Новая встреча

Новая встреча

Солнце золотило пики небольших волн, которые белоснежной пеной подкрадывались к ее босым ступням, то не осмеливаясь коснуться бесподобных ног, то решаясь на мимолетный поцелуй и в смущении сразу возвращаясь под опеку родного моря.

Ее длинные пшеничного цвета волосы были любимой забавой ветра. Он хотел бы забрать ее всю, без остатка, в свое единичное распоряжение — сделать своей богиней, но ее еще слишком крепко держала земля. И в который раз ему приходилось довольствоваться лишь прекрасными волосами, откликающимися на малейшие капризы.

Ее глаза цвета штормового неба были устремлены вдаль. Сейчас они ничего не замечали, чтобы ни творилось на оживленном пляже. Как группка шумных детишек плескалась на мелководье, устроив состязание на самые большие брызги. Как несколько девушек прошли возле нее, разговаривая о новом парне, которого одна из них встретила накануне вечером, и бросившие на нее недоуменный взгляд. Не замечала она, как многие молодые мужчины заинтересованно останавливали на ней свой взгляд, в котором почти сразу появлялись разочарование и досада — ведь они остро чувствовали, что им ничего не светит. Девушка будто была ограждена от всего оставшегося мира невидимой стеной. Стеной молчания и печали. И вряд ли бы нашелся настолько смелый человек, чтобы преодолеть эту преграду.

Во всей ее фигуре была сокрыта такая сила и страсть, что мужчины лишь подавляли огорченный вздох, отводя свои пылающие взоры. Эта сила могла подарить, как неописуемое блаженство, так и немедленную смерть.

А она стояла и наслаждалась спокойствием. Тем спокойствием, которое давала в этот миг ей тонкая грань между океаном и ветром. Она блуждала по глубинам своих воспоминаний, которые на данный момент были единственной ее реальностью.

В солнечных зайчиках волн, как в зеркале собственной памяти, мелькали образы самого близкого человека в ее жизни. Во всех ее жизнях. Самыми яркими были картинки из последней жизни, они чаще других всплывали в подсознании.

Вот их первая встреча — неуверенный взгляд из-под аквамариновой челки. Как этот взгляд стал решительным и яростным при их следующей встрече. Слезы в тех дивных глазах и решение, которое пришлось принять ее воплощению, чтобы больше никогда не видеть тех слез. Вот показалась мимолетная улыбка, после очередной проказы. Такие нежные, нежные губы, так горевшие страстью. Легкий трепет ресниц ранним утром — счастливая улыбка. Твоя сила. Сила, которая всегда оберегала. Вот яркий свет, он расщепляет наши тела, оголяя души: твоя, ярким аквамарином несется рядом с моей, они переплетаются, становясь одним целым, и вновь расходятся в радостном танце жизни. Души несутся к голубой планете. Новый дом. Мелькают все битвы, все смерти... Они всегда были вместе, всегда... до сих пор!

'Шум прибоя так похож на твой смех... Зачем я родилась в этом мире?' От этих мыслей появляется ком в горле, но девушка не будет плакать — ее слезы закончились уже очень давно.

'Тебя здесь нет... я не хочу так жить, не могу... больше не могу... как часто я ночами мечтаю броситься в ласковые объятия волн... Зачем я дала тебе то глупое обещание? Иногда я тебя за это ненавижу!.. прости...'

Вдруг небольшой порыв ветра всколыхнул челку девушки и в ее взгляде что-то изменилось.

'Извини, мне пора идти... я скоро приду тебя проведать, Миринтариэн... Мирин... я вернусь к тебе!'

* * *

Солнце золотило пики небольших волн. Ноги в темных, подвернутых до колен, джинсах утопали в горячем песке. Художник сидел под большим солнечным зонтом и никак не мог сосредоточиться на картине. Такого с ним еще не было. Его любимый пейзаж — безбрежное море — сейчас не удовлетворял его. Почему-то теперь на полотне не хватало какой-то наполненности, глубины. Он всматривался в лица людей, пытаясь найти в них эту загадочную глубину. Но, к сожалению, на данный момент ни один человек на этом пляже не вписывался в его настроение картины.

