Темный Повелитель - полностью

Запрокидываешь голову и издаешь хриплый рык, постепенно переходящий в леденящий душу вой. Волосы, ставшие тонкими лезвиями, со стальным звяканьем отбрасываешь за спину и медленно поднимаешься, чувствуя, как тебя распирает от силы.

Дьявол улыбается, довольно щурясь, и, подойдя к тебе, кладет свою изящную ладонь тебе на грудь. Жжение, и вскоре проступает замысловатый рисунок.

— Иди, мой Всадник, — говорит Он, — в конюшне тебя ждет Аркэс, Ярость, твой конь.

Прижимаешь руку к груди и кивком обозначаешь поклон.

— Да, Владыка, — хрипло отвечаешь ты и растягиваешь губы в жутком оскале, обозначающем улыбку.

... Говорят, с некоторых пор по мирам на своем адском скакуне ездит Всадник Тьмы Шаэтан, покупающий и забирающий с собой в Ад души грешников. Никто не может противостоять ему, даже святые символы богов бессильны, когда Всадник является за тем, кто принадлежит его Владыке. Когда он приходит в новый мир, все жители слышат хриплый рык, сменяющийся пронзительным воем, а еще яростное конское ржание. А еще говорят, что тот, за кем вскоре придет Собиратель, видит его во сне и слышит слова, сказанные хриплым рычащим голосом: "я иду за тобой". После этого он проживает ровно три ночи, а на утро возле крыльца его дома находят обугленные следы в виде конских подков и глубокие борозды на бревенчатом полу дома.

Имя "Шаэтан" стало навевать леденящий ужас на всякого, кто его слышал...

Версия Љ 2.

...Мягкая подушка под щекой, мурлыканье черной кошки Машки, расположившейся под боком, и безмятежное спокойствие в мыслях, душе, теле. Спокойствие и уют, а еще счастье оттого, что не нужно куда-то бежать, что-то делать, а можно полежать еще немного на печи, не открывая глаз, притворяясь все еще спящим, и подумать о приятном. Вот только мысли все скатываются к одному, как бы отчаянно не пытался перевести их в другое русло. Все думаешь о выборе.

Выбор сделан, осталось только доказать это ноющему сердцу, не желающему соглашаться с доводами разума. Пойми, так будет и для тебя, и для меня наилучшим выходом, — шепчет разум, пытаясь унять ноющую боль в груди, — нас ждет счастье, определенное будущее, а не смертельная неясность. Да, определенное будущее, сулящее все о том, о чем только можно мечтать — власть, сила, богатство и любящая семья. Только нужно всего позабыть о той, ради которой прошел столько миров, столько дорог. Предать память, чувства и стать счастливым с помощью измены. Всего-то.

Горечь на языке, глаза режет, будто в них попал песок, и нестерпимое желание крикнуть: "нет, я пошутил!". Но знаешь, что ни единый звук не прольется с губ, потому что понимаешь, что так будет лучше. Да, лучше, но только не будешь ли винить себя всю последующую жизнь за собственное малодушие, слабость? С фальшивой искренностью заверять, что сделан правильный выбор? Что будет дальше, если уже сейчас начинаешь терзаться? Начнешь с отчаянностью желать все изменить, пойти за прекрасной Александрой в Кафирд, не побоявшись того, что можешь навсегда исчезнуть? Или просто будешь с удовольствием предаваться ноющей боли перед камином и гадать, а что было бы, если?..

Правильный выбор... слова звучат похоронным колоколом, тягучим звуком отдающим в груди. Хочется сделать все, лишь бы не слышать его. Но от собственной совести, безжалостно грызущей душу, не спрятаться, не убежать, только и остается, что скулить побитой собакой и пытаться вновь и вновь уверить себя, что выбор правильный.

Предать любовь ради счастья других, это судьба настоящих Повелителей. Ты знаешь, что своим возвращением принесешь радость всему миру, своей драгоценной Свериники. Свериника... сердце отзывается сладким трепетом при мысли о ней, а губы сами собой расплываются в почти незаметной улыбке. Ты вложил в этот мир душу, чувства и надежды, бесчисленные надежды, холил и лелеял ее, как собственное дитя, и любил так же сильно. Да, она использовала тебя, но детская обида на нее прошла, оставив желание вернуться, вновь ощутить, как ласковые лучи Кайлин и Та-Хора целуют щеки, шаловливый ветер треплет волосы, а на душе умиротворенность. Для этого нужно всего-то забыть Александру, твой шанс стать счастливым...

