За поворотом, за углом (Поверь мне)

Катя молчала.

— Он сказал, — Ксюша разволновалась, — что жить без меня может, а мечтать нет. Я поверила, потому что со мной точно так же... Мы подали заявление, и завтра я перееду к нему.

— Это отлично, Ксюша! Что у вас все по-настоящему, — сказала Катя.

— А как у тебя дела? Об общежитии договорилась? Магду пристроила?

— Нет, я возвращусь в Тулу. Вместе с ней.

— Вас распустили на каникулы? Постой, ты же собиралась поработать в приемной комиссии, — удивилась Ксюша.

Катя помолчала.

— Я... Слушай, мой роман с Москвой закончен. Не срослось. Я размышляла, я не вижу здесь своего будущего и не хочу его. У меня отличное образование, постараюсь применить его по делу, на заводе в родном городе. Так будет правильнее.

— С ума сошла? — не поверила Ксюша. — Получила красный диплом, поступила в аспирантуру, преподаешь в Университете, сдала кандидатский минимум — и похерить это, вернувшись в глушь?! Конечно, ты сошла с ума. Переутомилась, переучилась. Тебе просто надо немного отдохнуть. Опомнись!

Катя покачала головой:

— Аспирантура никуда не денется. Переведусь на заочное отделение. Когда наберу практического материала, восстановлюсь. Я так решила. Пока я занимаю не свое место. Ну, согласись, что я за педагог? Чему я могу учить, не работав по профессии?

— Тебя же хвалили на кафедре за вечерников! Они блестяще сдали экзамены! — сорвалась на крик Ксюша.

Катя отмахнулась:

— Это не моя заслуга, а их. Я не дала им ничего из того, что нельзя прочесть в учебниках и книжках.

— Это из-за него? — сумрачно спросила Ксюша.

— Из-за него тоже, — Катя вздохнула, вспомнив о Владимире.

Ксюша положила ей руку на плечо:

— Тебя предал любимый человек. Паршиво, больно, обидно... Но разочарования случаются у всех. Их надо пережить. Не калечь себе жизнь! Найдешь нормального парня, на Романе свет клином не сошелся.

— Роман?! — удивилась Катя. — Да я благодарна ему! Не брось он меня, я и дальше не замечала бы, что не живу, а превратилась в механизм, не существующий вне расписания. Желающий только покоя. Я растворилась в ворохе бесполезных занятий. Стала их заложницей. Настолько, что перестала отличать, где я, а где та, какой мне положено быть. Раньше мне казалось, счастье — когда знаешь, чего хочешь и добиваешься этого. А теперь уверена, счастье — любить то, что у тебя есть. И вижу, что, кроме дружбы с тобой, я здесь ничем не дорожу. — Катя погрустнела. — Пойми, меня не пугают препятствия, но я не хочу испытаний ради испытаний. Будто, не умея грести, садишься на весла вместо того, чтобы перебраться вплавь или вброд. Или бесконечно склеиваешь гнилую веревку. Я говорю ужасные вещи, но совершенно спокойна, слез нет. Я разучилась и радоваться, и плакать... Так невозможно. И из этого один выход — уехать. Быть настоящей, жить настоящим, узнать, какая я, настоящая. Создавать, а не копировать, чувствовать, а не притворяться.

Ксюша смотрела на нее с жалостью:

— Другого назвала бы слабаком, но зная тебя... Я всегда равнялась на тебя, на твою упёртость. И я отмутузю любого, кто заикнется, что ты едешь побежденной или сломленной. И не буду отговаривать — талант не засохнет и на родных болотах, а одумаешься, надеюсь, быстро, тогда вернешься. Ты не какая-нибудь свистушка, ты — трудяга, ты достойна своей мечты и хотя бы чуточки везения, и ты заслужила каникулы. Так что расслабься, подруга, на полную катушку.

— Я так соскучилась по старенькому пианино, — растроганно прошептала Катя, — приеду, переиграю все, что умела, если не забыла. Вальс Грибоедова, он получался лучше всех.

— Билет-то купила?

— Да, на завтра, без пятнадцати четыре — отсюда, в семь — уже там.

