Солдатский телеграф принес весть — что третьего сентября наш Северо-Западный фронт вместо генерала Жилинского возглавил генерал Рузский, победитель в Львовской битве, в Галиции.

Правда этот деятель захватив Львов, упустил австрийские войска, которые мог окружить и взять в плен. Солдаты живо обсуждали эту новость. Не помню точно про генерала Рузского почти ничего, кроме того, что его и генерала Радко-Дмитриева — болгарина перешедшего с началом войны из болгарской в русскую службу, после их отказа вступить в РККА — большевики взяли в заложники и зверски убили. Рубил шашкой какой-то матрос. Рубил почти профессионально, к нему даже очередь выстроилась. Генералы и прочие обыватели хотели умереть без мучений. Кажется, он больше ничем не прославился, хотя нет, он прославился прогибом в Горлицком прорыве. Виноват он был в этом, или не виноват, но третья армия покатилась, открывая фланги.

Русские армии отошли. Первая за Неман, десятая за Бобр, остатки второй армии за Нарев. Немецкие войска, ослабленные переброской в Силезию большей части сил, были весьма пассивны и практически не преследовали нашу первую армию. Наш корпус был переведен из первой армии в десятую. Как шутили офицеры Саратовского полка, что естественно стало известно и солдатам, с единички до десяти увеличили номер, но сил в десять раз больше не стало.

После пополнения поредевших полков, отдыха и переформирования новый командующий фронтом решил вновь атаковать Восточную Пруссию, во второй половине сентября. В это время германские войска начали операцию по овладению Варшавой, чтобы с захватом этой четвертой неофициальной столицы нанести России чувствительный удар. Для похода на Варшаву немцы создали ударную группу из двух корпусов. Командовал генерал Макензен. Двадцать четвертого сентября завязались тяжелые бои. Двадцать пятого сентября немцы заняли Лодзь и двадцать шестого подошли к Гройцам, с явной угрозе для Варшавы. После атаки германцами II Сибирского корпуса, положение спасли полки первой Сибирской стрелковой дивизии, высаженные у Пясечна по частям, которые с ходу атаковали немцев. Потери были очень большие, но немцев удалось задержать, а в некоторых местах и потеснить.

Гинденбург признал свое наступление неудавшимся, а положение на Варшавском направлении напряженным и приказал IX германской армии, стянуть в кулак разбросанные части и отходить к Силезии, разрушая все на своем пути, чтобы затруднить русским преследование. С восьмого по тринадцатое октября происходили чрезвычайно упорные бои в результате которых, германцы были отброшены. Не смотря на то, что в боях двенадцатого октября германский резервный корпус Гальвица взял во фланг наших гренадер, причем мы потеряли до двух тысяч пленными, общее положение складывалось не в пользу неприятеля. Немцы тоже потеряли порядка трех с половиной тысяч только пленными. В упорных боях девятая армия взяла 60 офицеров, 3300 нижних чинов, 13 орудий и 120 зарядных ящиков.

Одиннадцатого октября вторая армия отбросила германцев из IX армии за Равку. Войска рвались в бой, как писали в армейской газете, "чтобы отомстить за унижение русского оружия, впервые после Нарвской неудачи Петра Великого". Унижений с тех пор по моему мнению было более, чем достаточно. Одну Японскую войну взять к примеру!

Двенадцатого и тринадцатого завязались упорные бои с германскими арьергардами. Пленные доказывали, что четырнадцатого октября Гинденбург предписал прервать сражение. Германцы стали быстро отступать. Семнадцатого октября вторая армия взяла ранее оставленную Лодзь.

* * *

Южнее нас происходили ожесточенные бои. У нас было полное затишье. Вся наша задача сводилась к пассивным действиям по "удержанию" и " прикрытию". Солдат вполне устраивала такая постановка вопроса. Видимо катастрофа, постигшая вторую армию в Восточной Пруссии, оказала слишком большое влияние на штаб Северо-Западного фронта.

Ко мне во взвод пришел командир соседнего взвода старший унтер-офицер Николаев. Мы вышли с ним из землянки в траншею перекурить. Он предложил мне свой кисет с махоркой, но я отказался и в свою очередь предложил ему "Phillip Morris" из портсигара и дал прикурить от зажигалки.

— Интересная весчь! Дай глянуть!

Я дал ему зажигалку и сказал:

— Прими Иван Прокофьевич, на добрую память.

— Спасибо! Вот отдариваться нечем! Ну, разве, что.., — он достал плоскую фляжку. — Возьми Сергей Саныч.

Я взял флягу, явно не пустую, и мы Прокофичем, употребили все триста граммов, которые в ней были по очереди. Я отлил ему бензина в бутылку для зажигалки и научил ее заправлять.

Перекуривая и обмениваясь новостями, которые слышали, оба пришли к общему мнению, что пополнение требует большой работы, чтобы занять достойное место среди саратовцев. Напоследок Николаев сказал, что его земляк из под Тамбова, служащий писарем в дивизионном штабе сказал, что скоро, по всей видимости, перейдем в наступление на нашем направлении.

