Дневники Нели

— Вот примерно и всё — закончила я.

Мачеха, всё это время молчавшая и внимательно меня слушавшая, затушила окурок и изрекла:

— Дура ты.

Вот тебе и итог, и оценка всего произошедшего.

— Такие мужики, попадаются не чаще чем алмазы в говне. И в них надо вцепляться ногами, руками и зубами, а ты его упустила — пояснила мачеха, закуривая очередную сигарету — Впрочем, ...малая ты для него, а потому всё равно дура.

Её рациональный подход к жизни уже был мне известен. Иногда её пробивало, и она начинала учить меня как надо жить. Обычно, это выражалось в её рассуждениях, что бы она сделала, окажись на моём месте. Я уже к этому привыкла, и следовать её советам не спешила. Не все они были для моего возраста, даже я это понимала.

Так что я не стала ждать, когда мачеха разовьёт свою мысль и сбежала в ванную. Вода принесла мне недолгое облегчение. Я даже попыталась заняться самоудовлетворением, что бы отвлечься от всего, но это было так жалко в сравнении с тем, к чему я уже привыкла, что я бросила это, поняв, что не испытаю, того что хочу.

В моё отсутствие, мелкий поганец превратил мой стол, в чёрт знает что, и теперь яростно верещал, глядя как я равнодушно сметаю все его игрушки на пол. Потребовался час, прежде чем мне наконец удалось вылущить всё из самых тайных углов и вернуть столу, некое подобие учебного места. Мачеха заглянула к нам в комнату, в момент апогея его криков, оценила всю ситуацию, быстро поняла, что у нас всё как всегда и удалилась на кухню.

Вечером мне позвонил Айсман.

— Неля, с тобой всё в порядке? — в его голосе звучала тревога.

— Да, всё хорошо, вот уроки учу.

— Ты у себя дома?! — не то спросил, не то уточнил он.

— Да.

Это да, далось мне очень тяжело, будь оно хоть на одну букву длиннее, он бы услышал, как сорвался мой голос.

— Хорошо — успокоился он.

Даже не знаю, что я ожидала услышать. Спроси он меня, почему я ушла, пришлось бы объяснять всё то, к чему я пришла в своих умозаключениях. Но делать это по телефону, тем более имею пару лишних ушей рядом, мне точно не хотелось... впрочем, даже если их бы и не было, я бы предпочла не выворачивать эту часть своей души, наружу. На мой взгляд, она была слишком нелицеприятной. Ни кому не хочется расписываться в собственной эгоистичности.

А его, "хорошо", как понимать? Хорошо, что ушла сама? Или хорошо, что со мной всё в порядке? А может и то и другое вместе?! Как бы там ни было, это моё решение. Он сам сказал, что я должна решать сама, вот я и решила. Чего мне было ждать и на что надеяться? Ждать пока вежливо выставят? Или надеяться, что он всю оставшуюся жизнь, будет альтруистом и будет терпеть рядом такую эгоистку как я? Нет, что бы ни говорила моя мачеха, я так жить не могу. Может я идеалистка, и всё ещё мечтаю о романтике, витая в облаках? Может быть. Но я, такая какая я есть, и становиться другой, не хочу.

Спала я плохо. Я уже отвыкла от этой общаги, под названием мой родной дом. Мелкий ворочался и сопел, мачеха храпела так, что даже в нашей комнате было слышно. Правду говорят, что к хорошему быстро привыкаешь.

На следующий день, я была похожа на тень отца Гамлета. Мне стоило немалых трудов придать моему лицу достойный вид, что бы оно не пугало прохожих. Подруги насели на меня, и я им всё рассказала. Всё, в смысле ПОЧТИ ВСЁ! Девчата охали и ахали, а когда я сказала, что переспала с Айсманом, выпали в осадок. Галька даже не поверила.

— Нелька, ты гонишь — недоверчиво сказала она.

— Думай что хочешь — устало ответила я.

— Ну, ты даёшь — восхищённо и немного завистливо, сказала Беатриса — И что дальше?

— А ничего... я ушла — коротко констатировала я.

