— Давайте тогда еще по кружечке и пойдем навестим девочек! Наш новый друг угощает!— махнул рукой Коля и завертелся волчком вместе с остальной обстановкой. Я схватился за край стола чтобы не улететь вслед за всем миром. Больше я ничего не помню.

Глаза никак не хотели открываться. Руки и ноги не шевелились. Спина замерзла и затекла. "А я вообще существую?" — спросил я у себя самого, — "Если да, то где я? И почему ничего не чувствую?" И тут я все почувствовал, боль обрушилась на меня как лавина, беспощадная, голодная, злая. Она начиналась везде и там же заканчивалась, начинаясь заново. Да, я смог открыть глаза — оказалось, они просто слиплись от крови — но облегчения мне это не принесло. Во рту вяло пошевелился распухший язык. "Воды бы..." — подумал я отстраненно. Я лежал на каком-то сеновале в деревянном сарае, им врядли пользовались, потому что сено было перепревшее и сырое. "Что я тут делаю?.." Мое тело было одним сплошным синяком, кроме того я лежал в одних трусах. "Вот тебе и местные ребятки!.. Ограбили!.. Забрали все до последней ниточки, когда я отключился от выпивки и травки... Но избили-то зачем? Зачем? Ур-роды! Звери-и!" Нетвердыми пальцами я стал ковырять своё ухо и вскоре услышал голос Олега Павловича:

— Да, Иван? Да? Ты меня слышишь?

— Слышу, — проворчал я, — И очень даже хорошо...

— Слава Богу, я думал, с тобой что-то случилось! Ты долго не выходил на связь!

— Случилось! — с горечью, простонал я, — Меня обокрали и избили!

— Ох ничего себе! Сильно? — участливый, сочувствующий тон.

— Да я пошевелиться не могу!!! Немедленно заберите меня отсюда! Сейчас же!

— Молодой человек, прекратите истерику!

— Да пошел ты!

— Иван!

— Пошел ты!

— Иван, послушай же меня! Послушай, прошу! И постарайся спокойно воспринять то, что я тебе сейчас скажу... Мы создали прибор, для перемещения людей, асоциальных личностей, так сказать... До этого не было нужды возвращать их обратно...

— Что вы хотите этим сказать? — замер я.

— Мы работаем над тем, чтобы вернуть тебя. Но пока это не представляется возможным...

— Что? — заорал я, — Что???

— Мы над этим работаем, — мягко, но настойчиво повторил ученый, — Думай лучше о том, что тебе повезло остаться в живых....Расскажи мне про этих людей, Иван?!

Я молча отключился, просто не мог больше слышать его голос. Мужчины не плачут, правильно? А я и не плакал, просто что-то сломалось внутри меня. Голова раскалывалась от боли, сознание уплывало. Я бредил.

Потом я, кажется, куда-то пополз.

Дождь хлестал меня по щекам. Там, куда я смотрел, не было ничего другого кроме падающей воды. Холодной, между прочим... Не передать словами, каким мокрым и замерзшим я себя чувствовал! Еще и эта стылая земля подо мной!.. На этот раз я очнулся в поле, ума не приложу, зачем я сюда приполз! Поле было огромное, поросшее пожелтевшими колосьями и сорной травой.

— Смотри, Надька, там человек!..

— Он спит? Он спит, да? Под дождем? Вот дурак какой!..

Я услышал голоса и вновь открыл глаза.

— нет, он... Хотя не, вроде живой еще!

Надо мной склонились две фигуры.

— Не из деревни... Может недавно пришедший? Давай-ка ему поможем...

— Поможем? Помогать — это хорошо!

— Конечно, хорошо. Ну-ка, Надька, давай!...

Меня схватили за руки и принялись тянуть куда-то вверх.

* * *

Прошло не так уж много времени, а в моей жизни как будто перевернули страницу и написали новый заголовок. Если быть точным, прошла неделя и два дня.

Дожди идут не переставая, округа превратилась в сплошное болото, а я сижу в кресле-качалке завернутый в теплый плед и периодически задыхаюсь от кашля. Если бы не кашель, я бы назвал себя по настоящему счастливым человеком. Хотя хрен с ним, с кашлем! Да, я счастлив.

