Дон: Крещение кровью

Следовательно... уснул я крепко, да и кошмары не мучили, как порой случалось. Ну а утром проснулся бодрым, полным сил и готовым жить яркой, насыщенной жизнью. Только вот вечером надо получить компенсацию за покинувший меня пистолет. А может и аккуратно прощупать почву на предмет своей дальнейшей жизни, мало ли как оно повернётся.

* * *

Первое мое, скажем так, приключение в Дайамонд-сити многое дало. Помимо боевого опыта и проверки собственных сил, я приобрел знакомство с Тано Ринальди — человеком, живущим в совсем другом, нежели я, мире.

Он пришел на ту встречу, назначенную мной в баре 'Бочонок', несмотря на явно мучащую его рану. Принес и то, что я попросил — пистолет системы 'парабеллум', практически идентичный моему, совершенно новый, из которого если и стреляли, то лишь для проверки. В тот вечер наше общение было недолгим, но начальный взаимный интерес не только не исчез, но и перерос в некое подобие дружбы. Именно дружбы, а не его благодарности за спасение жизни. Это я уж мог отличить.

Тано был нетипичным представителем в своей среде. Хоть он старался не распространяться о своих занятиях, но обстоятельства нашего с ним знакомства не могли трактоваться двояко. Однако, эту сторону жизни я пока что обходил стороной, ведь и так было что обсудить. Женщины, марки автомобилей, оружие — во всем этом мы оба имели собственные, но не кардинально отличавшиеся мнения. Да, поговорить с интересным человеком на одном из двух своих родных языков мне в Дайамонд-сити редко случалось. В Грэхемском колледже тем более — случилось так, что ни итальянцев, ни тем паче русских там не нашлось. Печально, но факт. Здесь же хоть какая-то отдушина в слишком уж сероватой обстановке вокруг. Чужой для меня обстановке американского образа жизни, в которую я не смог встроиться за прошедшее время, да и в будущем вряд ли смогу.

Кстати, Тано любил эпатировать клиентуру 'Бочонка' и еще нескольких привычных мне заведений своей чужеродностью тому кругу завсегдатаев, что их посещал. Студенты из местных 'сливок общества', чем-то напоминающие мне тепличные растения, нутром чуяли, что залетевшая на огонек птица совсем из другой стаи. Мда, тут действительно начинаешь верить в теорию проклятого всеми известными богами Маркса о 'классовой ненависти'.

Парадокс, но именно Тано Ринальди выступал в роли аристократа, а здешний юный 'бомонд' примерял на себя шкуру исходящих на навоз пролетариев. Он лишь посмеивался, слушая, как меня сквозь зубы просили 'не портить атмосферу заведения гостями столь нежелательного толку'. Я же в ответ на подобное лишь издевался, вопрошая:

— Мой гость умеет себя вести, не напивается до состояния полного нестояния, как некоторые здесь присутствующие. Ах да, к тому же умеет и любит оказывать знаки внимания присутствующим здесь девушкам. Уж можете поверить в этом человеку, чей род знает толк и в хороших манерах и в том, с кем стоит заводить знакомство, а кого не пускать дальше лакейской...

Как правило, после этих слов следовали нелестные, но не обращенные лично ко мне комментарии. Впрочем, они могли только забавлять, хотя из пары заведений 'только для своих', где собирались лишь студенты Грэхема и их гости, меня таки да попросили исчезнуть.

— И зачем тебе все это? — спросил на одной из небольших вечеринок с присутствием обворожительных и не совсем одетых девушек Тано, которого я вновь притащил в качестве гостя. — Они бесятся от одного моего вида. В американском обществе такие как я, дети нищих эмигрантов из Италии, не пользуются популярностью.

— Скажи это тем девушкам, которые висят на тебе, как гроздья винограда на кусте. Да и ты к ним... неравнодушен. Сначала к одной неравнодушен, через неделю к другой и так до бесконечности.

— Да, девочки тут из высшего света, — прищелкнул языком мой знакомец, а это для него означало максимальную степень восхищения. — Ухоженные, в дорогих платьях, с украшениями ценой не в одну тысячу долларов. Я для них что-то вроде экзотического дикаря, знакомством с которым хвастают перед подругами. Ну как новым колье или купленным заботливым папочкой авто.

— Они используют тебя, ты используешь их. Гармония, друг мой Тано. В мире всегда желательно поддерживать гармонию. Ту самую, которая выгодна тебе больше, чем прочим. Главное не влюбись в одну из этих пустышек.

— Пустышек?

— Да. Они пыжатся, изображая из себя 'сливки общества', а на деле только нарядами и драгоценностями не уступают. Да и то... Если дурочка видит красивое перо, то вставляет его себе с задней части, не думая о том, что выглядит это... нелепо.

Только я хотел развить интересную мысль, как этому помешали. Нагло так, без особых изысков. Проще говоря, рядом с нами остановился находящийся в подпитии тип. Звали его Джонни Батлер, и был он не только моим сокурсником, но еще и сынком одной видной шишки в Сенате, к тому же с ба-альшим состоянием. Ну и характер у этого представителя 'высшего света' был отнюдь не золотым. Более того, хамоватым он был со всеми, кого его не приучили считать ровней или и вовсе вышестоящими. Я, по понятиям его и папашиным, к вышеназванным не относился.

— Что, Кардальо, опять со своим нищим дружком с городской помойки пришел? Наверно, это самая подходящая для тебя компания, из приличных с тобой скоро никто и разговаривать не будет. Да, ты еще и нормальный язык со своими итальяшками забудешь, жестами объясняться на экзаменах придется.

Желает английский? Что ж, это мы легко и просто. Сам напросился.

— Смотри, Тано, вот это тело, являющееся пусть косвенным, но свидетельством теории эволюции Дарвина, невольно подняло пару интересных тем.

— Это каких? — заинтересовался Тано не то искренне, не то просто желая подыграть.

— Во-первых, насчет местного, с позволения сказать, 'высшего света'. Настоящих его представителей эти взбесившиеся потомки каторжников, нищих и прочего сброда выгнали аж пару веков назад. Потом лучших из оставшихся выбили в местной гражданской, в 'войне Севера и Юга'. Результат, как говорится, налицо, ведь победила та сторона, которая о гордости и чести даже понятия не имела. Правда лицо, нам сейчас досаждающее, больно уж неприглядное, но какое есть.

Проговаривая слова нарочито медленно, с ноткой пренебрежения по отношению к младшему Батлеру. Я намеренно выводил его из себя. Смысл? Да надоел мне этот сноб, не имеющий за душой ни мозгов, ни манер. Вообще ничего, кроме хамоватого папаши, который проводил через губернатора выгодные для своей компании контракты. Обычный вариант 'купи дешевле, а продай подороже'. Не промышленник, а так, смех один. Подобное я никогда не уважал.

Джонни раздувался от злости, как древесная жаба, ну а багровел лицом, словно желая приблизиться по окраске к коммунистическому, будь он неладен, стягу. Ну и вызывало это зрелище смешки у одних и протестующие выкрики у других.

— Ты не слишком далеко зашел, Алекс? — довольно мягко спросил другой студент Грэхема, Франц Марлоу, учившийся на курс младше. — Не тебе судить о наших традициях.

— Было бы верно, Франц, не начти вот этот индивид оскорблять меня и моего друга, изображая из себя пуп земли. А это вовсе не так. К тому же, несколько раз послушав его чванливые высказывания по поводу своего положения в 'обществе'. Смешно.

— Почему? Мистер Батлер младший из уважаемого и почтенного рода.

— ...ни одного из представителей которого не приняли бы в салонах Петербурга, Рима, Берлина и прочих. И дело тут даже не в крови, хотя я, как наследник титула баронов ди Кардальо, многое могу сказать. Просто состояние его семейки лишь самую малость отличается от тех, что наживают ростовщики, дерущие с должников три шкуры. Только вот некоторые денежки не просто пахнут, а пованивают выгребной ямой. И никакой дорогой парфюм не перебивает зловоние, идущее от такого вот нувориша, пытающегося влезть со своим рылом в приличное общество. Твой отец, из числа не самых последних адвокатов, был бы комильфо в приличном обществе. Но Батлеры... Не будем о печальном. Да и поведение отпрыска этого рода вызывает лишь искреннюю тоску. Как видишь, термин 'этикет' нашему маленькому Джонни если и знаком, то слабо. К тому же...

Рычание. Я с интересом посмотрел на его источник. Ну конечно же, как можно было сомневаться.

— Попробуй еще раз. Может быть получится издать нечто членораздельное.

— Убью!

— Легче будет локоть укусить, страдалец. При твоем-то избыточном весе из-за полного пренебрежения спортом.

— Уничтожу...

— Заинтересовал, право слово. — усмехнулся я. — Можешь облить меня святой водой, особенно летом. Тогда я даже спасибо скажу по поводу избавления от зноя. Или... папочке пожалуйся. О, это, пожалуй, единственный способ хоть какие-то неприятности мне доставить. Ну давай же, ножками, раз и два, до родительского гнезда.

— Хватит, Алекс, — вновь вмешался Марлоу. — Посмотри, он уже посрамлен на виду у всех.

Оглядевшись, я понял, что сейчас все обстоит именно так. Привыкший хамить большей части собратьев-студентов Батлер на сей раз просчитался и был морально раздавлен, как лягушка под паровым катком. Прятали улыбки те из студентов, что опасались оказаться в числе недругов Джонни. Открыто скалились те, кого он успел достать и кому было плевать на его оскорбленное самолюбие. Хихикала часть девиц... ну а дружки молчали, понимая, что тут они ничего сделать не могут, иначе сами будут выглядеть глупо. Никакого удовольствия мне это не доставило, но спустить с рук оскорбление в свой адрес я не мог. Честь не позволяла.

— Ты прав, Франц. Он распустил язык, за это получил подобающий ответ. Так что пусть кто-нибудь уведет его подальше от нас с Тано и даст нормально отдохнуть, причем в той компании, которую мы сами считаем интересной.

— Возразить нечего, Алекс. Он уйдет. А вот я, если не возражаешь...

— Ничуть. Думаю и Тано будет не против твоего общества. Особенно если приведешь с собой нескольких прекрасных дам, которые способны придать компании особый шарм и приятность. Да?

Ринальди улыбнулся и отсалютовал наполовину полным бокалом. Ну кто бы сомневался в этом дамском угоднике.

— Думаю, после сегодняшнего желающих девушек будет куда больше. чем число... Какого?..

Лишь хорошая реакция позволила мне увернуться от брошенной в меня бутылки из-под шампанского. Ну а запустил ее в короткий полет ни кто иной как сам мистер Джонни Батлер. А вот такое следует пресекать на корню. Жестом попросив Тано не вмешиваться, я вскочил из-за стола и быстрым рывком настиг Джонни, попытавшегося было улизнуть, едва только он понял, что промазал.

Быстро бегал, но все же недостаточно быстро. Думаю, даже он это понял, когда мой кулак соприкоснулся с его мясистым с прослойками сала загривком. Шум, грохот, распростертое тело на полу, стонущее и изрыгающее одно ругательство за другим. Некоторые из них были примитивны, другие глуповаты, третьи не в тему. Стоп, а вот это совсем никуда не годится!

— И мать твоя — дешевая шлюха, нагулявшая такого ублюдка от кого угодно, но не от законного мужа! И твой отец...

— Тано, Франц. Сюда! Остальные — не мешать, иначе хуже будет!

Слова я сопроводил легким пинком по яйцам Батлера. Не таким сильным, чтобы лишить сознания или ввести в болевой шок, но достаточным. Теперь подождать несколько секунд, пока оба моих будущих ассистента приблизятся.

