Она покачала головой, рассматривая Лизу хитрым взглядом, и тут же бросилась обнимать ее и целовать, а вскоре к ним присоединилась еще и Клавдия, бросившая по такому случаю сковороду с сосисками на произвол судьбы. Наобнимались вволю. Перецеловались. Да так страстно, с такой неподдельной искренностью, что чуть снова не ввели Лизу в грех, но она устояла, чем и осталась невероятно горда.

Отсмеялись, Клава вернулась к плите, а Надежда взялась разливать.

— Ну, что, Лизонька, первый тост за тебя! — подняла она граненую рюмку. — За авиатора Браге!

— Ну, ты и скажешь! — смутилась Лиза, но водку все-таки выпила.

— Закусывай! — кивнула Надежда на стол. — Огурчики сей год у Лукодьялова особенно удались, да и капустка хрустит, что снег под лаптем!

— А что ты о газетах давеча сказала? — Лизу дважды упрашивать не пришлось, сама все увидела и по достоинству оценила. Прихватила пальцами огурчик в пупырышках, бросила в рот и заработала челюстями, по ходу дела, подтягивая к себе готскую ветчину и душистый белый хлеб.

— Так ты что, не знаешь? — удивилась, обернувшаяся от плиты, Клава.

— О чем? — Лиза все еще не поняла, о чем идет речь, и, соответственно, аппетита не потеряла.

— "Себерский Курьер" с ноября месяца публикует переводы из чикагской "Трибьюн"... — Надежда смотрела на Лизу и явно ожидала от нее какой-то реакции.

— Ну? — кинула реплику Лиза, одновременно пережевывая квашеную капусту, хамон и хлеб. — И что?

— Серия очерков об экспедиции в Ярубу...

— В Ярубу?! — вот тут до Лизы и дошел смысл происходящего. — Чьи очерки?

— Не знаю, — пожала плечами Надежда и, усмехнувшись, принялась разливать по второй. — Какой-то тип по фамилии "Питсбургер". Псевдоним, вероятно.

— Питсбургер, говоришь? — Лиза знала одну дамочку из Питсбурга, которая могла так назваться, и подозревала, что это именно у Рейчел Вайнштейн прорезался вдруг литературный дар.

— Газеты ты, конечно, не сохранила. Или да?

— Сохранила, — улыбнулась Надежда. — Но сегодня я их тебе не дам, завтра насладишься! А пока скажи только: ты что, действительно, льва завалила?

— Думаешь, слабо? — прищурилась Лиза, "опрокинув", не глядя, вторую рюмку.

— Значит, да? — обернулась к ним Клавдия.

— Минуту! — Лиза опрометью выскочила в прихожую, нашла тяжелый брезентовый кофр или, скорее, тюк с номером "5" на боку и не без усилия отволокла его в гостиную.

— Все сюда!

Она споро срезала пломбы, развязала шнур, удерживающий края укладки — тюк раскрылся, распадаясь в обе стороны, и глазам "почтеннейшей публики" предстала великолепно выделанная шкура огромного льва, причем голова зверя с оскаленной пастью и черная грива шли в комплекте.

— Ох, ты ж! — всплеснула руками Клава.

— Ну, и зверюга! — поддержала Надежда. — Где положишь?

— Думала, в спальню, но у меня уже есть прикроватный коврик из леопарда.

— Про леопарда мы тоже читали, и про гепарда, и про кабанов... — улыбнулась Надежда.

— Ну, вот я и говорю, прикроватный коврик у меня есть.

— Ну, и что! — возразила Надежда, с восхищением рассматривавшая шкуру. — Брось перед камином. На нем и покувыркаться при случае можно...

— Покувыркаться, если приспичит, можно и в гостиной, — не согласилась с подругой Лиза. — Но мы это еще успеем обсудить, а пока — раздача слонов!

— Кого, кого? — не поняла Клава.

Этой идиомы здесь никто не знал потому, наверное, что Ильф и Петров в этом мире занимались чем-нибудь другим.

— Подарки дарить буду!

