Иллюзия реальности

Сначала не очень-то хотелось идти в душ. Рано ещё для этого, да и устала... хотелось развалиться на диванчике и не вставать несколько часов. Но потом случайно увидела своё отражение в зеркальной поверхности стеллажа для книг.

В ванную! Быстро!

Теперь-то стало понятно, почему Артём так посмеивался, глядя на меня. Будто на войне побывала: грязная, с взъерошенной шевелюрой, растёртой на пол-лица подводкой в пересмешку с тушью. Как эксклюзивный аксессуар, завершала образ размазанная по шее кровь с ладоней.

Тут не смеяться надо, а плакать! Кузькина мать вместе с кикиморой болотной и то симпатичнее будут. А какие они привлекательные дамы, ммм... однозначно была бы влюблена в них, если бы не традиционная ориентация.

Включив тёплую воду, я встала под согревающие струи, которые с сильным напором били из множества специальных отверстий душевой кабины. Счастье, охватившее сначала, продлилось недолго. Согревшись и расслабившись окончательно, я вновь позволила себе вспомнить об отце; о маме, которая куда-то пропала и не отвечала на телефонные звонки. О Серёжке, который бы сейчас сказал: "Да забей! Давай просто свалим и всё".

Я уже свалила...в другой мир, который оказался таким же как и прошлый. Если не хуже. А наобещали-то! Говорили, что тут будет чуть ли не до скрежета зубов, как охрененно. И где оно? Ошибочка у них вышла, бывает такое, конечно. Разве ж я не понимаю. Все понимаю... везде случаются казусы.

Смеситель подозрительно пшикнул и напор стал медленно пропадать. Вода начала медленно становится холоднее. После того как я на полную выкрутила краник с красной меткой, на меня обрушился ледяной поток небывалой мощи. От неожиданности взвизгнула и трясущимися руками стала быстро закручивать краники. Зубы отбывали чечётку, а тело под неё дрожало, но зато в голове не осталось неприятных мыслей!

Я сняла с крючка выданное Артёмом полотенце и насухо вытерлась; оделась в приготовленную одежду и вышла в коридор. Из кухни до сюда долетал ароматный запах жаренной картошки и кофе, а судя по звукам, там ещё что-то нарезали. В животе громко заурчало, напоминая, что там уже так давно не было ни крошки чего-нибудь съестного. Быстренько щёлкнув выключателем света, закрыла дверь ванной и целеустремлённо направилась на кухню.

Еда! Кушать!

Сказав, что кушать мы будем то, что "завалялось в холодильнике", Артём ничуть не соврал. Просто немного не уточнил, что в его понимании это далеко не какой-нибудь недельный суп или что-то из серии "просто залить кипятком". На сковородке, скворча маслом, жарились куриные ножки, а салатницу заполняли уже нарезанные овощи. Напевая что-то под нос, Артём переворачивал мясо, успевшее покрыться золотистой корочкой.

Ему бы ещё фартук и был бы идеальной домохозяйкой из Happy American family. Ага... Аж в дрожь пробивает, стоит только представить сею сладкую семейку с их правильностью. За каждой улыбкой — насмешка, похвалой — презрение.

Так как гостем меня можно назвать только условно, я решила предложить себя в качестве бесплатной рабочей силы. Правда на вопрос: "Чем-нибудь помочь?" — очень хотела услышать отрицательный ответ, но не тут-то было. Пришлось заправлять салат, накрывать на стол, а потом — помогать мыть посуду.

После плотного ужина, вообще-то, полагается поспать, а мы — по моей инициативе — полезли вешать занавески и разбирать коробки. Ограничились пространством только одной комнаты. Той, где был диван. Всё ж в ней предстояло провести, как минимум, — ночь. Свет фонаря через девственно чистые окна, ничем не прикрытые, как-то не очень привлекал. Как и наваленные по соседству вещи и башенки — из коробок и ящиков.

Сначала, Артём отбивался, как мог, но потом — сдался.

