Игра Мелины Мерод

Александра Гром

ИГРА МЕЛИНЫ МЕРОД

Часть первая. Паучья дружба

ГЛАВА 1

— Светлейшие! Лина, что за пакость ты повесила на стену?

Я оглядываюсь на своё недавнее приобретение. И почему это пакость? Обычный кузнечик. Гравюра, между прочим!

Оборачиваюсь к Отесу, и слова возмущения так и не срываются с моих губ. У него такой забавный вид — так и хочется рассмеяться, но воспитание не позволяет! Словно наяву слышу голос матушки, напоминающий о том, как пристало вести себя девушке. К нему подключается и папенькин с наставлениями о неприятных последствиях насмешек над искренними чувствами окружающих для собственного Пути.

В столице Дийона подобные речи звучат глупо, и поскольку я уже шесть лет живу в Розеле, то ответ мой должен быть в духе местных барышень.

— Отес, мне больно слышать о том, что первым делом ты замечаешь изменения в интерьере, а не собственную невесту!

Голубые глаза молодого человека тут же обращаются к моему лицу.

— Ты даже не поприветствовал меня! — продолжаю капризы и как бы невзначай поднимаю правую руку. Отес её тут же подхватывает и припадает к моим пальчикам в едва ощутимом поцелуе.

Матушка была бы сражена, а папенька, напротив, фыркнул и обозвал моего суженого слюнтяем. Стыдно признать, но в этом вопросе я поддержала бы главу нашего семейства. Разумеется, я не считаю Отеса слюнтяем, но мне кажется, что нам давно пора перейти к чему-нибудь более занимательному. Может, пригласив его в следующий раз, оставить на видном месте новый роман современной мариттской писательницы Моны Франчетте, с закладкой на нужной странице?

Пока я строю коварные планы по соблазнению собственного жениха, этот самый жених приветствует меня должным образом и приносит свои извинения в самых цветистых выражениях, какие не постеснялись бы использовать именитые поэты. И этот человек через несколько месяцев пополнит ряды столичного корпуса боевых магов!

— Ну, довольно! — со смехом прерываю бесконечный поток прекрасных слов. — Не так уж ты и провинился, чтобы заводить подобные речи!

— Я прощён! — ликует Отес.

Покачав головой, выношу вердикт разыгранному представлению:

— По тебе плачет сцена. Ты бы прекрасно смотрелся в роли любого принца из Ланхотских пьес.

— Вот ещё! Их слишком часто убивали, — сетует парень и с улыбкой на губах напоминает: — К тому же я выбрал иную стезю.

Раз уж он завёл речь о выборе — грех не воспользоваться!

— Я тоже сделала свой выбор. — Левую руку я поднимаю, не таясь, и ладонь протягиваю безо всяких тонких намёков. — Ты же не с пустыми руками пришёл?

— Мой маленький детектив! — ласково произносит Отес придуманное им самим прозвище и показывает свой подарок — небольшой, но от того не менее прелестный букет бледно-розовых асцентий.

— Как мило! — шепчу совершенно искренне и принимаю цветы, но при этом делаю заметку в мыслях: как можно скорее познакомить будущего супруга с творчеством полюбившего мне иностранного автора. Это не дело — на втором году знакомства получить букет, обозначающий нежную и трепетную любовь.

Отес смотрит на меня с таким восхищением, что я не чувствую сил в очередной раз упомянуть про свои грандиозные карьерные планы.

Папенька как-то заметил: когда я задумываюсь о тех блестящих высотах, которых непременно достигну, у меня глаза начинают сиять. Не знаю, какие предположения строит сейчас Отес относительно того, что происходит в моей голове, но блеск в моём взгляде в сочетании с молчанием вызывают у него радостную улыбку.

— Я счастлив, что тебе понравилось!

— А ещё мне нравятся насекомые. — Понимаю, высказывание совсем не к месту, но пора бы в этом вопросе поставить точку.

