Попаданка. Общий файл.

* * *

Собралась я быстро, еще с вечера засунула в сумку ненужное, а сегодня спальник и котелок. Талия появилась на поляне не одна: рядом с ней шел какой то пенек с ушами — веточками ростом мне до пупа и глазками, выглядывающими из подо мха, видимо обозначающего брови. Пенек смотрел на меня недружелюбно и что-то шелестел, наверное, не особо приличное.

— Вася, это внучок Лесного Хозяина. Он покажет тебе дорогу к землям людей и договорится с лесом о защите и ночлеге. Ты не обращай внимания на его поведение, он еще молод и считает ниже своего достоинства быть проводником, но возразить деду не смеет.

— Здорово! Еще и пенек с ушами будет пыхтеть всю дорогу о том, как его несправедливо обделили! — Настроение не желало повышаться и выливалось на окружающих порциями яда.

— Ты уж прости нас, Вася, что не рассказали всего сразу, — Талия выглядела грустной, — но ты должна продолжать свой путь дальше. Я никогда не забуду тебя, Воин. — И она расплакалась, навзрыд, как маленькая девочка.

Я не умею утешать, не умею создавать уют людям, которые в данный момент находятся рядом со мной, но здесь и сейчас я подошла к этой уставшей женщине, русалочке и просто крепко обняла ее. Я вложила всю свою благодарность, извинения и прощание в это объятие, и не оглядываясь, пошла вслед за пеньком.

Видимо 'внучок' на меня обиделся, потому что назвать дорогой или даже тропинкой то место, по которому мы шли, нереально. Больше всего это было похоже на пытку, а не на короткий путь. Он вел меня через такие заросли и буреломы, что к концу третьего часа я была похожа на лесное чудовище: все лицо и руки поцарапаны ветками, в волосах колючки, листики и еще много непонятно чего. Ноги я поотбивала о корни, которые как нарочно вылезали именно мне под ноги, хорошо хоть в кроссовках была, а то бы переломала себе пальцы. По окончании пятого часа этот сморчок привел меня на поляну, которая была вдвое меньше прежней и находилась в окружении деревьев со всех сторон. Если точно не знать об этом, то поляну не найти, ее не видно за деревьями и кустами. Пенек пошевелил листьями, повращал глазами и деревья склонили свои кроны почти до самой земли, а кусты будто бы придвинулись еще ближе, и поляна стала похожа на шалаш с плетеной крышей. В одном месте остался просвет между кустами, пенек выскользнул в эту щель, и она затянулась, как и не было.

Костер, спальник и ужин не заняли много времени. Воды было только чтобы утолить жажду, так что готовить не пришлось, спать не хотелось, поэтому я просто прилегла поверх спальника и предалась воспоминаниям.

Мы познакомились с Тимой на сайте знакомств, где я зарегистрировалась от одиночества. Родителей у меня не было с самого рождения, я жила в детдоме, а потом меня забрала к себе бабулька — уборщица. Она жила в деревне в нескольких километрах от своего места работы, скотины не имела, огорода тоже, потому и оставалась там на несколько дней, а в деревню ездила на выходные и всегда брала меня с собой. Родилась Валентина Георгиевна в сорок пятом, сначала школа, потом училище и завод, где и проработала до самого его закрытия. Тяжелые времена настали для нее, и пришлось идти мыть полы в детский дом, там мы и встретились. Ей было уже за пятьдесят, начались проблемы с сердцем, но она обошла все инстанции и всеми правдами и неправдами умудрилась стать моей приемной мамой. Бабушка Валя близких родственников не имела, родных похоронила и осталась одна, она рассказывала, что где-то во Франции должна быть дальняя родня, но спустя столько лет вряд ли кого-то найдешь.