Художник уже полностью удостоверился, что сегодня картину закончить он не сможет. Тяжело вздохнув, он начал неспешно собирать масляные краски, разбросанные на песке. Когда на него накатывало вдохновение, вокруг царил полнейший беспорядок, будь то в мастерской или на пленере. И вот, собрав, наконец, все вещи и аккуратно упаковав в этюдник, парень никак не мог заставить себя уйти с пляжа. И он так и сидел, наслаждаясь солеными брызгами на лице, которые приносил ему ветер.

Некоторое время парень наблюдал за людьми, играющими в волейбол. Его взгляд привлек веселый смех и сила молодого тела, разгоряченного забавой. Он наблюдал за движениями, постановкой корпуса, солнечными тенями — и вот уже новая картина была готова оформиться в его воображении.

Художник очнулся уже, когда последний игрок собирал свои вещи, как ушли другие он совершенно не заметил. Встав и потянувшись, разминая затекшие спину и конечности, он вдруг увидел у самой кромки воды девушку в коротких шортах и футболке. В ней не было внешне ничего особенного: высокая, красивая, с длинными до бедер пшеничного цвета волосами -таких сейчас много. Но ее выделял промеж других непередаваемый ореол внутренних переживаний. Парень, будучи хорошим и уже прославившимся художником, всегда это чувствовал в своих моделях.

Сейчас он мог видеть лишь ее профиль и устремленный вдаль взгляд. Как можно так смотреть? В пространство и одновременно внутрь себя. Это зачаровало художника. Осознание полноты и завершенности накрыло его с головой, руки сами потянулись к этюднику, а в глазах стояла лишь его работа. Но вот прошел миг, и в глазах парня прояснилось, а девушки уже не было на прежнем месте.

Он стал искать глазами свое мимолетное видение, но пляж уже был практически пуст. Досада и эйфория смешались в его сердце тесным клубком. Он ведь мог подойти к ней, попросить позировать, а вместо этого... но теперь он знает, что хочет от своей картины — а это самое главное!

* * *

Быстрый кабриолет домчал ее от пляжа до офиса менеджера за десять минут. Выйдя из машины, она собрала свои длинные волосы в тугой пучок и заколола двумя палочками. Не любила она появляться у Джефри с распущенными волосами — он все время норовил их потрогать, что вызывало в душе девушки агрессию, которую необходимо было строго контролировать, чтобы не выбиться из того образа, который она так долго себе строила.

— Ты просил заехать, Джефри, — сразу перешла к делу она, усевшись в неуспевшее быть предложенным менеджером кресло.

— Да-да, Ханна, — засуетился мужчина тридцати пяти лет, с высокими легкой небритости скулами и довольно наглыми карими глазами, сверкнувшими из-под черной взлохмаченной челки. — Меня сегодня утром нашло агентсво, и они желали именно тебя. Сказали, что ты идеально вписываешься в концепцию их мероприятия.

— Когда нужно быть? — равнодушно спросила Ханна, наблюдая за спешными перебираниями пальцев мужчины стопки бумаг. Такие его хаотичные действия свидетельствовали о крайней заинтересованности в этом заказчике.

— Через два дня. Галерея Искусств Брайтонского Университета. Если ты согласна, они готовы сегодня вечером с тобой все обговорить.

— Конечно. Ты знаешь мои предпочтения. Свяжись с ними, я буду в девять, — встав, девушка не прощаясь вышла из офиса. Она не зря терпела этого жулика Джефри — он был лучшим менеджером, с которым ей доводилось работать, а на некоторые его провинности можно было и закрыть глаза.

* * *

Ветер принес послание. Ханна вздохнув, с внутренним замиранием сердца, вышла из тела. ОНИ звали ее на совет. Но как же тяжко было каждый раз ИХ видеть.

