Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я тоже ничего не чувствую, — поддакнул Венгловский, с надеждой глядя на командира — мол, как он решит, так и будет.
— Это потому что они еще корни не пустили и соки не начали тянуть, — безапелляционно заявила Рахиль Яковлевна. — Ну, раскошеливайтесь, раскошеливайтесь, мальчики. Я этих 'наездников' в свое время навидалась. Где вы их подцепили? Сейчас это уже большая редкость.
— Похоже, когда мы на 'туриста' наткнулись?.. — Венгловский вопросительно посмотрел на Калиту и в двух словах рассказал о Хемуле и его подопечном.
— Не нравится мне все это! — заявила Рахиль Яковлевна. — На тебя охотятся? — она посмотрела на ученого Гена, который так и стоял у стены, не смея приблизиться к гостям.
— Да кому я нужен? — удивился Ген растерянно взъерошив волосы. — Сижу себе в этой дыре... теоретизирую... и практически ни с кем не общаюсь.
Он развел руки, показывая на стены, увешанные коврами. Эту пещеру он выкопал много лет назад, и Калита мог поклясться, что в ней было множество тайных ходов, которые вели, наверное, даже в Дыру.
— Значит, нужен, раз самострелы на твоих тропинках ставят! — еще более наставительно произнесла Рахиль Яковлевна Нищета.
— Помню, помню твою историю, — беззлобно сказал Ген. — Но с Сидоровичем я вроде не ссорился?
— Наивный ты человек, — язвительно ответила Рахиль Яковлевна Нищета, слюнявя прокуренные пальцы и поправляя кокетливый завиток на лбу.
Калита представил, как она это делала в молодости. Обалдеть можно, подумал он. Вот баба, хоть и старуха. Зачем ей это все? Нянчила бы внуков, так нет, играет в мужские игры. Азартная, наверное?
— Снимай уже быстрее! — попросил он, сунув ей деньги. — А то мне действительно что-то шею жжет.
— Эх, милки, вы мои, милки... — Рахиль Яковлевна достала из толстого ридикюля лечебный хабар. — Ежели бы начало жечь, то между лопаток, ближе к сердцу. Поначалу-то люди от инфаркта умирали. Теперь-то уже лечить научились. Первым преставился, царство ему небесное, Кирилл Панов. Был такой красавчик в первой Зоне. — Она подперла кулаком подбородок и предалась воспоминаниям. — Я как раз в институт внеземной культуры по обмену опытом приехала. И была я в те времена, мальчики, писаной красавицей. Вокруг меня мужики штабелями валялись. Но мне нравился только он один! Только у него были пронзительные, как угли, глаза. А какие он песни пел! Сердцеед, одним словом.
— Кто? — спросил задумавшийся Ген.
— Как кто? — словно очнулась Рахиль Яковлевна Нищета. — Панов! Было в нем что-то! Было! А он пошел в эту Зону и 'наездника' принес, который его через два часа и убил.
Она вновь переживала давно забытое горе и была безутешна.
— Снимать броню или нет? — забеспокоился Венгловский, зачем-то подставляя зад.
— Не вертись, сукин сын! Не вертись! — строго сказала Рахиль Яковлевна Нищета и так шлепнула его костлявой рукой с хабаром меж лопаток, что крепкий Венгловский пал на колени и закряхтел, словно в него вогнали кол.
— Следующий! — она крепко выругалась, и Калита, закрыв глаза, сделал шаг.
Он вдруг вспомнил, как ему в детстве делали прививки, было точно так же страшно.
А потом они пили крепкий чай с ромом и беседовали о Зоне.
— Наше представление о Зоне меняется, — сказал Александр Ген. — Я переписываюсь с Гавайской Зоной GP5V по натовской классификации. Они ее пытались уничтожить в момент открытия Дыры.
— Вот как! — воскликнул Венгловский, успокоившись только после того, как Рахиль Яковлевна Нищета этих самым 'наездников' спрятала в специальную магнитную сетку, а сетку засунула в ридикюль и сказала: 'Пригодятся. Я знаю, куда их пристроить'. По лицу ее было видно, что речь идет о Сидоровиче.