В школе я училась не очень хорошо, что и не особо удивительно после детского дома, но в колледже и на первом курсе университета я была одной из лучших, вот только закончить не успела: у бабушки Вали случился обширный инсульт и ее парализовало. К тому моменту я уже танцевала в клубе и могла много себе позволить, в том числе и сиделку для бабушки. Мне предлагали сдать ее в интернат, но я не смогла так поступить. Я сама ей читала, пела песни, подолгу разговаривала, бабушка не отвечала, но я верила, что она меня слышит и понимает.

Спустя год еще один инсульт оборвал ее жизнь, она умерла в реанимации, не приходя в сознание на шестьдесят пятом году жизни. Я продала ее домик и окончательно переехала жить в город сначала на съемных квартирах, а после уже купила свою. Устроилась работать в элитный клуб и почти все время пропадала на работе, нужны были деньги на ремонт, на проживание, да и просто деньги были нужны всегда.

Тогда напарницы по клубу и предложили мне один сайт знакомств, на котором и сами посиживали и друзей зазывали. Тима написал мне сам и после недолгого общения на сайте попросил мой номер телефона. Я влюбилась в его голос сразу же, как только услышала, а когда увидела, поняла что пропала. Наши отношения развивались стремительно и уже через три месяца мы стали жить вместе. Тима предлагал переехать к нему, но я отказалась, я так долго мечтала о своем жилье, что уйти теперь было для меня физически больно. Тогда он переехал ко мне, возил на работу и забирал только сам, никаких такси или знакомых водителей.

Так мы прожили почти три года, было и хорошее и плохое, задумывались о свадьбе, а потом он меня убил...

Ночь уже давно вступила в свои права, по моим ощущениям уже около трех ночи, а я все не сплю. Утром пенек меня точно притопит в каком — нибудь болоте и скажет, что я сама залезла, да еще и попросила попрыгать сверху, чтоб быстрее на дно уйти. Я поворочалась еще немного, задремала и провалилась в жуткий кошмар. Мне снился пожар в лесу, я стою на маленьком, еще свободном от огня пятачке, но одежда на спине уже тлеет. Я кричу, зову на помощь хоть кого — нибудь, а в ответ только треск сучьев и боль на спине.

Проснулась я резко и с неполную минуту пыталась вспомнить кто я и где, меня слегка потряхивало и сильно жгло спину с правой стороны. Я осторожно встала на ноги, подняла футболку и, вытянув шею, заглянула себе за спину. Моя татуировка, сделанная пару лет назад, светилась и слегка пульсировала красным светом как светофор ночью, было ощущение неслабого ожога в том месте. При прикосновении к татуировке меня ударило слабым разрядом тока, и боль усилилась. За деревьями раздался шорох, а потом я услышала мужские голоса, слов было не разобрать, но по интонациям было понятно, что мужчинам весело.

Голоса стали ближе, а потом и вовсе стали доноситься совсем рядом с моим убежищем. После первой же внятно услышанной мной фразы волосы на моей голове встали дыбом, а по телу промчалась волна дикого холода и ужаса:

— Хорошенько ты ее отделал, Берни! Теперь она точно будет знать, каков на самом деле настоящий мужик! — Гнусный хохот был просто отвратителен на слух, как у гиены.

— Ну а то! Подавальщицы в трактирах никогда не жаловались на мою мужскую силу, теперь и эта узнала. Кто сейчас там развлекается? — Голос у другого тоже не вызывал доверия.

— Там сейчас должен быть Хряк, за ним Дамиан, Зак, Майки и Талес. Ты еще пойдешь или сразу прирежем? — Господи, кто это такие, и что вытворяют с неизвестной ей.

— Ну, если еще что-то останется после парней, естественно пойду. А ты, Алфи?

— Можешь даже не спрашивать, Берни, давно уже у меня не было такой бабы, тем более из нелюдей.

Снова раздался шорох и голоса стали удаляться куда то влево от меня. Насильники! У них девушка и они издеваются над ней! В груди разрасталось бешенство, татуировка горела закатным пламенем и я решилась. Взяла в сумке шокер, спрей от комаров и стала пробираться сквозь кусты в сторону ушедших, стараясь не шуметь чтобы не разделить участь девушки. Буквально в двухстах метрах от моего шалашика располагалась широкая поляна, на которой горел костер, стояли лошади под деревьями и какой то мужик со спущенными штанами, навалившись на кого то, усиленно этого кого-то избивал и приговаривал:

— Не хотела по-хорошему, тварь, будет по-плохому. Сейчас я с тобой развлекусь, потом ребята, потом снова я и так до тех пор, пока не сдохнешь. А как сдохнешь мы тебя утопим в болоте и не останется следов.

Другие изверги стояли около них полукругом и выкрикивали одобрения мучителю. Внезапно мужик дернулся и обмяк, встал, натянул штаны и отошел. Зрелище, которое мне открылось, было ужасно: на земле лежала девушка, свет от костра очень хорошо освещал ее окровавленное тело, разорванную одежду и глумливые морды ублюдков. Девушка вздохнула и всхлипнула, попыталась прикрыться остатками одежды, но уже следующий стягивал с себя штаны.

Они ее насилуют, поочереди, как будто покупают товар в магазине. Они. Ее. Насилуют. В груди разрастался ком, дышать было нечем, кажется, я умру от сердечного приступа прямо здесь и сейчас. Грудная клетка взорвалась дикой болью, и мое сознание куда то пропало. Я все так же стояла за пределами светового круга, но уже не мои глаза смотрели, и это не я сделала несколько шагов вперед. Что то такое же древнее как мир проснулось внутри, и оно было готово убивать.

— Веселье закончено, — и голос тоже не мой, я не умею так говорить, — пришла пора умирать.

Мужики подскочили на месте и развернулись в мою сторону. Я проигнорировала их ненавидящие взгляды и подошла прямо к девушке и присела рядом, живого места на ней не было, и потихоньку жизнь тоже покидала ее тело.

— Иди от сюда, дура, пока сама не заняла место этой девки! — Мужик со смехом гиены схватил меня за волосы, и резко подняв с земли, развернул к себе.

— Алфи, я так понимаю, — я подняла на него глаза и он в ужасе от меня отскочил.

— Парни, это нежить, убить ее! У нее глаза черные и белков нет совсем!

— Алфи, Алфи, да какая же я нежить? Я — Воин, Алфи, ты ведь знаешь, что это значит? — Я улыбнулась ему самой лучшей своей улыбкой, он стал бледнее луны в моем мире и рухнул на колени. — Я сама вершу свою судьбу и судьбы тех, кто рядом. А твоя судьба — смерть.

Ком из груди вылетел молниеносно и распался на семь одинаковых темно-серых теней, они окружили каждого из насильников, уплотнились, поглощая все звуки внутри себя, и через минуту растаяли туманом. На поляне остались лежать семь высушенных до мумий тел и умирающая девушка.

Некто или нечто неизвестное все так же находилось в моем разуме и это давало мне шанс не сойти с ума, все воспринималось как фильм по телевизору.

Я села на колени возле девушки, аккуратно провела пальцами по ее щеке. Дыхания не было слышно, только слабенький пульс на шее говорил о том, что девушка еще жива.

— Иди сюда, — и кого я там зову? — Я знаю, что ты здесь.

Из — за деревьев вылез наш пенек, подгреб поближе и уставился на меня преданными глазами.

— Найди мне воду и быстро. Да и деда позвать не забудь, с тобой говорить не о чем. — Пенек умчался и я при следующих словах выпала в полный астрал, — а ты слушай сюда и очень внимательно. Все, что ты видела сейчас и увидишь потом — моя помощь тебе, но только в этот раз. У тебя есть право отобрать жизнь, и есть возможность ее вернуть. Но одно ты должна помнить всегда: нельзя просто так разбрасываться таким даром, ты несешь ответственность за жизнь и смерть. Ты должна отдавать себе отчет в том, что собираешься совершить. Вот это отребье сдохло за дело, а девушка.... Впрочем, скоро увидишь.

На поляну вышел маленький дедушка, он был похож на волшебника из старого американского мультфильма 'Подземелье дракона': с такими же седыми волосами, милым лицом, но взглядом прожившего ни одно тысячелетие существа.

— Что же ты так запустил свой лес, Хозяин, неужели не слышал что происходит? — Мой голос был строг, но в нем проскальзывали нотки усталости.

— Лес перестает быть моей вотчиной, непонятные вещи творятся в мире. Пока меня не позвали я и не знал об этом, За....

— Тсс, нам не нужны свидетели, Хозяин. Мне нужен ручей или небольшая заводь, сделай ка мне проход туда и позови кого ни будь, надо вымыть девушку.

Деревья расступились, и луна осветила поверхность небольшого прудика, в котором плескалось несколько сущностей, состоящих из воды, но по очертаниям похожих на людей. Их силуэты были размыты и постоянно видоизменялись.

— Запомни их, это водяницы, — сказала я мне, — а теперь внимательно смотри. Та сила, которая образовалась в результате смерти, никуда не делась, она просто вернулась обратно в тебя и теперь ты можешь ее отдать для возвращения жизни этой девушки. Она не является человеком и, соответственно, для жизни ей нужно намного больше силы, чем простым смертным. Думаю, семи жизней будет достаточно.

Я сложила руки лодочкой и очень сильно захотела увидеть эту девушку живой и здоровой. На моих ладонях образовался перламутровый туманный шарик, который достигнув размерами небольшой дыньки, просочился между пальцев и впитался в грудь девушки, а за ним следом еще шесть. Я увидела как с лица и тела сходят синяки, заживают страшные рваные раны, а потом ее дыхание стало ровным и спокойным. Из воды выскочили водяницы, забрали девушку, и проход к пруду закрылся.

— Запомни еще кое-что: Жизнь — Смерть — Возрождение. Непрерывный круговорот. Мы еще встретимся, Воин.

Ощущение присутствия в моей голове пропало, заодно и все остальные тоже. На поляне остались мумии, кони и я. Страха не было, вообще эмоции покинули меня полностью. Я сходила за своими вещами и решила выбираться из этого места прямо сейчас, но сначала нужно проверить сумки, навьюченные на лошадей. Они, сумки и лошади, уже были никому не нужны, а для меня может найтись там хоть что — то полезное.

Полезное нашлось: пара мешочков с монетами (на первое время, не светить же жемчужинами и чешуйками), карта и медальон в форме пятиконечной звезды. Все это удобно разместилось в моей сумке, и я отправилась в путь.

Рассвет наступил через пару часов, лес начал редеть и к обеду я уже вышла его на опушку. Вдалеке виднелся город, точнее шпили, видимо, сторожевых башен. Я достала из сумки платье, платок на голову и калоши, переоделась, перекусила и пошла в сторону города. С левой стороны пролегала дорога с наезженной колеей, но я старалась не идти по ней. Неизвестно как здесь относятся к одинокой девушке на дороге, может быть спутник у нее должен быть обязательно. Несколько раз мимо проезжали телеги, запряженные лошадьми, и я в это время пряталась то в придорожных кустах, то в овражке.

К закату я подошла к воротам города, окруженного каменной стеной и крепкими воротами с калиткой. В ворота проезжали повозки, а в калитку проходили пешие. Небольшая очередь из людей, в конце которой я пристроилась, помогла мне разобраться в денежных знаках этого мира. Как оказалось ничего особенного: один золотой равнялся двадцати серебряным, серебряный — ста медным. У меня было двадцать золотых, сорок семь серебром и довольно увесистый мешочек с медяшками. Проход пешему стоил один серебряный, конному — три, а для повозки уже пять. Я решила сказать стражникам, что иду наниматься на работу, так как родных нет, хозяйства тоже и жить на что то надо. Пыльное от оврага и кустов платье даст им понять, что иду издалека. Надо прикинуться деревенской бесхитростной бабой и задурить головы так, чтоб сами пропустили в город, да еще и сумку не проверили. Ну, вот и моя очередь пришла.