С трудом отыскали тяжёлые темно-синие шторы из плотной присборенной ткани и невесомый тюль из прозрачной органзы. Но, после их осмотра, пришли к выводу, что их необходимо гладить. Новая проблема — найти утюг, затерявшийся где-то среди книг, дисков и одежды. Вздохнув, Артём назвал меня узурпатором и полез искать необходимый нам предмет. С условием, что заниматься глажкой буду я. Вздохнув с не меньшей обречённостью, кивнула и пожелала ему удачи в нелёгком деле — поиске. Все нашлось тогда же, когда Артём вспомнил, что гладильная доска осталась дома.

Но не бросать же всё на полпути!

Осмотрелись. Среди вариантов: пол, стулья, подоконник, диван — выбрали последний. Пока друг выполнял нехитрые действия, требующие минимум физической силы, но позволяющие сделать диван полноценной двуспальной кроватью, в мою голову закралась хорошая идея. Она помогла нам решить насущную проблему — где и как спать. Так почему бы не на диване, вдвоём? А что... Он большой. Тут хоть вдоль, хоть поперёк ложись. При большом желании — по диагонали.

И, казалось бы, я должна отбиваться и говорить, что благородным девушками до свадьбы... в общем — шарахаться как ошпаренная. Ан нет...

Артём сделал огромные глазища и начал убеждать меня, что поспит на кресле — оно разбирается — или, в крайнем случае, на полу. Неприступная осинушка долго ломалась, но, поняв, что её честь и достоинство на фиг никому не нужны, — сдалась.

Пока я гладила — смеялся Артём, подкалывая и издеваясь. То складочка осталась, то побыстрее надо делать, а то и вовсе — моя "раскорячка" ему не понравилась, видите ли. Сам бы попробовал более эстетично выгнуться, чтобы суметь нормально погладить в таких условиях.

Потом смеялась я! Трясясь на шатающемся табурете, Артём, точно дева с похмелья, хватался за стену и активно пополнял мой разговорник русского — и не только! — мата. Попадались даже очень редкие и ценные образцы! То, что он побаивался высоты, я знала, но ведь через забор перепрыгнул и не заметил даже, а тут... Умора. Больше всего, его пугала перспектива выпасть из окна. Закрытого.

Как только был прикреплён последний "крокодильчик", Артёма, будто ветром сдуло со стула. Усевшись на пол, он сказал, что больше ни за что не встанет. Мне оставалось лишь успокоить друга и сообщить, что в остальных комнатах будем вешать шторы уже завтра. Сегодня поздно — спать пора.

— Раз так хочется, то сиди, конечно, — хмыкнув, я закончила заправлять "недокровать" и пошла в ванную. Переодеваться в шорты и длинную растянутую футболку — любимая "пижамка".

Всё же зря мама ругалась, что я сплю именно в этом, хотя есть так много новый вещей. Схвати я с полки какую-нибудь шёлковую сорочку с рюшем, то тут уж я строила бы из себя неприступную осину! Мало того, что на одном диване — даже в комнате одной с Артёмом не осталась бы, да я бы на глаза ему показаться постеснялась бы! Не надо мне такого счастья. Правда на что тут смотреть: разбитые коленки, мелкие порезы и синяки на тощих ногах, будто на войне побывала.

А так... если что — драться и кусаться умею, да и благородной девой не являюсь.

Когда я вернулась и юркнула в объятия тёплого одеяла, Артём, опираясь на стену, сидел с телефоном руках и, с серьёзнейшим лицом, что-то там делал. Как пить дать, рубил фрукты во "fruit ninja"!

— Спокойной ночи, — сказал он, не отрываясь от мини-зомбиящика.

— И тебе того же, — отзывалась я, устраиваясь поудобнее. — Хватит уже в свои игрушки играть. Спать ложись. Завтра, вообще-то, ещё в школу идти.

— Да сейчас, — ответил Артём и, нарушив своё недавнее обещание, встал со своего места и, взяв какие-то вещи из шкафа, пошёл переодеваться.

Вымотавшись за день, теперь, лишь перевернувшись на бок, я сразу же заснула. Даже не слышала, когда вернулся Артём и лёг совсем рядом. Может быть, и почувствовала, что стало немного теплее... но разве ж это может разбудить. Наоборот.

