Остаться...

— После школы мы собирались жить здесь вместе. Специально распечатал фотку, рамку купил, хотел подарить ей на выпускном, как свидетельство того, что все в силе.

— Она передумала?

— За два дня до выпускного возвращалась с родителями от бабушки. Пьяный водитель. Родители, она, младший брат — все... — не договорил, просто махнул рукой. Думаю, и так было понятно.

— Извини, — зачем-то сказал он.

— Да, ладно. Сам же понимаю, что глупо такое хранить. Просто рука не поднимается выбросить, — подошел и положил обе рамки с фотографиями лицами вниз. — Уже так привык, что они всегда здесь, что даже не замечаю.

— Отец тоже умер?

— Рак. Как догадался?

— Просто предположил. Теперь отчасти понятно, почему ты так пофигестически ко всему относишься.

— Думаешь, что теперь знаешь меня?

— Не думаю, но узнать не откажусь. Не передумал?

Вместо ответа сдернул с бедер полотенце и подошел к нему. Он тут же обхватил меня обеими руками, притянул к себе и вжался лицом в живот. Было щекотно, волнующе, но не неприятно. Поэтому я расслабился и честно попытался не быть бревном. Сам поднял его голову и первым попытался поцеловать. А что? Не плохо, в общем-то, получилось. Сам пропустил момент, как поплыл. Да и целовался шеф, правда, клево. Все же давно у меня никого не было. Поэтому был совсем не против, когда меня опрокинули на кровать и навалились сверху. Да и чужие пальцы, обхватившие яйца, были весьма ощутимым аргументом убеждения. Соревноваться с Евгением Владимировичем в опыте не было ни малейшего смысла. Но и плыть по течению было не дело, так что я старался, как мог. Мял его спину. Стискивал бока коленями, активно участвовал в процессе избавления от рубашки и брюк. Трепаться во время секса бывает порой даже прикольно, но только не в первый раз, когда вы оба еще плохо знаете друг друга и слабо себе представляете не только о чем говорить, но и как сделать партнеру по-настоящему приятно. Всякие пошлости, нашептываемые на ухо, разумеется, в расчет не берем. Так что мы с шефом на разговоры не отвлекались. Я все прислушивался к своим ощущениям, а Евгений, как сам мне потом признался, прислушивался ко мне. На начальном этапе мне все нравилось. Но потом он достал принесенную с собой смазку и недвусмысленно показал её мне, с вопросом всматриваясь в лицо. Я помедлил, потом кивнул. И, как не странно, не пожалел об этом.

Когда мы с ним часа полтора спустя, валялись в постели, шеф вдруг сказал:

— Ты так сосредоточенно думаешь о чем-то, что не спросить было бы преступлением.

— Помыться не хочется, — откровенно признался. Евгений вскинул брови, уставившись на меня с неприкрытым вопросом в глаза. Вздохнув, попытался перевернуться с живота на бок, но в спину кольнуло, поэтому решил остаться в исходном положении, но до объяснений все же снизошел: — После девушек меня почему-то в душ тянуло, хотя они и в половину меня так не слюнявили, как ты. Приходилось выжидать, когда уснут, чтобы не обидеть.

— Тогда до водных процедур есть смысл повторить еще разок, для закрепления.

— Думаешь, мой зад выдержит повторное надругательство?

— Мой выдержит, — обронил шеф, глядя на меня глазами последней бляди. Сам не заметил, как полез целоваться и уже в губы ему выдохнул:

— Давай.

А дальше понеслось по наклонной. Женька даже пару раз порывался меня в своем кабинете зажать, но кончилось это для него синяком в области ребер и моим почти недельным игнором. То есть общался я с ним исключительно на рабочие темы. Акимонов приполз с повинной в очередную ночь с пятницы на субботу. В квартиру я его впустил, но скатиться до оправданий и извинений не дал. Мужик мужика всегда поймет. Так что заткнул ему рот поцелуем прямо в прихожей, даже разуться не дал. Он же сам пришел, какие еще нужны извинения? До спальни мы добирались долго, но когда все же оказались в кровати, не вылезали оттуда до утра. Вместо "доброго утра" Женька, стоило мне только пошевелиться и открыть глаза, сказал:

— На работе никогда.

