А я не верил в экстрасенсов.
Бывший полковник, поминая своих павших соратников, почти погибает от взрыва боеприпаса времен Великой Отечественной Войны, но в последние секунды, искин базы инопланетной расы подбирает его и, вырастив ему новое тело. Предлагает взаимовыгодное соглашение. В результате главный герой восстанавливает работоспособность инопланетной базы, а искин отправляет его в магический мир. Почему в магический? Да потому, что связь с другими порталами прекратилась многие тысячи лет назад, а по законам цивилизации, которая построила эту станцию и создала управляющий ею искусственный интеллект, Кирилл Владимирович Нестеров, для нашего мира считается умершим и возврату на Землю не подлежит.
А я не верил в экстрасенсов.
Планета Земля, наше время.
Пенсионер — это звучит гордо! Тьфу, и кто это такое выдумал. Старость, она и есть старость. Тут болит, там болит, этого нельзя, того не ешь. Ходить нормально и то проблемно, а уж бегать... Про бегать — вообще не стоит говорить. И все это из-за больших нервных и физических нагрузок, ну и ранения дают о себе знать. Мне уже далеко за шестьдесят. Да и вообще мне можно сказать повезло. Многие мои товарищи, давно уже лежат в земле. Кто прямо на поле боя остался, а кто потом умер от ран. Тем не менее, я еще жив и большой радости мне это не доставляет. Одиночество, знаете ли, не способствует хорошему настроению. Зовут меня Кирилл Владимирович Нестеров. Как я уже и сказал, я пенсионер, бывший полковник не буду говорить каких войск и какого управления. На сегодняшний день проживаю в городе Нске. Я до сих пор не выездной и под подпиской о неразглашении. Правда не знаю, что еще на сегодня есть такого, чего не знают разведки Мира. Везде где мы защищали интересы нашей Родины, о нас все равно узнавали. Толи кто-то сливал информацию, толи шпионы ее выуживали, но о большинстве наших операций знают все. Ой, извиняюсь, не все, наш народ, как раз знает очень немного. Наверное, от него и подписка о неразглашении. Но это не важно. Главное, что мне нечего стыдиться. Уничтожали мы натуральную мразь. Подлостей не делали, так что я, действительно, не чувствую за собой, как сейчас говорят, косяков. Воспоминания меня не мучают, только воспоминания об ушедших соратниках бередят душу. Вот сегодня я и собираюсь съездить на наше место на речке, где мы собирались ежегодно в этот день. Так сказать, слет ветеранов. Кто был не в командировке приезжал на это место каждый год. Ели шашлыки, вспоминали друзей и однополчан. Ловили рыбку, варили уху, а шашлычки, запивали... Ну кто что мог себе позволить, так как на следующий день многим на службу необходимо было выходить. Ну а сегодня я, скорее всего буду там один. Трое моих последних оставшихся на этом свете друзей приехать не смогли, один на службе, а двое по состоянию здоровья. Вот такие пироги с котятами..., наверное, уже скоро и мое время подойдет.
Я еще вчера закупился продуктами в универсаме. Мясо на шашлыки не брал, не для кого уже их делать. Так, не много картошечки, зелень, приправы для ухи, бутылку водки и пару бутылей воды и колы. Не много взял нарезки, ветчины и сухой колбасы. Чай сахар и одноразовая посуда у меня и так всегда в машине. Так что набросил лямку рюкзака на плечо, взял удочки и спустился на лифте вниз. Лифт в моем возрасте очень полезная штука, особенно когда работает. Возле парадной, как всегда, на лавочке греет свои косточки Никифоровна. Она на десять лет меня старше. Я помню ее еще молодой девушкой, мне было восемь, а ей восемнадцать. Она всегда относилась ко мне с уважением. Я всегда чувствовал, что относится она ко мне не так, как к остальной детворе. Как-то более уважительно, что ли. Всегда по имени обращалась и разговаривала как со взрослым. Бывало, что встретит меня на улице, вроде как случайно, и скажет: — Ты сегодня в школу иди через переулок, не иди по главной улице. А я всегда к ней прислушивался, был повод. А потом я узнал, что как раз в то время, когда я должен был идти в школу, на дороге по которой я всегда ходил в школу, случилась авария. Троллейбус, уходя от столкновения с легковым автомобилем, выехал на тротуар, оборвал высоковольтные провода, которые упали на тротуар, и врезался в лестницу, по которой люди поднимались в хлебный магазин. Результат — двое раненых и один погибший. Та что я прислушивался к тому, что говорила мне эта девушка, а какая она красивая была. Сейчас же, когда я вышел из подъезда, на меня смотрели все те же глаза, только очень уставшие.