Меня спасли две аборигенки, кроме того, они меня приютили у себя в доме и теперь лечат. Нет, не они. Она. Её зовут Катя. И она совершенно особенная. Я готов часами рассказывать себе о том, какая она, рассуждать о ней. Я влюблен. Нет, я не просто влюблен, не так, как это бывало со мной раньше. Я встречал в своей жизни красивых девушек, эффектных девушек, сексуальных девушек, умных девушек, наконец!.. И влюблялся я тоже во что-то определенное: в ум, красоту, сексуальность и т.д. В Кате же меня поразила чистота ее души. Таких девушек я еще не встречал нигде, а уж тем более было удивительно встретить ее в этом богом забытом месте... Я влюбился в неё потому, что она была просто очень хорошим человеком и потому что я наконец-то научился это ценить. А еще, Катя не была сослана сюда, она здесь родилась. Как и её сестра Надя.

Вот они, легки на помине, зовут меня к ужину. Я выбираюсь из кресла и покидаю веранду, иду в комнату. Там уже накрыт небогатый стол. В стеклянных сосудах ласково светятся яллы, так здесь называются фрукты, которые во время гниения излучают слабый свет. На свечах тут экономят. Я сажусь напротив Кати и улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ. Потом встает и идет за полотенцем для рук. А я смотрю на неё. На девушке простое шерстяное платье и платок на плечах, волосы распущены и достают ей до лопаток. Она болезненно худа и бледна. Маленькое острое личико без какой-либо косметики. Я бы никогда не посмотрел на неё в Москве, и я это отчетливо понимаю. Тогда не посмотрел бы. А сегодня она кажется мне самой прекрасной в мире. И всё из-за ее красивой светлой души.

Надя, ее сестра, обладает более женственной фигурой, хотя та же худоба и чересчур узкие плечи ее, несомненно, портят. На лицо она считалась бы красавицей даже по Московским меркам, если бы не одно "но". Наде двадцать два, но она обладает умом восьмилетней девочки, проще говоря, она недоразвитая. И это портит даже голубые глаза и пухлые губы.

Мы приступили к ужину. Еды было немного: по маленькой жареной рыбешке каждому, салат из каких-то листьев и ягод, да ломоть серого хлеба. Ну, еще местный чай. Мне было непередаваемо стыдно за то, что я сел на шею двум девушкам, им и без меня-то не прокормиться!.. Сегодня, чтобы хоть чем-то помочь, я решил наколоть дров, а вместо этого едва не отрубил себе пару пальцев... Увы, у меня всегда росли руки не из того места... Девчонкам определенно не хватало настоящего мужика, который смог бы ремонтировать дом и всё в таком духе. Я же ощущал себя абсолютно беспомощным. И не нужным. В том смысле, что я никак не мог им пригодится. Катя и Надька всё делали сами, а я старался хоть чем-то помочь по дому, сгибаясь в приступах удушливого кашля. От этих тоскливых размышлений оторвала меня Катя, она сказала:

— Знаешь, я так рада, что ты теперь у нас есть! Что ты пришел! Что я не ошибалась в ожиданиях!

— Я тоже рада! — заявила ее сестра.

Я слегка прибалдел:

— Как это понимать?

Девушка не смутилась и объяснила свои слова:

— Мама рассказывала мне про ваш мир... Я с самого детства ждала, что оттуда придет другой человек...

— Какой "другой"?

— Не такой, как остальные. Ты не похож на того, кто может украсть или убить... И это так... Здорово!

— Эмм... — я запнулся, не зная, что сказать, — Ведь не все убийцы похожи на убийц! Я... Я совершил очень много преступлений, так что ты во мне ошиблась...

— Ничего я не ошиблась, — уверенно произнесла Катя.

— Ничего она не ошиблась, — пробормотала Надька.