Больше мы к этому вопросу не возвращались.

Незаметно пролетели несколько месяцев. Наступило лето. Секс наш был все так же горяч. И шеф мой мне все так же нравился куда больше, чем любая девчонка из того же маркетингового отдела. Так что я жил себе припевающее, занимался работой, которая мне нравилась и пока удовлетворяла амбиции, трахался с офигенным парнем, который не переставал меня в койке не только ублажать, но и удивлял регулярно к нашему с ним обоюдному удовольствию. Жизнь текла своим чередом. О летних каникулах, то есть отпуске, я даже не помышлял. Год в фирме я еще не отработал, так что нечего было даже нос раскатывать. Но у Женьки на этот счет, как оказалось, были совсем другие планы.

— Это что? — спросил, когда поверх рабочих бумаг мне на стол легли какие-то пестрые буклеты, подозрительно напоминающие путевки на море.

— Твои планы на отпуск.

— Мне не положено. Я еще год не отработал.

— Положено. Мой секретарь уходит в отпуск вместе со мной. Хочешь поспорить?

— Нет, господин начальник, — не веря в свое счастье, расплылся в неприлично довольной улыбке, но сразу предупредил, — Но деньги за путевку я тебе отдам.

— Знаешь, Михайлин, — протянул шеф, одной рукой упираясь в мой стол, — ты не исправим.

Хмыкнул, пожал плечами и, отодвинув путевки на Черное море на край стола, сделал вид, что занят документами. Женька вздохнул и ушел к себе. В тот момент в его вздохе мне послышалось разочарование, но тогда я не придел этому значение. Зря, та наша поездка мне потом еще аукнулась, и не раз, надо сказать.

Жека переехал ко мне сразу после отпуска. О том, чтобы я жил у него мой парень заикнулся лишь однажды. Как раз перед отлетом, когда я ему прямо перед выездом в аэропорт деньги за путевку и билет на самолет возвращал. Я ответил нет, причем достаточно однозначно, чтобы он больше не поднимал этот вопрос. Но, увидев, как Жека переменился в лице, попытался сгладить неловкость и честно признался, что был бы не против, если он решит переехать ко мне. Разумеется, у меня и в мыслях не было кривить душой. Я пригласил его вполне искренне, хотя и понимал, что свои шикарные апартаменты он на мою среднестатистическую двушку никогда не променяет. Тем неожиданнее для меня стал его окончательный переезд. И приятнее, надо отметить. Правда, воображая себе нашу совместную жизнь, я совершенно не думал о том, что в один прекрасный день к нам заявится кто-нибудь из его бывших. Так что, когда в воскресенье во второй половине дня в дверь позвонили, без всякой задней мысли поплелся открывать, как был — в трусах, растянутой майке, стаканом кефира в одной руке и бутербродом со шматком ветчины в другой.

Увидев пришедшего, с первого взгляда понял, почему Женька называл таких фифами. Раньше даже не подозревал, что такие парни в реальной жизни встречаются, думал, только в фильмах голубых такими матерными напомаженными мальчиками изображают. Он вошел, покачивая бедрами, и с порога объявил:

— Мне нужен Жека, дорогуша. Я собираюсь забрать его обратно себе. — И улыбнулся акульим оскалом. С трудом проглотив то, что успел откусить от бутера и запить кефиром, крикнул в сторону спальни, где Женька засел с ноутбуком.

— Евгений Владимирович, тут к вам пришли, — разумеется, после такого моего обращения, он выскочил из спальни как ошпаренный. Жопой неладной почуял, не иначе.

Парня он узнал.

— Денис.

— Дорогой, зачем ты переехал в эту халупу и завел себе столь неприглядного домашнего зверька? — пропела фифа, бросая в мою сторону злобные взгляды.

— Он не зверушка, а мой парень, — рыкнул Жека, заводясь с полуслова.

Меня в принципе тоже задели слова этого парня, разодетого, как кукла, но на дураков обижаться — себя не уважать.

— Ой, ли? Тогда зачем звонил? — снова посмотрев в мою сторону, обронил пришелец. Вздохнув, обратился к Жеке.

