Оружейник - глава 14

Наименьший из послевоенных минометов, предназначенный для использования спецподразделениями, обходился даже без опорной плиты. Просто ствол с ремнем для переноски и упор. Все! Воистину, проще просто некуда, и потому миномет с полным на то основанием делит звание простейшего огнестрела в истории с первыми кулевринами и мортирами.

Однако если современный миномет является безоговорочно простейшим оружием, того же нельзя сказать о его боеприпасах, и потому Данила не обманывал себя формулировкой технической задачи. Спроектировать миномет — ничто. Даже не полдела, а едва ли один процент. Мина — вот главный вызов.

Сразу после совета инженер засел за чертежи. Мина должна обладать дальнобойностью в три километра как минимум и при этом быть предельно простой в изготовлении. Конечно, три километра для современного миномета — не вопрос, модели с калибром свыше ста миллиметров и на шесть бьют. Но что делать, если из взрывчатых веществ — только дымный порох?!

Любые иные артиллерийские концепции Разумовский отверг с ходу, еще во время совета. Во-первых, стрельба должна быть навесной, чтобы бить из лесу, а не с опушки. Во-вторых, дальность в три километра предполагает большую отдачу, а ее предпочтительнее гасить, направляя в землю, других способов, реализуемых в три дня, нет. В-третьих, миномет отличается большой скорострельностью: закинул мину в ствол, дождался выстрела — закидывай новую. При том, что точность орудия наверняка будет минимальной, для гарантированного уничтожения вражеских бомбард придется сделать много выстрелов при малом запасе времени: противник пойдет в контратаку, как только очухается.

Первым делом Данила озадачил алхимиков. Единственный возможный механизм детонации мины — временная огнепроводная трубка, потому что капсюли он еще не запустил в производство, кроме того, мина, подрываемая капсюлем, предельно опасна в обращении и транспортировке, а оснастить ее предохранителем нереально: слишком сложно в производстве, это раз. Данила понятия не имеет, как устроена система, взводящая детонатор мины в момент выстрела, это два. Потому алхимики ушли, получив задание изготовить пороховую смесь с замедлителем из угля.

Вторым ключевым моментом стало использование более эффективного пороха. Флорн, тот самый алхимик, заверил, что бочку своего состава он изготовит в течение полутора суток, если ему дадут кое-какие реагенты и пару помощников.

Затем Данила спроектировал корпус мины таким образом, чтобы детали — всего семь штук — изготовлялись литьем. Литейщики быстро посовещались, затем министр Радвэн сказал:

— Мы можем это сделать, но нам понадобится на изготовление формы дня три-четыре, и потом мы сможем отливать в сутки по сотне комплектов.

Разумовский покачал головой:

— Через четыре дня ваши мастерские станут руинами, а вы все будете уже мертвы. Коли хотите жить — у вас от силы день и две ночи. Если послезавтра к утру у меня не будет полсотни комплектов — все пропало.

Ствол миномета, в количестве двух штук, он поручил изготовить все тому же Кадиасу: старый кузнец дело свое знает, на него можно положиться. Остальные детали — заглушку, плавно переходящую в опорную плиту с жаровней внутри, лафет-двуногу и винты для тонкой наводки — роздал другим кузнецам. Классическая система Стокса, только до предела упрощенная — десятку мастеров работы на день. Самая сложная деталь — опорная плита с жаровней — мера вынужденная. Капсюлей нет, потому воспламенять вышибной заряд придется банальным поджогом: мина касается раскаленного дна фитилем — и бабах.

Вся конструкция миномета, по расчетам Данилы, будет весить около двухсот килограммов. Многовато, конечно, но мера, опять же, вынужденная. Современные минометы используют хитрую схему, когда газы от сгорания метательного заряда истекают из мины не прямо, а в стороны, в пространство между стабилизаторами, благодаря чему давление нарастает постепенно, а отдача — уменьшается. Но это усложнило бы производство, что неприемлемо. Впрочем, излишняя массивность конструкции — не проблема при наличии таких артиллеристов, как Гаскулл.

Саму мину Данила тоже спроектировал с большим запасом как прочности, так и объема камеры метательного заряда. Вопрос дальности упирается в скорость полета. Сто метров в секунду — начальная скорость, позволяющая забрасывать мины на восемьсот метров, а советские минометы времен второй мировой стреляли на три километра уже при скорости мины чуть выше двухсот, а при трехстах метрах в секунду — так и на все шесть. Однако мина для такого результата должна обладать оптимальной аэродинамикой, а у Данилы с этим дела не очень. Вентиляторы проектировать и минометные мины — все-таки очень разные занятия. Потому Разумовский предусмотрел возможность увеличения заряда, для чего в поход потребуется взять еще и запас пороха и принадлежности для выплавки воска.