— А! — кивнула Клава и шевельнула носом. — Сосиски горят!

Прервались на сосиски, но под них накатили еще по паре рюмок. Хлебная шла легко и просто, как и должна идти хорошая холодная водка под отличную закуску. Однако Лиза про подарки не забыла!

— Где что находится, убей Бог, не припомню! — заявила она, потроша чемоданы и баулы. — Найду, наверное, постепенно... Но кое-что...

С этими словами она достала из чемодана две одинаковые шкатулки, искусно вырезанные из темно-красного африканского тика.

— Вуаля!

— Прелесть какая! — всплеснула руками Клавдия.

— Да, — согласилась Лиза, — неплохая работа. Я их в Хартбарте купила на обратном пути. Но главное все-таки не форма, а содержание. Вы бы, девки, открыли их, что ли!

Надежда и Клавдия переглянулись, почти синхронно перевели взгляды на Лизу, улыбнулись "многообещающе" и, наконец, открыли шкатулки. Каждая свою. Да и реакция, как выяснилось, у них была похожая. Обе поначалу даже слова вымолвить не смогли. Что называется, онемели от изумления. Только стояли, держа открытые шкатулки перед собой, таращили глаза и "бурно дышали".

"От восхищения в зобу дыханье сперло!"

— Ох, ты ж! — сказала, раздышавшись, Надежда.

— Да уж! — выдохнула Клавдия.

Они были правы, обе две. В шкатулках лежали серебряные ожерелья или мониста, — Бог весть, как их следовало называть, — созданные мастерами яруба лет триста — четыреста назад. Точной датировки никто пока сделать не смог, но про триста лет говорили с определенной уверенностью. Они были разными эти ожерелья, но в то же время похожими: собранные из колец, украшенных тонкой резьбой, со множеством подвесок в виде искусно отлитых фигурок животных, рыб и птиц на серебряных цепочках разной длины. И все это великолепие было инкрустировано неогранёнными алмазами, сапфирами и гранатами.

— Умереть не встать! — Надежда достала свое ожерелье и теперь рассматривала его на свет. — Откуда это? Вы же, вроде, не нашли сокровища Кано?!

— Не нашли! — Лиза изобразила интонацией горькое разочарование, демонстрировать которое вполне научилась за последние три месяца. — Но зато нашли "храм Ноху".

Лиза так ничего никому о своем открытии и не рассказала. Не из жадности или коварства, а потому что не совсем ясно представляла себе значение этих сокровищ, их назначение, цель, которую преследовали яруба, скрывая эти богатства в сердце пустыни. Свою роль во всей этой мистической драме Лиза не понимала вообще. Вот поэтому ничего о сокровищах Кано никому не рассказала. А "храм Ноху" она нашла случайно. Ну, почти случайно, поскольку афаэр и тут сыграл определенную роль.

В пирамиде оказалось куда меньше сокровищ, чем ожидали найти, но, тем не менее, они там были. И оценивались в три с половиной миллиона золотых флоринов. Впрочем, Лиза, как и некоторые другие компаньоны, предпочла взять часть причитающейся ей доли натурой. Деньги у нее, в принципе, и без того водились, а вот таких украшений, как эти, не было.

3. 12 января 1932 года

После девичника, устроенного подругами, Лиза спала, как ребенок. Даже снов не видела, а, проснувшись и постояв под холодным душем, и вовсе почувствовала, "что жизнь удалась". Сварила кофе, закурила сигару из тех, что подарил ей благодарный до омерзения Нольф, и села читать "Себерский курьер" за ноябрь-декабрь 1931 года.

Ну, что сказать? Рейчел нигде не соврала, ничего не перепутала и лишнего не сказала. Рассказ получился увлекательным и в меру драматическим, и Лиза играла в нем отнюдь не последнюю роль. Были там, правда, пара сцен, которые она предпочла бы не афишировать, но сделанного не воротишь, не правда ли?

"Написанное пером... — вздохнула Лиза. — Эк она меня подставила! И ведь не специально, не со зла! Исключительно любя!"