Мне снились кошмары. Правдоподобные до того, что казалось, я ощущаю прикосновения и удары; холод и влагу скатывающихся по щёкам слез. Будто заевшая виниловая пластинка, прокручивались одни и те же события. Менялись лишь отдельные действия... с каждым разом было всё хуже.

Я прихожу домой и вижу пьяного отца...

Резко открыв глаза, стиснула зубы, чтобы не взвыть и от того, что происходило во сне, и от того, что было тут... в реальности.

Горячая ладонь у меня на животе под майкой и тёплое ровное дыхание в затылок. Ну и что он делает?

Не нужно мне ничего этого. Особенно сейчас, когда оставались считаные дни до возвращения назад, в свой не менее противоречивый мирок. Чтобы там вспоминать обо всём что было, но не иметь возможности ничего сделать. Опять бояться сказать лишнее слово, потому как там не происходило кучи событий. Всё останется здесь, а дома... не было отца, который под маской семьянина скрывал бы выпивоху; не было мамы — только мать... был Сергей.

Придётся снова пытаться вклиниваться в систему повседневности. А все близкие люди... они ничего не будут помнить и может, так будет даже лучше. Только я не забуду вчерашний, сегодняшний и завтрашний день. Только я не забуду о своей слабости.

Развернувшись, я положила голову на плечо Артёму, сжимая рукой мягкую ткань футболки, и уткнулась носом в грудь. Пахло шампунем. Улыбнувшись, я с трудом смогла сдержать смех, хотя плечи все же мелко подрагивали.

Или Артём не спал и раньше, просто скрывая это, или я разбудила его только теперь, но он зашевелился и протянул одеяло мне на плечи.

— То рыдает, то смеётся...— проворчал Артём.

— Ни фига не рыдает, — возразила я.

— Да-да, конечно... А смеётся хоть?

— Смеётся, — я чуть не всхлипнула от смеха, когда он начал быстро перебирать пальцами у меня по спине, запуская руку под длинную футболку. — Ну Артём, щеко-о-отно же!!!

Теперь уже засмеялся и он.

— А ты чего, одежду шампунем постирал? — спросила я, как только издевательства надо мной прекратились.

— Откуда ты знаешь? — удивлённо ответил вопросом на вопрос Артём.

— У тебя футболка им пахнет. Мне нравится.

— Спи уже. Нравится ей... — зевая, сказал Артём, теперь уже просто положив руку на бок, медленно поглаживая большим пальцем.

Поспишь тут... когда мысли совершенно не о сне. Зараза...

Утро я встретила в прохладе и... одиночестве. Артёма рядом уже не было, а его половина дивана — остыла. Ожидаемо. В принципе, так оно и должно было быть. Не было никаких предпосылок к тому, чтобы все вышло да пределы этой ночи. Чуть потянувшись, я выключила будильник — он должен был прозвенеть через две минуты, и начала нехотя, вылезать из под тёплого одеяла. Тогда-то я и услышала знакомый женский голос.

Мамин!

Что она оказалась здесь? Откуда вообще узнала об этой квартире и о том, что я здесь?

— А сейчас ей ещё не пора вставать? Но ведь школу проспит. Она в последнее время больше всего переживает из-за того, что опоздать может. А...шесть часов только. Но все равно, — тараторила мама, в пол-уха слушая Артёма. — О, ты проснулась! Доброе утро.

— Вообще-то добрым оно не бывает, — сказала я, зябко поёжившись от прохлады пола. — Хм...а ты вообще тут как оказалась?

— Позвонила, правда почему-то мне ответил Артём. Он мне рассказал, как сюда прийти.

— А вечером ты мне, значит, ответить не могла? Или как-то сказать, где ты!

— У меня телефон разрядился, — мама вздохнула и поджала губы, — я просто не смогла больше терпеть такого отношения к себе... к тебе и ушла.

— А позвонить мне? Предупредить?

Понимая, что не имею права так разговаривать с ней, я ничего не могла поделать с собой. Как вообще можно быть такой безрассудной и не оставить хоть намёка о том, где пропадаешь.