— Я вообще-то, в душ собирался. Так что сам разбирайся, съезжаешь, значит, съезжай, — сделал шаг в сторону ванной и оказался не готов к тому, что Женька, обычно спокойный и уравновешенный, как танк, вырвет у меня из рук стакан с остатками кефира и со всей дури метнет в стену. Благо на обои не попал, только на дверь ванной, которая у меня самоклеющейся пленкой под дерево обклеена. Это меня разозлило. Вот уж чего не позволю делать даже ему, так это мою квартиру громить.

— Значит так, — заявил жестко и без предисловий, — разбирайтесь сами, кто из вас остается, кто уходит. Уйдете оба — тоже вариант. Но чтобы этого, — кивнул на уродливые белые потеки на двери ванной и ошметки стакана на полу, — когда я вылезу из душа, тут не было, — припечатал и ушел, перешагнув через осколки и закрывшись в ванной на защелку.

Из душа не вылезал минут тридцать. Сделал напор посильнее, включил режим массажа и встал, упершись лбом в заднюю стенку. Накатила такая тоска. Зачем он ему звонил? Или эта фифа расфуфыренная приврал для красного словца? Даже если так, все равно обидно. Конечно, я в курсе, что у Жеки до меня было дофига парней. И в этом, на мой взгляд, нет ничего такого. У меня тоже всякие были девчонки, на паре из которых я даже подумывал жениться. Так что если бы этот парень не крякнул про звонок, было бы еще куда не шло, но сейчас даже не знаю, что думать. Мне казалось, что у нас с Жекой все зашибись. Нам хорошо вместе, комфортно. Мы не устаем друг от друга, несмотря на то, что и дома все время вместе, и на работе бок о бок каждый день. Мы уже притерлись, обжились. Как-то научились мириться как с достоинствами, так и с недостатками. Но все же что-то было не так, раз Женьке захотелось позвонить своему бывшему и пообщаться с ним, я правильно рассуждаю?

Смену одежды с собой, разумеется, не взял. Поэтому вышел и ванной в одном полотенце. Бросил взгляд в сторону кухни. Обнаружил их обоих там. Они сидели за столом и смотрели на меня. Отвернулся и с независимым видом ушел в спальню. Там переоделся и сунул нос в Женькин ноутбук, он как раз работал над одним проектом, который мы недавно обсуждали, когда его прервал незваный гость. Судя по всему уходить с ним мой парень не собирался. Раз так, значит, все хорошо. С остальным мы тут как-нибудь вдвоем разберемся. Одно непонятно, что эта манерная дрянь до сих пор делает в моей квартире?

— Ты извини, — раздался голос от двери, непроизвольно вскинул голову на звук. Там стоял тот парень. Смотрел на меня с каким-то странным выражением лица. — Жека порезался, когда убирался. Я ему помог рану обработать и уже ухожу.

— Не держу, — бросил холодно и отстраненно. Я был зол на него. А кто бы не был на моем месте?

— Я не думал, что у него с тобой все серьезно, — зачем-то продолжил мямлить этот тип. — Что он начнет убираться, потому что ты так сказал. Что будет так страдать...

Вздохнув, сказал:

— Я понял. Так что иди.

— Знаешь, — вдруг заявил он, — завидую ему, — и ушел. Услышал, как в прихожей он сказал Жеке пару слов, которых я не разобрал, потом хлопнула входная дверь и стало тихо-тихо. Только гудение ноута у меня на коленях разбавляло гнетущую тишину.

Женька пришел в спальню минут через десять. Я успел выключить ноутбук, убрать в шкаф. И сидел на кровати, ждал его.

— Сань, — начал он, напоминая мне сейчас бесхвостую собаку, которой шутки ради отсекли на бойне хвост.

— Мне все равно, — обрубил, не дав ему сказать больше ни слово, добавил, — Все равно, что у тебя было с ним. Иди сюда, — протянул руку и улыбнулся, натянуто лишь слегка, — извиняться будешь натурой.

Женька посмотрел на меня с недоверием. Но я не опустил руку и в конечном итоге он схватился за нее, как утопающий за соломинку. Секс в этот раз получился странным. Тягучим и размеренным. Он не был похож на извинение. Просто мы оба осознавали, что теперь уже некуда спешить. Поэтому прежде чем приступить к основному блюду так извели друг друга, что у Жеки руки дрожали, когда он раскатывал презерватив, я спросил:

— Слушай, а реально кончить только от хера в заднице?

Женька вскинул глаза и, навалившись на меня снова, с запинкой выдохнул в шею, — Подо мной кончали. Хочешь попробовать?

— Хочу.

В общем, это было ни на что не похоже. Он начал медленно, не спеша. А потом поймал нужный темп и взял меня в буквальном смысле измором. На одной и той же скорости, под одним и тем же углом, хрен его знает сколько времени. И ведь зараза, так и не дал мне к самому себе прикоснуться, все время руки в сторону отводил и наваливался так, что не оторваться было. Как я сознание под ним в тот вечер не потерял, сам не знаю. Вот был бы номер! Зато на личном примере узнал, что быть затраханым до полусмерти — это не для красоты словца, такое реально бывает.

Лежал, таращился в потолок, толком не понимая, что если обмякший Женька с меня сейчас не скатиться, раздавит к чертовой бабушки. Но мне было так... в общем, не до чего мне было. Он сам сообразил, что не мешало бы с меня слезть. Улегся рядом на подушке. Все еще тяжело дыша, на ощупь нашел мое колено, сжал его, повернул в мою сторону голову, улыбнулся и сказал:

— Надо будет в следующий раз без резинки попробовать.

— Фу! — Слабо выдохнул, дурачась и копируя тон его недавней фифы, — Как негигиенично! — Но потом посерьезнел и, зевая, спросил, — Хочешь убедиться, что доверяю и не боюсь подхватить от тебя какую-нибудь заразу?

— Хочу.

— Хорошо, — согласился легко и беззаботно. — Тогда ты первый.

— Договорились.

О том, из-за чего все это вообще с нами случилось, я узнал только ближе к новому году. В ноябре, если быть точным. Оказалось, что не бывает дыма без огня. Я и раньше об этом знал, просто слишком привык радоваться тому, что имею, и не предавать значение пустякам. Но пустяки имеют свойство накапливаться. Долго не мог понять, откуда в отношениях появилась натянутость. Причем исходила она опять от Женьки. Сказать на прямую, что не держу, хочет — пусть уходит, язык так и не повернулся. Но терпеть недосказанность долго бы не смог. И снова все решил случай.

На создании так называемой "семейной тумбочки" Женька настоял сразу же, как переехал. Разумеется, я не возражал, хотя и не мог отдать ему на растерзания означенный предмет мебели, так как тумбочка имелась только в спальне, и в ней я хранил книги, которые читал в тот или иной момент времени. Поэтому в виду её регулярной эксплуатации хранить там общие денежные средства было неудобно. Так что под это дело мы приспособили коробку из-под утюга, и запихнули её в стойку под телевизором. Было в этом что-то домашнее и уютное, создавалась полная иллюзия того, что мы с ним не чужие друг другу люди и наши отношения чего-то да стоят. Мне было приятно это осознавать, но деньги из его половины суммы, что там хранилась, я старался лишний раз не брать. Особой необходимости в них не было, да и неудобно мне было жить за счет Женькиных средств. Я ведь тоже мужчина и вполне способен обеспечить себя сам. Но ближе к новому году у нас в городе поступили в продажу poket-book как раз по приемлемой цене. До этого они стоили такие баснословные для моего бюджета деньги, что было не подступиться. А тут в пределах девяти штук — вполне, считаю, разумная сумма, которую я готов был потратить, зная за собой, что в месяц покупаю две-три новые книги иногда четыре, но в последнее время все реже. Если все сложить, как раз получиться ежемесячный кредитный взнос. Я бы мог сразу отвалить за новую игрушку такие деньги, но тогда пришлось бы как-то выкручиваться с коммунальными платежами и хавчиком. Будь я все еще один, может, и выкрутился, но теперь я готовил не только на себя, но и на Женьку. А два здоровых мужика в хозяйстве — это не так просто, как может показаться.