| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Когда тебе что-то заранее предъявляют, и есть возможность просто отмалчиваться, слушать и усваивать информацию, то ты получаешь некоторую фору, и это позволяет понять, чего ждать там, где на слова надо уже будет непременно и быстро отвечать словами, иначе тебя сожрут. За время жизни с Бегемотом Вероника успела понять, что многое в мире бандитов решается на понтах. Нет, конечно, правило "прав тот, у кого больше прав" работало, но только весьма интересным образом. Правее оказывался тот, у кого язык был подвешен лучше, и кто мог совершить действительно что-нибудь неординарное, чтобы все увидели, как он возмущён, а, значит, прав. Стоило во время "базара", словесной перепалки, потеряться, сбиться с ритма обмена претензиями, "предъявами", угрозами, наездами, как можно было считать, что ты "продул" стрелку.
С другой стороны, если ты не прав, но ведёшь себя агрессивно, нападаешь на потерпевшего так, как будто бы это он у тебя что-то двинул, а не ты у него, в порыве деланной ярости можешь ему двинуть или выстрелить как бы с горяча, то всё это прибавляет тебе веса, и если противник сдрейфил при таком твоём поведении, то считай, что ты его "развёл" и выиграл стычку. Ему ещё могут предъявить те, кто наблюдает за разборкой, смотрящий, за необоснованный наезд.
Особенно такая методика хорошо работает, если тебя пригласили на разбор, а пострадавший приехал с приглашённой крышей, не со своими, или мелковат, или у него её нет, и он просто обратился.
Ирония её положения заключалась в том, что все её знания были теперь бесполезны. Её везли, как на допрос. Это была не стрелка. Её просто отловили и доставляли к тому. От кого она убежала. Самое смешное было то, что Вероника понимала, что её просто разводят на деньги, потому что за всё было уплачено ещё при заселении. Это было подло, мерзко! Но так люди работали: дал слабину — получи и распишись! А её раковинка под названием Бегемот хрустнула и развалилась, обнажив розовую мякоть для поживы, и её беззастенчиво принялись жрать!
Как ни далеко было до Москвы, но к вечеру "Мерседес" влился в поток многорядного автомобильного моря, светящего впереди сотнями красных и жёлтых огней, а на встречке — сотнями снопов белого света.
Теперь их движение замедлилось, и они пару часов пробирались по столичным пробкам и заторам, начавшимся еще на подъездах к Москве.
Веронику снова стало трясти в предчувствии близкой развязки. Если дорогой её отвлекали диковинные пейзажи разрухи и высокопарные мысли, то теперь ничего, кроме ночи и огней автомобилей видно не было. Но она чувствовала, что путешествие вот-вот закончится, и наступит неблагоприятная для неё развязка.
Сначала её трясло только слегка, но когда машина въехала на территорию гостиницы, огороженную по периметру забором из стальных прутьев, она уже едва могла сдержать эту дрожь.
"Мерседес" заехал под пандус, к нижнему входу.
-Выходи! — в первый раз к ней обратились. Это был сидевший рядом чеченец, тот, что разговаривал с ней у неё дома.
Он вылез сам, и стоял, держа открытой дверцу, ожидая, пока появится Вероника.
Саид тоже ждал её снаружи. Он смотрел на неё таким взглядом, как будто собирался в следующую секунду растерзать.
-Жалко, что ты женщина! Я женщин не бью! — сказал он и пошёл по ступенькам в фойе.
Завидев его, швейцар предусмотрительно открыл перед ним дверь.
-Пошли! — скомандовал чеченец, который постоянно с ней общался, показывая жестом, чтобы она следовала за Саидом.
У Вероники потемнело в глазах, но она взяла себя в руки и шагнула вперёд, навстречу неизвестности. Ноги отказывались её слушаться, словно говоря ей: "Тикай! Тикай, девчушка!".
"Куда тикай?! — сама себе ответила Вероника, ощущая какую-то смертельную грусть. — Уже тикала!"
Глава 33.