Сплетничали, что она умеет насылать порчу и сглаз. Но Калита в подобную чертовщину не верил. Вот разве что только с помощью Зоны? — думал он, внимательно следя за Рахилью Яковлевной Нищетой. Что-то в ней его настораживало. Он не мог понять, что именно. Несколько раз он вопросительно поглядывал на своего друга детства — Александра Гена, но тот делал вид, что ничего не происходит. В общем, ситуация была неоднозначной, и Калита на всякий случай поставил свой АК-74М не дальше чем на расстоянии вытянутой руки, хотя считал возможным ситуацию, когда оружие может оказаться бесполезным. Но береженого Бог бережет.
— Так чем же Зону пытались уничтожить америкосы? — спросил Венгловский, бесконечно потея в своем кевларе.
Он потянулся, взял чайник, налил себе новую порцию чая и положил три ложки малинового варенья, полагая, что хуже уже не будет.
— Ядерной бомбой, конечно? — с усмешкой предположил Калита.
В голове Калиты, несмотря на то, что он был практик, никак не укладывалось, как можно уничтожить то, что вокруг нас: свет, огонь, воздух. В его понимании Дыра была именно такой — бессмертной. Он считал, что Зоны — это бескорыстный дар человечеству, чей-то великодушный подарок. Пусть иногда с жуткими свойствами, но дар, который нужно понять и правильно оценить. Однако, как ни странно, человечество не выработало политику в отношении Зон, потому что никто не мог сообразить, что же это такое, и ученые до сих пор спорили до хрипоты. Правда, военные готовы были действовать быстро и решительно, но, слава богу, до сих пор волю им не давали.
— Ну естественно. Чем американцы еще могут? Так у них во время пуска сгорела вся электронная начинка. А это значит! — Александр Ген в восторге поднял палец. — Это значит, что у Зоны есть сознание и она защищается!
Вот Ген, подумал Калита, он складывает мозаики. Он молодец. Он знает свое дело. Побольше бы таких гениев. Но ведь и они не всегда правы. А кто тогда?
— А ты знаешь, что наша Зона окружена средними ракетами? — спросил Калита. — Вокруг Зоны напихано установок типа 'точка'.
— Думаешь, будут стрелять?
— А кто его знает? Но, согласно твоей логике, следует, что Зона должна все ракеты уничтожить.
— Громко сказано! — согласился Венгловский. — Как? Это физически невозможно.
— А может, она и уничтожит? — предположил Ген. — Может, уже кто-нибудь крадется в темноте? Или какие-нибудь новые 'наездники' прискачут? Моя точка зрения такова: Дыра была всегда, только она открывалась редко, а потом она создала Зону, а не наоборот.
— Чего-то врешь, молодец! — прокаркала Рахиль Яковлевна из своего глубокого кресла с высокой спинкой, потягивая душистый ром. — Ты еще скажи, что Зоны связаны между собой.
— Есть и такое предложение! — в восторге подскочил Ген, расплескав при этом себе чай на колени. — Я как раз работаю над справедливостью закона четности. Если он действительно справедлив, тогда ясно, откуда появляется Дыра.
— Откуда? — полюбопытствовал Венгловский.
— Откуда, откуда? — язвительно передразнил Ген. — Из зазеркалья!
— Брось, маловероятно! — заявил Калита. — Вчера сообщение было по телеку. Зазеркалье-то есть, конечно, но его очень мало. Не больше двух десятых процента. А если учесть, что оно размазано по всей вселенной...
— А-а-а! Вот видишь! — обрадовался Ген, перебивая его. — Есть! Есть!
— Ну может быть, и есть, — согласился Венгловский.
— Не может быть, а точно! — Ген прыгал в возбужденном состоянии, теряя достоинство.