— Лина, обычно, когда девушки признаются в любви к насекомым, они подразумевают бабочек! — в голосе молодого человека сквозит растерянность.

— Отес, если девушки любят бабочек, они так и говорят, — возражаю я очень мягким тоном. — Я, к слову, тоже бабочек люблю.

— Когда вижу, чем увешаны стены твоей квартиры, в это вериться с трудом, — усмехается он, глядя на злополучного кузнеца. — Однако когда я вижу тебя, все сомнения исчезают.

Да, трудно не заметить, как теплеет взгляд Отеса, стоит ему оторваться от новенькой гравюры. Странно, но настроение у меня после этого наблюдения ухудшается.

Тряхнув головой, ярко улыбаюсь и делаю вид, будто и не было этого обмена неприятными репликами:

— Заглянув ко мне, ты сделал нам обоим отличный подарок! Теперь мы сможем перенести разлуку, которая будет длиться до самого вечера!

Отес тут же принимает вид довольного кота, получившего порцию ласки от хозяйки.

— Могу сделать ещё один, лично тебе! Хочешь, подвезу до Академии? — предлагает он.

— Благодарю, но нет, — отказываюсь твёрдо. — Если ты потратишь на меня хотя бы пять минут, то рискуешь опоздать.

— Я готов потратить на тебя всю свою жизнь, — Отес говорит предельно серьёзно, и эта серьёзность почему-то пугает.

— Лестно слышать, — чуть опускаю ресницы — со стороны должно смотреться как смущение, а не страх, — но я настоятельно советую тебе повременить с этим подвигом пару месяцев, что остались до завершения учёбы.

— Как скажешь, — послушно вздыхает мой жених, протягивая руку. Я подаю свою.

Короткий прощальный поцелуй, и он уже спешит прочь по коридору — даже из-за закрытой двери отчётливо слышны его удаляющиеся шаги.

В Академии занятия начинаются позже, поэтому я могу позволить себе немного постоять посреди гостиной, глядя на яркие солнечные пятна, расчертившие паркет.

Спроси меня кто-нибудь, о чём я сейчас думаю — ничего не отвечу. В голове лишь обрывки несвязных мыслей и воспоминаний.

Непонятно откуда взявшаяся влага, стекающая по пальцам, выводит меня из странного оцепенения.

— Это ещё что? — с возмущением поднимаю на уровень глаз руку с зажатыми в ней цветами. Я про них совсем забыла!

Путём визуальных наблюдений устанавливаю, что вода сочится из губки, в которую воткнуты стебли. Да, всё это, конечно, аккуратно замотано тканью, но если впасть в задумчивость и сжать покрепче...

— И куда мне тебя ставить? — спрашиваю у букета.

Ответ, разумеется, приходится придумывать самой.

Итак, что я помню про асцентии? Светолюбивы, но не выносят прямых лучей. Им нужно тепло, и в тоже время они должны хорошо проветриваться... Действительно, если не нежная и трепетная любовь, никто с ними возиться не станет!

Перебрав в уме все свободные поверхности квартиры, признаю отсутствие подходящей, и тут включается моё нестандартное мышление.

— А может, поставить тебя перед открытым холодильным шкафом? Сам будешь в тепле, а оттуда лишь ветерок поддувать станет. Ледяной, правда. И магический светильник там есть. Чем не источник света? Заметь, не прямого!

В тишине комнаты слышится лишь мой выдох.

Букету была предоставлена возможность высказаться, но он ей не воспользовался, поэтому поставлю его туда, куда захочу. Разве плохое место — комод, над которым я только вчера вечером повесила кузнечика?

Те, кому посчастливилось побывать в Розеле весной, в один голос называют этот город прелестным и чарующим. По мне, так они несправедливо приписывают сезону заслуги мэрии и труд множества рабочих. Первые затрачивают немало средств, а вторые — сил на поддержание чистоты столичных улиц, уход за деревьями и кустарниками, а так же на создание великолепных клумб и цветников.

Многие разрешают себе попасть в плен столь яркого и манящего проявления природной красоты, подсознательно настраивают на лирический лад, а после с уверенностью называют столицу Дийона самым романтичным городом континента.

Лично я себе подобного никогда не позволяла. То, что жених до сих пор занимает мои мысли, никаким образом не связано с пробуждением природы. Просто Отес единственный из всех мужчин, повстречавшихся мне за последние шесть лет, кто заставляет думать о себе. Не постоянно, но всё же!

Меня вообще трудно назвать романтичной и нежной особой, но обычно людей сбивает с толку моя внешность. Как вы отнесётесь к миловидной девушке с медовыми волосами и изумрудными глазами, обладающей весьма и весьма женственными формами? Вот и все так относятся. Поначалу. А столкнувшись с суровой реальностью, пугаются.

Кто станет терпеть девицу, не только имеющую собственное мнение, но и осмеливающуюся его высказывать, даже в тех случаях, когда оно не совпадает с общепринятым? Хуже того, эта девица способна аргументировано доказать как свою правоту, так и полную несостоятельность теории оппонента!

Какие только прозвища мне не придумывали за годы учёбы! Забавные, злые, вульгарные — изощрялись многие, опираясь на собственную фантазию и воспитание. Я все эти словесные перлы игнорировала и игнорирую. Меня в принципе не волнует чужое мнение, а уж о собственной персоне — и подавно. Во всяком случае, так дела обстояли до прошлой весны.

С Отесом Ланшо я познакомилась совершенно случайно. Мы с ним заняли соседние места на грандиозном ежегодном собрании, целью которого служит поощрение особо отличившихся студентов.

Учащихся Академии магических искусств обычно награждали отдельно в соседнем зале, но в том году нас, 'академиков' Правосудия, было не так много, вот и решили объединить оба мероприятия. В итоге вместо двух часов церемония растянулась на три с половиной. В перерывах между сменой у трибуны очередных важных деятелей мы с Отесом успели замечательно поговорить.

Несмотря на фамилию, он выходец из провинции Арбейн, откуда родом моя матушка. Вот так, начав с географии и корней, мы и проболтали всё время. После официальной части по традиции проходил фуршет, который я предыдущие четыре года игнорировала, но в тот раз решила остаться.

Я помню, тогда подали на удивление вкусные закуски и очень хорошее вино. Впрочем, еда меня не особо интересовала, всё внимание сосредоточилось на новом знакомом. Красивый, галантный, умный, один из лучших на курсе, из хорошей семьи, с почти подписанным назначением в столичный корпус — разве не о таком женихе должны мечтать девушки? Я считаю, что именно о таком. Но некоторые могут придерживаться иного мнения.

Маменька, к примеру, благословив на обучение в Академии, искренне полгала, что к концу первого, максимум, второго курса я обзаведусь супругом, причём в его фамилии непременно будет приставка не ниже 'ди' ({прим. автора: обозначает представителя аристократии четвёртого ранга}). Я в шутку говорила, что самостоятельно заслужу 'да' ({прим. автора: обозначает представителя аристократии пятого ранга, шестой — простолюдины}), а большего мне и не надо. Папенька, слушая мои речи, одобрительно усмехался и советовал с умом потратить деньги, что он выделит на моё обучение.

Я до сих пор не вижу смысла в поисках спутника жизни старше и знатнее себя. Возможно, в силу недоверия к людской природе мне кажется, что такой человек где-то на глубинном уровне не станет считать меня ровней. Как бы то ни было, Отес подходит мне идеально... или подходил.

За пять лет учёбы я много чего наслушалась о боевых магах, но поведение Отеса шло в разрез со всеми россказнями. Путь его ухаживания и отличались настойчивостью, но были на удивление красивы. Он ни разу не нарушил ни одного правила этого ритуала.

Спустя три месяца со дня знакомства Отес познакомил меня со своими родителями, и теперь каждый шестой день месяца я сопровождаю их в храм Создателя, хотя сама являюсь последовательницей учения о Пути. Но это ничуть не смущает моих будущих родственников! С пониманием они отнеслись и к тому, что у меня с их сыном не было помолвки в храме. Конечно, свадебного обряда мне не избежать, но он в моих глазах — лишь дань традициям семьи жениха. Куда большую важность будет иметь свидетельство о регистрации брака.

До сегодняшнего утра у меня имелось два чётких плана. Один касался карьеры, а другой — семейной жизни. Всего пара фраз Отеса, и второй проект ощутимо затрещал по швам. Я внезапно поняла: находясь рядом с ним, я не меняюсь, а просто играю роль. И если не выяснить прямо сейчас, что он видит, глядя на меня, — мёд или камень ({прим. автора: 'Мелина' обозначает 'мёд', 'Мерод' обозначает 'изумруд'}), может произойти катастрофа!

Вот такие не очень-то и романтичные мысли занимают меня, пока я иду по своему кварталу. Ещё два — и я буду на месте. Казалось бы, с чего нервничать? Но на душе неспокойно, а я привыкла доверять интуиции. К тому же сегодня ночью мне приснился дядя. Удивительно, но когда Макрэ Мерод, брат отца, был жив, мы с ним прекрасно ладили, несмотря на то, что я была ещё девчонкой. А после смерти он превратился в предвестника назревающих неприятностей.

Чем ближе я подхожу к Академии, тем оживлённее становится движение. Наконец появляются они, мальчишки, бойко выкрикивающие заголовки самых интересных статей утренних газет.

Я внимательно прислушиваюсь к их голосам. Самая громкая новость — начало строительства нового портального кольца, которое напрямую соединит Дийонскую провинцию Рино с несколькими городами Ланхота. Некоторые всё ещё мусолят тему переворота в Тарми. О, Единый! Кому интересно читать рассуждения журналистов об отправке наших дипломатов к новому правительству, если ещё два дня назад представитель министерства официально заявил, что они повременят с этим шагом?!

Пожалуй, и всё. Остальное — сплетни про аристократию, которые я, впрочем, тоже внимательно слушаю и запоминаю. Вот только к моим переживаниям они никак не относятся.

Я дохожу до квартала Исполинов, открывает который Академия Правосудия. В отличие от остальных домов это здание высотой всего в двадцать пять этажей, но оно самое широкое среди многоэтажек района.

Прямые линии фасада вмиг настраивают на серьёзный лад, а огромной высоты слова: 'Справедливость — превыше всего', наверное, в миллионный раз отдаются ознобом вдоль позвоночника.

Академия выглядит как обычно за исключением одного маленького нюанса. Государственный флаг и флаг учебного заведения приспущены в честь траура. Странно, ведь в газетах ничего не писали!

Пересекая площадь перед зданием, разглядываю оба полотнища, целиком развернувшиеся на ветру. Любой прохожий, вздумай он сейчас поднять голову, увидел бы во всей красе золотые щит и меч на чёрном фоне — эмблему Академии. А рядом на белом стяге — золотого змея, кольцом обвившего синий треугольный камень неправильной огранки. Этот камень символизирует Дийон, а его грани — реку Арлет, которая ныне объединяет провинции. Но ещё три века назад она служила разграничительной линией между четырьмя государствами. Потом в Рино на свет появился некто Ферри Амбро, к своим сорока годам путём дипломатии и переговоров объединивший эти земли в одну страну и вошедший в историю как Ферри та Амбро Бескровный ({прим. автора: 'та' обозначает принадлежность к королевскому роду}).

Его подданство приняли даже жители острова Од, но оно до сих пор носит весьма условный характер — там свои законы, своя религия, свои традиции. А о традициях Академии кое-кто явно забыл. За шутку с флагом ожидает не вразумляющая беседа с ректором, а отчисление!