— Доброе утро тебе, Ольга Никифоровна.
— И тебе не хворать, Кириллушка. Что, опять на встречу ветеранов собрался?
— Да, Ольга Никифоровна. А что, что-то чувствуешь?
— Да вот как тебя увидела, так-сердечко-то и кольнуло. Вроде и нет у меня ощущения, что помрешь, но что-то говорит мне, что больше мы не увидимся. Может не поедешь в этот-то раз. Больно не хорошие у меня ощущения.
— Не могу я не поехать, это вроде как своих предать, раз могу еще двигаться, то должен поехать и помянуть ребят.
— Ну поступай как знаешь, Кирюша, ты уже большой мальчик, только вот я с тобой попрощаюсь. — Она встала со скамейки, подошла ко мне обняла меня поцеловала в щеку и перекрестила.
— Наверное настало время... — неожиданно сказала она. — Ты ведь знаешь, что я за тобой всю жизнь приглядывала. Это, наверное, и было главной задачей в моей жизни, и я свою задачу хорошо выполнила. Прощай, Кирилл. Может откажешься?
— Не могу, Оля, не могу. На всякий случай прощай, но думаю еще увидимся сегодня, я без ночевки еду. Вечером назад хочу вернуться.
— Ой, не хорошее у меня чувство, Кирилл. Но, как знаешь, наверное, это судьба. Прощай. — Она сгорбилась, на глаза у нее навернулись слезы, повернувшись ко мне спиной, она, больше не оборачиваясь, направилась в подъезд, идя к себе домой.
Ну, а я понес свою, для меня уже не такую уж и легкую ношу в машину. Машинка у меня хорошая для поездок на природу, охоту и рыбалку, хотя уже далеко не новая Мицубиси 'Паджеро'. Паркетный вездеход, как его еще называют. Но я в глухое болото и не забираюсь, а по пересеченке, он и так отлично бегает. Так что до своей скалы я добрался без каких-то проблем. Вот оно наше место. Речушка, одно название. Так, ручеек не широкий, метров двенадцать, но глубина в этом месте метра три с половиной — четыре и рыба водиться, не раз брал тут сомиков, лещей, карасей и даже щуку. Напротив, нашего места прямо возле берега из земли торчит высокая скала, наверное, базальтовая, шириной она метров двадцать и высотой, где-то двадцать пять. Такой утес, слегка с наносами земли, в некоторых местах сильно потрескавшийся от времени и, наверное, от природных катаклизмов.
Наших сегодня, как и предполагалось нет, так что я подогнал машину прямо к берегу, открыл дверь багажника, достал удочки, стульчик и собрался ловить рыбку. Если еще сегодня и клева не будет, то после обеда буду собираться домой, только своих помяну. Время пока раннее, солнышко только-только начало пригревать. Удочки я закинул, подцепил звоночки и, расслабившись стал ждать поклевки. Сегодня точно не мой день, за пол часа даже ни разу не было поклевки. Только я хотел подняться и взять из машины газовую горелку и закипятить воду для чая, как почувствовал легкие толчки. Пять — шесть толчков и, вроде все успокоилось, только со скалы земля осыпается. Тихо-то как, тишина как перед бурей. Через минуту послышался какой-то гул и шел он от земли. Толчок. Ого! Это баллов пять— шесть. Еще толчок, и я замечаю, как на противоположном берегу, со скалы начинает сыпаться грунт, который там собрался за те века, что тут стоит эта скала. Еще толчок, только уже более сильный, меня чуть со стульчика не сбросило. Со скалы пополз целый пласт грунта. А это еще что такое? Что-то блеснуло в этом пласте земли.
