Умру тебе назло

Раиса Николаева

Роман

УМРУ ТЕБЕ НАЗЛО

Пролог

Она находилась около Зала Совета, и её мысли пролетали, обгоняя одна другую.

-Как мне повезло! Какая я, все-таки, счастливая! Совет выбрал мне в супруги его, такого невероятного... Он совершенен! Он безукоризнен! Когда мы станем одним целым, а потом взорвемся, создавая новую Вселенную, она станет идеальной, лучшей, такой Вселенной еще не зарождалось. Идеальные Галактики, идеальные Звезды, идеальные Планеты. Я наполню духовной жизнью его совершенные Миры. Жизнь, что зародится на этих планетах, будет гармоничной и нескончаемой в своем развитии, не исчезнет даже с исчезновением нашей Вселенной!

И вдруг она услышала:

-Я не согласен с Вашим Выбором! Она не достойна меня! Она несовершенна! Пылает какими-то непонятными чувствами и переливается просто неприличными эмоциями. С моими безупречными пропорциями, с моим физическим совершенством я ждал не такую супругу. Разумную, спокойную, эмоционально-сдержанную, холодно-расчетливую.

-Ты не можешь оспаривать решение Совета!

-Тогда пусть лучше моя Вселенная будет без Жизни, чем с Жизнью, зарожденною ею!

...Все закружилось. Не помня себя, она бросилась в распылитель и нажала кнопку пуска. И все частички ее духовной энергии разлетелись по чужим Мирам, оседая на чужих планетах, их подхватывали метеориты и кометы, их разносил энергетический поток чужих звезд, чужих Галактик.

-Что она наделала!?— в ужасе кричал он.

-Это ее выбор, — слышал он в ответ,— своим решением она оставила тебе только две возможности. Первая — пройти через распылитель в одиночестве, как и она, создав новую Вселенную, самую совершенную из всех существующих, но абсолютно мертвую. И мертвой она останется, пока не придет ее время исчезнуть. Вторая — не делать ничего, и на месте Вселенной, что Вы должны были создать вместе с ней, будет бесконечная пустота. Выбирай.

-Я выбираю вторую возможность.

-Совет согласен с твоим Выбором.

...Потекли мгновения, появилось и исчезло множество Вселенных, он был один, и никто не мог ему в этом помочь.

Он ее жалел, ненавидел, просил у нее прощения. Он ее горько упрекал нескончаемое количество времени! Каждое мгновение жизни она была рядом с ним. Как ему захотелось, чтобы это так и было!

Снова зал Совета.

-Я хочу изменить свое решение.

Ты хочешь пройти распылитель?

-Нет.

-Тогда что же?

-Я выбираю третью возможность.

-Но какую же?

-Я буду по всем Мирам искать искру ее духовной энергии. Я найду её и верну.

-Такого еще не делал никто, но если у тебя получится, мы сможем воскресить ее.

-Я сделаю это!

-Что ж, тогда мы поможем тебе. Оракул укажет Мир, в котором ее духовная искра возродится, облаченная в телесную оболочку. Если ты сможешь заставить ее полюбить себя, если сможешь заставить ее добровольно вручить себя тебе, пройдя через любой связующий обряд, вы будете снова вместе.

...— Она в этом Мире, — Оракул ткнул пальцем в, ничем не примечательное, созвездие. — Только ни на одной планете созвездия еще нет жизни.

Время. Какое бесконечное количество времени ему пришлось ждать, пока раскаленные сгустки материи остынут, ждать, пока на них образуется жизнь, ждать, пока эта жизнь станет разумной, и искать, искать, искать.

...— Она возродилась...— слова Оракула наполнили его таким счастьем и радостью, но надо было ждать шестнадцать лет! Раньше по законам этого Мира он не мог забрать ее, и вот, наконец, этот срок настал.

Часть первая

Глава 1

...Настя открыла почтовый ящик и достала лежащее там письмо. По корявым, разъезжающимся буквам она сразу поняла, что письмо от бабушки, вернее, прабабушки, а может, и пра-прабабушки. Сколько лет бабушке Агафье точно, кроме неё самой, не знал никто.

