные тряпочки, но и резьба. Свежие сколы украшали каждый угол кареты, а внутри царил незабываемый беспорядок.

Забравшись внутрь, девушка быстро оглядела все магическим зрением.

Мамаша Купа варила уникальные магические зелья для школы телохранителей и прятала их в безобидные на первый взгляд конфетки и печенье. Сейчас ее гостинец сработал безукоризненно — и пяти минут не прошло, а магическое зрение позволяющее проникать внутрь предмета раскрылось.

Осмотрев бегло сквозь обшивку все углы, Ини подтвердила для себя то, что увидела минуту назад: драгоценности для короны граф вез на себе. Часть некрупных камней пряталась в пышных рукавах. Еще часть в затканном золотом поясе. А пара самых крупных камушков, были зашиты в плечевых накладках камзола и придавали графу весьма мужественный вид.

Выбравшись из кареты и углубившись в лес, она задумалась над увиденным. Камзол графа был очень примечательным: не соответствовал он уровню придворного щеголя. Верх его отделан богато: галуны, цепочки и крупные броши, а вот сшит камзол словно у сельской портнихи — старательно, но не слишком умело.

Мысленно оборвав с камзола страдающего Фредди мишуру, наемница ахнула: да он облачен в камзол небогатого купца или даже приказчика! Стоило предупредить Камила!

Набросав угольком на носовом платке короткую записку, девушка сунула ее в карман: оставит на стоянке, когда будут уходить — и вышла из зарослей с охапкой хвороста.

Камил

План Иниры был немного подкорректирован: Камил пригласил в поездку пару выпускников школы. Парни будучи родственниками собирались потратить каникулы на отдых у друзей. Но наставник уговорил их проводить его до столицы, пообещав зачесть эту поездку как выпускную практику.

Теперь двое юношей в одежде небогатых путешественников неторопливо трюхали верхом по обочине, внимательно оглядываясь вокруг и тренируя навыки, которые могут им пригодится в ближайшее время. Их кожаные жилеты скрывали ножны с оружием и кошели с особыми зельями, а в седельных сумках прятались короткие арбалеты, болты и легкие кольчуги.

Пока карета Его Сиятельства, хрустя осями, катилась по дороге, Камил натаскивал парней, гоняя их по начальному курсу. Ошибались они не часто, да и скрыть следы графской кареты не было возможности.

Ини предупредила, что постарается сама выяснить, для чего она понадобилась графу. Однако когда Камил просмотрел донесения своих агентов, то предположил, в чем тут дело: граф просто ненавидел женщин!

Властная мать, истеричные сестры и рано ушедший из жизни гуляка-отец создали почву для ненависти. А уж богатая жена-купчиха высадила в эту почву целый букет запретов, страхов и мелких пакостей.

Поэтому граф вольно-невольно старался отомстить, подставить или наказать любую особу женского пола, попадающую в его поле зрения. Исключения составляли лишь высокопоставленные дамы среднего возраста, способные одарить любовника новым назначением или просто деньгами.

В присланных отчетах фигурировали несколько служанок и селянок, изгнанных из поместья за связь с графом. Пара бедных воспитанниц и мелких дворянок, потерявших репутацию с участием Бедсфорда, несколько городских вдов и даже маркитанки гвардейского полка, охранявшего королевскую резиденцию.

Все это заставляло Камила беспокоиться о подруге.

Отвлекшись от невеселых мыслей он одним движением плети указал стажеру на незамеченный им след, и парень поспешно свернул в лес — проверить.

Второй стажер ехал чуть впереди и сбоку от дороги, высматривая место для стоянки. Ночью нужно выспаться.

Камил не признался бы в этом никому, даже себе, но ему очень хотелось посмотреть, как девочка будет усаживать его румяную светлость на лошадь. Уж очень гадливое чувство вызывал у него граф Бедсфорд.

Инира

Пока наемница подбирала сушняк и обламывала сухие ветки с упавшего дерева, камердинер принес графу бутылку сухого вина. Его светлость, приняв внутрь пару стаканчиков, пришел в себя и принялся командовать.

Поучать Сигизмунда варить кашу — занятие бессмысленное, он невозмутим и обстоятелен. А вот Кварта визгливые нотки в голосе сиятельства уже достали. Наемник нервно поигрывал ножом, нарубая копченое сало.

'Нужно срочно менять ситуацию!' — решила Инира.

Она мило похлопала на графа глазами и предложила конфетку, сделав вид, что тянется за коробочкой. Фредди тотчас замолчал и присосался к бутылке, минуя бокал. Кварт усмехнулся и тоже отправился за хворостом.