Вероника не верила своим глазам. Она снова видела эти фешенебельные, но холодные, отталкивающие от себя её душу залы и коридоры, холлы, вестибюли, лифты и коридоры. Только теперь это всё было ещё более чужое, чем прежде. Она бы никогда не вернулась сюда по своей воле. Это было похоже на дурное, неправильное де жавю: всё то же самое, как было несколько месяцев назад, те же люди: дежурные, портье, швейцары, уборщицы, кастелянши, те же встречи и проводы постояльцев, приезжающих и убывающих по одному и целыми туристическими группами, только она здесь в ещё более худшем качестве, чем тогда: не приехавшая по воле мужа с ним в Москву ненужная здесь никому девчонка, а привезённая страшными "чехами" беглянка.
"Боже, Бегемот! Зачем ты меня с собой в Москву-то поволок?! — вырвался у Вероники крик внутри её души, рванувший по сердцу стальными когтями скорби. — Смотри, что теперь со мной!"
Ну, в самом деле, что нужно было этим столичным бандитам и махинаторам от неё?! Зачем они привезли из дома опять в эту гостиницу, которую она уже просто возненавидела?!
Вероника на минуту закрыла глаза. Обстоятельства жизни, в которых она оказалась, были настолько неправдоподобны, настолько нереальны, как будто из другой жизни, из какого-то гангстерского кино, придуманного сумасшедшим режиссёром, что ей казалось, если она хорошенько, так, чтобы стало больно глазам, зажмуриться, то всё это наваждение исчезнет! Всё это было не про неё, из другой оперы! Она не хотела в этом участвовать!
Вероника так и сделала. Она зажмурилась сильно, сильно, до боли в мышцах, так, чтобы почувствовать, что она действительно это делает. В глазах, в темноте, пошли жёлтые и синие круги, расплывающиеся и пульсирующие. Казалось, что она сейчас перепрыгнет от порыва усилия и желания в какое-то другое измерение, где она жила счастливо и беззаботно и расстанется с этим кошмаром.
-Ты, чего, мартышка, рожи корчишь?! — прервал её порыв голос чеченца.
"Пизда тебе, девочка!" — честно призналась себе Вероника, открывая глаза. Это была не рисовка перед собой, это было откровенный анализ ситуации. Она никуда не переместилась, ничто вокруг не исчезло как дурной сон, и она снова поняла, что реальность — тяжёлая на подъём штука, которую просто так, по мановению, не передвинешь и не изменишь.
Веронику завели в просторный кабинет с большим окном, с широким столом в центре, с креслами по обеим стенам. За столом сидела знакомая Веронике администраторша.
Вероника подумала, что та сейчас броситься к ней, будет делать что-то плохое, кричать. Но женщина только бросила на неё взгляд, как на очередную вещь на своём конвейере и приказала заведшим её чеченцам:
-Обыщите её!
Её бесцеремонно раздели до лифчика и трусов, вытряхнули на кресло её сумочку, в которой как всегда было полно всякой всячины.
Среди всего хлама внимание молодого чеченца, который занимался её сумочкой, привлекла толстая, короткая трубка из долларов: Вероника взяла с собой всю имевшуюся у неё валюту, понимая, что оставлять её дома было глупо. Чеченец взял свёрток тремя пальцами из высыпанного кучи на сиденье кресла содержимого, поднёс к столу и положил её перед администраторшей.
-Здесь почти четыре тысячи долларов! — сказала Вероника. — Забирайте и мы с вами в расчёте! Это всё, что у меня есть!
Администраторша взяла в руки свёрток, покрутила, сняла с него резинку, пересчитала валюту. Некоторое время она молчала, словно раздумывала, и Веронике показалось, что вопрос исчерпан: действительно это было целое состояние.
-Это я беру, как штраф! — произнесла администраторша чётко и холодно.
-Какой штраф?! — изумилась и возмутилась Вероника, чувствуя, что ненасытная жадность этой женщины, проглотившая все её сбережения, как бутерброд, угрожает её свободе, несмотря на то, что она отдала ей всё, что у неё было.
