Путешествие за неприятностями

— Да уж, сделай милость, учти. За все годы нашего знакомства тебе не попался ни один приличный мужчина. Ты просто притягиваешь к себе подлецов и неудачников.

Я опять обиделась. Елена всегда находит возможность с искренним видом сказать мне какую-нибудь гадость. К ее счастью, я знаю, что она желает мне добра, и не обращаю на ее высказывания внимания. Все говорят, что у меня характер легкий. Вообще-то, если совсем честно, я у Елены одна-единственная подруга. Только я могу выносить ее вечные подколы и завышенную донельзя самооценку. Она не чувствует во мне конкурентку, так как моя внешность от модельной очень далека. Все остальные мои подруги общаются с Еленой, потому что с ней дружу я. Но с другими она свой характер сдерживает, а со мной можно не церемониться, я привыкла.

— Подлецов и неудачников притягиваю не только я. Вспомни Янкиного бывшего мужа, вот был гад, так гад! — не согласилась я с оценкой моей личной жизни.

— Янка хоть учится на своих ошибках, а ты их повторяешь, — вывернулась Елена. — Я просто уверена, что этот бывший устроит тебе неприятность. Ты хоть рожать от него не вздумай, пока не убедишься, что он не больной.

— Разве у больных нет детей? — спросила Настя, убирая руки от ушей.

— Сколько угодно. Тебе велено заткнуть уши.

— Мне надоело сидеть с заткнутыми ушами, — жалобно заныла девочка.

— Я тебе их скотчем заклею, и рот тоже.

— А я все маме расскажу!

— Расскажи. Пусть родители тебя с собой на дачу заберут, а я поживу спокойно.

— Не хочу на дачу! — заныла девочка.

— Тогда заткни уши и молчи.

Настя со вздохом повиновалась. Я решила сменить тему. Сколько можно меня критиковать: и готовить не умею, и женихи не такие. И вообще от дружбы должна быть хоть какая-то выгода, а не только потоки критических замечаний.

— Елена, я с тобой собиралась обсудить не мою личную жизнь, а ремонт в моей квартире.

— Ремонт? Могу подарить тебе журнал по дизайну, и все. При ремонте от меня никакой пользы.

Пока мы с Еленой беседовали, Настя потихоньку стянула с тарелки сестры остаток пирога и быстро его съела. Елена не заметила, а мне Настя подмигнула и приложила палец к губам: не выдавай. Я незаметно ей кивнула и тоже подмигнула: ни за что не выдам. Ребенок рос, и организм требовал еды. Девочка с требованиями организма не соглашалась, потому что не хотела толстеть. Тем более перед глазами такой стройный пример для подражания, как старшая сестра — прекрасная Елена.

— Ошибаешься, подруга, — ласково произнесла я. — Польза от тебя огромная. Скажи-ка, какой у тебя рост? Метр восемьдесят? Выше или ниже? Не важно. С таким ростом у тебя хорошо получится красить потолки и клеить обои.

Елена покачнулась на табурете.

— Не волнуйся, Елена, ты будешь стоять на стуле, а я тебя внизу подстрахую. Настя будет нам разводить обойный клей. Здорово я придумала? Начинаем прямо завтра!

Елена скривила губки и потерла кончиками пальцев виски. Она рассматривала безупречный маникюр и сочиняла возможную причину отказа. Я не стала сравнивать свои облупленные ногти с ее наманикюренными пальчиками, но решила сказать, что у меня есть специально припасенные для ремонта перчатки.

С улицы на подоконник осторожно вскочила кошка Милка, увидела Настю и хотела выскочить обратно, но Настя увидела Милку раньше и сориентировалась быстрее. Не успела кошка мяукнуть, как оказалась прижатой к Настиному животу. Зная настойчивость Насти, кошка безвольно вытянула лапы и повисла, не делая даже робких попыток освободиться.

— Я никогда не клеила обои, — озабоченно сказала Елена.

— Вот и научишься! — жизнерадостно ответила я.

— Завтра я занята. Послезавтра тоже.

— Я не спешу.

— Договорились, — без признаков радости ответила подруга. — Кстати, твой пирог очень вкусный, сейчас доем, и мы уходим... Настя, где мой пирог?!

Девочка, несколько минут назад с большим аппетитом съевшая его, честно посмотрела на сестру и показала пальцем на кошку.

— Это она, я сама видела. Это кошка его съела!

— Кошки не едят сладкое.

— Она ест, она все ест!

Милка действительно ела все, кроме кошачьего корма, поэтому Елена Насте поверила, а я ее не выдала.

— Хотите, помою посуду? — добровольно предложила Настя, которая все же чувствовала себя виноватой.

— Ты ее разобьешь, — заверила ее сестра.

— Не разобью, она железная. Фарфоровая уже давно разбилась, только сахарница осталась.

Настя с энтузиазмом принялась мыть посуду, гремя железными чашками и тарелками, и заливая их водой.

— Знаешь что, Миля, — внимательно, словно видит впервые, разглядывая кухню, сказала Елена. — Я уже привыкла к тому, что у тебя свалка в квартире, но если зайдет кто-то посторонний...

— Если этот посторонний захочет дать мне денег на ремонт, то с удовольствием возьму.

— Попроси денег у родителей, — предложила подруга.

— Они на ремонт этой квартиры ни гроша не дадут, считают, что легче поменять ее на новую.

Родители действительно склоняли меня к мысли, что эта квартира не соответствует моему имиджу талантливой и успешной девушки, и предлагали поменяться в другой район. Меня мой имидж волновал меньше всего на свете, и квартира мне нравилась. Родители раздражались и заявляли, что ремонт я буду делать только за свой счет, и они не станут тратить свои деньги на переделку этого кошмара, который только условно можно назвать жилым помещением. Потому что из этой халупы ничего приличного сделать просто невозможно. Да еще первый этаж, который не котируется, и соседи сверху, любящие устраивать потопы, заливая весь подъезд.

— Ну и меняйся, — безразлично сказала Елена.

— Мне здесь нравится.

— Почему?

— Есть причина, — ответила я, но уточнять не стала.

— Не вижу ни одной причины, по которой стоило бы жить в этом свинарнике! — с пафосом заявила подруга. Можно подумать, сама уже вышла замуж за принца и живет в хоромах.

— После ремонта здесь будет чисто.

Очень на это надеюсь. Богато не будет, пусть хоть чисто.

— Сюда даже парня пригласить страшно, испугается и сбежит. А где ты с парнями встречаешься? — заинтересовалась Елена.

— На нейтральной территории, — огрызнулась я. Мне не нравилось, что она увлеклась критикой моей самой замечательной квартиры.

— Про нейтральную территорию ты хорошо придумала. Есть у меня одна идея... Как насчет моей дачи?

— Что делают с парнями на нейтральной территории? — открыла рот Настя, отвлекаясь от кошки и от посуды.

Надоевшая ей кошка была выпущена на волю. Сейчас Милка сидела на подоконнике и ожесточенно вылизывала задранную вверх лапу.

— Угадай с трех раз. Сколько можно тебе говорить — не встревай в разговоры старших.

Пока сестры спорили, я отодвинула сахарницу подальше от края стола. Настя вытирала посуду, изредка показывая сестре язык.

— Я все помыла и ничего не сломала! — крикнула Настя, неловко повернулась, взмахнула руками и грохнула на пол сахарницу. К моей большой радости, сахара в ней почти не было.

— Это на счастье, — сказала я.

— Теперь у Мили осталась только железная посуда, — заметила Елена. — Настасья, бери тряпку и мой пол.

Грустная Настя притащила ведро с водой и принялась вытирать пол. Мы с Еленой перешли в комнату, где в беспорядке стояли коробки с собранными перед ремонтом вещами, и валялись те вещи, которые в коробки не влезли. Елена пыталась вытянуть из меня подробности разговора с Ильей, но я молчала. Подруге это надоело, и она засобиралась домой.

— Настасья, заканчивай уборку.

— Я уже всю кухню помыла, — почти весело сказала Настя, повернулась, наступила на вертевшуюся под ногами кошку и перевернула ведро с грязной водой. Мокрая кошка заорала, и, оставляя грязные следы, вскочила на холодильник.

— Так, Настя, сознавайся, за что тебя наказывает Бог? — грозно спросила Елена.

— Это я съела твой пирог, а не кошка, — сморщилась перепуганная Настя. — Я больше так не буду.

— Отвяжись от ребенка, — заступилась я за девочку, — пусть ест. Полы я сама помою. Сделали из бедной девочки Золушку, то она посуду моет, то пол.

— Пусть моет, ей полезно. Именно труд сделал из обезьяны человека, — тоном школьной учительницы произнесла Елена.

— Сама ты обезьяна, — заревела Настя.

— Пошли домой. Миля, мы еще придем, не скучай.

ГЛАВА 3

Скучать я не собиралась. Проводив подруг и быстро помыв пол, поехала на рынок строительных материалов присмотреть дешевые обои. Дорогие смотреть не буду: денег жалко, да и неизвестно, как к ним отнесется моя кошка. Вот наклею я на стены дорогую красоту, а Милка решит коготки поточить. И накрылся тогда весь мой ремонт блестящим медным тазом.

Сама не понимаю, почему я вышла из автобуса на одну остановку раньше. Все-таки любовь была, пусть хотя бы лишь с моей стороны: в этом районе когда-то жил Илья. Он меня к себе не приглашал, я сама однажды пришла. Подгадала, когда его матери дома не будет, и заявилась незваным гостем. Надеялась на вечер в интимной обстановке с приятным молодым человеком. Так бы может и произошло, не имей я в родителях судью и прокурора. Илья разыграл благородство на тему 'поцелуи только после свадьбы'. 'А когда свадьба?', 'Когда подрастешь'. Вот и вся любовь. Я тогда подумала, как мне повезло узнать настолько порядочного юношу, таких и не бывает.

В его доме я не была десять лет. Если что-то тут изменилось, то только в худшую сторону — те же грязные стены подъездов и темная лестница. Я зачем-то поднялась пешком на седьмой этаж и позвонила в дверь. Потом еще раз, и еще. Постояла несколько минут и опять позвонила. Никакого результата. Зато отворилась соседняя дверь, и выглянула старушка.

— Я тебя здесь уже видела, — сказала она мне. — Точно, видела.

Я даже не удивилась. Чаще всего старики отлично помнят, кто проходил мимо их подъезда десять лет назад, но не могут вспомнить, куда они поставили стакан со вставной челюстью.

— Когда же это было? — продолжала вслух вспоминать бабка. — В тот год у меня батарея потекла, и пришлось ее менять. Десять лет назад. Это ты и есть. И имя у тебя такое же, как у моего попугая.

— Как же зовут вашего попугая?

— Миленький, его зовут. Значит ты тоже Миленькая. Не пойму только, за что тебе такое имя дали, ты ни тогда красавицей не была, ни сейчас.

'Зато я вас на шестьдесят лет моложе' — со злостью подумала я, но вслух сказала совсем другое:

— Вы совершенно правы, у вас великолепная память. Я приходила к Илье, мы вместе учились.

— Илью тоже помню, очень умный был мальчик. В университете на каком-то конкурсе первое место занял. Мать его, Катерина, так радовалась, так радовалась. Кабы она знала, что...

— Скажите пожалуйста, где сейчас Илья?

— Как где? — удивилась бабка. — Умер!

— Эээ... Простите, я не ослышалась?..

Я мгновенно растеряла весь словарный запас, и даже не сразу нашла, что сказать. Вот как бывает в жизни — несколько часов назад разговариваешь с человеком, а его уже нет.

Я пошатнулась и прислонилась к стене. Старушка, видимо, подумав, что я решила умереть прямо на ее пороге, втянула меня в квартиру.

— Сиди тут! — Толкнула меня на кушетку в коридоре. — Сейчас воды принесу!

Я пила воду, стуча зубами о край чашки. Стало легче.

— Что значит умер?

