Армия Второй звёздной Империи

В общем, перед лейтенантом проступила обычная тактическая схема, только основными фигурами были не штурмовики с их тяжёлыми платформами, а боевые корабли. Шла обычная тактическая игра, пусть и превосходящая по энергетическим возможностям такую же игру штурмовиков. Пока что Раймон не видел для себя в ней ничего нового, хотя и отмечал отдельные особенности корабельного боя. Так, он видел совершенно иные коэффициенты энергозатрат на уничтожение цели, видел непривычные порядки, связанные с большими дистанциями между сцепившимися противниками. Одним словом, это был другой уровень боевых возможностей, со своими уникальными особенностями. Вскоре Ванга присмотрелся, и для него стала ясна цель учений — уничтожить четыре корабля, прячущихся за охранением, в заднем секторе скопления.

Зелёные разобрали цели, сковали боем красные точки охранения. Вот красные незначительно оттеснены в ходе защитных манёвров от некой условной зоны прорыва, подсвеченной белым; вот в зону ринулись сразу два зелёных корабля; вот запылали алым контуром четыре жёлтые точки. Красные попытались перестроиться и выжать из скопления зелёных. Это им удалось, вот только все четыре точки к тому времени уже погасли. Пришло чёткое понимание выполнения цели миссии, зелёные стали стремительно расходиться. Спустя ещё четверть часа кокон выплюнул лейтенанта, и он нос к носу столкнулся с довольным капитаном корабля.

— Лэр старший командор! — вытянулся по стойке смирно лейтенант.

— Удовлетворили любопытство, Раймон? — спросил капитан, одновременно жестом предлагая тому расслабиться.

— Так точно!

— Вот и хорошо. Теперь, когда всё закончилось, можно рассказать вам о сути боевых учений более подробно. Наш условный противник сопровождал чрезвычайно важный груз сырья, жизненно необходимый им и чрезвычайно вредный нам. Разведка вовремя сработала, были получены достаточно точные параметры транспортных модулей. Задача была сковать боем силы охранения, произвести прорыв и уничтожить транспортники. Как вы видели, условная задача была выполнена на "отлично", без единой потери в живой силе и кораблях. Немного потрепали один из наших крейсеров, мы почти вывели из строя одного противника, ну а целям больше не жить.

— Лэр, а насколько эта картинка реальна?

— Что вы имеете в виду, лейтенант?

— Мы обычно отрабатываем ослабленными импульсами, если по броне. Если же вступаем без брони, используем световую имитацию. Как на этот счёт у вас?

— Бой вёлся ослабленными импульсами и болванками ракет. Цели были уничтожены настоящим оружием.

— И что, цели были настоящими кораблями?

— Ну что вы как маленький, Раймон! Болванки с примитивными двигательными установками, без экипажей. Всё, как обычно. Ведь в ваших же играх не убивают настоящих людей и не уничтожают настоящие корабли, так почему вы думаете, что в наших всё иначе?

— Охранение... охранение... караван? — лейтенант в глубокой задумчивости смотрел на капитана. Тот коротко кивнул на необычный вопрос.

Что-то в голове штурмовика никак не могло встать на место. Ему почему-то вспоминались слова коменданта на космодроме, на планете со странным названием Инструкция. Там тоже говорилось о конвое, да и тот коммерческий борт, с которым можно было попытаться договориться о доставке... Он ведь тоже следовал в точку сбора каравана. И ещё странное совпадение по времени: именно сейчас тот караван должен был двигаться к Астории. Опять же, угроза пиратов... Из головы упорно не шли слова командора о постоянных потерях среди конвоируемых кораблей — кажется, речь шла о десяти процентах. Всё это было очень странно, всё это никак не желало сходиться для Раймона в понятную логическую цепочку. Штурмовик поведал командору свои сомнения и недопонимания. Тот тоже призадумался.

— Конвой, говорите, также должен был идти со стороны Инструкции? Интересно... очень интересно... Знаете, что я думаю, лэр?

— ? — лейтенант вопросительно посмотрел на более опытного товарища.

— Полагаю, тут не обошлось без политики. Я слышал, стержневая планета системы Астория вошла в конфликт с интересами Империи, в новостях говорили о проваленных переговорах... Торговая блокада системы выглядит вполне логичной для Империи. Наши корабли ищут пиратов, но всегда ли мы уничтожаем именно пиратов? Приказ нам приходит ступенчатый: сначала расшифровываются время и точка прибытия, затем, в назначенное время, мы узнаём, что нужно делать. Часто в точке выхода оказывается пиратский корабль или целый караван. Всё это очень интересно, ведь мы достоверно не знаем, является ли тот или иной корабль пиратским. Собственно, мне без разницы — разведке видней. Теперь ещё и этот караван... Сдаётся мне, нам с вами лучше забыть об этом странном совпадении. Вы меня правильно понимаете, лэр офицер?

— Интересы Империи, — коротко кивнул Ванга. Для него многое ещё оставалось непонятным, но раз данные предоставляются разведкой, а приказы о проведении учений — из штаба Флота Зори, то... — Все мы верные слуги Императора.