-Штраф за побег! — пояснила администраторша. — И вы, Бегетова Вероника, по прежнему мне должны вот эту сумму!
Она нарисовала на листочке какое-то число и передала через молодого чеченца Веронике.
Девушка посмотрела на клочок бумаги:
-Пятьдесят тысяч?! — изумилась и испугалась одновременно она. — Я должна вам пятьдесят тысяч долларов?!
Администраторша, вытянув губы, прикрыв веки, молча кивала головой.
Внутри Вероники что-то разбилось, словно упала и разлетелась вдребезги её хрустальная туфелька. Она хотела закричать, сделать что-то яростное, вцепиться, бросившись через стол, в наглую рожу этой подлой тётки, но только тихо заплакала от бессилья. У неё забрали всё, что было, целое состояние, с которым на Украине можно было бы прожить, не зная горя, несколько лет, и она по-прежнему была должна, должна на порядок больше того, что имела и отдала.
Вероника понимала, что объяснять сейчас что-то, пытаться взывать к совести или, что там есть у этой тётки, было совершенно бесполезно.
-У меня нет больше денег! — сказала она. — Правда! Я отдала вам всё, что было!
-Ну, во-первых, не отдала! — уточнила администраторша. — Если бы ты тогда отдала мне эти деньги, ты ведь тогда даже меньше должна была, кажется, — администраторша прищурилась, наигрывая из себя справедливость, — то, возможно, я бы и удовлетворилась этой суммой...
-Но откуда пятьдесят тысяч долларов?! — воскликнула Вероника. — Вы хоть представляете, какие это деньги?! Да на эти деньги можно, наверное, половину вашей гостиницы купить!
Администраторша ухмыльнулась её предположению.
-Ну, девочка, положим, не половину! И ты меня перебила! — она подалась вперёд и массивной грудью налегла на полированную красного дерева крышку стола. — Я не люблю, когда меня перебивают!.. Во-вторых, как я не договорила, у меня нет причин скостить тебе из этой суммы и цента! Знаешь, сколько стоят услуги ребят, которые тебя привезли?! Оч-чень дорого! Они тебя разыскивали оч-чень долго! Плюс к этому номер до сих пор за тобой! Ты его не сдала! Так что, плати!
-Чем?!! — воскликнула Вероника, всплеснув в отчаянии руками. Она поняла, что тётка её не отпустит просто так, и эти несколько тысяч долларов, которые у неё забрали, и которые для неё были состоянием, для администраторши так, пшик, мелочь на карманные расходы.
Администраторша откинулась обратно в кресло, и то отъехало назад под её грузной тушей.
-Не знаю! Это твои проблемы! В общем, так! — она взяла ручку и стала стучать ею по столу. — Даю тебе время до завтра! Поживёшь в своём номере, подумаешь, вспомнишь! Позвонишь родственникам!..
-У меня родители — простые рабочие! Они таких денег и за всю жизнь не заработают!
Администраторша сделала паузу, подождав, когда Вероника прекратит возмущаться.
-Я просила тебя, чтобы ты меня не перебивала! — напомнила она. — Делаю тебе второе замечание! Так вот, поживёшь до завтра в номере, подумаешь, может быть, вспомнишь, кто может тебе дать денег! Завтра, через сутки, — она посмотрела на часы, — в двадцать три тридцать мы с тобой встречаемся в этом кабинете снова. Понятно?
Вероника молчала. Какая разница. Понятно ей или нет — от этого ничего не зависело.
-Ребята отведите её в номер! — скомандовала администраторша, и когда Веронику уводили, предупредила. — Да, и Гарику звонить больше не надо. Он всё равно не приедет!
Веронику отвели в знакомый ей номер. Здесь было чисто и прибрано. Её всю колотило от нервного перевозбуждения. Чтобы хоть как-то успокоиться, она набрала горячую ванну и залезла в неё, оставив на поверхности, над водой только нос, запрокинув голову, чтобы дышать.