— Бабушка, — фыркнула Настя. Называть Агафью таким добрым, светлым словом не поворачивался язык. Настя видела её один раз в жизни, но этот "один раз" врезался в её память на всю жизнь.

— Ты почему не назвала её Дариной, как я тебе говорила? — злобно шипела Агафья, наступая на Настину маму. Та медленно пятилась, лепеча о том, что Анастасия — очень красивое имя, и что она сама решает, как называть дочку. Поведение мамы, неуверенность перед бабушкой удивили и напугали девочку. Спрятавшись за маминой спиной и отступая вместе с ней, она с ужасом смотрела на бабушку. Нет, это не бабушка, это старая страшная ведьма, точно такая, как описывают в сказках, но не смешных, а самых страшных.

— Ты что наделала? — не унималась Агафья. — Ведь теперь ОН может её не узнать! — эти слова она прокричала таким голосом, что Настя громко заревела, не в силах больше сдерживать свой страх. Этот плач отрезвил маму. Бросив в лицо Агафье какие-то резкие слова, она схватила дочку на руки и выбежала из дома, оставив все вещи.

Они вернулись домой и больше никогда туда не ездили. "Туда" — в небольшое село, стоявшее рядом с непроходимым болотом. Название у села, конечно, было соответствующее — село Болотное.

Невозможно понять, кому пришла в голову мысль закладывать первые дома будущего села рядом с болотом. Когда Настя об этом спросила у мамы, та припомнила — кажется, старики рассказывали, будто бы раньше село стояло на берегу неторопливой неглубокой реки. Чуть ниже по течению находилось красивейшее озеро. И речку, и озеро окаймлял густой непроходимый лес. Но деревья частично вырубили ещё задолго до революции, потом река немного изменила своё русло, и вот от чистейшего глубокого озера осталось озерцо и огромное топкое болото, раскинувшееся до самого леса.

Письма от Агафьи приходили нечасто. Может, одно раз в два года. Мама всегда с какой-то опаской вертела их в руках, потом боязливо читала. Агафья писала, что здорова, писала о каких-то мелочах. И вот — новое письмо.

Насти была безразлична и Агафья, и письма от неё, но в этот раз всё было по-другому. Конверт словно жёг ей руки, не терпелось узнать, что там. Когда мама пришла с работы, Настя от беспокойства не находила себе места. Мама вскрыла конверт.

"Надея, ты с дочерью должна немедленно приехать ко мне", — гласили первые строки письма. Агафья всегда называла маму "Надеею", а не Надеждой, то ли такая форма имени была принята в той местности, то ли по каким-то другим причинам. Насте никогда не нравилось такое обращение, но в этот раз оно показалось ей естественным.

"...Это очень важно. Я скоро помру, мне надо кое-что передать тебе и твоему дитя".

— Вот старая ведьма! — раздраженно сказала мама. — Просит, чтобы я ехала в такую даль. Когда мы с дядей Иваном хотели перевезти её в город, она отказалась, а теперь просит. А то, что отпуск летом получить невозможно, она не думает?! Сейчас позвоню дяде Ивану, объясню, что пока не смогу приехать, пусть он к ней пока сам едет. Вышлю ему денег, может, на лекарства будут нужны.

Настя схватила маму за руки:

— Не надо дядю Ивана. Агафья хочет, чтоб мы с тобой вдвоём к ней приехали. Давай поедем. Можно взять отпуск за свой счёт или ещё как.

Надежда удивилась словам дочери. После того давнего случая она так была напугана Агафьей, что никогда даже не говорила о ней, а тут такая перемена.

— С чего это тебя потянуло в деревню? Там глушь, нет даже электричества. Дядя Иван писал, что в селе осталось всего несколько дворов, остальные селяне или умерли, или уехали. Нет, тебе там делать нечего. Лето, каникулы, отдыхай. Не забывай, впереди выпускной класс, тебе нужен хороший аттестат. Проходной балл в институте, о котором ты мечтаешь, очень высокий.