— Так скоро! Черт! А я даже проводить тебя не смогу.

— Не нужно. Я поеду налегке, с собой — одежда и личные вещи. Всю посуду и мебель забирай себе, пригодятся в семейной жизни.

— Хорошо, кроме... — Ксюша раскопала один из свертков, — хрустальные бокалы разделим поровну, на память о славных временах, когда у нас с тобой все было общее до безобразия, — она моргнула, стряхивая слезинки. — И главное, не позднее второго сентября ждем тебя к нам. Будешь последней свиньей, если пропустишь мою свадьбу.

Ночь напролет они вспоминали и прощались, советуя, желая, грустя...

V

Катя застегнула молнию на дорожной сумке, отставила ее в сторону и набрала тульский номер:

— Мам, я собралась, сейчас выезжаю. Встречать не надо, приеду засветло.

Трубка заворчала.

— У нас будет много времени, я все объясню. А сейчас ответь сама. Ты любишь папу? Я не шучу, — Катя не сдержалась и улыбнулась бурной маминой реакции. — Я так и думала. Скоро буду. Пока!

Осталось пробежаться по комнатам, проверяя, не забыла ли чего, и заодно поблагодарить эти стены за приветливый, пусть и недолгий приют. И присесть на краешек дивана — на дорожку.

Тишину продрал рев телефона, но Катя игнорировала его, потому что со всеми переговорила. Но звонки не прекращались, и, на всякий случай, она отозвалась.

— Катя, здравствуйте. Это Владимир, Дремлев. Такое дело. Олег пару дней будет отсутствовать, Черныш под моей ответственностью. И, по-моему, он либо чудит, либо с ним что-то неладно. Вы вроде разбираетесь в собаках, взглянете?

— Я не смогу, — ей было нелегко это сказать, — я сегодня уезжаю.

— Вот как. Надолго?

— Вероятно, навсегда.

— И куда?

— Возвращаюсь в Тулу, к родителям...

— Почему? — недоумевал Владимир.

— Так сложились обстоятельства.

— Чудовищно, — она почувствовала, что он расстроен. — Может, вам нужна помощь? Я могу что-либо для вас сделать?

— Спасибо, не надо.

Дремлев помолчал.

— А собаку куда?

— С собой.

— Ясно. Диктуйте тогда адресок, телефончик. Земляки ведь: путь в Алексин один — через Тулу. Как-нибудь пересечемся.

— Володя, мы не должны видеться, — Катя набрала полную грудь воздуха. Она не обязана говорить правду, она пообещала себе. Но пусть... она ее скажет... все это останется здесь, в Москве. — Я не смогу с вами встречаться. Потому что... люблю вас. Люблю... Но не настолько, чтобы причинять боль тем, кто ни в чем не виноват. Передайте Олегу, что у него все получится, и прощайте...

— Катя!

— Простите, я спешу. Поезд...

Владимир замер. В трубке раздавались гудки, а он все стоял, не двигаясь, не веря тому, что услышал. Она любит его! Но не хочет делать кому-то больно. Кому? Жениху! Нелюбимому.

Он присел на диван. Мысли скакали, сердце колотилось. Обычно женщины говорили ему о любви после того, как он доказывал им ее физическую составляющую, до того — не успевали.

Другой же смысл слова "люблю" всегда его пугал. Готов ли он к нему? Не отшутиться, а по-настоящему. Ведь эта девушка не потерпит половины...

К ней тянет, ею хочется обладать, с ней легко и забавно браниться. С ней часто ругаешься, но между ними много общего, что не позволит рассориться окончательно.

Черныш, прокравшийся с начала разговора в комнату, подошел к нему, положил голову на колени и уставился в глаза. Левая рука Владимира, со шрамиком под часами, взметнулась вверх. Потом опустилась на собачью морду, погладила шелковистые уши. Какое-то время Дремлев сидел в оцепенении, потом схватил ключи, взял Черныша на поводок и выбежал из квартиры. Проскакивая ступеньки, они скатились с лестницы на первый этаж, выскочили на улицу и поймали машину.

Спустя двадцать восемь минут Владимир нырнул в окошко вокзальной кассы:

— Один на Тулу. Ближайший.