Бабка забрала у меня кружку, поставила на комод и продолжила свой рассказ, довольная тем, что ее слушают и молчат.

— Илья получил в университете приз за первое место — взяли его работать куда-то за границу.

— Бабка ходи с бубей! — прервал ее хриплый голос.

— Не мешай, Миленький!

Даже так? Миленький? Тезка мой? Это, который попугай? Он влетел в прихожую из комнаты, сел на комод рядом с кружкой и переломил в клюве лежащий рядом с телефоном и записной книжкой карандаш.

— Опять карандашик скушал, ах ты, радость моя!

Что значит 'опять'? А если ему вместо карандашика захочется схрумкать мой палец? Их у меня ограниченное количество! Я сжала кулаки.

— Бабка, не жульничай! — предупредил попугай.

— Миленький, да никогда!

— Туз в рукаве!

— Врешь!

Интересно, кем была старушка в молодости, и что за дела связывают ее с этим попугаем? Клюв попугая, с легкостью перекусывающий карандаши мне очень не нравился, и сразу захотелось на свежий воздух, на улице такая хорошая погода. Ну его, этого Илью, умер, значит умер. В данный момент мне мои пальцы гораздо важнее бывшей страстной любви.

Старушка безбоязненно сунула попугаю в клюв половинку карандаша, тот хрустнул и выплюнул. Я засунула руки в карманы. Старушка отвлеклась от попугая:

— Катерина, мать Ильи, по двору как царица ходила, хвалилась, что сын ее человеком стал. Сама-то она подъезды мыла! — бабка брезгливо сморщилась, словно Катерина была как минимум маньячкой, и вспоминать про нее порядочным людям зазорно. Потом ее губы растянулись в злорадной беззубой улыбке. — Да только рано она радовалась. И двух лет не прошло, как Илья где-то за границей вроде заразу какую-то подцепил и в одночасье умер. Катерина вся сразу будто почернела вся с горя.

У бабки от воспоминаний улучшилось настроение. Любят некоторые смаковать несчастья соседей и думать, что у них самих такого уж точно не случится.

— Подождите, я что-то не поняла, когда, говорите, умер Илья?

Старушка зашевелила губами, и, причмокивая, стала загибать пальцы. Потом уверенно сказала:

— Восемь с половиной лет назад.

Я чуть не упала. Как восемь с половиной лет? А кто сегодня съел мой пирог и оставил синяк на моей шее? Илья, умерший много лет назад на другом континенте, является ко мне и предлагает съездить на Урал полюбоваться летающими тарелками?

— Вы точно уверены, что он умер?

— Я пока еще все помню и понимаю, — обиделась старушка.

— Где мать Ильи? Я хочу с ней поговорить.

— Уехала. Квартиру поменяла. Уже восемь лет здесь не живет.

— У вас есть ее новый адрес? Мне очень надо!

Старушка вошла в комнату и вернулась с большой домовой книгой. На последней странице был нацарапан адрес.

— Читай сама, я без очков не вижу.

— Большое спасибо, до свидания, — сказала я, выскочила за дверь и побежала по лестнице вниз.

— Стой! — спохватилась бабка мне вслед. — Зачем тебе адрес?

— В университете собирают сведения о выпускниках!

— Врет! Жульничает! — противно заорал попугай из-за двери.

Я вышла на улицу и передумала идти на рынок стройматериалов выбирать обои. У меня был адрес Екатерины Федосеевны, и я собиралась с ней поговорить. Ремонт подождет, времени не жалко, я в отпуске. Я решила разобраться, кто когда умер, и умер ли вообще.

Нужный дом я нашла в старом районе, который когда-то был окраиной Москвы. В риэлтерских конторах про такие дома говорят: в обжитом районе, тихо, зелено, окна в парк. На самом деле из-за буйно разросшихся берез домов почти не было видно. Хоть грибы собирай.

Я подошла к дому. На лавочке у подъезда обменивались новостями женщины. Как только я подошла, они замолчали. Видимо, незнакомые люди сюда захаживали редко.

— Скажите, пожалуйста, десятая квартира в этом подъезде? — вежливо спросила я.