Сколько Калита его знал, столько Ген и выдумывал свои теории. Это было его хобби, смыслом жизни. Кто-то собирал марки, кто-то коллекционировал женщин — Ген копил идеи. Иногда это занятие давало хорошие результаты. Настолько хорошие, что однажды ему присудили Нобелевскую премию в области информативных полей Зон. Его заросшая по уши физиономия долго мелькала на обложках таблоидов и в выпусках новостей. Но Ген не поехал в Стокгольм. Он проигнорировал приглашение ученой комиссии. А из племени журналистов к нему никто не смел приблизиться на расстояние пушечного выстрела, чтобы взять интервью. Постепенно о нем забыли. Казалось, ученого это только забавляло. Он не придавал своей славе никакого значения и вылезать из Зоны не собирался. Мало того, он считал, что только находясь здесь, он может творить независимо и честно. В свое время он так был увлечен Зоной, что назвал своего сына Максимом в честь героя романа 'Обитаемый остров'. Но где теперь этот сын? Ген подозревал, что он сделался сталкером и ушел искать Дыру в своем 'обитаемом острове'. Все смешалось в жизни Гена, и он, конечно, был по-своему несчастным человеком. Как, впрочем, и все мы, думал Калита. Он считал, что его друг искал смысл там, где его не было, и вообще, Калита тихо презирал всякую науку, тем более теоретическую.
— Все это так, — согласился Юра Венгловский, — но пришельцы так и остались непостижимыми. Мы даже не знаем, были ли они. Ну, может, и пролетал какой-нибудь корабль и сбросил мешок с мусором. Кто знает?
— Чего-то они часто сбрасывают одни отходы, — иронически заметила Рахиль Яковлевна, доливая себе в чай большую порцию рома.
— Да, в космосе зафиксированы какие-то странные объекты плазменного характера, — согласился Ген. — Все попытки разобраться, неизменно приводили к неумышленному абсурду. Но эта теория устарела еще во времена Стругацких и Лема, потому что никто не может выскочить из собственной истории, сколько ни побуждай его. Разве мы не пытались перетащить, например, афганцев из каменного века в век индустрии? Пытались. Что из этого вышло? До сих пор мак выращивают. Иными словами, человечество не может самостоятельно преодолеть разрыв между цивилизациями. Выходит, что мы только в начале пути. Должно быть, существуют дилеммы, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Все дискуссии впереди. Мы только лишь заглядываем в Дыру, ковыряемся в ней палками, выискивая хабар. Большинство вещи мы невольно игнорируем. Если завтра Дыра откроется, то мы приблизимся еще на один шаг в понимании материи.
Ген устало откинулся на спинку стула. Глаза его возбужденно блестели.
— А вдруг это вообще не инопланетяне, а свойство Дыры как таковой, без логики, без всякого повода к понимаю происходящего? — хитро спросил Калита.
— Тогда нам этого не пережить, ибо это будет не информационный мир, а хаос, который требуется нормализовать. Но так как он бесконечно огромный, то скорее всего человечество погибнет.
— То есть захлебнется?.. — встревожился Калита.
— Ну что-то вроде того.
— А что вы видели прошлый раз? — спросил Венгловский и прежде чем закончил фразу, поймал себя на мысли, что в пещеру мгновенно вползла тишина.
— Как тебе сказать... — начал Калита, старательно подбирая слова.
— А чего говорить?! — удивился Ген. — То же самое, что и здесь, только солнце вращалось не с востока на запад, а наоборот.
— Я ничего подобного не видел, — заявил Калита и надулся, как мышь на крупу.
— Расскажи им, расскажи! — твердил Ген.
— Мы же договаривались, — упрекнул его Калита, — без фанатизма!
— Ну вообще-то, да... — согласился Ген и виновато посмотрел на Венгловского. — Понимаешь, в чем дело, нельзя этого говорить. Это надо увидеть. Там совсем другая структура. Скорее всего, это все же пикник на обочине, который устроили не существа, наделенные разумом, а некая материя. Еще Ницше говорил о 'Бездне': 'Если ты долго вглядываешься в нее, то рано или поздно она начнет вглядываться в тебя'. Мне это объяснение нравится больше. В общем, это неидеальный мир, потому что испортить его пара пустяков. Он не для людей.
— А зачем тогда мы туда премся толпой? — удивилась даже мудрая Рахиль Яковлевна Нищета, которая, казалось, на своем веку повидала все.