Офицеры коротко поклонились друг другу и без дальнейших рассуждений разошлись по своим местам: капитан залез в кокон, а лейтенант отправился в каюту, где попытался выкинуть из головы все эти бессмысленные и даже вредные догадки. "Императору видней, кого судить и какими методами это делать. Бунт должен быть подавлен любым способом", — всё это было для Раймона настолько очевидно, что он даже не задумывался о моральной стороне вопроса. Для него просто не существовало проблемы там, где приказ исходит лично от Императора. Император был высшим понятием его системы моральных ценностей, его слово оправдывало в его глазах абсолютно всё. Однако в этот день Ванга стал старше — он окончательно повзрослел.

И деревья на флоте зелёные!

Космопорт планеты Варан не произвёл на Раймона особого впечатления. Если даже сравнивать с теми местами, где ему уже довелось побывать, всё вокруг буквально пропиталось провинциальностью. Обшарпанные корабли на взлётном поле, полустёртые контуры посадочных квадратов, ползущие по земле погрузчики, тогда как в более продвинутых космопортах вся инфраструктура была подземной. "Только гужевого транспорта не хватает", — пошутил про себя офицер. Оказывается, он уже настолько освоился в космических перелётах, что мог шутить над окружающим. Попробуй, пошути, когда просто не с чем сравнивать! Эта нехитрая истина подействовала на него не хуже последней дуэли, заставив по-новому взглянуть на затянувшуюся дорогу. В самом деле, если бы он сел на нужный корабль, не было бы этих трёх с половиной недель пути, не было бы этого бесценного жизненного опыта, — вообще ничего не было бы, о чём стоило вспоминать. Мысли вполне предсказуемо скользнули на самое яркое впечатление в пути. "Ларисса Миллини..." — он снова и снова переживал тот волшебный роман. И снова и снова утыкался в подноготную женщины, открывшуюся ему в её личном деле. Блеск и нищета, красота и уродство, имитация и реальность — столько контрастов его взору не открывалось ещё никогда. Конечно, он не смог взять её "на поруки". Как он смог бы после этого смотреть в глаза безопаснику? А наместнику? Нет, это было недопустимо.

Женщину ссадили в одном космопорту с секторальным наместником. Естественно, и тот не собирался брать её на поруки. Он собирался добиться, чтобы Ларисса ответила по всей строгости, даже невзирая на "раскаяние" и сотрудничество со следствием. Раймон ни секунды не сомневался, что лэр О`Гранди своего добьётся.

А ведь в пути ещё были пираты, боевое крещение самого офицера; наконец, это неоднозначное нападение флотских на караван. Всё оставило в душе неизгладимый след, чёрно-белая картина мира потихоньку начала окрашиваться для лейтенанта в самые различные оттенки серого. Серого... Если говорить откровенно, многое из пережитого в пути осело на сердце неприятным осадком — но далеко не всё. В пути лейтенант ощутил вполне реальную поддержку других офицеров, прочувствовал уважение простых гражданских обывателей. Товарищество против грязи окружающего мира. Сейчас для Раймона армия казалась тем единственным местом крепления разношёрстного и насквозь лживого мира со стабильной и упорядоченной вселенной. Ему начало казаться, что стоит разрушить воинский костяк империи, уничтожить самого императора, и человечество скатится в подлинную бездну, где будут пировать стервятники, подобные тем женщинам на лайнере. Раймон чётко решил для себя встать на пути хаоса, служить с максимально возможной отдачей, не жалея себя и других. С такими исполненными трагичности мыслями лейтенант ступил на пластобетон космодрома.

Следующей его мыслью было недоумение от отсутствия встречающих. Никто не прибыл за ним на армейском транспорте, никто не ждал его и в здании космопорта. На его недоумение таможенники только плечами пожимали: мол, в армии всегда бардак, а здесь у нас и вовсе деревня. Комендатуры же в столь небольшом объекте и вовсе не оказалось. Зато мужики показали ему направление, в котором следует искать секретный полигон. Раймон уже не удивлялся, что гражданские знают, где расположена секретная база космофлота — он просто устал удивляться; принял к сведению очередную информацию, и всё. Его бы не удивило, если бы таможенники позвонили кому-нибудь из офицеров с базы. Но они не позвонили. То ли, в самом деле, не знали личных номеров, то ли связь была закрытой. В общем, никто с базы не знал о его предстоящем прибытии.

Раймон попытался найти флаер. Не то, чтобы местные не знали, что это такое — прекрасно знали; просто здесь не было воздушного такси, а все флаеры, что изредка появлялись в космопорте, оказывались либо военными, либо принадлежали местным экономическим воротилам. Единственным средством передвижения, которое смог найти офицер, оказался допотопный автомобиль с двигателем внутреннего сгорания. Чадящий и рычащий монстр издавал больше звуков, нежели производил полезного действия; если бы звуки можно было преобразовать в действие, цены бы ему не было, а так... Стоило им с водителем отъехать от космопорта на несколько сот метров, как этот доисторический монстр приказал долго жить. "Вымер", — вновь пошутил Раймон, и в следующее мгновение замер как вкопанный, с открытым ртом наблюдая открывшуюся его взгляду диковинную картину. Оказывается, судьба тоже умела шутить, и не иначе как в шутку столкнула штурмовика с гужевым транспортом. С автомобилем поравнялся мужичонка на настоящей телеге, которая была запряжена в местных парнокопытных — нечто среднее между лошадью и быком, этакий рогатый монстр с вполне себе стройным телом; разве что круп у него выделялся сильней лошадиного, как будто раньше тварюга передвигалась не шагом, а прыжками.