После ужина девушки быстро уснули, а я всё мерил шагами отведенную мне комнату. Три шага от окна до кровати, четыре до двери... Занавески колыхал прохладный ветер, а я мечтал о нормальных сигаретах. Вот сейчас сел бы на подоконник, вдохнул бы немного дыма и проблем стало бы гораздо меньше... Ну не гораздо, а хотя бы на одну... Уже который раз я пытался связаться с нормальным миром, но мне почему-то никто не хотел отвечать. В последний раз я разговаривал с Олегом Павловичем пять дней назад. Он очень заинтересовался моим докладом, задавал много вопросов. Я, конечно, рассказал ему про девчонок, особенно про Катю.

— Это весьма интересно, — пробормотал он тогда, — У них рождаются дети, невероятно!

Что в этом такого уж невероятного я так и не понял.

— Это ведь всё меняет, абсолютно всё!

— Да, — согласился я на всякий случай.

— Говоришь, одна ненормальная, а другая вполне разумный человек, да?

Меня покоробило от его слов.

Утром я наконец-то увидел солнце, оно с самого рассвета поселилось за окнами и не давало мне спать, слепя глаза обалдевшими от собственной наглости лучами. Занавески не спасали; я, позевывая, встал, оделся и побрел во двор умываться. Катерины уже не было, она ушла в рыбное хозяйство, где мыла полы и убиралась, за что ей ежедневно платили свежей рыбой. В голодное время это не так уж и мало.

Надьку я нашел на кухне, она перебирала длинные белые зерна, из которых здесь варили каши, и кивала сама себе, ведя какой-то мысленный диалог.

— Привет, — поздоровался я. Девушка обернулась:

— Привет, — сказала она и о чем-то задумалась, — Катя приготовила тебе завтрак.

— Очень хорошо, — улыбнулся я.

— Тарелка там. Ешь, — добавила Надя, и снова склонилась над зернами.

— Спасибо.

Она не ответила. Когда мы оставались одни, девушка со мной практически не разговаривала. Катя сказала мне, что её сестра просто стесняется.

Я взял миску с жидкой похлебкой, накрытой сверху пресной лепешкой, и устроился на веранде.

Тяжело было жить здесь, тяжело из-за людей. Все поделили на сферы влияния, еду было достать трудно, люди были смертельно жестоки. Я в очередной раз нажал на микро рацию на ухе. Сигнал проходил, но никто не отвечал. "Что ж такое!" — раздражённо подумал я и вдруг услышал хриплый женский голос.

— Да? Я слушаю, кто это?

— Э... — растерялся я, — я хотел бы услышать Олега Павловича Укропчикова.

На том конце вздохнули:

— Олег Павлович умер.

— Когда? — выдохнул я.

— Пять дней назад.

— А что с ним случилось?

— Сердечный приступ. Он умер мгновенно, даже не довезли до больницы... — голос помолчал, — Как узнал, что эксперимент прикрыли сверху, так и всё...

— К-какой эксперимент? Наш эксперимент? Над Землёй-2?

— Да, над Зёмлей-2. Я тоже всегда считала, что это не гуманно, — заявил голос.

— А вы кто?

— Я-то? Я уборщицей здесь работаю, Ниной Алексеевной меня зовут. Меня попросили все вещи Олега Павловича из кабинета вынести, вот я и выношу. А тут эта штука как запищит...

— Рация?

— Ну да, рация.

— И что теперь будет с людьми на Земле-2? Вы не знаете?

— Эх, не знаю. Ну вывозить-то их врядли оттуда будут, все-таки они страшные преступники. Значит на роду им так написано — в другом измерении сгинуть! Ладно, мне ещё окна мыть, а вы что хотели?

— Теперь уже не знаю.

— Вы тогда если что на обычный телефон звоните. До свидания. — она отключилась.

— До свидания, — пробормотал я.

Сел и опустил голову. "Ну и дела! Что ж мне делать теперь?" Ответ напрашивался только один — жить. Точнее научиться жить здесь. С Катей. С Надей. И не ждать спасенья ни откуда... "Нет, ну надо же, взяли и закрыли эксперимент! А как же люди? А как же я, в конце концов?!" Себя было особенно жалко, а ещё Катю, ведь она никогда не увидит моей Москвы. А я ведь так хотел... Эх, да ладно, чего теперь...