Опустившись на краю Долины Спящих Ханна приняла свой истинный облик. Осторожно ступая промеж 'спящих', во всей этой гнетущей тишине девушка слышала лишь шелест своего длинного балахона.

Розово-багряное небо в этом месте никогда не менялось, навсегда остановившись в миг раннего рассвета. Куда бы ни падал взгляд, всюду на холмистой местности сидели, словно драгоценные разноцветные бутоны, люди в позе 'лотоса' с закрытыми глазами и неестественно прямыми спинами. Крайне редко 'спящие' приоткрывали глаза, и, если такое происходило, они больше почти никогда не могли их закрыть и переходили на новый уровень.

Миновав эту всегда ее пугающую долину, — одна из причин нелюбви Ханны к этим собраниям — оказалась перед большой бронзовой дверью с выгравированными такими родными знаками. Положив ладони на дверь, она прикоснулась душой к закрывающей магии. Знаки на бронзе ожили и сложились в приветствие, после чего дверь отворилась.

Девушка оказалась в просторном светлом 'зале' — это не было помещение в прямом смысле этого слова. Она находилась посреди пространства, сгущенная материя которого создавала стены и пол, потолок же представлял собою звездное небо — совершенно отличающееся от земного.

Посередине помещения находился огромный стол в форме кольца, в центре которого висело детальное воплощение солнечной системы. Вокруг стола размещались кресла с высокой спинкой.

Ханна, никак не отреагировав на присутствующих в зале, прошла к своему креслу и заняла доселе пустующее место. Оказывается, ждали только ее.

— Хатинтариэн, совет не мог начаться без Вас. Что Вас так задержало? — вопросил глава совета Сиривантариэн. Высокий, как и все Ма-Эн-Рисс, с длинными до пола золотыми вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Утонченные черты лица, как и у всех представителей их народа в истинной форме, были лишены признаков гендерной принадлежности. И кем же был прекрасный Сириван на Земле в этом воплощении было не понять.

— Работа, — коротко сказала она.

— Ветер, не забывайтесь, Вы должны сразу же являться на совет! — Матиртариэн блеснул своими светло-зелеными глазами. Этот Ма-Эн-Рисс Грозы всегда чувствовал превосходство над Ветром, но что может грозовая туча без ветра ее направляющего.

Ханна улыбнулась своими красивыми розовыми губами, а темно-фиолетовые кучерявые волосы Матир отбросило с его плеч сильным порывом ветра. В истинной форме у их народа было принято носить волосы не короче колен, короткие волосы считались признаком неуважения и бессилия.

— Мы не должны ни перед кем отчитываться. У Нас были дела, — с нажимом ответила Ветер.

— Прекратите! Мы Вас всех собрали по очень важной причине. ЭТО опять приближается! — поочередно взглянув на каждого из восемнадцати присутствующих, проговорил Сиривантариэн.

— Это точно? Какие данные были получены последними? — Севартариэн, нахмурив тонкие черные брови, стал перебирать темно-зеленый локон своих прямых блестящих волос. Ярко-сиреневые глаза его были сейчас будто незрячими — Ма-Эн-Рисс Времени сейчас изучал свою вотчину.

— Севар, Мы сами были свидетелями. Система Альфа-Центавры была поглощена этой ночью, — печально проговорил Ма-Эн-Рисс Космоса, его черные лоснящиеся волосы, будто вбирали в себя свет виденных ранее звезд, отражая их под разными углами окружающим. Бледная кожа и чрезмерная худоба даже для их народа слишком ярко выделяла на его лице большие черные глаза, наполненные в эту минуту непередаваемой болью гибели целой звездной системы.

— Мы видим! — ответил Время, выйдя из своего транса. — Нам очень жаль. До системы Земли ЭТО дойдет через пять месяцев.

— Спасибо за точные данные. Мы собрались здесь, чтобы решить, как быть дальше, — взял речь Сириван. Ма-Эн-Рисс света был на удивление спокоен.

