Я начинаю путь...

— Что-то больно мудрено.

— Сейчас объясню. На ринге, того же Ивана Федорова вырубил бы даже не чемпион. Причем очень быстро. Другое дело реальный городской пейзаж. Ведь не просто так "мироновцы" начинают с бега и паркура. Что тогда произошло в Мадриде? Когда возник конфликт между Федоровым и Салехом, Иван крутился-вертелся, стараясь не попасть ни под удар, ни под захват. В конце — концов, Салех завелся и утратил всяческий контроль над собой. Второй этап — Федоров пускается в бегство от Салеха. Салех поддался на провокацию и гонится за ним. Беглец добежал до кирпичного забора и одним рывком запрыгивает на него. Салех этого не может сделать и потому только без толку топчется и орет. Третий этап — недосягаемый для Салеха противник уловил момент расслабленности и внезапно совершает прыжок с приземлением ногами на голову чемпиона. Салех падает. Федоров его добивает. Вот и все.

— То есть, дело было в заборе?

— Дело было в правильно выбранной тактике. Кстати, трюки с заборами и стенами у "мироновцев" из числа любимых. Бывает ситуация, когда боец сталкивается с целой толпой. Чтобы не проиграть бой, он намеренно отступает туда, где его невозможно обойти сбоку или с тыла. Противник считает, что загнал его в угол, а он в подходящий момент внезапным рывком оказывается на заборе или карнизе. Достать его не выйдет. Лезть вслед за ним — чревато. Ну а там он найдет способ как уйти от противников. Не всякий умеет вести погоню при наличии множества препятствий.

— То есть бег и паркур...

— Рассматриваются "мироновцами'" как элементы тактики ведения боя в условиях городской застройки.

— Необычный однако взгляд! Рассматривать бег и прыжки через забор как элементы рукопашного боя...

— Антон Аркадьевич, скорее не самого рукопашного боя, а вообще боя. А бой, настоящий конечно бой, состоит не только из самой схватки. Умение оторваться от преследования — это тоже элемент боя. Умение выбрать наиболее выгодную позицию, лишающую противника части преимуществ... Умение скрытно выйти на позицию для нанесения удара...

— Еще и игра в прятки?

— Так в том то и дело, что "Русский бой" можно бесконечно совершенствовать. Наверняка светлые головы у "мироновцев" давно уже об этом подумали.

До подобного рода интервью было еще далеко. А вначале мы не знали, за что хвататься в первую очередь. Главная проблема — отсутствие инструкторов или просто опытных в этом деле людей. Пришлось "работать по методичке". В поисках этой самой методички, я с Иваном перерыла весь КРОСЕТ, но ничего серьезного мы не нашли. Не было нигде наставлений про то, как правильно нужно морды своим обидчикам бить. Пришлось идти другим путем. Начали скачивать ролики с официальных состязаний. А дальше я начинала дрессировать брата. Все-таки у танцовщиков хорошая память на движения, поэтому я лучше его запоминала показанный прием, могла его правильно повторить и даже объяснить, как нужно его выполнять. Честно сказать, получалось у нас не очень. Все-таки полноценным спариг-партнером я не была. Да и тренер из меня еще тот. Просто за неимением другого выбора, приходилось поступать именно так. Ну а потом, я шла на танцы, а Иван с ребятами отрабатывали приемы на заднем дворе. Потом, когда занятия в танц-зале заканчивались, мы выходили к парням и они нас провожали домой.

Последнее обстоятельство сильно повлияло на сами занятия в "мордобойном колледже". Сперва там все шло так, как было показано в том самом голливудском фильме. Пацаны собирались в круг и новичок по собственному выбору вызывал одного из стоящих в круге на бой. Сразу пришлось вводить ограничение: по лицу не бить. Мы с братом уже поняли чем это чревато и поэтому настояли на подобных ограничениях в дружеской схватке. Точно так же мы решили, что бой может прекращаться не только в результате чьей-то победы, но и по желанию одного из участников.

Дальше начинались сами занятия. Пацаны разбивались на пары и шло изучение или отработка одного из приемов. И тут тоже пришлось много чего переосмысливать. Любая спортивная дисциплина требует много времени на ее освоение. Как правило — годы. Боевые искусства исключением не являлись. Все это так, а в нашем случае никто не станет ждать полной готовности бойца. Схватка могла произойти в любой день и все преимущества будут на стороне противника. В жизни так и произошло. Враги были старше возрастом, сильней физически, их всегда было много и в средствах они не стеснялись. И спасало нас от самого неприятного не умение драться, а умение бегать. Пытаясь найти выход из этого положения, мы просмотрели кучу видео, где был заснят бой одиночки против толпы. Увы, съемок реальных боев мы не нашли, а сцены из художественных фильмов нам ничего полезного дать не могли. Там на героя толпа нападала вовсе не разом, позволяя ему бить всех поодиночке. В жизни все не так.

Так-как подсказывать было нам некому, пацаны начали искать ответ на этот вопрос самостоятельно. В результате проведенных на заднем дворе экспериментов, родилась подходящая нашему случаю тактика. Целью схватки становилась не победа в ней. Главное — проводить девчонку до дома. В случае угрозы, парень должен был в первую очередь дать ей возможность удрать, связав противников боем, ну а затем обеспечить бегство уже себе самому. Ничего другого пацаны придумать не смогли. Такой подход себя оправдал, ибо влипать в неприятности, когда живешь не в элитном районе города, приходилось всем и не по разу.

Но это все были пустяки. Проблемы начались тогда, когда парочку уродов из уличных банд наши ребята сумели серьезно поколотить. Ответ не заставил себя ждать. Выяснив где тусуются "мироновцы", мстители заявились большой толпой и с решительными намерениями. Момент был отчаянный и самый неподходящий. У нас только что закончились занятия в танц-классе и переодевшись, мы вышли из здания. Пацаны закончили свою возню на площадке за домом и собирались нас провожать. И тут на них напали! Драка вышла короткой, свирепой и неудачной для наших пацанов. Удивляться этому не стоило. Надеяться хоть на какой-то успех нашим мальчишкам, самому старшему из которых было четырнадцать лет, не приходилось. Большинству напавших было по 16-18 лет. Мы, девчонки, успели заскочить в здание и закрыть за собой дверь. А пацаны не успели. Глядя на то, как их уже лежачих добивают, мы не знали что делать и лишь скулили и визжали от страха. Да еще с ужасом ждали, когда хулиганы сломают дверь и примутся за нас. А те, чувствуя себя победителями, уже вовсю изгалялись над нашими мальчишками. Все прекратилось, когда приехала вызванная Софьей Владимировной полиция.

В этот день уже не пацаны нас провожали домой, а мы пацанам помогали дойти до дома. А кого-то пришлось и на "скорой" увозить. Шума от этой истории было много, а виноватыми в этом стали... Супруги Максимовы! Именно их власти оштрафовали за то, что собрав нас всех вместе, они спровоцировали нападение хулиганов. Вот такая у них логика! Заняться хулиганами властям и в голову не пришло. Почему? А потому, что среди напавших были инородцы. А преследовать инородцев себе дороже. Не потому, что сами инородцы такие грозные. Просто чиновники избегают обвинений в расизме. Проще во всем русских обвинить. Русским сам бог велел терпеть!

Вот только здесь власти ошиблись. Как ни крути, а скандал создал нам рекламу. Кто-то из прежнего состава мальчишек и девчонок ушел, решив не посещать больше, ставшие такими опасными занятия. Но желающих присоединиться к нам было все-таки больше.

Глава 6. Карьера великорусской шовинистки

Настоящие неприятности для нас начались тогда, когда подходил к концу четвертый год моего пребывания в этом мире. Правда, спокойным все это время и так не было. После того памятного избиения наших мальчишек, когда я с большим трудом помогла Ванюше добраться до дома, можно было вообще не дергать судьбу ни за хвост, ни за бороду, ни за усы. Видели бы вы реакцию родителей, когда они увидели его избитого и как выяснилось позже с переломанными ребрами! Лицо и верхняя одежда были перепачканы кровью и грязью. Я выглядела немногим лучше, потому, что тоже была перепачкана и тем и другим. Василисе Егоровне стало сразу дурно. Потом, она вместе с мужем долго убеждала нас все бросить и не искушать больше судьбу. Послушай мы их тогда, то жить нам было бы хоть и противно, но зато спокойней. Ни Маша, ни Иван на это не пошли. Маша после общения со мной уже не смогла бы примириться с тем, к чему родители ее давно привыкли. Иван же, и без моего воздействия не стал бы возвращаться к старому. Поймите их правильно: мой родной мир тоже нельзя считать дивным и прекрасным. Найдется много людей, которые скажут, что мы не годимся на роль эталона. Они будут правы во всем, кроме одного: мы не являемся миром, который прекратил сопротивляться произволу. Что бы у нас не затеяли власть имущие, им всегда приходится бороться с теми, кто категорически не согласен с их политикой.

Здешний мир, привыкший к тому, что можно неплохо прожить без сильных потрясений, потихонечку стал миром соглашателей. Вот только соглашательство не устраняет безобразий, а значит рано или поздно недовольные себя проявят. Одним из таких недовольных существующими порядками и стал Машин брат. Да если бы он один! Правда мы понимали, что сил на громкий протест у нас нет. Кто прислушается к мнению кучки малолеток? Единственное, на что мы были в тот момент способны, так это только готовить самих себя и наших товарищей к взрослой жизни. Этим мы по сути дела и были заняты все четыре года.

Очередная неприятность подкралась в один из прекрасных субботних дней. В выходные дни у нас занятий по танцам не было, поэтому закончив занятия по бегу и паркуру, я ушла домой, а Иван с пацанами остался на занятия по "Русскому бою". Пообедав, я села за свой комп и начала печатать текст очередной сказки для литературного раздела "Невского Времени". К сожалению, будучи неплохой рассказчицей, я была совсем негодным литератором. То, что я делала в письменном виде, совершенно никуда не годилось. Поэтому, набив текст, я его посылала по электронной почте госпоже Алексеевой. Та в свою очередь, превращала мое никчемное творчество в очень неплохое произведение. Она конечно тоже не дотягивала до уровня Игоря Можейко, у которого я нагло украла его произведения, но тем не менее все-равно выходило очень здорово! Я бы так никогда не смогла! Публика, никогда не встречавшаяся ни с чем подобным, принимала историю сказочных приключений Алисы Селезневой благосклонно. Все это лишний раз убеждало меня в том, что хорошую вещь не испортишь никаким исполнением.

Публиковаться я стала совсем недавно, после того, как госпожа Алексеева нанесла нам визит и взяла у меня интервью. Впрочем, это было скорее всего не интервью, а обычной беседой. В итоге, оценив рассказы, а заодно и мои реальные способности, Татьяна Сергеевна предложила интересный вариант сотрудничества. Теперь я посылала ей на почту по одному рассказу в двух вариантах — звукозапись и письменное изложение рассказанного. Почему так?

— Раз уж мне придется заниматься литературной обработкой, то мне запись устного рассказа, поможет мне при написании сохранить ваш Маша стиль. У вас есть свой стиль, его только нужно сохранить и развить. Вот скажите честно: как у вас обстоят дела со школьными сочинениями?

Не в бровь, а в глаз! Плохо у меня с ними было. Что у меня самой в том мире, что у Маши в этом. А мысль Татьяны Сергеевны мне теперь была понятна: учиться, учиться и очень много тренироваться!

Первые истории были опубликованы как произведения двух авторов. Я считала, что это справедливо. Все-таки Татьяна Сергеевна тратила на литературную обработку столько времени, что ее право на соавторство не подлежало сомнению. И благодаря ей, я стала официально получать часть причитающегося автору гонорара.

И вот, отправляя по почте оба файла, письменный и звуковой, я заодно прочитала входящие сообщения. Одним из этих сообщений была повестка из районного отделения МГБ. Некий поручик Мошкальский, обязывал меня явиться в понедельник во второй половине дня, для дачи свидетельских показаний следствию. Вот так дела! Всем чем можно чувствую, что одними свидетельскими показаниями дело тут не обойдется. Чтобы не беспокоить родных, я ничего никому не сказала. Дожив до понедельника, я после школы явилась по указанному адресу.

Поручик Мошкальский, полноватый дядька в строгом цивильном костюме, задал мне на первый взгляд безобидные вопросы. Вопросы эти касались наших занятий самодеятельным спортом. Никогда раньше, я не имела дела с госбезопасностью, если не считать редкого общения с нашим особистом. Менты наши тоже прошли мимо меня, если только не считать того внимания, которое уделяют инспектора-гаишники любому водителю. Тем не менее, я твердо знала, что считать эту публику друзьями человека — непростительная глупость. Виновен ты или нет, но в любом случае не стоит верить в их доброту. В глупость их тоже не стоит верить, даже если на их лицах написано слово "дебил". Просто так они свое внимание никому не уделяют и коль начали тебя о чем-то спрашивать, значит ты оказался не в том месте и не в то время. Поэтому, включив дурочку, я ангельским голоском рассказывала о своем желании иметь хорошую фигуру, о любви к танцам и боязни уличных хулиганов. На каждый заданный следователем вопрос, я отвечала сорочьей трескотней. В общем, дурочку включала. И все-таки он меня чуть ли не подловил:

— Насколько я знаю, у вас там занимаются сплошь русские и православные.

— Не знаю, господин офицер, я им в паспорт не заглядывала.

В ответ, Мошкальский весело засмеялся:

— Ну насмешили меня вы барышня, у вас превратное представление о паспортах. Мы уже лет шестьдесят, как не упоминаем в них национальную и религиозную принадлежность!

Я же тем временем проклинала себя за расслабленность. И хорошо, что поручик понятия не имел о советской действительности. Вот бы прокололась, так прокололась! Здесь вам не тут! В этом мире паспорта нужны лишь тому, кто за границу едет. Прочим же, в качестве удостоверения личности служат либо автомобильные права, либо кредитные свидетельства. Но и в них нет никаких упоминаний о национальности или вере владельца. И тут до меня дошло:

"А как он может знать о том, что у нас одни русские в компании? Я например этим вопросом не задавалась. И друзья мои об этом не спрашивали. Мне было все-равно, кто там у нас еврей, а кто армянин. Но как видно кому-то было не все-равно. Кто-то озаботился этим вопросом и не поленился подробнейшие сведения о нас. И кто это может быть, я кажется догадываюсь".

Вслух же я сказала совсем иное:

— Так я совсем ничего не понимаю во взрослых документах. Просто читала, что раньше батюшки в метриках про это писали. Думала что и сейчас так пишут.

— Батюшки наши и сейчас много чего пишут, но метрики выписывают совсем другие люди. Ну это не наше дело. Мне например просто интересно стало, почему у вас нет ни одного инородца?

— Честное слово, не знаю. У нас ведь ребята и девчонки когда приходят, мы с ними ни о чем таком не говорим.