прода

— Ладно, ты отдыхай, а я пойду. Надо уборку закончить. А то донесут госпоже, что у нас грязно, она дня отдыха всех лишит.

Янар ушел, а я решил не терять время даром. Сейчас для меня жизненно важно как следует изучить тело, в котором я оказался. А то координация ни к черту. И начал я с простых упражнений, махал руками и ногами. То есть, прилаживал старый зад к сидению нового автомобиля. Вроде бы все знакомо, руль, четыре колеса, а все равно пока не привыкнешь, толку не будет.

И упражнения помогли. Не скажу, что я полностью подогнал тело под себя, но стою теперь вполне уверенно, да и конечности меня слушаются. Вот только глубоко в душе притаилось молчаливое недоумение, все-таки, почему я так спокоен? Наверное, потому что жизнь меня приучила. На дорогах разные случаи бывают, и реагировать надо очень быстро. А вот переживания и душевные метания надо приглушить. Размышлять о своих поступках за баранкой не стоит, можешь прозевать очередную пакость. Вот потом, дома, за чашкой чая можно и поразмыслить и чувствам волю дать. А мне дом и покой пока не светят. Но это не повод биться головой об стену, лучше с холодным рассудком как следует разобраться в ситуации и хапнуть максимальную выгоду.

Мне ли бояться трудностей! Да я три года на полностью убитом ГАЗ-66 проездил! Эта "шишига" только претворялась двадцатилетней, а на самом деле была ровесницей той самой сумасшедшей рыбы, которая первой из мирового океана на сушу выбралась, махнув не глядя плавники на конечности. И произошла она от постыдного союза доисторической черепахи Тортиллы и инопланетного робота со сбившейся программой. А после армии, в начале 90-х, машины из Владика гонял. И не всегда все легко и просто было. Приходилось порой тазики или ведерки на трассе покупать. И на деньги попадал серьезные.

— Янар, давай помогу.— Окликнул я товарища по несчастью.

Он поставил в угол метелку, которой выметал сор из барака и взглянул на меня.

— А ты уже так хорошо себя чувствуешь? — С сомнением произнес он.— Полежал бы еще. Да и делать уже нечего.

— Нормально я себя чувствую. Почти полностью здоров.

— Ну, тогда возьми в углу миски и ложки, разложи на столе. Вечереет. Скоро мужики придут, ужинать будем.

— Хорошо!

Обнаружив посуду, я приступил к сервировке. Миски и кружки были слеплены из глины, ну а ложки вырезаны из дерева. Все довольно грубое, хотя и функциональное. И чистое. Миски мне вообще понравились, объем впечатлял. Желудок молодого тела уже недвусмысленно намекал, что неплохо бы поместить в него что-нибудь горячее и вкусное. Ту кашу, о которой говорил Янар, я не нашел, видимо, мой медбрат ее сам уже приговорил. Что же, я сам от пайки отказался, чего сейчас шум поднимать?

Судя по столовым приборам, в бараке обитало тридцать два человека. Интересно, мне посуда найдется, или придется ждать, пока кто-нибудь ее освободит?

Когда миски и кружки уже стояли на столе, а я уже раскладывал ложки, снаружи послышался шум. Помещение барака быстро наполнилось крепкими мужиками в возрасте от двадцати до пятидесяти. Шли они устало, как и положено после целого дня тяжелой работы. Некоторые садились на лавки, другие располагались на нарах. Что меня особенно поразило, это что все были обнажены по пояс. Рубахи рабы несли в руках, их тела влажно блестели, у многих с волос стекали струйки. И это был не пот. Значит, работяги успели водой освежиться. Сомневаюсь, что тут баня для рабов есть, скорей всего просто водя из какой-нибудь бочки набрали, или даже из колодца. Это меня порадовало, не хотелось бы в грязи жить. Здесь о чистоте знают. Мог бы и раньше догадаться, вони в бараке не чувствовалось. По крайней мере, не больше чем в армейской казарме.

— Смотрите, новенький очухался! — Передо мной остановился здоровенный детина.— И уже готов жрать! А ты эту жратву заработал?

Голос здоровяка я раньше не слышал, значит, это не он мне ложку между челюстей засовывал. И не старший, как там его? Краш! Тогда чего он наезжает? И остальные с каким-то особенным вниманием наблюдают. Не иначе как проверка на вшивость. Вот только что я могу? Мужик выше меня на голову, мускулы как у недокаченного Шварца, кулак вообще с арбуз. Морда наглая, борода густая. А у меня в руках только пара ложек, которые я на стол положить не успел. Эх, монтировку бы сюда!

— Чего молчишь? — Продолжил наезд детина.— Язык проглотил? Вот и хорошо, значит, уже сыт. И вообще, раз не работал, то и ужина не получишь!

И он схватил меня за плечо, намереваясь оттолкнуть подальше от стола. Блин, если сейчас слабость покажу, буду всегда в самом низу. Что делать?

— А может тебе в морду дать? — Картинно задумался амбал.— Для лучшей памяти?

И тут мои руки и ноги начали двигаться безо всякого согласования со мной. Пальцы ловко крутанули ложки, разместив их в ладонях черенками вниз, и действуя ими словно куботанами, нанесли несколько сильных и точных ударов по рукам, груди и шее здоровяка. Видимо места, в которые попадали деревянные "пальцы", отзывались в его организме очень даже чувствительной болью.

От боли мужика согнуло в три погибели, а я, сместившись на шаг в сторону, пнул его под коленку. Сравнял рост, так сказать. Еще шаг, и, переместившись за спину хрипящего здоровяка, дернув за волосы заставил запрокинуть голову, а черенок ложки зажатой в правой руке уже был точно направлен в левый глаз противника. И рука уже начала движение вниз.

С небывалым трудом мне удалось остановить конечность, и тем самым, предотвратить убийство. Серьезно. Да легче грузовик, разогнавшийся до сотки на покрытой льдом дороге остановить, чем собственную руку! Хорошо, пусть не совсем собственную, но сейчас я в этом теле обитаю, а значит, и рука моя. Вот только почему она творит, что сама хочет? Но мне удалось, черенок замер в сантиметре от зажмуренного ока. Чтобы удостоверится, что я снова контролирую ситуацию, я перевернул ложку и звонко треснул ею по лбу поверженного громилы.

— Кто еще мне в морду дать хочет? — Всеми силами сохраняя невозмутимость на физиономии, спросил я.— Становитесь в очередь, всех обслужу.

Из толпы рабов выдвинулся мужчина средних лет. Тоже крепкий, силой явно не обделенный, но взгляд совершенно другой. Начальник, шеф, староста. Как угодно можно называть, суть от этого не меняется. Это не давешний задира.

— Охолони парень.— Гулким басом приказал он. — Нечего тут кулаками махать. Никто тебя не тронет, но и ты не ерепенься.

Голос я узнал. Это он утром сетовал, что работников не хватает. Не помню его имени, но со старшим ссориться не стоит.

— Да я и мухи не обижу.— Я демонстративно положил ложки на стол.— И драки не люблю. Давайте жить дружно.

Янар, стоящий рядом, внезапно хихикнул. За ним аналогичный звук издал второй невольник, затем третий. Несколько мгновений и смеялся уже весь барак.

— Мухи не обижу! Ну, ты и выдал! — Раскатом грома хохотнул старшой.— Значит, мух ты не обижаешь? Только комаров?

Его вопрос вызвал очередной всплеск хохота. Я, ничего не понимая, стоял посреди толпы и крутил головой.

— Комар, хватит по полу ползать.— Старшой легонько ткнул здоровяка, которого я чуть было не прикончил, в бок.— Вставай, сейчас еду принесут. Или ты уже помираешь?

— Да живой я! — Почти нормальным голосом произнес здоровяк, поднимаясь на ноги.

Он пошевелил плечами, подвигал руками, сделал несколько наклонов, убеждаясь, что серьезных повреждений ему не нанесли и внезапно широко улыбнулся.

— А ты молодец парень! — Без тени неприязни сказал гигант по прозвищу Комар.— Я думал ты сынок маменькин, а у тебя, оказывается, зубы есть! Как тебя зовут?

— Георг.— Представился я.

— Надо же! Имя как у благородного.— Поразился Комар.

— Представляешь, Краш, он у меня зеркало просил! — Не упустил шанса наябедничать Янар.

— Чего? Зеркало? — Не поверил своим ушам старшой.— Как ты действительно из благородных? И титул есть?

— Ага! — Как можно более ядовито ответил я.— Герцог я. А может маркиз. Но не ниже графа, это уж точно. Какой из меня благородный, вы что, сдурели?

— А похож.— Задумчиво протянул подключившийся к беседе низкорослый но плечистый мужчина, чей голос я сразу узнал. Где там ложка, которую я грыз?— Лицо чистое, зубы на месте, руки тяжелой работы не знали, но мышцы неплохо развиты. Как будто боевым искусствам обучался. Вон как Комара уделал. Раз не благородный, и не сын купеческий...

Тут он вопросительно взглянул на меня. Я отрицательно замотал головой. К вышеозвученным сословиям не пренадлежу.

-...... Значит — вор! — Подвел он итог.

Я только развел руками и покаянно кивнул. Не стоит отрицать, ложь не самое лучшее начало доверительных отношений в новом коллективе. Неизвестно сколько мне с этими мужиками под одной крышей жить придется. Врагов завести я всегда успею.

Неприязни из-за моей профессии в глазах окружавших меня людей я не заметил. Ну, вор, ну и что? И такие бывают.

— Прозвище есть? — Деловито поинтересовался Комар.

— Ветерок.

— Доброе прозвище! — Он хлопнул меня по плечу и мои ноги подогнулись.— Двигаешься ты действительно быстро и легко!

Комар окинул меня внимательным взглядом.

— Краш, его на тачку ставить надо.— Авторитетно заявил здоровяк.— Молотом махать он не сможет, глину толочь тоже силенок маловато. А ноги быстрые.

— Я тоже так думаю.— Согласился с ним старшой.

В этот момент дверь распахнулась, и волна умопомрачительного аромата чего-то вкусного заполнила барак. Вслед за запахами тяжелой и величественной поступью Командора в барак шагнула дама, просто невероятных пропорций. Ростом она не уступала Комару, а окружностью превосходила его втрое. Мадам Грицацуева по сравнению с этой особой могла бы считаться жалким и тощим заморышем. В одной руке она без напряга несла огромную корзину, а в другой, словно маршальский жезл, солидных размеров черпак. Следом за ней четверо подростков тащили котлы исходящие паром.

— Чего столпились? — Зычно вопросила она.— А ну все за стол! Или не голодные?

— Голодные, очень голодные! — Ответил ей нестройный хор мужских голосов, и обитатели барака живо заняли свои места за столами.

Я оказался по соседству с Комаром и Янаром. Пришедшие кормильцы быстренько наполняли миски и кружки. Мадам лично орудовала черпаком и одаряла каждого толстым ломтем черного хлеба. В кружках плескался какой-то травяной отвар, а на основное блюдо было предложено овощное рагу. Я распознал фасоль, лук, картошку. В составе было что-то еще, но что именно я не понял. Зато разглядел маленькие кусочки мяса.

Порции были такие, что в пору лопнуть. Ну, оно и понятно, если хочешь чтобы люди работали в полную силу, надо кормить соответственно. К тому же, если к людям помягше, то на проблемы, типа ошейника, они смотрят ширше. И пока я бодро орудовал ложкой, потихоньку приглядывался к сотрапезникам.

Не похожи они на забитых и бесправных рабов. Вот непохожи и все! Видно, что кормят мужиков сытно, в глазах нет отчаянья и беспросветности, сидят спокойно, не прислушиваясь к возможным тяжелым шагам безжалостных надсмотрщиков с кнутами в руках. Вообще вид у мужиков как у обычных работяг. Словно на вахту попал, где месяц упорного и почти непосильного труда вознаграждается повышенной зарплатой. Вот только успел я разглядеть у многих роспись во всю спину. Кнутом хлестали, от души. Такие шрамы на всю жизнь остаются. Стало быть, не всегда и не везде у рабов жизнь сносная. Выходит, мне повезло?

Как я не старался, полностью порцию одолеть не удалось. Примерно половину в миске оставил. Лиран худощавый, желудок у него не тренированный — сильно не растягивается. Сидящий рядом Комар вопросительно покосился на меня, когда я миску отодвинул. Я кивнул. Комар что-то благодарно хрюкнул и тут же прикончил мой ужин. Он здоровый, ему еды больше надо. А мне не жалко, я уже сыт. Да и для налаживания контакта полезно.

После ужина последовало ожидаемое.

— Георг, тебе посуду мыть! — Приказал Краш.— Янар, на первый раз поможешь ему,

Противиться явной дедовщине я не стал. Практически в любом коллективе новенький делает самую грязную работу. Да и отдохнул я сегодня, а мужики вкалывали. Собрал опустевшие миски, сгрузил их в большую деревянную лохань, а напарник залил посуду теплой водой.

— Опять воду холодную принесли. — Ворчал Янар.— Обычно с ужином кипяток приносят, миски отмывать легче. А тут лень им лишнее ведро скипятить.

Он выдал мне комок чего-то похожего на мочало и придвинул небольшое ведерко с песком. Система понятная, окунул мочалку в песочек, и натирай миску за миской. Работа не трудная, но монотонная.

— А нас отсюда вообще никуда не выпускают? — Поинтересовался я.— Ужин приносят, воду приносят. А до ветру куда ходить?

— До ветру на улицу.— Объяснил напарник.— Справа увидишь. Мимо не вздумай! Увидит кто, госпоже донесут, разом плетей получишь! Очень уж она чистоту уважает.

— Ну а просто прогуляться? — Не унимался я.

— А куда тут гулять? У нас тут барак временный, пока работу не сделаем. Народу тут мало, идти особенно некуда. Да и не до гуляний. Вон, посмотри.

Действительно, мужики не стремились куда-нибудь идти. Употребив вкусный и обильный ужин они развалились на нарах, и кое-кто уже негромко похрапывал.

— Вот закончим дорогу прокладывать, вернемся в замок, там и отдохнем. — Продолжил просвещать меня невольник со стажем.— Мы здесь шестой день, а на десятый, как Стациан заповедовал, отдых положен.

Я попытался выловить в воспоминаниях ..... что-нибудь о таком чудесном и душевном создании как Стациан, который об отдыхе для рабов позаботился, и мне это удалось. Стациан оказался богом, одним из довольно приличного местного пантеона. Не верховным, но одним из большой тройки. И отвечал он за милосердие. Лиран не слишком часто обращался к какому-нибудь божеству, разве что Зиаре, богине ветра и удачи иногда подношения делал, ибо отдельного бога, покровительствующего ворам, в здешней религии не было. Но по заповедям Стациана, которого верно особо почитала хозяйка, следовало девять дней самоотверженно трудиться, а десятый потратить на отдых. Да, здесь вместо привычной мне семидневке декада принята. И вообще, считают десятками, а не дюжинами или еще как-нибудь.

А мне сразу барак каким-то странным показался. Слишком здесь пусто. Нет ощущения обжитости. И вещей личных нет. Я понимаю, что у рабов по определению большой роскоши быть не может, но какие-нибудь драные портки или треснувшая миска в углу обязательно должны лежать. А тут пусто. Теперь понятно, барак этот находится где-то на окраине. И работают здесь вахтовым методом. Наша вахта скоро закончится и вот тогда я пойму, куда меня судьба занесла.

Память Лирана, доставшаяся мне в наследство, содержала в себе много полезной мне информации, но работать с ней было не так-то и просто. Тут словно в интернете, сначала надо правильный запрос сделать, а потом уже ответ получить. А жалобно причитать "интернета, интернета, сколько звезд на небе?", безрезультатно.

Закончив с посудой Янар поспешил на боковую, ибо в бараке заметно потемнело. День подходил к концу. Поразмыслив, я последовал его примеру, слишком уж много впечатлений. Утро вечера мудренее.