— Я не могла зарядить телефон. Поэтому и позвонить не могла. А как оказалась дома — сразу позвонила.

— С чужого телефона?

— Я не знаю твоего номера наизусть, — спокойно ответила мама, не обращая внимания на моё истерическое поведение.

— Ладно уж...Хорошо, что пришла сюда.

Я налила себе холодной воды из под крана. Руки мелко подрагивали из-за внезапно накатившей злобы.

— Эм...— мама встала из-за стола и взяла свою сумку в руки, прижимая ту, будто самое дорогое. — Артём, а куда мне можно положить вещи?

— Да в комнате найдите где-нибудь место, — он махнул рукой в сторону гостиной. — Если нужно в душ — вторая дверь слева.

— Спасибо.

Было как-то не по себе видеть то, как они разговаривают. Все же, я больше привыкла к ругани. И ещё... очень не хотелось, чтобы мама сейчас выходила на длительное время из комнаты, но мои попытки задержать её провалились.

И сдался ей этот душ! Кинула бы сумку в комнату, переоделась и айда на кухню. Дочь развлекать. Потому что... я не хочу оставаться наедине с Артёмом. Неловкая ситуация. Когда мама ушла раскладывать вещи, Артём — мать Тереза — все так же продолжал сидеть на диванчике, поджав под себя ноги. Растрёпанный, одетый в какую-то растянутую чёрную футболку и подобные же штаны, он был похож на нахохлившегося воробья, которого с утра пораньше выперли из гнезда. Покачиваясь, он сначала смотрел в одну точку, а потом и вовсе — закрыл глаза.

— Не спи, — сказала я, ставя в микроволновку тарелку с остатками вчерашнего ужина.

— Мм...ага, — вяло промямлил в ответ воробышек и, качнувшись в сторону, лёг на диван.

Покачав головой, я дождалась, когда можно будет достать разогретую еду, уже предвкушая, как буду кушать курочку. Аппетитный запах жареного мяса заполнил комнату, перекрывая аромат свежесваренного кофе, который пила мама. Последние секунды начали казаться просто пыткой: хотелось выключить уже эту микроволновую печь и достать свою еду наконец-то. Чтобы как-то отвлечься от соблазна, я полезла в холодильник за салатом, надеясь, что он и после заморозки остался таким же вкусным.

— Я тоже кушать хочу, — сказал Артём, наблюдая за мной одним глазом.

— Вставай и кушай, — пожала плечами и уселась за стол. — Еда — имеется. Готовить ничего не надо.

— Никто меня не лю-у-убит, никто меня не покорми-и-ит, — затянул Артём, уткнувшись носом в диван.

— Угу, — прожёвывая салатик, я наблюдала за тем, как он "убивается". — Иди сюда, покормлю.

— Правда?

— Ну да, мне все равно много будет.

На тарелке и правда оставалось ещё больше половины, но в меня уже ничего не влезало, все остальное — точно не съем. А вот если бы такого не было... не-е, тогда я бы не пошла на такой серьёзный шаг. Еда — это, Аид подтверди мои слова, вещь неприкосновенная.

Говоря "покормлю", я преувеличивала, имея ввиду, что могу просто поделиться тем, что у меня осталось, но Артём принял это всерьёз. Доказывая мне то, что за свои слова надо отвечать, он ещё не забыл упомянуть о том, что у меня все ноги в синяках и вообще, надо было свои коленки хоть чем-нибудь помазать, а иначе, туда может какая-нибудь зараза попасть. И вообще...так заживать будет долго. Только ради того чтобы заткнуть льющиеся "комплименты", я сбегала за вилкой и наколола на неё самый горячий кусочек:

— Ну-ка давай, открывай ротик, летит самолётик...

Мама зашла именно в тот момент, когда я хвалила "сыночку" за то, как он у меня хорошо кушает и говорила, что если он съест последнюю ложечку, то получит ещё и десерт — кофе. По её взгляду было сложно понять, о чем она подумала, но, кажется, она в очередной раз убедилась в том, что моя крыша качественно шуршит. Сказав только: