Терминатор. Возрождение.

По дороге, в свете мощных фар и нескольких прожекторов, установленных на бронетранспортерах, шагали фигуры двухметрового роста с массивными очертаниями, словно механически передвигавшие ноги. Лица оставались неразличимыми из-за света бьющего прямо в глаза.

— Мы не хотим кровопролития, давайте все мирно обсудим! — считая, что перед ним военные, громко предложил Николай Иванович, пожилой, но хваткий мужик. Председатель деревенского совета.

Фигуры продолжали медленно двигаться, внушая страх деревенским работягам. Собаки, охранявшие дома, залились громким лаем, плавно переходящим в невыносимый визг.

Громадные незнакомцы неумолимо двигались вперед. Председатель бесстрашно двинулся навстречу с высоко поднятыми руками.

Спустя мгновение Николай Иванович захлебнулся кровью. Пули порвали шею, превратили лицо в кашу из костей и мозгов, насквозь прошили грудь. Тело, поглощенное мелкой дрожью, тяжело упало на землю. Шквальный огонь со стороны фигур вызвал чудовищную панику и смятение в рядах оборонявшихся. Часть сразу же бросилось бежать. Не в силах заглушить кавалькаду выстрелов нападавших, жидко заухали дробовики оставшихся, затараторил 'Укорот', загудела винтовка Мосина спрятавшегося в доме стрелка.

Нападавшие даже не подумали залечь, идя цепью на позиции селян. Пули не причиняли им видимого вреда. В грудь громиле идущего первым друг за другом вонзились очередь из 'Укорота' и пару одиночных из СКС. Ни один современный бронежилет не способен полностью защитить от автоматного огня. В таких условиях даже самые навороченные не спасли бы от переломов ребер и разрыва внутренних органов. Выстрел картечью из помповика пришелся точно в колено одному из нападавших. Слегка пригнувшись, он дал длинную ответную очередь из ручного пулемета в направлении стрелявшего. Пули выбили кровавые брызги из живота молодого парня. Грузно сев на землю, он заорал не своим голосом. Силы покидали его с каждым фонтанчиком крови. Незнакомцы двигались, сметая все на своем пути, не один из них не был выведен из строя. Десятки пуль впивались в их тела, не оставляя кровавых пятен. Крики и вопли слились в одну большую стонущую массу, выстрелы со стороны селян угасали. Ополченцы окончательно дрогнули. Выжившие пытались спастись бегством, ловя свинец спинами. Нападавшие стреляли кучно, укладывая очереди практически в одну точку. Защелкали одиночные выстрелы. Смолк скулеж псов. Громилы смели оборону за полчаса боя, при этом почти не применяя тяжелое оружие.

Виталий, по его словам, спрятался в подвале сразу после боя, чудом уцелев под огнем. Нападающие затолкали всех выживших, а так же детей, стариков и женщин в душные кунги грузовиков. После чего сожгли деревню из огнеметов. Еще он нес бред об обвисших кусках ткани и резины, прикрывающих металлические скелеты, но я не отнесся к этому серьезно. Подумаешь струсил парень, сбежал, придумал для себя сказку лишь бы сгладить вину.

19

Общее количество людей в ангаре, по моим расчетам, составляет человек триста. Все разделены на десять блоков. Периодически металлический голос приказывает определенной группе покинуть помещение через один из трех выходов. Новых лиц за время моего пребывания, составляющего по ощущениям четыре дня, не появлялось. Люди подавлены и угрюмы. Никто особенно не может или не хочет вспомнить как именно они попали сюда. Возможно сказывается воздействие нервнопаралитического газа или нечто в этом духе. Версий множество, в том числе похищение пришельцами.

Впрочем, не думаю, что пришельцы используют тактику засад для похищения людей.

Слава Богу почти перестали мучить боли в спине, еще пару дней и можно будет окончательно снять повязки. Глаза привыкли к полутьме. Да и в плане быта мы понемногу обвыклись. Человек существо удивительное — привыкает ко всему. Отхожие места устроены довольно своеобразно: ряд небольших одинаковых отверстий в бетонном полу у стены, без намека на личное пространство. Как оказалось буржуйки топятся газом, поступающим извне. Воду берем из четырех старых колонок. На вкус жесткая, ничем не пахнет. Не хочется гадать на тему — гниют ли от нее внутренние органы или нет.

Ничего из ряда вон выходящего не происходит. Мелкие перепалки не в счет.

20

Громкий протяжный сигнал, напоминающий гудок локомотива извещает ангар об очередной раздаче еды. Для этой цели приспособлены массивные металлические короба с глазком камеры и лотком, откуда после сканирования (или фотографирования) лица вываливается продолговатая плитка прессованного безвкусного сублимата, позволяющего кое-как продержаться до следующей раздачи еды. Мы с братьями прозвали их банкоматами.

Сонная масса людей активно зашевелилась. Всего два события выводят толпу из оцепенения и привлекают всеобщее внимание: раздача еды и приказ покинуть помещение. Как и в любом коллективе первыми к банкоматам устремляются крепкие молодые ребята и матерые волки постарше. Так как паек выдается строго после сканирования подрываться приходится даже авторитетам.

Я успеваю занять место примерно в середине очереди из пятидесяти человек, так как наш блок находится максимально близко к двум банкоматам. Передо мной тяжело кашляет и непрерывно сплевывает на пол мокроту тощий старик в пальто. Позади меня грязная женщина за сорок с некрасивым лицом. В соседней очереди что-то тихо, по большей части жестами обсуждают Виталий и Паша. Двигаемся вполне быстро, долго стоять не приходится. Под ногами слой мусора, обрывки грязных бинтов и материи. Полумрак. Прожекторы на потолке выключены. Турели раз в пять секунд меняют направление контроля.

Кашель скрутил старика прямо перед банкоматом. Толпа зло загудела. Наконец наступила моя очередь. Подошел к банкомату, слегка наклонился к объективу камеры, на секунду замер в ожидании, проворно схватил выкатившийся паек. Спешно отхожу в сторону. На ходу вгрызаюсь в сублимат, по консистенции напоминающий козинак.

Усевшись на свой импровизированный лежак дожевываю паек. Рядом усаживаются братья. Люди постепенно возвращаются на свои места. Большинство старается побыстрее запихнуть сублимат в рот. Их опасения небезосновательны. К нам с братьями уверенной походкой направляется два казаха. Тепло одеты, крепкого телосложения. Остановившись около нас некоторое время наблюдают. Мы дожевываем последние крохи. Паша демонстративно вытирает рот рукавом. Незаметно вытаскиваю обмотанный с одной стороны изолентой гвоздь-сотку и сжимаю в кулаке. Казахи, понимая, что ловить здесь нечего проходят мимо. Подмигиваю Виталию, показываю гвоздь, он в свою очередь приподнимает кусок кирпича.

— Нет у меня ничего! Съел! — срываясь кричит тощий парень буквально через минуту.

Один из казахов без замаха, с правой руки разбивает нос бедолаге. Следующий удар приходится под дых. Парень падает задыхаясь. Напавший казах сноровисто обыскивает тело. Паек перекочевывает в руки новых хозяев, после чего бедолаге достается еще пара ударов ногами. Казахи довольно оглядываются и удаляются поигрывая желваками на скулах. Люди отводят глаза. Никто ничего не видел. Парень подымается с пола сплевывая кровь и вытирая юшку с лица. Загнанно смотрит по сторонам ища поддержки. Некоторое время сидит на полу, затем встает и бесцельно бродит по блоку. Снимает куртку, выворачивает ее наизнанку. Опускается на корточки и мажет лицо грязью с пола. Затем пристраивается в конец оставшейся очереди. Те, кто наблюдал за его избиением заинтересованно смотрят и показывают пальцами. Очередь кончается и парень подходит к банкомату. Теперь за ним следит десяток глаз. Повезет или нет? Парень наклоняется к объективу. Ничего не происходит. Слышен смех потешающихся над ним казахов. У банкоматов остался лишь он.

— Сдохни сука! — в отчаянии парень начинает размашисто долбить кулаками по банкомату.

И тут началось. Вспыхнули прожекторы. Турели с протяжным скрипом развернулись в сторону бедолаги. Толпа с криками бросается прочь от дебошира. Прожекторы освещают банкомат и парня словно актера на сцене театра.

— Предупреждение номер один! — металлический голос заставляет меня съежится. — Пожалуйста, отойдите от устройства и вернитесь в свой блок!

— Пошли вы н

* * *

й ублюдки! Хватит! Вы зае

* * *

и держать меня здесь! Я хочу жрать, мать вашу! — несчастный извергает поток брани не переставая колотить руками и ногами по банкомату.

— Предупреждение номер два! Пожалуйста, отойдите от устройства и вернитесь в свой блок! У вас есть три секунды до принятия мер!

Бездушный голос. Без эмоций. Я мысленно отсчитываю три секунды. Три, два, один.

Каждый замирает в ожидании развязки. Парень до крови расшиб кулаки. Отсюда не видно, но по интонации голоса понятно, что слезы заливают его лицо. Очередной замах прерывается прицельными очередями из двух пулеметов. На пол сыпятся горячие гильзы. Прочная панель банкомата разнесена в клочья и обильно орошена кровью. Ярко белые глаза на грязном лице смотрят на потолок. Перед смертью даже не увидел неба.

21

— Внимание! Блок два. Внимание! Блок два. Пожалуйста, проследуйте к выходу номер один. К выходу номер один.

Скрутило живот. Прошиб холодный пот.

А я все думал, когда же нас отсюда выпустят. И главное, кто?

Уже привычно вспороли полутьму прожекторы.

— Прорвемся мужики, — подбадриваю братьев, те натужно улыбаются в ответ.

Брать нам с собой нечего. Прихватываю гвоздь. Накидываем куртки и под вялыми взглядами оставшихся блоков двигаемся к вратам. Цифра один выведена по трафарету не жалея краски. На некоторое время задерживается, ожидая пока все соберутся. Женщинам страшно. Мне тоже. Подкашиваются ноги. Надо идти, не хочется оказаться на прицеле. Минуем ворота. Створки захлопываются позади. Перед нами длинный отлично освещенный коридор буквой 'Г'. Опять минутная заминка. Свет режет глаза. Мужская часть коллектива поддерживает слабую половину. Медленно движемся вперед. За поворотом нас ждет тридцать метров того же самого ярко освещенного коридора. С одним исключением: в конце находится массивная рамка наподобие металлоискателя, камеры, какие-то датчики. В упор смотрят два пулемета.

— Внимание! Пожалуйста, для вашей безопасности выполняйте все требования! Выполняйте все требования! Каждый из вас обязан пройти все пункты от 1 до 3. Соблюдайте очередь. Неповиновение карается смертью. Внимание!.. — металлический голос из динамиков трижды повторяет приветственную речь.

Пунктов и вправду три. Первый представляет собой уже известную нам камеру. Второй предлагает приложить ладонь к подсвеченному стеклу и снять отпечатки. И, наконец, третий самый необычный. Отверстие для указательного пальца, где острая игла после обеззараживания берет кровь. После прохождения тестов голос свыше приказывает двигаться дальше по коридору. Следующей остановкой стала развилка с двумя большими светодиодными стрелками под защитной сеткой, камерой и вездесущими пулеметами. Стоило мне приблизиться к ним как вдруг та, что показывала направо зажглась ядовито зеленым цветом.

Искушать судьбу в данных условиях не лучший выбор.

Конечной точкой маршрута стало приличных размеров помещение с невысокими потолками, наполненное людьми. Человек пятьдесят, не более. Среди них попадаются знакомые лица. Те, кого увели из блоков раньше. В остальном здесь нет ничего. Даже присесть можно лишь на пол. Разве что освещение хорошее.

Потихоньку прибывают люди шедшие за мной.

— Внимание! Обухов Михаил Леонидович, 1967 года рождения, пожалуйста, вернитесь на пункт выбора направления движения.

Никто не шелохнулся.

— Предупреждение номер один! Обухов Михаил Леонидович, 1967 года рождения, пожалуйста, вернитесь на пункт выбора направления движения.

Люди начали оглядываться друг на друга. Шепот толпы сменился тихими угрозами.

— Предупреждение номер два! Обухов Михаил Леонидович, 1967 года рождения, пожалуйста, вернитесь на пункт выбора направления движения. Неповиновение карается смертью.

— Уходите, уйдите от нас! — завизжала женщина с ребенком.

Ее поддержали остальные. Толпа зашумела.

От группы шедших за мной людей отделился короткостриженый усатый мужчина и направился обратно к стрелкам.

22

Чистое небо. Красивый закат с теплыми оранжевыми оттенками. Прохладно. Легкая куртка не спасает от ветра. Мы вышли на площадку огороженную тремя рядами колючей проволоки. Бетонный плац. Туда-сюда снуют погрузчики, строительная техника и грузовики. Грузовики с пустыми кабинами. Отсюда видно мало. По обеим сторонам от нас возвышаются такие же ангары как и тот где держали нас. Виднеются высокие вышки с пулеметами. Много колючей проволоки, прожекторов и камер.

Лязгая, медленно, но верно приближаются два человека. Два. Но не человека. Металлические эндоскелеты, покрытые мертвыми резиновыми оболочками имитирующими человеческие покровы. Глаза. Это не глаза, а чудовищное подражание. Не совру, если скажу, что у доброй половины людей подкосились ноги. К нам подъехали три Урала с кунгами и военный джип, Рысь или что-то в этом духе, со спаркой из КПВТ и ПКТ. Из машин никто не вышел. Кабины наглухо заварены, оставлены лишь технологические отверстия и люки. Под бронированными колпаками находятся наблюдательные приборы. Мертвецы то есть роботы, не представляю, как их правильно называть, довольно неуклюже открывают сетчатые ворота и все теми же холодными голосами приказывают грузиться в грузовики. Пулеметы на джипе разворачиваются в нашу сторону. Подхватываю упавшую в обморок девушку. Виталий обнимает брата. Вот о чем он толковал мне. Забираемся внутрь. В кунгах минимум удобств: скамейки вдоль бортов, мелкие решетчатые окна для вентиляции, на полу засохшая кровь и грязь. По запаху становится понятно, что мы далеко не первые пассажиры этих адских машин. Среди людей возникает множество предположений куда мы направляемся. Всему свое время. Не нахожу ничего лучшего чем заснуть. Силы мне еще пригодятся.