— Вот именно. Поеду, возьму книги, буду читать. Ну, поедем, — но мама явно не хотела ехать, тогда Настя привела ещё один аргумент. — А вдруг Агафья хочет подарить нам какое-нибудь фамильное сокровище, передающееся из поколения в поколение? Например, икону, или крест, или кольцо немыслимой красоты! — мама засмеялась, сдаваясь.

— Ну, хорошо, поедем. С работой я что-нибудь придумаю.

Глава 2

С этого дня с Настей стало твориться что-то странное. Сначала случился сбой женского цикла, ну что ж, гормоны, возраст, ничего удивительного.

Она похорошела, похорошела настолько, что мама боялась отпускать её вечером из дома и на дискотеки. Но дискотеки теперь Настю не привлекали. Её раздражал шум, громкая музыка и множество людей. Хотелось тишины, простора и уединения. Уединения с НИМ. С кем с "ним" она и сама не могла объяснить. Знала, что нужна тишина, знала, должна быть ночь, что деревья должны были окружать её высокой чёрной стеной, и должен быть ОН.

Настя, до этого совершенно не обращающая внимание на парней, вдруг стала заглядываться на каждого встретившегося ей мужчину и каждого молодого парня, стараясь увидеть глаза. Посмотрев в них, говорила с сожалением: "Это не он".

Стали сниться странные сны. Кто-то словно звал её и тянул к себе невидимой, но очень прочной цепью.

Ночью подолгу лежала без сна, грезила о ком-то, кого не знала. Сны после таких грёз были не снами вовсе, а яркими видениями. Кто-то целовал её губы, кто-то ласкал её тело, и эти ласки были такими желанными, и тело от них всё горело огнём. И снова Настя жадно смотрела на мужчин, и снова губы разочарованно шептали: "Это не он". И кто-то день за днём нашептывал ей, что утолить этот голод, этот огонь она сможет только далеко-далеко от дома. Она торопила и торопила с отъездом маму, но у той, как назло, не было возможности вырваться с работы даже на несколько дней.

Тогда Настя решила ехать одна и уже у Агафьи ждать приезда мамы. Как мама её отговаривала от такого решения, пыталась запретить поездку! Всё было напрасно. Настя плакала и плакала, умоляя позволить ей поехать.

Надежда была в ужасе, такой она свою дочь ещё не видела. И она сдалась.

Сто объяснений, как проще добраться до деревни, сто предостережений, опасений и рассказов, какие опасности могут подстерегать юную девочку в дороге. Настя слушала в пол-уха, впрочем, не забывая согласно кивать в ответ на мамины советы.

Собралась очень быстро. С билетом проблем не было, это же не на юг к морю, и вот она в дороге. Сердце счастливо замирает в предвкушении чего-то волнующего. Сутки в поезде пролетели, как час. Потом пересадка на автобус, ещё несколько часов в дороге, а потом на телеге к дому Агафьи.

Та стояла возле калитки, словно знала, когда Настя приедет. Цепким взглядом окинула лицо и фигуру, потом пригласила её в дом.

Ни объятий, ни криков: "Моя внученька приехала! Как выросла! Как на... маму, папу, дядю похожа" — ничего. Настя поёжилась под её взглядом. Вообще, удивительно — бабке столько лет, а никаким старческим маразмом и не пахнет. Странная старуха. Но делать было нечего, и Настя вслед за Агафьей зашла в дом.

Дом был деревянным, старым-престарым. Непонятно, как ещё стоит и не валится. Удобства, в смысле дыра в полу — огороженная занавеской, в сенях. Умывальник — алюминиевый бачок, висящий над старым побитым эмалированным тазом. Вода для питья — в ведре на табурете. Большая печь на полкухни.

Настя, привыкшая к цивилизации, испытала настоящий ужас. Как можно жить в таких условиях? Но свои мысли благоразумно оставила при себе.

Агафья проводила её в крошечную комнатку. Кровать, застеленная покрывалом. Три подушки, положенные одна на одну и сверху прикрытые вышитой накидкой, старый комод для вещей, табурет — вот и всё убранство.

— Спать будешь здесь, — коротко сказала Агафья. — Вещи положи в комод.

— А... есть плечики? Мне надо повесить платье, чтоб не помялось, — пролепетала Настя.

— Плечики? — удивилась Агафья. — Вон гвоздь в стене, можешь на него повесить.

Настя села на табурет, не решаясь даже тронуть покрывало, и стащила с головы косынку-бандану.

— У тебя острижены волосы! — обличающе закричала Агафья, тыкая пальцем ей в голову.

— Да, сейчас такая стрижка в моде, — словно в чем-то виновата, оправдывалась Настя.

— Ничего, время ещё есть, — успокаивая саму себя, забормотала старуха и вышла из комнаты. — Сейчас будем кушать, я пока соберу на стол в беседке, — чуть позже, крикнула с улицы.

Они поели, Настя помогла натаскать воды из криницы, потом Агафья что-то варила на небольшой печке, сложенной рядом с домом. Она запретила Насте подходить, и та издалека наблюдала за бабушкой, что-то тихо напевающей над котелком с булькающей жидкостью.

Вечером Агафья предложила Насте вымыть голову. Шампунь, что с готовностью вытащила Настя из сумки, старуха забросила в кусты.

— Без шампуня волосы не промоются, — удивилась Настя.

— Какой шампунь? Наклоняй голову! — и Агафья стала втирать ей в кожу какой-то раствор, потом лила на волосы воду, пахнущую травами, потом сама расчесала ей волосы, что-то беспрестанно приговаривая и приговаривая. — Пей! — приказала бабка, поднося к губам кружку с темным настоем.

И Настя пила, словно её волей кто-то управлял.

Потом она легла в кровать и мгновенно уснула, не успев даже подумать, что всё происходящее очень далеко от нормального, и что надо бежать из этого дома без оглядки, только чтоб пятки сверкали. Не подумала, она спала.

Утром, ещё окончательно не проснувшись, провела рукой по волосам и застыла в недоумении. Её волосы за ночь отросли и уже касались плеч.

Глава 3

Настя вскочила с кровати и побежала на кухню, где на стене висело небольшое зеркало. Она не ошиблась, волосы отросли, их уже можно было собрать в хвост. Но как такое возможно?

Настя была вполне современной девушкой, то есть верила в приметы, гадания, гороскопы, причём в любые — зодиакальные, китайские, друидские, в голове из-за этого была полная мешанина, но вот по-настоящему верующей не была. Откуда взяться вере? Мама была комсомолкой, комсоргом в школе и в институте. Сама в церковь не ходила и дочку не водила. Настя не была даже крещённой.

Зато она много фильмов смотрела и про ведьм, и про вампиров, и про оборотней. Всё, что происходило в доме Агафьи, очень сильно напоминало сюжет некоторых из них. Настя должна была бы испугаться, но почему-то не боялась, она чувствовала, что угрозы её жизни нет.

Да ещё какое-то безразличие, что мешало по-настоящему забеспокоиться и испугаться. Например, хотя бы из-за последнего разговора.

Они сидели в беседке, и Настя, вспомнив о маме, сказала, что та очень скоро приедет.

— Не приедет! Я закрыла ей дорогу в этот дом, пока не придёт время, — равнодушно объяснила Агафья.

Казалось бы, такие загадочные слова должны были, по меньшей мере, насторожить, но Настя только подумала, что мама пока не приедет.

Или, опять же, волосы. Настя расчёсывала их, удивляясь густоте.

— А как же, — ответила на это Агафья. — Только длинными густыми волосами ты сможешь прикрыть наготу.

Вообще-то, такая фраза должна была бы вызвать у Насти шквал вопросов, но она только подумала о том, сколько понадобиться дней, чтобы волосы достигли, такой длины?

Они почти не разговаривали. Большую времени Настя сидела одна, бездумно вглядываясь в пространство.

И снова, как и накануне — мытье волос раствором, потом ополаскивание настоем, чашка с отваром, расчесывание волос с заунывным напевом, переходящим в речитатив, и сон. Наутро волосы были уже ниже лопаток. Густые, блестящие и живые. На третий день — ниже поясницы.