Иногда выныривая и ложась в воде, она раздумывала, что ей теперь делать.
В самом деле, звонить родителям? Она не хотела их расстраивать! Да и чем они могли помочь?! Продать её квартиру?! Даже в самом лучшем раскладе они бы не смогли выручить и половину суммы, которую требовала администраторша. К тому же галопирующая инфляция переключила людской спрос на более насущные потребности, и продать квартиру быстро и по более мене подходящей цене было невозможно.
Да, кому она врала?! Она не хотела продавать свою шикарную квартиру! Даже теперь, когда над её жизнью нависла смертельная опасность, а она это чувствовала, Вероника не могла расстаться с мыслью, что когда всё кончиться, и она вернётся домой, то квартира ей ещё понадобиться: жить она где будет?! К тому же, стараясь защититься от возможных посягательств на её собственность со стороны городских воротил, она несколько дней назад отнесла заявление в БТИ, что бы на сделки с её квартирой наложили арест, который снять может только она личной явкой. Никакие доверенности, заверенные хоть тремя нотариусами, хоть десятью, были не действительны. Она знала, что бонзы, если им понадобиться, "сляпают" такие доверенности без проблем. Поэтому с её квартирой теперь ничего сделать было нельзя, да она и не хотела, как будто бестелесному духу её, если её прикончат, эта квартира понадобиться!
Где-то в глубине души, несмотря на страшный испуг, Вероника рассчитывала, что всё обойдётся и всё будет нормально. Она словно смотрела кино сама про себя, и никак не могла понять до конца, что всё происходит реально.
Устав лежать, Вероника вышла из ванной и прошла в комнату номера. Был уже третий час ночи.
Она подошла к окну: там по-прежнему была Москва, в чёрном небе стояло какое-то оранжевое марево от тысяч миллионов огней внизу: этот город не спал даже ночью.
Вероника некоторое время постояла у окна, чувствуя, что устала до того, что даже эмоции в её душе уже угасли, и вот-вот потухнут мысли, сделала несколько шагов к кровати, повалилась на неё и заснула тут же глубоким, но тревожным сном.
Следующий день прошёл как в тумане. Утром ей принесли завтрак, в полдень последовал обед, вечером ужин — гостиничный сервис работал, как и положено.
Вероника сняла трубку. Телефон работал, но она опустила её обратно: кому звонить? Некому!
Весь день она пребывала в какой-то прострации, несколько раз выглядывала зачем-то из номера, но там прогуливался по коридору то один чеченец, то другой. Эти были незнакомые ей, совершенно другие, молоденькие, и Вероника поняла, что "чехов" в гостинице пруд пруди.
К вечеру, когда стало темно, а в Москве в это время года темнело намного раньше, чем у неё на родине, она всполошилась, стала лихорадочно что-то думать, но ничего придумать не смогла. Так и провела остаток времени в номере с потушенным светом, лёжа на кровати и тупо глядя в потолок немигающим взглядом.
В начале двенадцатого за ней пришли и отвели её снова в тот же кабинет.
теперь здесь кроме администраторши сидела какая-то расфуфыренная тётка, вся в золотых перстнях, сверкающих мелкими бриллиантами, которая беспрестанно курила длинные тонкие дорогие сигареты.
-Ну! Что?! — поинтересовалась администраторша у Вероники.
-Ничего, — ответила Вероника, словно отупевшая за сутки.
Администраторша облокотилась на стол, перебирая в руках какую-то безделушку, долго смотрела на Веронику испытывающим взглядом, потом стала говорить:
-Поскольку ты из бедной семьи, и рассчитаться тебе нечем, мы поступим по-другому!
Она сделала пауза, снова испытывающе посмотрев на Веронику, как будто давая той шанс одуматься и выложить требуемые ею деньги, но, немного подождав, снова заговорила:
-У женщины всегда есть, чем рассчитаться! Её кошелёк всегда при ней! И этот кошелёк у неё между ног!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