Пальцы невольно начинают гладить шелковую кошачью шерсть, и в голове проносится трусливая мысль о том, чтобы все осталось таким же, как сейчас. Нет, не мучится от осознания выбора, а просто лежать, наслаждаясь покоем и знанием, что не нужно немедленно вскакивать и с диким взглядом куда-то идти, вместо этого еще немного, совсем чуть-чуть понежиться, ведь Слава уже разогревает принесенный Варькой завтрак. Скоро придет будить и тебя, как обычно, не самым приятным образом.

Тихие шаги, замершие рядом, заставляют сердце замереть в недобром предчувствии, ожидании, что эта паршивка сейчас учудит. Прохладные пальцы на грани ощутимости ласково проводят по твоей щеке, а потом резко и неожиданно дергают за прядь волос. Только неимоверными усилиями сдерживаешь негодующее фырканье и желание наградить оплеухой мерзавку, вместо этого по-прежнему с расслабленным выражением лица лежишь дальше, изо всех сил изображая сон.

— Вот ты как? — удовлетворено-ехидно произносит Слава, — Шаэтан, я ведь знаю, что ты уже час как проснулся и вновь занимаешься глупым самобичеванием. Лучше бы завтрак девушке приготовил. Вставай, соня! — пытается стянуть одеяло, но ты, по-прежнему не открывая глаз, вцепляешься в свой край и не отпускаешь с такой отчаянной решимостью, словно от этого зависит жизнь, — вставай, проклятьем заклейменный! Не фиг дрыхнуть, жизнь проспишь! Шаэтан, вставай, вставай, вставай! Вставай, зараза! Завтрак больше никто не будет подогревать! Петушок давно пропел! Слушай, Твоей Темномордие, это уже наглость!

— Ярослава, — холодно роняешь ты, откидывая одеяло и садясь на кровати, — ты перегибаешь палку.

В конце концов, ты Темный Повелитель, и не стоит кому-либо садится тебе на шею и позволять обращаться столько фамильярно. Настроение, с самого только просыпа, отчего-то упало до самого нуля, и поэтому, так резко отзываешься на ее слова.

— Ах, простите меня, Повелитель, — склоняется в безукоризненном поклоне пророк, скрывая ресницами злость в глазах, — что я побеспокоилась о вас!

Чувствуешь легкий, почти неощутимый укол совести.

— Слава, ты просто не забывай, что я нечисть, да еще в Темных Повелителях побывал, и поэтому некоторые...м-м-м... привычки остались, — мягко произносишь, одеваясь и сладко потягиваясь, — просто не забывай, хорошо?

— Хорошо, — улыбается уголками губ, а взгляд оттаивает, — давай, пошли завтракать, тебе скоро уходить.

Приподнимаешь брови в немом вопросе.

— Ты сделал выбор, и поэтому не стоит тянуть, — поясняет Слава и, помявшись, добавляет, — ты сделал правильный выбор, не думай. Сашке хорошо в Кафирде, она счастлива.

— Да? — скептично фыркаешь, садясь за накрытый стол, -а мне почему-то казалось, что там сущее мучение.

— Для других, но не для нас, — снова в синих глазах древность и печаль, — ладно, оставим разговоры на второе, и приступим к завтраку.

Быстро позавтракав, начинаешь собирать свои немногочисленные вещи, уместившиеся в небольшой сумке. Зачем тебе много вещей? Хватит только самого необходимого, а если что вдруг понадобиться, то всегда можно купить.

Ярослава выходит во двор проводить тебя, зябко кутаясь в белую шаль. Холодный утренний ветер безжалостно морозит, заставляя тепло покинуть тело. Накрываешься крыльями, и делаешь пасс свободной рукой, и через мгновение распахивается золотистый портал, ведущий в Сверинику. Легкий ветер, вырвавший из него, доносит до тебя сладкий запах цветов, и сердце обрадованной пропускает удар. Дом...