— Вот те раз! — Только и успел я подумать. В том блеснувшим предмете, я узнал, слегка поржавевшую, но все еще целую, не взорвавшуюся мину от немецкого шестиствольного миномета. В моем мозгу мгновенно проскользнуло предупреждение Никифоровны. Я постарался повернуться к скале спиной и упасть на землю, и в этот момент услышал взрыв и, одновременно, меня пронзила острая боль, а дальше темнота.
Неизвестно где и когда...
Я очнулся и увидел, как поднимается какая-то прозрачная крышка. Не понял, это где же я нахожусь. Последние секунды перед потерей сознания я помнил хорошо. Землетрясение, скала, мина... мина... Хм, наверное, это больница, реанимация. Хотя нет, у нас таких потолков нет. Свет в помещении шел из потолка, только светильников я не увидел. Свет исходил из самих панелей потолка. Странно, может это какая-то новая больница, хотя не помню я, чтобы где-то не далеко строилась такая. Да и нахожусь я в какой-то странной посудине, не то саркофаг, не то капсула какая-то.
— Добрый день, Кирилл Владимирович. — Раздался странный голос, отдающий металлом и идущий прямо из стен или потолка. Не понятно, но вроде как, ото всюду.
— Добрый. А с кем я говорю?
— Я искин военной исследовательской станции расы... ну вы называете моих создателей Древними, хоть это и не отражает полной информации. Сейчас вы находитесь в медкапсуле после лечения полученных вами травм не совместимых с жизнью. В ней вы находились более двух лет, если точнее два года, три месяца и двадцать один день. — Я просто выпал в осадок, даже говорить не смог несколько минут. Медкапсула Древних? Что за бред? Каких два года и три месяца?
— Э, уважаемый, вы меня разыгрываете?
— Ни в коем случае. В результате стихийного проявления сил природы, со скалы упала мина, времен... по вашим памятным датам, времен Второй Мировой войны, попала она на эту скалу в тысяча девятьсот сорок третьем году.
Мина не взорвалась в первый раз, но из-за землетрясения она соскользнула со скалы и упав с высоты двадцати метров все же взорвалась. Осколками вам перебило обе ноги, позвоночник в двух местах, одну руку оторвало и два осколка попало в голову. Раны такого типа у вас не Земле не лечат. Вы должны были скончаться через несколько минут от потери крови и травм головы.
— И что же мне помешало умереть?
— Я давно наблюдал за вами. Моя станция находиться в той скале, на которой и была эта мина и я достаточно долгое время мог наблюдать за вами и вашими товарищами, которые сюда приезжали с вами. Мне нравилась ваша компания и люди, что были с вами. На протяжении многих лет вы приезжали сюда, и я слушал и наблюдал. В этот раз вы были одни. Почему?
— В живых остались только трое из тех, что приезжали сюда. Один сейчас на службе, а двое уже не могут сами сюда добраться.
— Вы забыли о проведенном в медкапсуле времени. Один из тех, кто был на службе сейчас на пенсии, а из тех двоих, один уже умер. Так что...
— Понятно...
— Я не имел право, по законам прописанным нашими создателями, вмешиваться в дела земные. Но я уже так привык в этот день видеть вас тут, да и уважаю я вас. Я ведь все помню, все что о вас говорили ваши друзья, вспоминая былые битвы. Поэтому я нарушил это предписание и послал за вашим телом двух технических дроидов.
— И как же вы решились нарушить инструкции вашего устава?
— Ну, как я уже давно понял, моих создателей уже нет в этой галактике. Я ведь тут нахожусь уже более пятисот тысяч лет. Плюс у меня в уставе никто не отменял пункт, говорящий о том, что жизнь разумного превыше всего. И на этот счет, у меня ни каких запрещающих инструкций нет. Поэтому я забрал вас, так как вы еще подавали признаки жизни, ваши вещи и машину тоже, кстати она не сильно пострадала. Только вот отремонтировать я ее не могу и в связи с этим у меня будет к вам отдельный разговор. Но это может повременить. Сейчас дроид принесет вам одежду, и вы получите сухой паек для офицерского состава. Извините, но в помещение для принятия пищи вы сейчас попасть не сможете. — В этот момент в помещение вошел дроид и в руках у него, или в манипуляторах находился какой-то сверток и упаковка с сухпаем.
— Скажите, уважаемый, а у вас имя есть?
— Только буквенно-цифровое обозначение и оно достаточно длинное, поэтому вам лучше называть меня просто Искин.
— А дать вам имя я могу?
— Ну, теоретически можете, но у нас в Империи имена присваивают только тем искинам, которые совершили, что-то очень важное для Империи. Например, спасли разумных или командный состав.
— Я, так думаю, что как раз за спасение вами меня разумного, я и должен дать вам имя. Тем более, что вы сами сказали, что в нашей вселенной нет ваших создателей.
— Наверное, вы правы.
— Вы в какой области специализировались, я имею ввиду вашу станцию?
— Во многих, разведка мира, изучение флоры и фауны, а также изучение поведения разумных на этой планете.
— То есть, можно смело сказать, что вы ученый?
— Да, можно, так сказать.
— Тогда вы не против если я буду называть вас Профессором или коротко Профом.
— Ну, это как-то слишком уж громко звучит.
— Но ведь я так понимаю, что все эти знания у вас в голове?
— У меня нет головы. — В этот момент мне показалось, что он улыбнулся.
— Я имел ввиду ваши мозги, Проф.
— Вы правы, все данные исследований, а также все базы, необходимые для поддержания этой станции в рабочем состоянии, а также для всей программы исследований, находятся в моих накопителях информации, то есть в моем мозгу, как вы выразились.
— Ну и чудненько. Тогда я так и буду называть вас Профессором. — Я, пользуясь подсказками Профа, распаковал и одел комбинезон, который сам подогнался под мой размер. Не жмет и не висит теперь.
Затем я открыл сухпай и попробовал инопланетную еду. Как ни странно, она не испортилась за столько тысячелетий. Странно. После этого я решил послушать, что мне хочет предложить Проф. Было у меня такое ощущение, что все не так просто со мной будет.
— Профессор, я закончил с едой и теперь внимательно вас слушаю.
— У меня к вам, Кирилл, есть одно предложение. За те пол миллиона лет, что я нахожусь тут, многие агрегаты и модули на этой станции выработали свой ресурс. Кроме того, в результате многих катаклизмов, произошедших на вашей планете, произошли разломы породы, которые создали разрывы многих энергошин и нарушили герметичность станции. После последнего землетрясения, в некоторые помещения стала поступать вода. Если не отремонтировать эти поломки, то станция долго не проработает, и я умру, если говорить вашим языком. Я не обычная железяка, я последняя разработка моих создателей — биоискин двенадцатого класса с саморазвивающейся матрицей личности. То есть, не человек, но разумный искин. Как-то так. Вы же для своего мира уже погибли. Вас давно списали и теперь по всем законам я не могу вас отправить на Землю... — Я слушал и вспоминал слова Никифоровны. Я четко понял, раз она тогда сказала, что мы больше не увидимся, значит и не стоит уговаривать Профа, выпустить меня. Надо не паниковать, а дослушать, что он мне предложит.
... поэтому, я могу заключить с вами, Кирилл, договор о том, что: я обязуюсь установить вам, Кирилл, нейросеть на ваш выбор. Он есть. Также я обязуюсь загрузить вам необходимые базы знаний и помочь их освоить. Есть такая возможность. И после того, как вы, Кирилл, произведете ремонт моей станции, я отправлю вас в другой Мир. К моему большому сожалению выбора доступных миров у меня нет. На настоящий момент у меня существует связь всего лишь с одним порталом в мир... Ну в общем это мир магии.