Про себя я думал, если бы все войска одновременно перешли в наступление, а не, так как происходило в действительности, сегодня одна часть Юго-Западного фронта. Завтра другая часть Северо-Западного, противник перебрасывает свои части к угрожаемому участку, и парирует наши удары, и возвращает их на прежнее место, если бы мы, все одновременно наносили удар, и резервы направлялись в места наибольших успехов, то может быть и действительно, война продлилась бы только до Рождества?

Ведь настроения и убеждения, царившие до войны, так и предрекали, война продлиться четыре, пять месяцев! На мой взгляд, остались рудименты девятнадцатого века. Встретится в генеральном сражении, а там штыками ...

Пока другие ходили в атаки, наша первая армия стояла на среднем Немане. В это время мне присвоили звание старшего унтер-офицера, подтвердили официально назначение взводным командиром четырнадцатой роты, а по моему представлению, ефрейтору Крупных дали младшего унтера и назначили отделенным.

* * *

Для приведения снайперской винтовки к нормальному бою, нужны мишени. Те листы, которые прислала мне Лена, после соответствующей доработки с использованием смазки для чистки сапог, как раз и послужат оными.

За время службы в ПВ КГБ я угодил в командировку на первую заставу в Паланге и был свидетелем приведения новополученной винтовки к нормальному бою. Упросив начальника заставы, я сам попробовал стрелять из СВД и, кстати, совсем, с неплохим результатом.

Пришлось вспоминать то, что происходило в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году.

Размеры мишени я не помнил, примерно что-то связанное со стандартным листом одиннадцатого формата. Может быть чуть больше. Изготовив мишени и прицельный станок, я отправился в сопровождении Леппика на новооткрытое стрельбище. Янис при этом тащил сколоченный из досок щит размером аршин на аршин, как он говорил, я про себя считал семьдесят на семьдесят сантиметров. Я нес свою красавицу, запас патронов и станок.

Тщательно осмотрев винтовку, я присоеденил магазин. Передернул затвор и дал команду Леппику:

— Закрепи щит с мишенью, отсчитай сто сорок шагов и встань передо мной как конь перед травой!

После того как Янис отмерил расстояние, я лег на землю, и с прицелом три, сделал четыре выстрела. От контрольной точки пробоины ушли вниз и вправо. Кучность боя правда была высока, все пробоины умещались круг диаметром равным полтора спичечного коробка фабрики Лапшина Грузинского уезда Новгородской губернии, то есть где-то восемь сантиметров. В голове у меня крутилось восемь сантиметров. Стало быть, с кучностью боя все обстояло нормально. Теперь определим среднюю точку попадания. Две ближайшие пробоины — два сантиметра, линия до третьей пробоины от середины, делим на три, точку деления, ближайшую к двум первым пробоинам, соединяем с четвертой пробоиной и расстояние между ними, разделить на четыре равные части. Точка деления, ближайшая к первым трем пробоинам, и есть средняя точка попадания четырех пробоин. От контрольной точки явно отклоняется больше, чем на три сантиметра. Придется заняться мушкой. "Мушка идет за пулей", это я помнил, ввинтить и предохранитель мушки вправо. Еще одна контрольная стрельба. Мушка чуть влево, переборщил в первый раз. Третья мишень, полтора сантиметра в диаметре — четыре пробоины.

Нормальный бой. Леппик побежал вешать четвертую мишень, а я занялся присоединением оптического прицела и щеки приклада. Вращением винтов прицел на "три", шкала боковых поправок на "0", закрепил винтовку в станке, и навел ее по открытому прицелу в точку прицеливания.

Просмотр в оптический прицел убедил меня, что направлен основной (верхний) угольник сетки прицела в середину нижнего края проверочной мишени, будем считать оптический прицел выверенным.

Теперь проверим, не сместился ли угольник сетки прицела по отношению точки прицеливания при завинчивании стопорных винтов.

После выверки оптического прицела произвел контрольную стрельбу с оптическим прицелом при тех же условиях, что и при проверке боя винтовки с открытым прицелом, только контрольная точка отмечается на высоте 14 см от точки прицеливания (снизу белую бумагу Леппик подклеил до линии проверочной мишени). В результате контрольной стрельбы все четыре пробоины вмещаются в круг диаметром 5 см, а средняя точка попадания отклонилась от контрольной точки на 1,5 см. Будем считать, что винтовка приведена к нормальному бою. Ну, держитесь гады!

После стрельбы, мы с Янисом пошли в расположение взвода, даже пришлось поспешить, приближалось обеденное время.

* * *

Пятнадцатого сентября был получен приказ о переходе в наступление. После непродолжительной артподготовки, войска пошли вперед. Сопротивления мы почти не ощущали. Восемнадцатого и девятнадцатого сентября в Августовских лесах немцы утратили свое преимущество в управлении войсками и использовании тяжелой артиллерии, а наши финляндцы, кавказцы и сибиряки, показали германцам свои "волчьи зубы".

Двадцатого сентября II Кавказский корпус занял Сувалки. Августовские леса были очищены от неприятеля.

Двадцать второго числа VIII германская армия получив подкрепления предприняла контр— наступление, но несмотря на нанесенные потери нашим войскам, видя, что грозит охват левого фланга генерал Франсуа отвел свои потрепанные корпуса на прусскую границу. III Туркестанский корпус занял Бялу и Лык.

* * *

Наш 108 Саратовский полк передали в резерв командира XX корпуса. Марш, марш.

Девятнадцатого октября при подходе к Роминтенскому лесу, в полк прискакал верховой, и по солдатскому телеграфу разнеслось, что немцы в больших силах, только и ждут нашего подхода, и для "спасения" маленького XX корпуса, "большой" 108 полк должен проявить чудеса героизма и самопожертвования.

Офицеры, собранные командиром полка получили задачу, и полк цепями пошел вперед. Наш четвертый батальон наступал на правом фланге. Вверху рвались шрапнели, земля под ногами раскисла от осенней непогоды, сеял мерзкий мелкий дождь.

До опушки леса оставалось примерно с пол километра когда, со стороны леса раздались пулеметные очереди. Поручик Рамишевский скомандовал:

— Рота перебежками вперед!

Тридцать метров броском вперед, залечь, обстрелять, опять вперед. Раскисшая земля липнет на сапоги, рукава шинели, даже кажется на воротники. Полы шинели хлещут по ногам. Потом кажется, что намокшая в грязи шинель облепила ноги и не дает бежать вперед. Я в оптический прицел своей красавицы целей не видел. Потом начали обстрел опушки леса наши орудия. Ротный за двести метров до опушки, прокричал надсаживая голос:

— В атаку вперед!

Мы бросились вперед с криком "Ура!". Впереди стояли два немецких орудия, мой взвод как раз выходил на прямой картечный выстрел. Я встал на колено, и начал стрелять по орудийной прислуге.

Выстрел! Подносчик лег.

Выстрел, лег второй.

Выстрел! Командир орудия, выстрел, солдат у правила тоже легли!

Надо отдать должное немцам, они до последней возможности пытались перенацелить орудия. СВД оказалась быстрее. Мои взводные орлы взяли наводчика и командира второго орудия на штыки, а чуть позже ездовых и повозочных захватили в плен. Лошадей подвели к зарядным ящикам, запрягли, Взяли орудия на передки и погнали в наш тыл. Неоценимую помощь мне в этом деле оказал сибиряк Красных Федор Михайлович из последнего пополнения, который во время Японской войны служил в артиллерии.

Разгоряченные после боя у леса мои орлы были готовы пройти по лесам до самого Кенигсберга, но поступил приказ встать на отдых. Через три часа, наш кашевар дал нам возможность пожрать. Пшенка с салом, заправленная консервированным мясом привела всех в благодушное настроение. Солдаты закурили кто цигарку, кто "козью ножку", стали обсуждать ведение боевых действий, планов противника и планов и действий нашего собственного высшего начальства.

— Крупных!

— Я, господин старший унтер-офицер!

— Возьми двоих и обшарь позицию, жратву германскую и все интересное ко мне.

После непродолжительного осмотра опушки, солдаты, возглавляемые Крупных принесли два германских ранца, десять банок консервов, две буханками хлеба завернутыми в станиоль, и большой копченый окорок.

— Ого! Артельщик!

— Я, господин старший унтер офицер!

— От окорока отрежь кусок на фунт весом для ротного, остальное, поделить на всех поровну.

Во взводе после пополнения было тридцать человек, естественно каждому досталось грамм по пятьдесят. Кто тут же схавал с сухарями из НЗ. Кто запрятал в вещмешок до лучших или худших времен. Через десять минут, от окорока осталась только большая кость как в мультфильме про Буратино.

После отдыха, за рекой Неман мы опять оказались в гуще событий. Германцы по слухам, три недели задерживали наш третий армейский корпус на укрепленной позиция у местечка Вержболово. Полк был в резерве командира корпуса и в активных боевых действиях пока не участвовал. При подходе к позициям через леса под сеющим сырость осенним дождем, мы проходили по шуршащей под ногами листве, наблюдая почерневшие стволы деревьев, которые как бы вздымали заломленные кверху руки-ветви. Наш полк, встал на правом фланге дивизии, имея Вержболово на левом фланге. Позицию готовил 107 Троицкий полк, который решением корпусного командира сменил нас в корпусном резерве. В первый раз мы сели на долговременный позиции перед лицом неприятеля, опустились в траншеи и начали сидение, про которое я читал в свое время, как о об основном виде боевых действий во время Первой мировой.

Землянка взвода была вполне подготовлена, траншеи отрыты по полному профилю, даже кое— где были отрыты ячейки на двоих стрелков. Впрочем, и немцы тоже совершенствовали свои позиции.

После размещения взвода, установления графика выполнения обязанностей наблюдателей, часовых, распределения взвода на дежурные смены и обязанностей среди стрелков при отражении атаки противника я решил заняться свободной охотой.

Данилов, стоявший первый раз наблюдателем доложил, что германцы, начали производить работы по закладке новой траншей на правом фланге, там, где местность чуть поднимается вверх, и где у них была уже траншея до нашего подхода к германским позициям.

123

↓ Содержание ↓