— Почему? — разочаровано спросила Беатриса.

Пришлось объяснять. Не скажу, что девчата меня поняли, но спасибо и на том, что выслушали. Высказавшись, я, наконец, почувствовала некоторое облегчение. Нет, не подумайте, в мою душу не пришёл мир и покой, меня просто перестала тяготить тайна, которую я скрывала.

День покатился своим чередом. Учёба, интриги, флирт. После уроков, я заскочила домой, быстро переоделась, и поехала в больницу. Может, я теперь и не живу у него, но это ещё не повод, быть не благодарной. А вот в больнице меня ждал сюрприз, Айсмана не было. Сестричка немного удивлённо воззрилась на меня, но я быстро сориентировалась, сказав, что просто разминулась с ним... с ними.

Значит, Таисия уже забрала его домой. Стоит ли мне навестить его? Наверное, да, тем более что ключи я ещё так и не отдала. Не было случая.

Я задумалась, и совершено автоматически, сама открыла все двери, поняла я это только когда вошла в квартиру. Наверное, надо было позвонить, а не врываться, как к себе домой. Из комнаты Айсмана, мне на встречу вышла Таисия. На ней было нечто воздушное, прозрачное и обалденно сексуальное, а вот под ним, была только она. Ни какого намёка на бельё. Не знаю, какими способами она лечила Айсмана, но явно не традиционными. Теперь понятно, почему она так стремилась увезти его домой, в больнице, это явно бы не одобрили.

На минуту мы замерли друг напротив друга. Таисия, весело улыбаясь, с хитринкой и вызовом в глазах, словно говорила мне, посмотри, какая я. Я НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА! А ты? Кто ты?

А я никто!

Молодая, зелёная, едва оперившаяся, ещё даже летать не научилась. Надо ли гадать, кого из нас выберет Айсман?! У меня даже шансов никаких нет, а Таисия, судя по всему, время даром не теряет. Ещё бы, Айсман, даже если и захочет, от неё сейчас не сбежит. Хотя, кто побежит от такой женщины, к малолетней эгоистке?

Я положила на тумбочку ключи, пакет с гостинцами, развернулась и молча, вышла. А когда закрывала дверь, услышала голос Айсмана:

— Таська, это Неля?

— Да. Ключи принесла — спокойно ответила Таисия.

Она сказала это так, словно... она ждала этого момента. Знала, что всё будет именно так, и была к этому готова. Я даже услышала нотки радости, мол, наконец-то, она принесла ключи.

Это лишний раз доказало мне, что не уйди я сама, мне бы вежливо донесли эту мысль, причём в очень скором времени. Нет, не Айсман, а Таисия. Она бы сделала это со всей своей непосредственностью и шармом. Вроде собранных и выставленных в коридор вещей, с непрозрачным намёком, что мне пора вернуться под родительское крыло.

Дверь закрылась и я уже не слышала, что ответил ей Айсман, но, наверное, в душе, облегчённо вздохнул. Сам бы он меня ни когда не выставил. Он слишком вежливый.

— А может он тебя таки и выставил, но чужими руками — подкинуло мне гадкую мысль, моё второе я.

Действительно, а мог ли приезд Таисии, нести в себе двоякую цель? Может быть, она у него, нечто вроде сторожевой собаки, отваживающей от него, лишних захребетниц. Мачеха права, такие как он, попадаются редко, а желающих их захомутать, много. Далеко ходить не нужно, по нему сохнет, как минимум три училки в нашей школе, и бог знает сколько учениц старших классов.

А почему тогда Таисия сама себе не приберёт его к ракам? Или он не настолько беззащитен, как я думаю? Просто мне не довелось увидеть его зубы? Кто знает. Может и так, а может и не так. Может, именно сейчас Таисия и обрабатывает его. Лучше ситуацию и придумать сложно, а в эту он попал благодаря мне....

После таких размышлений захотелось завыть в голос.

Домой я пришла совершенно опустошённая.

Следующие две, с хвостиком недели, были похожи на длинный, муторный сон, после которого просыпаешься вымотанным, словно на тебе всю ночь, черти воду возили. В один из дней, я даже подошла к Катьке и извинилась перед ней за то письмо. Что меня на это толкнуло, даже не знаю. Быть может, мне было настолько плохо, что я хотела получить хоть малое прощение, за те грехи, что я совершила. Катя не поверила в искренность моих слов, и подумала, что это очередной развод с моей стороны. Так что, что бы я ни искала, я это не получила.

Каждый день, я звонила Айсману. Наши разговоры были короткими и ни о чём. Он интересовался как у меня дела, а я как у него. Он быстро поправлялся. Как бы нетрадиционно не лечила его Таисия, это шло ему на пользу. Иногда, я слышала её "голос за кадром", а иногда, то, что я слышала, заставляло меня скрежетать зубами, а потом полночи рыдать в подушку. Одна только фраза, сказанная ей, сладостным голоском:

— Димочка, иди ко мне, я ещё хочу...

Сразу пробудила в моём воображении картину, где она вальяжно развалившись на шкуре, манила его к себе рукой. На ней наверняка было одето ровно столько, сколько должно вызвать у мужчины крайнюю степень возбуждения и желания всё это снять. Надо ли рассказывать, чем они стали заниматься в моём, да думаю и не только в моём воображении, а и в реальности.

— Опять рыдала всю ночь — констатировала мачеха, вытаскивая у меня из под головы подушку и кладя её на батарею.

Я спряталась под одеялом.

— Дура ты.

В последние дни, это было моё второе имя и обычное утреннее приветствие.

— Да, я дура... дура... дура...

Меня прорвало. Всё то, что две недели набиралось в моей душе, вырвалось наружу в виде истерики. Я и сама не могла понять, что меня терзает. Что гложет меня изнутри. Только ли то, что я была эгоисткой? Но я ведь приняла верное решение и ушла. Перестала быть обузой. Так почему мне не стало легче? Почему? Неужели всё дело в том, что я не могу смириться с потерей сказки, в которую окунулась? Возвращение назад оказалось таким тяжёлым? Или есть другая причина?

— Ты ...влюблена дура! — утешительно гладя меня по голове, сказала мачеха.

— Нет... я его не люблю... — попробовала возразить я.

— Ещё как любишь. Ты бы слышала, как меняется твой голос, когда ты с ним разговариваешь — уверяла меня она — А твои слёзы? Чу. Если ты его не любишь, чего ради плачешь?

Словно дверь распахнулась в другой мир. Вся та темнота, в которой я была до этого момента, рассеялась. Всё то, что я считала таким важным, стало мелочным, а то, от чего я отказывалась и во что не верила, вошло в мою жизнь. Ни свобода, ни комната, а понимание и любовь, вот что тянуло меня к Айсману. Под всей своей рациональностью и здравомыслием, я похоронила самое важное для себя. Доказала самой себе, что этого нет. Я всё время искала то, что мне не даёт покоя, и всё время от этого отворачивалась. Теперь же, когда меня ткнули носом в очевидное, я, наконец, прозрела. Да я была эгоисткой, и ещё какой эгоисткой, но ещё я была дурой. И дурой не только потому, что позволила себе быть эгоисткой, а потому что не поняла своих чувств. Я любила, но отрицала это. Но, это было ещё полбеды. Я использовала того, кого любила, а потом, и вовсе ушла.

Вот теперь уже, мне мой уход не казался правильным и героически своевременным. Теперь он выглядел погано эгоистичным бегством. Пока был нужен, была рядом, а как он оказался в беде, сразу слиняла, при первом удобном моменте. Очень самоотверженно.

Я взвыла ещё больше.

Теперь я поняла, как была права мачеха, говоря мне, что я дура.

Дура, что не поняла себя.

Дура, что не боролась за него.

Дура, что ушла.

Дура....

Сейчас, задним умом, я понимала, что нужно было остаться, и быть ложкой дёгтя в Таисиной бочке мёда. Портить ей всю малину. Быть занозой в её роскошной заднице. А я взяла и ушла.... Так просто, ей даже намекать не пришлось.