Сигизмунд умел готовить на открытом огне дивно вкусно. Вскоре над полянкой разнесся такой аромат, что кучера стали поглядывать в сторону котелка шумно сглатывая слюну. Даже изрядно окосевший граф начал принюхиваться, морща свой аристократический нос.

Когда настала пора разливать кашу, щедро приправленную салом, граф подошел к огню и вновь начал что-то говорить. Язык его явно подводил, а уж сказанные про жену 'первостатейная стерва' 'грымза' и прочие лестные эпитеты все старательно не замечали, отводя глаза.

В присутствии графа Сигизмунд не стал разливать кулеш, многозначительно поигрывая черпаком. Ворчащий Фредерик быстро допил бутылку, притих и ушел в карету. Камердинер отнес ему тарелку с кашей и блюдце с копченым мясом, а сам захлопотал у дорожного серебряного чайника, подсыпая в емкость для нагрева угольки из костра.

Расслабившийся Кварт первый затребовал миску с кашей и, наевшись до отвала, блаженно подремывал, глядя на огонь взбодренный охапкой толстых сучьев. Инира как командир дождалась, пока еду получат все остальные. Только убедившись, что все задорно стучат ложками она взяла свою миску накрытую ломтем серого хлеба.

Хорошо когда есть хлеб! Мягкий, душистый, с легкой кислинкой во вкусе, с парой угольков прилипших к корке! Через пару дней, а то и раньше Сигизмунд распакует мешок сухарей, или прикупит в деревенской пекарне простецких быстро черствеющих лепешек. А пока можно насладиться и этой малостью.

Тщательно вычистив свою миску, наемница спокойно сидела у огня, расслабившись и впитывая тепло.

Все-таки первый день пути всегда непростой. Оставляя за спиной привычное, окунаешься в движение. Вслушиваешься в себя и окружающих, выбираешь друзей и врагов...

Мысль, споткнувшись, вернулась и дернула девушку за ухо. Она наконец обратила внимание, на то, что камердинер графа заваривая чай посматривает на нее с очень любопытным выражением лица. Словно ища приметы, подтверждающие узнавание.

Отворачиваться Инира не стала, ни к чему вызывать подозрения! Напротив, заговорила с камердинером, расспрашивая его о травах, которые он добавлял в чай для Его Светлости.

— Так всего понемногу, госпожа, — мужчина отвлекся от разглядывания, начав засыпать в кипяток травы, а девушка вспомнила, где его видела.

— ...И мелисса, и шиповник, и мятки чуток для спокойного сна ...

Спокойный неторопливый голос напомнил наемнице дом родителей. Просторные покои, аромат чая с шиповником... И занудного лакея, вечно расставляющего чашки на подносе в строгом геометрическом порядке!

Так вот где довелось встретиться! Интересно, как он попал к графу?

Между тем камердинер ушел, так и не решившись заговорить с ней о чем-то, кроме чая, а позже путники улеглись спать, оставив на дежурстве Сигизмунда.

Лежать на еще не прогревшейся болотистой земле было, конечно, неразумно, поэтому опытные наемники развернули придуманные Камилом походные койки. Круглые легкие палки, стянутые прочной веревкой в частую лесенку, защищали от холодной земли и сырой травы. Мешок из трех видов ткани служил постелью.

Камил придумал это сооружение, промотавшись однажды с выпускниками в сыром лесу больше двух недель.

Теперь он получал за изобретение неплохие деньги, продав разрешение на изготовление хорошей швейной мастерской. Школа же по договору получала десять комплектов в год бесплатно.

Раздевшись до нижнего белья и забравшись в мешок, Инира полежала, вслушиваясь: вот завозился в карете граф. Подглядывал, наверняка!

Вот засопел сонно Кварт. Ему весь день пришлось сидеть на облучке кареты, и он устал цепляться за узкое сидение. Вот задымили трубками кучера. Камердинер, недовольно фыркнул на запах табака, хлопнул плотным пологом повозки и зашуршал одеждой, готовясь ко сну.

Через час все спали, кроме Сигизмунда и его воспитанницы. Тихонько потрескивали сучья добавленные в костер. Звенели комары. Наконец, не выдержав, девушка встала и жестом отправила старого друга и учителя спать.

Так неожиданно встреченный немолодой слуга вновь напомнил ей о доме. До слез захотелось повидать маму, коснуться ладонью волос отца, пробежать по длинной галерее увешанной портретами предков, здороваясь и любуясь видом на сады и виноградники.

Она тихонечко всхлипнула. Нельзя раскисать, но приветы из прошлого так больно ранят сердце!