Ханна же внутренне вся сжалась, хоть внешне на точеном лице Ветра ничего и не отразилось. Как же так? Боль затопила ее душу, грозя разорвать на мелкие кусочки всю ее сущность и не оставить и малой частички Ма-Эн-Рисс. Она в этот момент жутко позавидовала 'спящим', живи себе спокойно в неведении, ведь многие из их народа решили уйти в сон. Сознательно! Она тогда лишь посмеялась над их слабостью, и вот сейчас у нее самой такие мысли возникли. Но ведь тогда рядом был родной Мирин, а сейчас... она одна...

— Поступим как в прошлый раз, — равнодушно откинулась на спинку Ханна.

— И что же Вам совершенно не жалко Этот мир? — поднял брови Сиривантариэн.

— Почему Миринтаэн не воплотились? — в свою очередь вопросила Ветер. Ма-Эн-Рисс Света не смог выдержать взгляда сине-серых глаз и потупился. Хлопнув ладонью по столу Ханна поднялась. — Нам нет дела до Этого мира!

В полнейшей тишине она покинула зал. Пусть сами решают, а ей нет до этого дела!

Открыв глаза, Ханна увидела, что парк погрузился в густые сумерки. Ее тело немного затекло, а ноги в легких босоножках замерзли.

'Астральные путешествия в общественном месте! Вот это я дожилась!' Невесело усмехнулась про себя девушка.

Направляясь к своей машине, она мыслями вернулась к разговору на совете. Да, Ханна, конечно, покривила душой — ей был дорог этот мир, приютивший их. Сколько жизней они прожили с Мирин здесь счастливо! А теперь из-за этого странного воплощения бросать на произвол судьбы всех этих людей? Нет, она была не права! Но все это ее вспыльчивость! Первой она ошибку никогда не признает. К тому же девушка все не оставляла надежды найти своего Миринтариэн, свою вечную вторую половинку.

* * *

Парень лавировал в толпе, раздавая приветственные улыбки и нужные комплименты. Это было неотложной частью работы, а ее он просто обожал! Гости норовили урвать часть его внимания, но он подолгу ни с кем не разговаривал.

— Мишель, милый! Ты сегодня просто очарователен! — Люсиль быстро завладела его локтем и направила в группку пожилых людей. — Господа, позвольте представить вам Мишель Кавелье, виновник сегодняшнего торжества, — девушка, откинув свободной рукой густые нежно-зеленые волосы, взяла у официанта бокал мартини и подняла его в шуточном тосте в честь парня.

— О, Люсиль, ты, как всегда, великолепна! Правда, у меня совершенно нет времени уделить тебе должное внимание. Но, дорогая, как только у меня появится свободная минутка в графике, я обязательно о тебе вспомню, — поцеловав в обнаженное плечико девушку, он учтиво простился с остальными важными людьми. Да, это были высокопоставленные чиновники, с другими эта девушка не общалась.

Она надула свои пухлые губки, окрашенные ярко-оранжевой помадой, и проводила парня обиженным взглядом карих глаз, в которых лишь самый внимательный мог различить злобу и алчность. Мишель уже три месяца не мог отделаться от пристального внимания этой особы, она так и норовила влезть в его мастерскую, постель и жизнь. Но от одного только первого взгляда на Люсиль, когда их познакомил ресторатор Николас Брам, внутри у парня все похолодело от отвращения — никогда он не позволит этой двуличной женщине приблизиться к его внутреннему мирку.

Мишель увидел Софию и с улыбкой направился к ней. София Парро была вот уже больше двух лет его арт-менеджером, и он испытывал к этой низенькой и с виду такой хрупкой женщине очень теплые чувства. Ее черные волосы были коротко стрижены, которым придавала форму изящная укладка, а деловой костюм подчеркивал поджарое тело, готовое в любой миг сорваться и улаживать организационные вопросы.

— София, выставка прошла на самом высоком уровне! У меня нет слов! — чуть поклонившись, парень поцеловал кончики пальцев зардевшейся женщине.