— Ближайший отходит через три минуты.

— Давайте!

— Седьмой путь. Сдачу-то заберите!

Владимир уже мчался по перрону:

— Черныш, ищи! Ищи Катю, ищи Магду!

Черныш засуетился, закрутился. Взгляд Владимира цеплял мелькающие окна. Поезд пыхнул и толкнулся, вынудив Владимира с Чернышом взлететь на подножку первого попавшегося вагона. В тамбуре им преградила дорогу проводница:

— С собаками без намордника запрещено. Где билет на животное?

— На него? Не знал, что положено. Купил бы, — Владимир старался говорить уверенно. — Он смирный, никого не тронет, вы уж пустите нас, пожалуйста...

— Правила одинаковы для всех, — с каменным видом произнесла проводница. — Придется сойти. Пожалуется какой пассажир, что зверюга ваша без намордника, а мне отвечать? Сходите, я говорю!

И она распахнула дверь, подталкивая Владимира в плечо.

— Слушайте, мне очень важно попасть именно на этот поезд. Нельзя мне иначе. Хотите, я штраф заплачу?

— Зарплату тоже заплатите, если меня из-за вас уволят?

Поезд опять качнулся, начал разгоняться. Черныш заскулил и дернулся на поводке.

— Не выкидывать же меня на ходу, — рассудил Владимир. — Высадите на следующей остановке.

Проводница поджала губы и шагнула закрыть двери. Лишь она поравнялась с Чернышом, тот извернулся, прошмыгнул под ее рукой и выпал из вагона. Кольцо на карабине не выдержало могучего рывка и разогнулось, поводок хлестнул по ноге Владимира.

"Олег не простит", — подумал он, скрипнув зубами. Варианты свистели меж ушей Владимира — он решал, с какой из потерь смириться. Отодвинув проводницу, высунулся наружу, посмотреть, где пес, потом устремился в вагон. А затем бросился обратно и, снова минуя ошеломленную проводницу, кубарем вывалился на платформу.

Он увидел, куда направлялся Черныш... К девушке с каштановыми волосами и бело-рыжей собакой.

Они подбежали к нему. Дремлев тер колено и глупо улыбался.

— Володя, вы... вы — сумасшедший! Зачем вы прыгали? У вас кровь! — она щупала ему пульс, гладила по голове и одновременно хотела отвесить подзатыльник за ребячество.

— Порядок, чуток кожу ободрал. Вы почему на поезд опаздываете?

— Мой поезд позже. Здесь в это время два рейса. Так вы...

— А я обрадовался, что вы передумали. Где, кстати, ваш жених, которого мне придется убить, чтобы вы не чувствовали себя виноватой?

— Какой еще жених? Володя, с вами точно все в порядке? Голова не болит? Надо скорей к врачу.

— Я здоров и, по-моему, даже счастлив, — ответил он и лег на пыльный асфальт...

Эпилог

Взгляд Луны пробудил Черныша, подняв с плетеной циновки. Сквозь незанавешенные окна были отчетливо видны парящие снежинки. Черныш уперся в подоконник и внимательно смотрел на двигающиеся по тротуарам тени.

Ветер со снежинками подсвистывали в рамы, студили морду. Пес опустился на пол и чутьем, не путаясь в непривычном помещении и темноте, разыскал Магду.

Кончики ушей колли поднялись, уловив за тиканьем ходиков с кукушкой посторонние шорохи. Цокнув коготками, она вскочила и вместе с Чернышом застыла у двери.

Снаружи грохнуло — собаки сдвинулись вперед, к узкой полоске света внизу, из отсека. Тишину сменили голоса, шаги, хлопнул лифт, торопясь на другой этаж. И снова волнующая заминка, после которой те, кто долго ждали и верили, были вознаграждены.

Дверь распахнулась. Первым влезло мохнатое, пахучее, зеленое и очень большое. Следом шли Олег, Катя и Владимир, нагруженные сумками и коробками. Задергались веревочки выключателей, и свет беспрепятственно — мебели не было — отразился от белых обоев и свежего лакированного паркета.

— У-у! — вскричал Олег, и голые стены и полы повторили за ним гулким эхом. — Уже девять! Мы успеем?

— Успеем, — уверил Владимир.

Они управились к десяти. Распаковали коробки, на них Катя накрыла стол, нарядили елку, повязали собакам на шею мишуру, дали сахарных костей, включили радиоприемник и уселись на подушки потурецки.

— Как разносолы от дедушек-бабушек и родителей выручили: и вкусно, и посуда на первое время, пока не обставимся, — отметила Катя.

— Не зря родственничков навестили, — согласился Владимир.

— Я щас, — Олег поднялся и вышел в другую комнату.

— Лизе, наверное, звонить, — предположила Катя.

— Тогда это надолго, — сказал Владимир и взялся раскладывать. — Если Костя с Ксюшей опоздают, — разложив по тарелкам и попробовав, объявил он, — салат их может не дождаться.

— Не должны. Костя Москву хорошо знает, не заблудятся. К одиннадцати подъедут.

За стол вернулся довольный Олег. Катя с Владимиром хитро переглянулись.

— Ну что ж, проводим старый год, — Владимир откупорил бутылки. — Взрослым — шампанское, детям — "Салют".

— Мне пока тоже налей лимонад, пожалуйста, — попросила Катя. — Поддержу Олега.

— Эх, молодежь, — ухмыльнулся Владимир. — А я, старичок, уважу традиции. За уходящий год! Сложный, но удачный. Он сделал меня самым богатым человеком. В этом году я познакомился с тобой, Катя. У меня вырос сын, которым бы мог гордиться любой отец. Мы вместе сейчас сидим в нашей новой квартире. И я хочу, чтобы с этого дня все самое хорошее и интересное у нас только началось.

— А я желаю нам, — сказала Катя, — чтобы каждый раз, собираясь за столом, мы ощущали хотя бы крупинку сегодняшней радости и праздника, когда у нас больше подарков, чем мы загадывали и решились бы попросить.

— Пусть в новом году у меня появится младший брат, — вставил Олег, — или сестра. Но лучше — брат.

Катя покраснела и уткнулась в бокал. Владимир хмыкнул:

— Однако заявочки. Лучше бы кому-то учиться на одни пятерки.

— Можно, я сделаю громче? — сказал вдруг Олег, подкрутил радио, и, под музыку играя с собаками, увлек их из комнаты. Мелодия закончилась, и заговорил диктор:

— Олег Дремлев поздравляет своих близких: папу, Катю, бабушку и дедушку с наступающим Новым годом. По его просьбе для них прозвучит песня "Мой ласковый и нежный зверь". Исполняет Ирина Аллегрова.

Катя и Владимир молча смотрели друг на друга.

Дом окутался чудесной музыкой и словами, словами о них:

Как все началось, под какой звездой,

За какой чертой ты стал моей судьбой?

За каким холмом из ненужных фраз

Пролился туман твоих печальных глаз?

Мой ласковый и нежный зверь,

Я так люблю тебя, поверь,

Мой ласковый,

Мой ласковый и нежный зверь!

Катя чувствовала, как ресницы наливаются тяжелой водой.

— У тебя действительно замечательный, — сказала она, — необыкновенный сын.

— Есть в кого, — Владимир придвинулся и прижал ее к себе.

Катя рассмеялась сквозь слезы:

— Представляешь, Олег только загадал желание, а оно уже начало исполняться.

Они целовались, не замечая, что в комнату ворвались Олег с собаками и бенгальскими огнями и Ксюша с Костей и подарками.

А за окном гуляла морозная звездная ночь. Ветер выплясывал со снежинками диковинный танец. Деревья подпевали им в такт. Луна улыбалась...

Комментарий

*Отрывок из песни В. Воленко "Гранитный камушек" (группа "Божья коровка").

**Мексиканский ("Rosa Salvaje") и бразильский ("Tropicaliente") — телесериалы, показанные на российском телевидении в 1994-1995 годах.

* * *

А.Н. Островский "Бесприданница".

* * *

Отрывок из песни И.Ю. Николаева "Мой ласковый и нежный зверь".

nbsp;

&

&

&

&

&

&