— Спасовала ты — констатировала мачеха, выслушав мою исповедь — И хотя, расклад был не в твою пользу, но у тебя были свои козыри, только ты их не разыграла.

— Козыри? — недоуменно переспросила я, хлюпая носом.

Первая волна истерики прошла, но меня всё ещё трясло.

— Ты, аккуратная, а судя по твоим словам, Таисия, неряха. Ты тихая и спокойная, а она шумная. Ты, приняла его порядки в доме, а она их переделывает. Вот теперь и подумай, кто ему к душе ближе, ты или она?

— Но она такая... такая... — я не смогла внятно описать какая по моему мнению Таисия, но моя мачеха меня поняла.

— Да, не спорю, мужики на внешность падки, как мухи на мёд. Но, ты подумай, он уже не мальчик, был женат, а значит, эту школу давно уже прошёл, и одной внешностью его не возьмёшь. Ему уже более важны другие качества, те, что не так просто выставить напоказ, как грудь и бёдра. К тому же, судя по всему, Таисия его давняя знакомая, и если бы она могла охмурить его одними своими прелестями, то давно бы уже это сделала. Сколько говоришь он уже вдовец?

— Два года.

— А сколько он Таисию знает?

— Он говорил, они ещё со школы знакомы.

— Ха. Да мужика до загса доводят за пару недель, а он два года держится. Значит, её недостатки, перевешивают её достоинства. Так что, моя девочка, ещё бабка надвое сказала, кого он предпочтёт.

— Но они спят вместе — жалобно возразила я.

— Хочешь сказать трахаются... ну оно и понятно, взрослые люди, как ни как — мачеха задумалась — Ндя. Здесь ты, конечно, здорово проигрываешь ей. Если мне не изменяет память, ты у нас ещё девочка?!

Я не посвящала её в такие глубины своей личной жизни, но не нужно быть семи пядей во лбу, что бы сделать простейшие выводы. Постоянного парня у меня нет. Если бы был, это было бы заметно. Звонки, вечерние гуляния, зависания неизвестно где. А так, учёба, подруги, всё на виду. Начни что-то скрывать, сразу заметят. К тому же, до последнего времени, я всегда ночевала дома, а привести кого-нибудь дамой, что бы этого не заметили, невозможно. Вот вам и простой логический вывод, что мне не только негде, но и не с кем было начать нормальную, половую жизнь. Да и как личность, мачеха достаточно хорошо меня знала, что бы ни подозревать меня в распущенности. Хотя, некоторые её нравоучения, частенько касались этой темы, а свобода её взглядов, вгоняла меня в краску. Но, с другой стороны, некоторые её советы, были не лишены смысла. Кое-что я даже приняла на вооружение, что бы, когда придёт время, не ударить в грязь лицом и не выглядеть в постели деревянной чушкой. Впрочем, если припомнить мой первый раз, её наука не пропала даром. Я оказалась хорошей ученицей.

— Уже нет... — прогудела я, скрываясь под одеялом.

— Хм... И кому досталась такая честь?

— Ему — ответила я, из-под одеяла.

— А поподробнее — заинтересовано спросила она.

Я знала, что теперь, пока я всё не расскажу, она не отстанет. Впрочем, если я хочу получить её совет, мне нужно, всё, ей рассказать. И я рассказала. Всё. Даже то, о чём не рассказала девчатам. Мачеха слушала, изредка вставляя наводящие вопросы. Иногда, они казались мне глупыми и не к месту, но я всё равно на них отвечала. Особенно её заинтересовал случай в классе.

— Хм, как интересно... — подытожила она — Очень загадочный мужчинка.

Я уставилась на неё из-под одеяла. Два заплаканных глаза, красный нос и растрепанная шевелюра. Мачеха окинула меня критическим взглядом и сказала:

— Продолжим на кухне, а сейчас марш в ванную, и выйди оттуда человеком, а не кикиморой болотной.

— Угу.

Меня как ветром сдуло в ванную. Любовь, надежда и любопытство, придали мне сил. Вода, мыло и расчёска, помогли мне вернуть себе божеский вид, так что из ванной я вышла, если не красавицей, то хотя бы, умницей.