— А чтобы понять, — наивно объяснил Ген.
— Ну ты даешь, блин, ученый! Все запутал! Даже то, что казалось ясным и понятным. А ясным и понятным у нас был только коммунизм, — прокаркала Рахиль Яковлевна. — Щеки ее уже порозовели пропорционально количеству выпитого рома. — В любом случае, завтра все увидим, — добавила она.
— Рахиль Яковлевна, вы тоже идете?! — удивился Калита с намеком на ее возраст.
— Ну а как же? — удивилась она. — За своей долей. Имею я там свою долю или нет?
Ходили слухи, что она одна знает, как попасть в Дыру, что якобы, у нее есть свой ход. Но Калита слухам не верил. Если бы знала, то давно попала бы, думал он.
— Предупреждать надо, — проворчал разочарованный Калита, приподнимаясь.
Все было ясно: его, как пацана, обвели вокруг пальца. Узнали планы и еще кое-что. Перехитрили. Нехорошо, нехорошо, цепенея, думал он. И тут их тряхануло. Он машинально отметил время. На часах было пять двадцать.
Старуха исчезла прежде, чем он оторвал взгляд от часов, и он понял, что его так смущало: это была не Рахиль Яковлевна Нищета собственной персоной, а ее фантом.
— Ну не мог я! Не мог! — закричал Александр Ген. — Черт ее знает, что там у нее в ридикюле!
— Может, и ты тоже?! — грозно спросил Калита.
— Да ты что?! Какой фантом?! — закричал Ген и стал махать руками, мол, окстись, бог с тобой, кто так шутит-то?
Это точно, подумал Калита. Дал я маху. Теперь войны не избежать. А воевать с Рахилью Яковлевной Нищетой он ох, как не хотел.
Они бежали по каким-то узким округлым галереям. И Калиту поразило то, что поющие улитки 'кудзу', чьи голоса обычно так приятно ласкали слух, теперь звучали подобно сиренам и их вопли проникали сквозь землю и выворачивали душу. Хотелось упасть, заткнуть уши, забиться головой в какой-нибудь темный угол и самому выть — от боли, от страха, от ужаса. Но, похоже, только один Ген знал, что делать. Втолкнул их в какой-то склеп и захлопнул за собой бронированную дверь. Вой тотчас стал не громче комариного писка, и можно было выпрямиться и спокойно вздохнуть.
— Что это? — спросил Калита.
— Старое бомбоубежище. Я только его модернизировал. Поставил активную защиту. Водки притащил.
— Это хорошо, — сказал Калита. — Наливай!
— Долго они будут выть? — поинтересовался Венгловский.
— Это не главное, — сказал Ген. — Главное, что с вами сделала Рахиль Яковлевна.
— А что она с нами сделала? — удивился Калита.
— Повернитесь-ка. Так я и знал, — он произвел какие-то манипуляции на спинах Калиты и Венгловского и показал: — Датчики слежения.
— Ох, и Рахиль Яковлевна Нищета! Ох, и Рахиль Яковлевна! — воскликнул пораженный Калита. — Значит, не было никаких 'наездников'?! Не было!
— Скорее всего, в действительности были, — сказал Александр Ген. — А явилась она по вашу душу, чтобы узнать планы.
Слава богу, мы не проболтались ни о чем серьезном, решил Калита. А между тем, у них с Геном был первоклассный план. Никто еще до этого не додумывался. А они додумались. Главное теперь было попасть в Дыру и избежать множество опасностей: встречи с Иваном Каземировичем Сидоровичем, Рахилью Яковлевной Нищетой, немцами, вояками, которые обязательно вышлют спецгруппу, разномастных сталкеров и всех тех, действия которых предугадать было трудно.
Глава 6. Страсти-мордасти вокруг Дыры
'Анцитаур' приятно грел бок. Так приятно, что в какой-то момент Косте причудилось, что он спит с Иркой. Но как только он обнял ее и стал целовать, она ударилась в крик: 'Хреновина!' Естественно, Костя очнулся.
Командир Березин, вцепившись в ноутбук, топал ногами и орал благим матом:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |