Колесо судьбы

— Криишту, ты что, с ума сошел? Куда ты меня тащишь? Мне нужно еще... — возмущенно пыхтя, причитала малышка.

— Завтра, — отрезал я. На сегодня с меня достаточно разговоров, сейчас мне хотелось быть наедине со своей парой, забыть хоть ненадолго обо всех своих проблемах и побыть обычным мужчиной со своей Возлюбленной. Глава 18

Попала, так попала, ничего не скажешь! Чем дальше, тем больше этот мужчина вызывал во мне противоречивых чувств. Необычайно заботлив, но ужасно вспыльчив, сказочно нежен, но сверх меры властен. А уж наглости в этом индивидууме было хоть отбавляй. Криишту такое впечатление не особо волновало, что мы элементарно не знаем друг друга. Он ведет себя со мной так, словно мы уже не первый год, как минимум живем вместе. Но я-то знаю его всего второй день! И вообще меня подобное отношение не особо устраивает! В смысле слишком властное, как будто его не особо-то и заботит, что я думаю и чего хочу вот хотя бы в эту самую минуту, когда тащит меня куда-то с такой поспешностью, словно за нами гонится стадо бешеных бизонов.

Стоп! Куда? В покои?!! Ну, уж нет, увольте! Чувство самосохранения у меня кое-какое еще осталось! Упершись пятками в пол, я попыталась высвободить свою руку из железной хватки.

— Криишту! — проорала я. — Да остановись же ты, в конце концов!

Когда мужчина затормозил уже на полпути к покоям и повернулся ко мне, прожигая своим искрящимся взглядом, пылу во мне заметно поубавилось.

— Криишту! — Снова повторила я, собирая в кулак свою волю. — Если ты ожидаешь, что я позволю тебе сейчас снова вести себя столь возмутительно, то ты ошибаешься!

Глаза мужчины сузились, а я почувствовала, как мои ноги становятся ватными, а остатки решимости уплывают в никуда. В поисках самообладания, я сделала несколько шагов назад, в надежде, что увеличив между нами расстояние, я смогу вернуть себе ясность мысли.

— Того, что произошло в этих... — сглотнула я от воспоминаний и с досадой махнула рукой в сторону покоев, — ... комнатах сегодня днем... то... ты... в общем, тебе там нечего ловить. Я хочу, чтобы сегодня же ты нашел себе другу комнату! Или переселил меня из этих покоев!

Заканчивала я свою речь уже скороговоркой, пока от вида надвигающегося на меня мужчины не растерялись последние крохи мужества. Однако на Криишту мои слова не произвели абсолютно никакого впечатления, то есть произвели, но не совсем то, на которое я рассчитывала — он просто разозлился.

— Ох, нет, милая, поверь мне — не ошибаюсь! — хрипло выдал мужчина и снова попытался схватить меня за руку. Встретив с моей стороны сопротивление, Криишту не растерялся, и спустя мгновения я оказалась переброшенной через его плечо.

Я даже дар речи потеряла от такого обращения! Да что ж это твориться! От негодования я со всех сил начала бить кулачками по его спине. А ему хоть бы хны! И уже через пару минут я была сброшена на кровать и придавлена сверху внушительной тушей Криишту.

— Почему? — с долей отчаяния выдохнул мужчина.

Подняв глаза, я увидела, как Криишту всматривается в мое лицо с какой-то непонятной тоской, щемящей нежностью и нарастающей тревогой.

— Что "почему"? — ничего не понимая, переспросила я и с удивлением отметила, что голос мой звучит немного хрипловато.

— Почему ты отрицаешь существующее между нами притяжение? — спросил мужчина и провел кончиками пальцев от виска до самого уголка губ.

Вспомнила, как днем точно также прикасалась к лицу мужчины и едва сумела удержать свои руки на месте, настолько сильно захотелось вновь ощутить под своими пальцами тепло его кожи. Да что ж это такое? Что за неведомая химия? Почему мне порой так сильно хочется дотронуться до него, что приходится сжимать руки в кулаки, лишь бы удержать их на месте? Попыталась высвободиться из-под Криишту.

— Я... я не понимаю тебя, — мои мысли разбежались, кто куда, осталось только его дыхание на моей коже и твердое сильное тело, вжимающееся в мое. Он уже как наркотик для меня, а ведь я его еще не знаю. Что же будет, если позволить этой связи укрепиться? Я, словно наркоман, не смогу жить без его прикосновений? Буду ощущать постоянную потребность быть с ним, чувствовать его, вдыхать этот мужественный аромат темных специй и сандала?

— Ты хочешь меня, — не вопрос, утверждение.

— Я не знаю тебя, — в попытке спастись от этого наваждения, возражаю я.

— Меня знает твоя душа, которая тянется к моей. Меня признает твое тело, кричащее о твоем желании ко мне. Что же твориться в твоей хорошенькой головке, что ты всеми силами пытаешься отрицать это притяжение?

— Я не понимаю и боюсь тебя! — снова возразила я.

— Нет, ты боишься себя. Оставь свое упрямство. Доверься мне, прошу, — говорит и проводит губами по скуле.

— Не могу! Я не знаю тебя! — что заведенная шепчу я, цепляясь за эти слова, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в нежных прикосновениях его губ.

— Ты знаешь меня! Прислушайся к своему сердцу... Ты ведь знаешь, что я тебя никогда не обижу, — полу вопрос, полу утверждение.

— Знаю, — соглашаюсь, так как действительно знала это.

— Ты ведь понимаешь, что никогда не предам тебя? Что мне нужна только ты?

— Понимаю, — снова соглашаюсь я.

— Ты чувствуешь, что я нужен тебе, так же как и ты нужна мне?

— Я... я ничего не чувствую, — наоборот ощущая все нарастающую панику шептала я, снова пытаясь вырваться из плена его тела.

Меня словно загнали в угол — ну почему он не может просто уйти? Просто оставить меня в покое? Я не хочу ничего знать, я не хочу ничего чувствовать! Быть одной намного проще — так никто не причинит боли.

Вопреки всем данным себе обещаниям, в памяти вновь всплыли те беззаботные студенческие годы, когда за спиной словно росли крылья, а жизнь казалась прекрасной сказкой, пока принц на белом коне не показал свое истинное лицо.

Артур был самой первой, самой чистой, единственной моей любовью. Он был старше меня на шесть лет. Всегда такой серьезный, такой надежный. Мы дружили семьями, у наших родителей был общий бизнес, поэтому очень часто проводили выходные вместе — на пикниках, в ресторанах, на выездах. Я любила его с самого детства, а он всегда воспринимал мое поклонение, как должное, как вполне разумеющуюся дань его уму, красоте, обаянию. Сколько помню себя — я всегда томилась от любви к нему, не надеясь на взаимность. Тихо умирала в душе, встречая его с другими девушками, намного красивее, намного изящнее. Нет, я никогда не была дурнушкой, но куда было тягаться пятнадцатилетнему нескладному подростку с двадцатилетними длинноногими красавицами-моделями.

Потом, когда мне стукнула восемнадцать, он впервые обратил внимание на меня, как на девушку, на желанную девушку. Я таяла и растекалась лужицей у его ног, а он всегда был недоволен мной — не тот макияж, не та одежда, не так смотрю, не так говорю, не так двигаюсь. Нет, на людях, он был самым заботливым, самым нежным, самым замечательным парнем, но стоило нам остаться одним... В такие минуты, я никогда не спорила с ним — он был самим совершенством, а я... я безоговорочно любила и уже не могла себе представить жизни без него. Тогда я думала, что погибну, если он заберет у меня тот свет, что дарили мне его такие любимые карие глаза, веселые улыбки, нежные руки и губы.

А потом я действительно погибла...

Впервые я застала его целующимся и срывающим одежду с какой-то незнакомой мне девушки, на одной из тех вечеринок, на которую я не должна была попасть... Тогда он уговаривал меня, что перебрал лишнего.

— Я люблю тебя, — шептали губы, которые я так любила целовать.

— Я никогда не брошу тебя. Никогда не предам тебя, — с мольбой в голосе просил он меня, нежно целуя губы и собирая соленые дорожки со щек.

И я простила. Как я могла устоять, когда он просил меня, молил? Когда так искренне раскаивался? Да и родители наши были счастливы, что у нас все складывается.

Но второго предательства я простить уже не могла. Это был мой последний год в университете, по окончании которого мы планировали пожениться, хотя и так уже около трех месяцев жили в квартире, подаренной его родителями. Все вышло так банально — я просто раньше вернулась из-за границы, куда вынуждена была отправиться на практику. Он снова был с абсолютно незнакомой мне девицей... на нашей кровати... сплетение тел... жаркие стоны...

Я была влюблена без памяти и поэтому закрывала глаза на его вечное помыкание мной, на его постоянное недовольство, на его чувство превосходства. Я запихивала свою гордость куда подальше — чего только не сделаешь, чтобы быть рядом с тем, кого любишь больше жизни? Но это... это было уже слишком. Я ушла от него и запретила даже приближаться к себе — я и так все прекрасно видела. Вскоре выяснилось, что Артур очень часто изменял мне — стоило мне куда-то уехать, как он тут же волок в свою постель очередную игрушку. Он пытался вымолить у меня прощения, чуть ли не стоял на коленях около порога нашего дома, забрасывал меня цветами и дорогими подарками. А я умирала от боли предательства, пытаясь склеить свое разбитое на мелкие осколки сердце, а когда у меня это получилось, поклялась, что больше никогда никого не подпущу к себе настолько близко.

И вот теперь в моей жизни возник Криишту, — великолепный, властный, неудержимый. Он был чистым соблазном, пред которым было бы трудно устоять даже ангелу, не то, что обычной смертной женщине! Все мое существо тянулось к нему, молило о его ласке. Меня пугала глубина этих чувств. Даже в минуты самой тесной близости с Артуром, я никого не ощущала того, что чувствовала сегодня днем, когда меня целовал Криишту. Так, что же будет со мной, когда придет время расстаться с ним? За эти два дня я уже не первый раз задавалась этим вопросом. "Я не принадлежу этому миру", — словно мантру снова и снова повторяла я про себя, — "Я не могу принадлежать этому мужчине". В конце концов, у меня есть семья, и есть определенные обязательства перед ними. Я должна найти выход из этого мира и вернуться домой, а этот мужчина только осложнит мою дальнейшую жизнь. Жизнь, в которой уже не будет Криишту, не будет этой дикой, сметающей все на своем пути страсти, этих нежных синих глаз, его властных прикосновений...

— О чем ты задумалась, девочка моя? — вернул меня в реальность голос Криишту, — Почему в твоих глазах сейчас столько боли?

Я немного повернула голову и сфокусировала свой взгляд на мужчине, весь вид которого сейчас выражал тревогу. Погрузившись в воспоминания, я даже не заметила, что мощное тело Криишту, уже не удерживает меня на месте. Сейчас он лежал возле меня и, подперев рукой голову, внимательно изучал мое лицо. Однако при попытке отстраниться и встать, меня мягко, но настойчиво удержали на месте, положив мощную руку на талию. Я тяжело вздохнула, временно смирившись с чрезмерной властностью Криишту.

— Ни о чем, — ответила я, с удивлением отметив, что мой голос звучит сдавленно.

Услышала теперь уже тяжелый вздох со стороны мужчины, а рука, лежащая на моем животе, пришла в движение, легонько поглаживая сквозь платье.

— Ну, что же ты такая упертая у меня? А? — устало протянул мужчина, — Ты даже представить не можешь, какими усилиями мне дается контроль над своими инстинктами. Я так долго ждал тебя — свою Возлюбленную, единственную, с которой я смогу чувствовать себя действительно целым. Ту, которая сможет вернуть мне вкус жизни, подарит свой свет, тепло и ласку. А ты из-за своего упрямства, никак не хочешь понять этого.

Я снова попыталась встать в попытке сбежать от этого разговора. Я и так уже со слов Карии успела понять, что я особенная для Криишту, единственная, созданная специально для него. И слушать сейчас, как мужчина сам говорит мне это с такой вселенской усталостью в голосе, словно все проблемы мира были на его плечах и видеть, с какой надеждой он смотрит при этом на меня, словно только я смогу облегчить эту его ношу, — было выше моих сил. Пусть я лучше буду трусихой, чем окончательно растаю перед ним.

— Тшшш... ты куда собралась малышка? — снова припечатали меня к кровати.

Мужчина поменял положение, и теперь я была для большей надежности прижата к его боку, а моя голова покоилась на его груди. Ох, как не хорошо...

— Мы с тобой еще не закончили наш разговор.

— Я закончила и уже давно. Приблизительно в ту самую секунду, как попросила выделить для меня другие покои, — прошипела я, выставляя руки и пытаясь хоть немного отстраниться от горячего тела мужчины.

— Мммм... нет, ты ошибаешься, — при этих словах Криишту снова поменял положение, и теперь он уже лежал лицом ко мне, непозволительно близко, лежащая подо мной рука, все также продолжала удерживать меня, не давая отстраниться ни на миллиметр.

Стало еще хуже, намного хуже. Его глаза, которые сейчас находились прямо передо мной, излучали нежность и решимость, а его пальцы выписывали узоры на моей шее, потом переместились на скулу и продолжили нежно гладить лицо, словно изучая его черты.

Мой взгляд против воли упал на красиво очерченные губы.... Нет, нельзя, не вспоминай. Я зажмурилась... нет, так еще хуже. Снова открыла глаза, и уже в который раз за сегодняшний день утонула в искрящейся синеве. Я снова была в ловушке и снова чувствовала, как во мне нарастает желание, а вместе с ним и паника.

Мой разум метался в поисках выхода, решимость таяла на глазах, а в душе творилась такая сумятица, что...

— Хватит! — наконец, не выдержав этого молчаливого подавления, отчаянно вскричала я. — Не дави на меня, прошу. Пусти!

На лице мужчины отразилось сожаление:

— Я не хотел давить на тебя, но, малыш, мое терпение на исходе. Ты не доверяешь мне, ты не уверена во мне. Как ты могла подумать, что я смогу отправить тебя одну в мертвый лес?!!

Меня сбила с толку такая внезапная смена темы разговора. Хотя разговором все то, что творилось сейчас, назвать можно было бы, разве что с натяжкой.

— Но, я ведь...

— Неважно, я не могу чувствовать себя спокойно, когда ты вдалеке. Я просто хочу, чтобы ты, наконец, осознала, как много значишь для меня. Я хочу, чтобы ты перестала отгораживаться от меня. Хочу вбить в твою хорошенькую головку, что я никогда не отпущу тебя, и что все твои попытки избегать меня абсолютно ни к чему не приведут. Ты, моя! Хочешь ты того или нет, но твоя близость необходима мне больше воздуха, поэтому когда ты просишь выделить другие покои — ты тратишь время зря. Когда пытаешься избегать меня — ты тратишь время зря.

По мере того, как мужчина продолжал говорить, мои глаза все шире открывались от осознания размеров тех самых вторых девяносто, в которые я попала. Нет, я и раньше и понимала, что отвоевать свою независимость у этого мужчины, будет очень не просто. А теперь мне просто прямым текстом заявляют — я не имею ни малейшего шанса на спасение.

Слова Криишту сначала заставили меня просто окаменеть, а потом со всех сил начать отчаянно вырываться в желании убежать как можно дальше от него и этих страшных слов. Однако отстраниться мне не дали, наоборот еще крепче прижав к мужскому телу. Чтобы заглянуть в мои полные паники глаза, он был вынужден поднять мой подбородок пальцами.