Однако всех последствий этой нежданной "публичности" Лиза не знала. Она не могла даже вообразить, какую странную роль сыграют "путевые заметки" госпожи первого трюмного инженера в Лизиной судьбе. Однако все это случилось позже, а сначала позвонил Петр.

— Э... — сказал он в трубку. — Я... Но... Ты...

— Петруша, — улыбнулась Лиза, которую и раньше-то не слишком трогала личная драма капитана Браге. Теперь же, после того, как она с Петром переспала лично, и по прошествии шести месяцев, — и каких месяцев! — она, и вовсе, не рассматривала "своего бывшего мужа" в качестве полноценного антагониста. Есть и есть, ей-то какое дело?

— Петруша, — сказала она в трубку, — ну, что ты, как маленький, ей богу! Ты был на мне женат со всеми вытекающими последствиями. Что же ты теперь мнешься, как девица на первом свидании? Убивать я тебя передумала, уводить у Варвары и не собиралась, так что расслабься и получай удовольствие!

— Значит, мы...

— Никаких "мы"! — отрезала Лиза. — Я тебе ясно объяснила, продолжения не будет!

— Извини!

— Извинения приняты! Скажи лучше, откуда ты узнал, что я в городе?

— Полина сказала.

— Какая Полина? — не сразу сообразила Лиза.

— Ну, ты даешь, Лиза! — удивленно воскликнул Петр. — Она же супруга Григория!

— Ах, вот ты о ком! — Лизе даже стыдно стало, что она так легко забыла эту славную девушку. — А она откуда знает?

— Она мальчику в твоем доме платит.

"Да, что же это такое! — возмутилась Лиза. — Вот же твари продажные! За деньги мать родную сдадут! Никакой приватности! Всё, блин, на продажу!"

— Ну, хорошо! — сказала она вслух. — Полина узнала, ты позвонил. Зачем?

— Что значит, зачем? — опешил Петр. — Ты же мне не чужая! Могу и просто твоим здоровьем поинтересоваться!

— Спасибо, Петя! — усмехнулась Лиза, не устававшая удивляться человеческим странностям. — Я чувствую себя хорошо. Настроение отличное. И вообще, все пучком!

— Мы вечеринку устраиваем! — неожиданно выпалил Петр. — В воскресенье семнадцатого, у нас с Варварой дома. Придешь?

— А повод какой?

— А нужен повод?

— А вы умеете без повода?

— У Варвары день рождения.

— Извини, — смутилась Лиза. — Забыла. Ты же знаешь...

— Знаю и не в обиде. Придешь?

— Во сколько?

— В пять. Значит, придешь?

— Я не помню, где вы живете.

— Ты этого просто не знаешь! — успокоил ее Петр. — Мы там недавно, всего год как живем. Гвардейская, дом сорок.

— Весь дом?

— Да.

— На Гвардейской? — переспросила Лиза, вспомнив, что это за улица и сколько стоит там недвижимость. Читала в путеводителе, и надо же — не забыла.

— Лиза, я уже второй год вице-директор банка. Оклад, бонусы, пакет ценных бумаг...

— Поздравляю!

— Спасибо. Так мы тебя ждем?

— Я приду, — пообещала Лиза, хотя и предполагала, что еще об этом пожалеет. Опрометчивое решение, но раз уж обещала, слово надо держать.

"Я же офицер, как ни как, а не просто погулять вышла!"

И словно, в подтверждение этой мысли, буквально через несколько минут после разговора с Петром, позвонил совершенно неизвестный Лизе капитан-лейтенант Коковцев. Позвонил, представился, спросил, имеет ли честь разговаривать с капитаном фон дер Браге? А она, как назло, на звонок ответила не обычным своим "Браге у телефона", а просто кинув в трубку нейтральное "але".

"Вот же незадача!" — По реакции на свое имя Лиза обычно сразу понимала, с кем говорит, и выбирала правильный тон. Не то на этот раз. Иди теперь пойми, как с этим Коковцевым вести разговор, и о чем, прости господи?

Она по-прежнему не любила иметь дело с флотскими. А ну, как окажется знакомым? Скажем, учились вместе, служили, пересекались тут или там...

— Да, — сказала она в трубку как можно более "равнодушным" голосом, — это я.

— Елизавета Аркадиевна, — с явным облегчением продолжил разговор офицер, — я звоню вам по поручению адмирала Маркова.

"Час от часу не легче!"

С Марковым, одним из трех новых лордов адмиралтейства, — их в Себерии по старинке все еще называли боярами, — Елизавета встречалась дважды. Вернее, Лиза знала о двух встречах, а сколько их было на самом деле — Бог весть!

В первый раз Марков, тогда еще вице-адмирал, вручил Елизавете Браге медаль "За отвагу в бою", во второй — вынес выговор за "неоправданный риск" в точно таком же бою, как и первый. Знакомство не слишком близкое, но, тем не менее, знакомство.

— Чем могу быть полезна Георгию Алексеевичу? — спросила она вслух. Намеренно назвав адмирала по имени отчеству, Лиза хотела сразу расставить все точки над "и", подчеркнув то простое обстоятельство, что Елизавета Браге на Флоте более не служит. Однако Коковцев на провокацию не поддался, продолжил разговор в том же деловом ключе, в каком и начал.

— Госпожа капитан, адмирал хотел бы встретиться с вами в неформальной обстановке и как можно скорее. Вас устроит, сегодня в пятнадцать ноль-ноль в Морском клубе?

— Сегодня? — переспросила Лиза и бросила взгляд на часы. — В пятнадцать ноль-ноль?

На самом деле, приглашение Лизу взволновало.

"Что это? — лихорадочно соображала она. — Происки Ивана? Разведка флота? Но отдел документации находится в ведении Набольшего Адмиралтейства боярина Порхова, а Марков..."

Марков руководил управлением кадров, и к делам разведки, по идее, касательства не имел. Да и послужной список адмирала к играм рыцарей плаща и кинжала не располагал. Строевой офицер, он даже в высоких штабах надолго не задерживался.

— Так точно, — повторил капитан-лейтенант. — В пятнадцать ноль-ноль.

— Хорошо, — решилась Лиза. — Передайте адмиралу, что я буду.

Любопытство победило, пересилив опасения.

— Однако, — добавила из осторожности, — хочу отметить, что я в полной отставке, и приду на встречу, как частное лицо и, разумеется, не в форме.

— Как вам будет угодно, Елизавета Аркадиевна. Я буду ждать вас в фойе клуба и провожу.

— Мы разве знакомы? — снова насторожилась Лиза.

— Никак нет. Но я видел ваши фотографии. Не ошибусь.

* * *

Морской клуб находился на Александровской набережной. Буквально в одном квартале от главного здания Адмиралтейства в одну сторону, и в двух кварталах от Новгородского подворья — резиденции Великих князей Новгорода и Пскова, в другую. Однако, памятуя об ограничениях движения транспорта по одной из самых роскошных набережных Шлиссельбурга, Лиза подъехала к клубу со стороны Староверского переулка. Оставила "Кокорев" на подземной стоянке Первого Себерского Кредитного банка и вышла к Морскому клубу через переходной тоннель подземки. Поднялась на поверхность прямо на набережной, пересекла проезжую часть и, поднявшись по семи гранитным ступеням, вошла в предупредительно распахнутую перед ней дверь. Вместо обычного швейцара около дверей Морского клуба нес службу не менее представительный седоусый отставной старшина.

Лиза вошла в просторное, отделанное мрамором фойе, огляделась, — она была здесь впервые, — увидела спешащего к ней капитан-лейтенанта в пенсне и, улыбнувшись ему, направилась к гардеробу. Гардеробщика чуть удар не хватил, но он с честью выдержал выпавшие на его долю испытания: вежливо, хоть и с сумрачным видом, принял манто из меха черно-бурых лисиц, купленное Лизой по случаю невероятных на севере Италии морозов в модном доме Бергони в Милане.