Бывший муж

— Лёня, одной нет и двух лет, другой скоро восемьдесят, а третья беременна!

— И что? Зато они меня любят, — довольно улыбался Лёнька, обнимая дочь и нежась под поцелуями жены, — И я их люблю. Вот потому и терпят!

* * *

Времена менялись, пошли лихие девяностые. Игорь по-прежнему регулярно посылал Ире деньги на ребенка. В следующий раз они с бывшей женой и дочерью виделись уже на похоронах ее матери. Он пришел на похороны тещи, пришли и Лёня с Валей, у них еще две дочки родились за это время, Нина и Викочка. Видели Иркиного нового мужа. Яночка сильно подросла, в пятый класс уже ходила. Отца забыла, почти. Это было очень больно, слышать, как она называет папой Иркиного мужа.

В тот же день Игорь позвонил Рубену, попросил его помочь перебраться в Москву, он хотел быть поближе к ребенку. Рубик помог по старой дружбе.

Кубик-Рубик. Теперь он весил почти полтора центнера и сидел на лекарствах. Молодой мужик, а весь больной и издерганный. Сидели в кафе, говорили за жизнь, Игорь заметил:

— Неважно выглядишь, нервный.

— Будешь нервный, когда такая задница кругом.

— Кубик, у тебя же все есть, чего тебе не живется?

— О чем ты говоришь, Игорек, что у меня есть? Это разве деньги? У людей яхты, дворцы в Майами, а у меня... Дача в Сочи и надувная лодка... Что я Таточке оставлю? Ээээ...

— Как ты со своей Ингой?

— Нормально. Денег ей нужно все время, и побольше, — Рубик помрачнел, невесело засмеялся, — Моя королева аж целых два раза в месяц позволяет мне войти в ее королевскую опочивальню. А мне-то что... мне для развлечения и других баб хватает.

Игорь покивал, потом вспомнил кое-что:

— Знаешь, Лёнька перед моим отъездом рассказывал, что ездил в командировку в Ригу, видел кое-кого из старых знакомых.

Рубен резко вскинул голову, в его глазах пронеслась непонятная гамма чувств. Он заторопился, сказавшись неотложными делами. В тот же вечер, уже заполночь он стоял на пороге Лёнькиной квартиры. Сонный Лёня обалдело таращился на осунувшегося, напряженного друга, смотрящего в его глаза с какой-то безумной жаждой и надеждой:

— Лёня, ты был в Риге...

Сглотнув, Лёня пролепетал:

— Ты ради этого специально прилетел...

Рубен мотнул головой и прерывающимся голосом спросил:

— Ты... видел ее...

Лёнька закашлялся, Валя, взглянув на гостя с невольной жалостью, сказала:

— Пошли, Рубик, чайку попьешь с дороги.

Но тот словно не слышал, не отрываясь, смотрел на Лёню. Наконец Лёня выдавил:

— Прости, я ездил в Питер. Игорю сказал так... просто ради прикола.... Прости, я не думал... Заходи...

Рубен сник, потемнел лицом, глухо проговорил:

— Ничего... Это ты меня прости, поднял тебя среди ночи. Пойду я, пожалуй.

— Рубен, не выдумывай, куда ты пойдешь, на ночь глядя?! Заходи, давай! Я никуда тебя не отпущу. Валя, давай на стол... собери чего-нибудь.

Валя уже звенела на кухне тарелками. Рубен остался. Выпили, проговорили почти до утра, стало легче, отпустило. Все кончилось, порыв прошел. Потом Лёня проводил друга, и тот улетел, чтобы снова окунуться в свою обычную жизнь.

* * *

Игорь, живя в одном городе и встречаясь со своим ребенком два раза в месяц, к сожалению, ближе дочери не стал. Но так он ее хотя бы иногда видел. О том, чтобы еще раз жениться, Игорь даже не помышлял. Во-первых, и одного раза за глаза хватило, а во-вторых, он никого больше не хотел. А физиология... что физиология, с ней несложно договориться.

* * *

Умер Рубен.

Внезапно, прямо за рабочим столом. Инфаркт. Хоронили на Троекуровском кладбище. Приехали Лёнька с Валей, Серега с сыном Николаем, сын был очень похож на Сережку в молодости, только краски материны. Даже Ирка пришла попрощаться. Все плакали.

Потом разбрелись, осели в ресторане поговорить, оказалось, что за это время Серега познакомился с одной интересной вдовушкой, женился, и она вывезла его в Канаду. Теперь вот сына собирался перетащить. У Лёньки в один год умерла бабушка, и родился, наконец-то, долгожданный сын, Олег. Еще Лёня рассказал, что его родители и брат с сестрой, все уехали в Грецию. На вопрос Сереги:

— А ты?

— А я до мозга костей советский, русский. Я с этими пиндосами жить не собираюсь. Мне и здесь хорошо

* * *

После похорон, когда начали делить наследство, поднялся отвратительный скандал, собрались все бывшие Рубеновы любовницы, все, кому он был что-то должен, что-то обещал. Хорошо, хоть дочку успел замуж выдать. Но и Ингу было не так просто взять голыми руками. От всех отбилась. Игорю, который все это время был рядом, была благодарна за помощь и поддержку.

* * *

Да, много воды с тех пор утекло...

Эпилог.

Игорь Владимирович сидел в гостиничном номере и ждал, сегодня должна была прийти его дочь Яна. Ей уже 34 года, она была замужем в Германии, раз в год приезжала, навестить мать, привозила дочку Греточку. В этом году внучке должно исполниться десять лет, уже взрослая. Он собирался подарить ей старый семейный альбом, так сказать, память предков, а пока сидел в кресле и рассматривал фотографии. Позвонила Яна:

— Отец, мы не сможем подъехать, там, у папы намечаются гости, надо присутствовать, ты же понимаешь. Ну, пока, я спешу. Давай перенесем на следующий год.

— Давай, — ответил он.

Он не воевал с женщинами.

Встал, положил подарок на журнальный столик, собирался уже уйти, потом передумал, вернулся и взял старый альбом. Может быть, на следующий год все-таки удастся.

Игорь Владимирович поехал на вокзал, после смерти Рубена он опять перебрался в родной город. Ехал домой, вспоминал, жалел ли он, что тогда не удержался и шлепнул по заднице самую настоящую валькирию?

Нет. Не жалел. И зла на нее не держал.

Он был с ней очень счастлив, правда, недолго, но этого счастья ему хватило. Если с такой точки зрения посмотреть, то его судьба даже лучше, чем у друга Рубена.

Его многие не понимают. Не понимают, как можно было ее любить, Ирку. На самом деле все просто. Просто Игорь мог любить в своей жизни только одну женщину и, так уж судьба распорядилась, что этой женщиной оказалась именно она.

С вокзала он поехал к Лёне, не хотелось ехать к себе, там пусто. Друг по-прежнему жил в той самой бабушкиной квартире, только они выкупили у соседей их долю, и теперь у них было четыре комнаты, четыре санузла, две кухни, две лоджии, хоромы, короче. За эти годы Лёня наел брюшко, облысел и оброс внуками, над которыми трясся как квочка, и чуть что поднимал шум, не хуже заправской еврейской мамочки из анекдота. Жена на его вопли не реагировала, всегда была спокойная, как стадо слонов, она почти не изменилась, только поседела и пополнела немного. Игорь позвонил в дверь, открыла Валя, улыбнулась:

— Привет, Игорек, проходи. Сейчас мы выманим нашего льва из его теплого логова.

Она направилась в сторону санузла. Ленька там скрывался от младшего внука трехлетнего Димки, загонявшего деда работать лошадкой, и, совмещая приятное с полезным, копался в интернете. Валентина встала под дверью, позвала сладким голосом:

— Лё-ё-ё-ёнчик...

Нет ответа. Она подмигнула. Из комнаты вынырнула с планшетом старшая Лёнина внучка, очкастый 'умный заяц' Верочка. Махнула Дяде Игорю рукой, мол, пошли. Он улыбнулся и одними губами сказал:

— Сейчас.

— Лё-ё-ё-ёнчик...

Нет ответа.

— Лё-ё-ё-ёнчик...

Дверь открылась и оттуда с воплем:

— Что!!! Что вы меня достали!!! —

Вылетел разъяренный Лёнчик. Увидел Игоря, обрадовался, кинулся обнимать:

— Привет, брат! Валя! Давай на стол, быстренько... Давай!

— Лёня, я бы без твоих указивок ни в жизнь не догадалась...

Они направились в кухню, шутливо препираясь по дороге.

Игорь смотрел на шумное Лёнькино семейство и думал про себя:

— Как это там, у вымерших латинян? Судьба мужика зависит от его нрава? Может, конечно, и так. Но счастье мужика уж точно держит в руках женщина, которую пошлет ему эта самая судьба.