Поужинав, Данила лег спать, но отдыхал недолго. Вернулась победоносная армия, и город снова сошел с ума от ликования. И когда народ, наконец, накричался, за инженером снова прислали слугу.

Разумовский, вполголоса матерясь, оделся и пошел в зал совещаний. Тут, несмотря на позднее время, уже собрались король, кузнец Кадиас, рядом с ним — незнакомый парень в солдатской куртке и кольчуге, с перевязанной рукой. Йонгас, Кэлхар и прочие знакомые лица, а также Роктис.

— Что стряслось? — сонно поинтересовался инженер.

— Я послал своего ученика вместе с войском, — сообщил министр кузнецов, — и он посмотрел, как устроены драконы.

— Оп-па! — удивленно приподнял брови Данила, — а вот это уже интересно!

Парню в кольчуге принесли бумагу и эльфийский стилус, и тот, держа его здоровой левой рукой, принялся чертить корявый рисунок.

— Дракон изнутри — это вроде такая здоровенная бочка, — рассказал он, — деревянная, но не полностью, сверху все оббито металлическим панцирем, и внутри металлические распорки, для прочности. В самой бочке — кишки, сердце, желудок и прочие потроха. Только все это, само собой, не из плоти, а из металла. Есть сталь, есть чугун, есть металл дварфов и неизвестные мне сплавы.

— Ты хоть что-то понял, мастер Данила? — спросил Валлендел.

— У механизма кишок нету. Это все агрегаты, боюсь, здешним мастерам неизвестные. Вот что, парень, давай по порядку. Кишки — что это? Что они собой представляют?

— Трубки из металла. Разной толщины, ними там все оплетено, но какие и куда — не понять. Я не мог заглянуть внутрь того дракона, которому голову оторвало, а вот второй буквально лопнул, все потроха либо наружу, либо видны хорошо. Только там все изорвано и покорежено.

— Хм... А желудок какой?

— Желудок — продолговатый цилиндр на дне корпуса. К нему идет толстая то ли кишка, то ли артерия от сердца. Сам желудок был разорван частично, внутри он похож на мясорубку. Длинная ось, на которую надето множество ножей по спирали — вот я и подумал, что желудок, ну чтоб, значит, пищу перемалывать...

— Понял! Дай сюда стилус! — Данила набросал схему паровой турбины: — это оно?

— Да, да, мастер! Очень похоже...

— А от желудка шли какие-нибудь оси к колесам? Или оси колес прямо через желудок шли?

— Да! Как вы догадались?

Разумовский, заметив, что все взгляды сошлись на нем, самодовольно хмыкнул:

— Делов-то. У нас такое в школах для детей учат. Это не желудок, а паровая турбина, механизм, где сила раскаленного пара превращается в верчение колес. Так, как выглядела та штука, из которой шла труба?

— Кубообразная штука. Я не знаю, как оно внутри устроено, но из этого вот куба, словно артерии из сердца, идут железные трубки в разные стороны. Из трубок этих главных три. Первая, самая толстая, идет вверх, изгибается и входит в то, что я принял за легкие, сверху, хотя куб сам находится ниже легких. Еще две трубки идут к желудку — ну, к этой, трубине...

— Турбине.

— Турбине. Вторая — к голове через шею. Всего к голове идет две трубы...

— Давай про легкие. Как они выглядят?

— Оно одно. Круглая такая штука, продолговатая, диаметром чуть поменьше вашего роста. Оттуда жар сильный исходил поначалу, и вообще дракон горел, так что из-за этого вот жара я смог осмотреть труп только когда уже войско обратно собиралось... Словом, шар остался целый, ну почти. Его пробило так, что края рваных дыр внутрь загнулись. Вот через эти дыры я и заглянул. Внутри не понять что, но главное — там был огненный кристалл, только побольше обычных, он-то и давал жар, пока не погас. Ну я и подумал, что это легкое, раз дракон огнедышащий...

— Что за кристалл? — удивился Данила.

— Да стихийные кристаллы, — пояснила Роктис и указала рукой на люстру: — только эти — кристаллы света, а то — огня. Когда их создают, они впитывают в себя силу стихии, а потом, когда их будят — обычно напевом или свистом — отдают обратно. Эти — отдают свет, а огненные — огонь. Хорошая штука для не-магов, если надо огонь разжечь, к примеру, под дождем или из сырых дров.

Данила взялся за подбородок.

— Их маги делают?

— А кто ж еще?

— И... что они могут впитать?

— Любую силу стихии. Маги заряжают кристаллы для себя магической силой — но это уже другой разговор.

— И молнию?

Роктис пожала плечами:

— Ну можно и молнию. Только не представляю себе, как потом силу молнии применять.

— А гоблины — представили. Вот, значит, как они сделали ту ограду, что я разрушил... Понятно. Так, парень, что там дальше с легким?

— Да все. К легкому идут две трубки потолще, не считая той, что уходит к кубу, и несколько тоненьких.

— Нарисуй-ка.

Тот послушно изобразил расположение частей установки и соединительные трубки.

— Так... вот тут что?

— Вот этот металлический пузырь, который самый большой — в него, наверно, наливали воду. Хотя он тоже весь продырявлен и разорван — там на дне немного влаги осталось.

— Ясно. А это что за пузырь?

— А вот не ведаю. Отсюда шли главные трубки к легкому, где кристалл, и к шее. К голове всего две трубки — одна из того куба, вторая как раз из этого пузыря. Именно пузырь этот и горел, из него огонь ручейками растекался.

— А это что за квадратик?

— А тут был труп орка-карлика. И там были ручки, похожие на помпу.

— А перед ним?

— Здесь сидел гоблин, как раз над легким. Когда дракона поразило молотами, гоблин пытался выбраться, но его сварило паром, который вырывался из легкого. А потом дракон лопнул с белым паром и черным дымом.

— Дракон ведь, — вставил слово Кэлхар, — мог дышать и тем, и другим. И раскаленным паром, и огнем.

— А это что за ниточки?

— Цепочки. Они тянулись внутри шеи, и тут вот такая шестерня у самой головы, что если тянуть за цепочки, то они работают как поводья у лошади. Голова у дракона поворачивается. Они обе разорвались, но обрывки, вроде бы, шли к двум ручкам в той яме, где гоблин сидел. К гоблину отовсюду много цепочек шло, но все порвались.

Данила еще раз взглянул на рисунок. Что ж, теперь он хотя бы в общих чертах представляет себе принцип работы дракона. Паровая машина, использующая волшебство вместо топлива, а также, видимо, имеющая резервный бак для горючей жидкости, которую может использовать и как огнеметное топливо. Что ж, по крайней мере, инженер получил ответ на вопрос, как гоблины сумели скомпоновать паровой двигатель в столь малый объем. Экономия места за счет отсутствующих хранилища топлива и топки. Резервный бак хоть и есть, но он маленький, топлива в нем вряд ли хватает надолго.

— Послушайте, господа, — сказал внезапно король, — а у гоблинов что, есть маги?

Присутствующие переглянулись.

— Никогда не слышал, — ответил граф Марней, остальные согласно закивали.

— Вот и я никогда не слышал. Я был убежден, что у них такого дара в принципе нет. Тогда, йоклол бы взяла, откуда у них стихийные кристаллы?

— Трофеи? — предположил Кэлхар.

Роктис снисходительно усмехнулась:

— Ну допустим, огненные кристаллы они захватили, хотя ни один маг не станет делать слишком большие кристаллы, потому что при линейном увеличении размера трудность возрастает нелинейно, в разы. А кристаллы с молнией, о которых Данила говорил — они откуда? Кто-то хоть раз слышал о том, чтобы какой-либо маг заряжал кристалл силой молнии? Однако я подтверждаю, что у подземных гоблинов, которые водились у нас в Подземье, никогда ни о каких магах не слыхивали. Это магически бездарный народец, причем напрочь бездарный.

— Значит, им кто-то помогает!

— Это очевидно. Знать бы, кто...

— Надо думать, тот, кто снабдил их огнестрелом и драконами, — предположил Данила, — потому как мне не очень-то и верилось, что они все это изобрели сами. По крайней мере, теперь мы точно знаем, что у них есть союзники. Кто-то должен был их научить.

Была, впрочем, и одна отличная новость. Вольсунг привез с собой горы трофейного оружия, и Данила распорядился, чтобы часовщики работали днем и ночью, изготовляя ударно-спусковые механизмы. Но если припрет — фитильное ружье тоже ружье.