— Давай прощаться, Слава, — произносишь ты.

— Не прощаться, — качает она головой, — мы еще увидимся. Только позови меня. До свидания, Темный Повелитель Шаэтан.

— До свидания, пророк Ярослава, — с самым серьезным выражением лица кланяешься ей и успеваешь увидеть ее улыбку, прежде чем заходишь в портал.

Яркая вспышка перехода, и в следующий миг прикрываешь глаза рукой, спасая зрения от красоты полуденной Кайлин и ее старшего брата Та-Хора. Легкий ветер взъерошивает волосы, до слуха доносятся трели птиц, а на душе становится так легко-легко, что хочется смеяться и плакать от облегчения. Нигде прежде ты не чувствовал себя так хорошо. Это твой мир, твой дом. Для других миров ты был чужим, лишним, незваным гостем, с которым хозяевам приходилось мириться. А здесь... Здесь ты неотъемлемая часть, здесь ты свой.

"Шаэтан!" — радостно— недоверчиво проносится ветер, в ком слышится голос Свериники, — "ты вернулся!!!"

И мир неуловимо преображается. Еще звонче поют птицы, еще слаще становится запах цветов, еще громче поет родник, бегущий между корней деревьев. Ты чувствуешь, как все радуется твоему возвращению, как все готово пуститься в пляс, как все готово молить о том, чтобы ты остался и больше никогда не уходил. К пьянящему счастью примешивается горечь страха потери, и это заставляет поверить в том, что выбор правильный. Здесь ты нужен всем, здесь ты для всех смысл жизнь, глоток воды для умирающего от жажды, кусок хлеба для голодающего. Ты здесь Бог, совсем не одинокий Бог. Как можно страдать от одиночества, когда рядом семья размером с мир? Глупый, глупый Повелитель! Не видел ты ничего дальше своего носа и видел только то, что хотел. Даже пророк не смогла помочь увидеть, что не только Малинки так относятся к тебе, а вся Свериника.

"Я думала, что больше никогда тебя не увижу" — кричат птицы в лазурных небесах.

"Думала, что никогда не услышу" — поет лесной ручей.

"Думала, что умру без тебя" — шелестит шелковая трава.

И ощущение усталости, горечи и глухой безнадежности, как у старухи, ждущей на пороге своего дома умершего на войне сына.

"Ты дал мне жизнь, мой Повелитель" — острейшее раскаяние в голосе — "а я...мне не нужно было говорить тех слов. Я испугалась и не поверила, что ты можешь оставить меня". Л

ежишь на траве, заложив руки за голову, и бездумно смотришь на плывущие облака, похожие на горестные женские лица. Откровения твоей драгоценной Свериники слушаешь с упоением, наслаждаешься ее голосом, как музыкой Иллиона, и улыбаешься. Свериника... мир, в который ты вложил все. Мир, которому по-настоящему отдано сердце. Мир, ради которого готов на все. Мир, которому ты принадлежишь без остатка. Твоя любовь, твой смысл жизнь, твое счастья, твои надежды — это все Свериника. Никто другой.

"Ты... простишь меня?" — робко, с безумной надеждой.

— Это ты прости меня, Свериника, — еле слышно произносишь ты, зная, что она все услышит, — я жестоко поступил с тобой. Я изменился, перестал быть тем напыщенным эгоистом, каким был раньше. По крайней мере, надеюсь на это. Ты, Свериника, моя любовь и никого другого мне не надо.

"Правда?" — звук, похожий на сдавленный всхлип.

— Правда, правда, — сонно улыбаешься, убаюканный спокойствием родного мира, — ты для меня все, а я раньше этого не понимал. Нужно было потерять тебя, чтобы понять, что ты для меня значишь.

"Мне тоже нужно было потерять тебя, Шаэтан" — тихий вздох, — "ты ведь больше не уйдешь?"

— Никогда, — беззвучно шепчешь, проваливаясь в омут сна.

И впервые за все эти года, проведенные на чужбине, спокойно спишь и видишь радужные, светлые сны. Только не суждено отоспаться в родном мире.