— Тано, ты ведь слышал, что этот паскудник визгнул?

— Слышал.

— Что на Сицилии за такое можно сделать?

— Из лупары дробью с солью в живот.

— 'Лупара' — это обрез ружья, обычно двустволки. Немного особенный, — с улыбкой пояснил я несколько шокированным подобными словами окружающим. — Но это на крайний случай. По-хорошему вызывают на дуэль. Стреляться там или на холодном оружии, это по обоюдному согласию. Но поскольку вот этот вот явно не согласится, да и в вашей стране нет столь чтимого мной 'уложения о дуэлях'... Придется поступить более простым образом. Поднимайте засранца! И когда будет падать, поднимайте снова.

Удар по поднятой в вертикальное положение тушке и... её падение. Удар и снова падение. После третьего раза я скривился от отвращения к процедуре. И без нее нельзя, и она сама жутко противна.

— Тано, у тебя не спрашиваю, ты понимаешь. Франц?

— Он сам напросился. Бутылкой, сзади. Недостойно. А про твою семью и вовсе низко.

— Рад, что ты понял. А иначе поступить я не мог. Ну не убивать же мне этого паршивца, — я обвел взглядом все еще находившихся в помещении. — Обычная потасовка, спровоцированная самим Батлером. Возражения есть?

— Возражений нет, Алекс, — тяжко вздохнул Марлоу. — Многие подтвердят, а слова остальных не станут решающими. Но ни сам Джонни, ни его отец этого не оставят. А Батлер старший имеет влияние на руководство колледжа. И на губернатора, и вообще на многих.

— И?

— Тебя могут просто исключить. Причину найдут, это сделать просто. Связи с девицами лёгкого поведения. Сквернословие в пределах колледжа. Ты чересчур на виду. Алекс, а твое поведение слишком яркое.

— Ну хоть за недостаток знаний не отчислить, — усмехнулся я. — Или и тут попробуют?

— Тут не смогут, — покачал головой Марлоу. — Ты мог бы стать хорошим юристом... И надеюсь, что станешь, но вряд ли в этом месте. Батлера тебе не простят. Но я спрошу у отца, он должен знать.

Охотно верю. Ведь Марлоу-старший преподавал в нашем же колледже, поэтому уж он точно поболее иных был в курсе 'внутренней кухни' Грэхемского колледжа. Поэтому я поблагодарил Франца, подтвердив, что сведения о реакции папаши избитого мной типуса мне более чем интересны. А затем продолжил 'культурный отдых' в приятной компании, благо Джонни Батлера и его дружков тут уже не было. Увели побитого приятеля не то к доктору — потому как личико я ему очень хорошо подпортил — не то просто отлежаться.

Этот вечер закончился более чем хорошо, да и ближайшие дни были вполне себе рутинными, предсказуемыми. Близилась летняя сессия, которая не вызывала никакой тревоги, потому как в предметах я вполне ориентировался и опасений что-либо не сдать просто не было. А затем...

Глава 2

Дайамонд-сити, июнь 1926 года

Выперли с треском! Именно такими словами можно было охарактеризовать случившееся. Пока-пока Грэхемский колледж, вернуться сюда мне точно не светит, ибо я был отчислен с позором за 'поведение, недостойное студента сего почтенного заведения с богатыми традициями'.

Да, Франц Марлоу оказался прав, хотя даже он не смог предугадать всего, что на меня вывалили. Порочащие связи с проститутками, которые не были на территории штата запрещены сами по себе, но вот определённые их вариации... очень сильно не одобрялись. И плевать на то, что мне в голову не могло прийти избивать женщин, пусть даже путан, плетью, при этом ещё платя за подобное 'удовольствие'. Проклятье. да я услугами шлюх сроду не пользовался, предпочитая просто любящих повеселиться девушек. Лишним пуританством не озабоченных! Только кого это волновало в нынешней ситуации. Ведь требовалось не уголовное дело, а всего лишь повод для причинения мне максимального ущерба.