Из-за забора, который отгораживал наш дом от дома соседского, появился сморщенный старик. Он окинул меня пристальным взглядом и вернулся в свой дом. Через минуту старик вышел вновь, неся в руках два стакана и большую глиняную бутыль.

— На, — сказал он, даже не спросив, хочу ли я выпить, и протянул мне стакан прямо через забор, — Самогон.

Я поднялся и недоверчиво принял из скрюченных рук полупрозрачную тару.

— Сам варил, — похвастался дед. Я присел на крылечко, а он устроился в кресле у себя во дворе. Так мы и сидели до самой темноты.

Прошла неделя, а за ней и месяц. Я выздоравливал и ухаживал за Катериной, медленно, вдумчиво, наслаждаясь каждой минутой, проведённой вместе. Мне впервые не хотелось торопиться.

Однажды ночью, когда я как обычно мучился бессонницей, до меня донесся приглушенный женский крик. Я вскочил с кровати и выскочил из комнаты. В коридоре было темно, и я тут же налетел на стул, оставленный в проходе мною же днём. Чертыхаясь, я побежал дальше, пока не достиг Катиной спальни. По пути я схватил палку от старой швабры, какое — никакое, а всё-таки оружие. Пинком распахнул дверь и замер. Кроме спящей девушки здесь никого не было и даже окно оказалось закрытым. Но тут Катя застонала во сне и я понял, что послужило причиной моего беспокойства. Я выпустил палку из рук и осторожно опустился на краешек кровати. Девушка снова протяжно вскрикнула, её лицо было испуганно и несчастно. Я несильно потряс её за плечо. Не сразу, но Катя открыла глаза, нервно вглядываясь в темноту, всё еще находясь во власти кошмара.

— Тс-с, это я, — я успокаивающе положил руку на её открытую ладонь.

— Ваня, — прошептала она, — Мне приснился такой ужасный сон, такой страшный!

— Ну, что ты, маленькая! — Я погладил её по волосам и обнял, желая утешить, она прижалась ко мне, словно испуганный зверёк, — Ты можешь рассказать его мне, и тебе станет легче!

— Ладно, — натянуто улыбнулась она, — Во сне мне казалось, что вернулся Игнат...

— Кто такой Игнат? — напрягся я.

— Это очень страшный человек!.. Знаешь, когда мы с Надей были маленькие, нашего отца очень уважали в деревне.

"Какой-то авторитет", — Решил я.

— Его боялись и слушали, никто нашу семью не трогал. Потом появился этот Игнат. Уж не знаю, кем он был в вашем мире, но он тоже умел объединять и подчинять. Он сеял смерть и разрушение направо и налево, он был очень жесток и уничтожал всех, кто не был с ним согласен. Они с отцом ненавидели друг друга! Мы все очень боялись, что однажды Игнат придет и убьет нас... Потом, когда я подросла, Игнат пытался заставить меня быть с ним. У него ничего не вышло, и он едва меня не изнасиловал, помешал мой отец, который во время появился...

Я вздрогнул.

— Твой отец его убил?

— К сожалению, нет. Игнат ушёл куда-то на север, говорят, там тоже люди живут. Да так и не вернулся. Надеюсь, сгинул.

Катя упёрлась в стену печальным взглядом.

— Ты так хорошо рассказываешь, как будто оканчивала престижный вуз! Кто тебя учил? — поспешил я перевести тему.

— Мама. Она была учительницей в вашем мире. А еще она писала стихи.

— Стихи? — удивился я и смутился своей реакции.

— Да, — твёрдо сказала Катя, — Даже здесь можно писать стихи!

Я, не удержавшись, поцеловал её в мягкие губы. Они были солёными и влажными на вкус. Руки девушки сначала безвольно опустились, а потом обвили мою шею, заскользили прохладным шелком по груди, по бёдрам. Я прижал её к себе, как драгоценный дар.

* * *

Стоял тёплый зимний день, светило солнце. Ничто не предвещало беды.

— Сегодня у Нади день рождения, — тихо сказала мне Катя, — Я хочу попросить тебя пойти с ней прогуляться. А я пока подготовлю стол, устроим ей сюрприз... Она так любит сюрпризы!

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