— Повелитель, — кто-то ахает, — Шаэтан!!!

От громогласного вопля тут же подскакиваешь и просыпаешься. Трясешь головой и чувствуешь в ладони знакомую рукоять верного меча.

— Димитрий? — теперь уже ахаешь ты, узнавая старосту Малинок.

— Повелитель!!! — с медвежьим ревом тебя заключают в объятия, — ты вернулся!

— Пусти, Димитрий, задушишь, — цедишь ты, ощущая сильнейшую нехватку воздуха, — отпусти.

Выпускает из крепких объятий, но продолжает держать за рукав, будто боится, что ты морок, что исчезнешь, стоит только отпустить. По щекам немолодого мужчины катятся крупным горохом слезы, а губы дрожат как у ребенка. Чувствуешь себя неловко и вместе с этим ощущаешь вину. Ведь в глазах Димитрия в сложный клубок смешались радость, укор и страх, как у брошенного в темной комнате ребенка, за которым, наконец, пришли родители.

— Ты... Вы надолго? — нерешительно пожевав губы, глухо спрашивает Димитрий.

И куда подевался хитрый староста Малинок, с неизменным успехом уговаривавший тебя попробовать новый вид самогона? Куда? Сейчас перед тобой сидит разбитый человек, у которого отняли все. И неожиданно приходит понимание, что не только в самой сущности мира ты был основой, но и в душах всего населения. Уйдя, ты бездумно и безжалостно вырвал у всех эту самую основу, разодрал в клочья души, оставив безобразные шрамы и погасив огонь в глазах.

— Пока вы сами этого не захотите, я не уйду, — обмакиваешь ладонь в прохладные воды ручья и поднимаешь ее. На нее тут же садится золотисто-черная бабочка и запускает хоботок в водяную каплю, — я ошибся, Димитрий, не там искал счастья.

— Главное, что вы поняли это, Повелитель, — серьезно произносит староста, зачарованно и с детским восторгом глядя на то, как садятся бабочки на твою руку.

— Димитрий, — холодно говоришь ты, жестко глядя на враз побледневшего мужика, — ты ответишь мне на важный вопрос?

— Конечно, — испуганно кивает, недоумевая, из-за чего ты сердишься.

— Ответь честно, ты, не дайте Демиурги и Демоны, не забросил самогон гнать? — сурово вопрошаешь и усмехаешься, видя, как в его глазах загорается праведное негодование.

— Нет, конечно, — фыркает он и лукаво предлагает, — Повелитель, мож ты в гости к нам заглянешь, а?

Вновь сладко растягиваешься на траве и, сорвав травинку, начинаешь жевать ее стебелек.

— Потом, когда я чуть-чуть хотя бы успокоюсь. Хорошо?

— Как скажешь, Повелитель, — понимающее кивает Димитрий, — ладно, пора мне. Знай, мы тебя ждем.

И он уходит, оставляя тебя наедине со Свериникой.

Легкие, почти неслышные шаги заставляют лениво приоткрыть глаза и касаешься меча, хотя отчетливо понимаешь и знаешь, что никто и ничто тебе не сможет причинить вреда, потому что Свериника не позволит. Взгляд медленно скользит по длинным стройным ногам, зеленому платью, шее и впивается в лицо. Ты задерживаешь дыхание, разглядывая лицо незнакомки. Плавные, как волны океана, черты лица, губы цвета вишни, волосы, кажется, вобрали в себя всю палитру летних лесов, а глаза похожи на ночное небо — черные, со вспыхивающими в глубине звездами. Пытаешься вспомнить, где видел ее раньше, а потом чувствуешь, как губы растягиваются в усмешке. Ну, здравствуй, будущая жена. Вот мы и свиделись в живую.

— Шаэтан, — произносит она и улыбается, видя твое потрясение.

Ее голос точь-в-точь такой же, как у Свериники. Тогда получается, что она это... Нет, такого быть не может! Или может?..

— Да, я — это Свериника, Повелитель, — без труда читает твои мысли, — я долго пыталась создать свое воплощение, но без твоего присутствия не удавалось. Теперь вот, — смущенно разводит руками, не зная, что сказать дальше.