— Садись, сынок, подвезу, — предложил старичок.

— Нам точно по пути? — с явным сомнением вопрошал офицер.

— Так ты ж, поди, на полигон путь держишь?

— Откуда вы знаете про полигон, это же секретный объект?! — ладно, таможенники. Но чтобы какой-то крестьянский дедок знал про сверхсекретный испытательный полигон?! В это верилось с трудом; более того, это было неправильно и напрочь искажало устоявшееся мировоззрение офицера.

— Секретный? Странно, не знал. О нём все знают. Да и как его скроешь? Он же — вон какой здоровый, и военные с него то и дело в город наведываются. Или ты шутишь, сынок?

— Шучу, шучу, батя, — пришлось покаяться лейтенанту. Это было его личным изобретением, пришедшим по наитию. Он рассуждал так: если нельзя скрыть объект от врага, то нужно отвлечь от него внимание, уверить, что объект этот вовсе не секретный, и совсем не важный. Пусть местные пребывают в неведении о его реальном предназначении. Наверняка по тому же пути пошли и имперские спецслужбы. Решив для себя эту сложную дилемму, совершенно довольный собой, Раймон лёгким движением взобрался на повозку. В таком ключе он и решил держать себя с гражданским.

Старик тем временем рассказывал о своей жизни. О нехитром хозяйстве, почти натуральном; о зажиточных окаянных соседях, слишком увлекающихся техническими новинками, а потому снимающих чрезмерные урожаи, какие "правильная земля не в состоянии дать"; рассказывал о семье, которая совсем не слушает мудрого старика; о торговле, которая последнее время идёт всё хуже. В общем, всё было нормально, ничто не предвещало беды — до тех самых пор, пока старик не заговорил о полигоне.

— А не знаешь, служака, что они там последний раз испытывали? Офицер один рассказывал про индомодулятор, но он сам в этом деле не специалист, сам плавает, так сказать, в предмете. Наши даже заспорили. Одни говорят, новый дезинтегратор какой-то. Другие — балуются с антиматерией. Все сошлись, что что-то очень убойное, на новых физических принципах. Правда, али нет?

Сначала Раймон напрягся. Потом побледнел. Он быстро смекнул, что все его жалкие потуги скрыть от гражданского предназначение базы заведомо обречены на провал. Просто потому, что старичок и без него знает, чем там занимаются военные. Флотская контрразведка явно просчиталась: местные не только видят объект, они знают, для чего он нужен. Это неправильно, с этим нужно что-то делать. Следующие несколько часов, что они ехали до стариковской фермы, лейтенант лихорадочно разрабатывал план дальнейших действий. Он хотел незамедлительно поставить в известность об утечке информации командование базой; думал, куда ещё нужно сообщить, чтобы ускорить принятие решений командованием сектора.

На ферме Ванга также задерживаться не стал; он был словно на иголках, всё в его натуре возмущалось ненормальному положению вещей с режимом секретности. Однако вёл он себя максимально спокойно и взвешенно; никаких излишних слов, никакой спешки, никаких лишних эмоций в голосе. С эмоциями было сложней всего, ему никак не удавалось побороть в себе этот треклятый зуд, стремление что-то немедленно предпринять. Из-за этого он весь извёлся. Естественно, Раймон постарался максимально быстро покинуть гостеприимного старика и, спустя каких-нибудь десять минут после прибытия, уже спешил в сторону боевой части.

О приближении к охраняемому объекту возвестил охранный контур. Собственно, Раймон заметил его совершенно случайно, только когда почти споткнулся о пластиковый канат. Он недоумённо оглядел препятствие. На первый взгляд, в стройных рядах низкорослого кустарника ничто не предвещало преграды, и только опыт преодоления подобных контуров в бытность курсантом позволил сделать правильные вывод. Дальше Ванга шёл вдоль контура, резонно не желая пересекать местами почти неразличимую черту.

— Стой, кто идёт! — неожиданный окрик оборвал мысли лейтенанта.

— Раймон Ванга, лейтенант! — чётко отрапортовал офицер.

— Руки за голову, животом на землю! — пришёл ещё более грозный окрик.

Раймон отчётливо определил местоположение говорившего — голос шёл из самых густых зарослей. Ещё он чётко осознал, что над ним банально издеваются, ведь охранный контур он ни разу не пересекал. Душу лейтенанта заволокло холодной яростью, ибо он вспомнил подобные эпизоды из глубокого прошлого; вспомнил, каким позором они обычно заканчивались, и это вывело хорошо владеющего собой офицера из себя. Он включил на полевой форме режим маскировки.