Эрик 2. Царство

— Здравая мысль. Будут тебе тараны, сами сделаем. На сколько человек делать?

— Шесть делайте небольших, на четверку, три на восьмерку, один на шестнадцать человек.

— Добро. Тогда можете заходить в порт Дафни, где разместят ваши корабли с корабельными командами, и приступать к осаде. Завтра к вам прибудет игумен, которого мы назначим командовать ополчением. А карту получите в порту, сейчас при себе ее нет, а к вашему приходу туда смогут доставить.

— Хорошо. Спасибо за помощь, святой отец. И еще, Иоанн, я рад, что уняли свою скорбь и вернулись к жизни. — Эрик улыбнулся.

— Ну и хитрец. — Патриарх слегка хлопнул его по плечу и улыбнулся добрым взглядом.

— А что, прикажете просто смотреть на то, как вы опустили руки после падения Константинополя? Нет уж, это выше моих сил. — Сказав это, князь еще раз улыбнулся самой доброй улыбкой и, развернувшись, пошел в сторону кораблей. Предстояло большое дело — взятие укрепленного монастыря.

Вечером, после того как Эрик разместился на подворье, что выделили ему монахи, к нему прибыл патриарх, игумен и еще один священнослужитель, которые был хорошо информирован об устройстве монастыря, так как руководил там ремонтом. Засели за карту. Необходимо было спланировать работу штурмовых отрядов — от прорыва внешнего периметра, до последовательно захвата помещений. Монахи впервые столкнулись со столь скрупулезной проработкой деталей, а потому удивлялись, но всячески старались помочь. Работали всю ночь, на рассвете выехали на место, дабы оценить высоты и сопоставить план с реалиями местности. Князь около десяти минут молча рассматривал в подзорную трубу монастырь, после передал трубу патриарху и предложил оценить уровень снаряжения монахов. Иоанн только охал и ахал, когда осматривал посты и патрули.

— Откуда? Эрик, откуда они все это взяли?

— Видимо оттуда же, откуда и инструкции. Иннокентий обладает весьма солидными средствами. Вероятно, предполагалось, что я нагряну сюда и все начну крушить.

— Думаете, он хорошо подготовлен к осаде?

— Безусловно. Поэтому его нужно брать штурмом. Потому как если мы затянем, то наш любимый друг сможет легко объявить их озаренными светом божьим мучениками, которые принимают героическую смерть от еретиков. Как контрмеру нужно начать распространять по приходам версию о том, что товарищи хулят не только патриарха, но и папу римского и придумать какую-нибудь правдоподобную байку. Но надобно выдумать что-то, что наступит Иннокентию на мозоль и он не сможет выступить в их поддержку.

— Хорошая идея. Мы немедленно приступим к ее реализации. Когда вы приступите к штурму?

— Через два-три дня. Нам нужно обработать этих товарищей. Я слышал, у вас обширное хозяйство при монастырях, найдутся ли там прошлогодние листья, солома и куриный помет?

— Безусловно, но зачем вам это?

— Ребята слишком уверено себя чувствуют за этими крепкими стенами. Нужно им напомнить, что их путь в адскую жаровню скоро подойдет к финалу. Ну что вы так удивленно на меня смотрите? — Эрик улыбнулся. — Куриный помет разводим водой, добавляя на три порции воды одну порцию помета. Из прошлогодней опавшей листвы и соломы делаем. Правда их придется утягивать, чтобы они были более-менее устойчивой формы. В центр каждого шара кладем камень, чтобы его можно было нормально метать. После замачиваем шары в подготовленном растворе и высушиваем. Подготовленные таким образом шары поджигаем и метаем на территорию монастыря в большом количестве.

— А что это даст?

— Очень много дыма. Если поддерживать определенный темп обстрела подобными снарядами, то можно окутать весь монастырь густым дымом и поддерживать его на уровне в течение пары суток. Это сильно ослабит ребят, которые там засели.

— А как вы их будете туда забрасывать?

— Сделаем несколько малых требюше. Кстати, Игнатий, — обратил он к игумену, — отбери мне сто двадцать человек. Видишь вон ту скалу с небольшим плато. Они разместятся там. Сегодня с кораблей доставят луки, так что они смогут незамедлительно начать обстрел монастыря.

— Но они же не умеют стрелять!

— Они не попадут в монастырь? Их разобьют три смены по сорок человек. Каждая смена будет стрелять в монастырь по графику. Пока одна треть стреляет, остальные отдыхают. Это позволит им стрелять круглосуточно. Сколько тебе нужно времени на подбор людей?

— Думаю, часа за два управляюсь.

— Отлично. Как соберешь людей, выдвигай их к порту, там их вооружат и нагрузят боеприпасами. А нам остается только ждать.

В полночь того же дня монахи с луками начали системный и неспешный обстрел монастыря. Дальним кордоном и внешними патрулями выступили их собратья выделенные игумену Игнатию, а непосредственные боевые заслоны организовали силами войск князя в непосредственной близости от монастыря. Причем не просто заслоны, а укрепленные, с частоколом и наблюдательными башнями, которые смастерили из дерева.

Вечером четвертого дня начали обстрел дымовыми шашками. К утру весь монастырь был скрыт в густом дыму. На шестой день этой очень простой и нудной методической деятельности, дезинфицирующей территорию, прекратили закидывать дымовые шашки, так как на раннее утро седьмого дня был намечен штурм, и территорию следовало проветрить. Все войска князя были разбиты на штурмовые колонны и отлично знали не только все свои задачи и маршрут, но и план монастыря.

И вот, с первыми лучами солнца по воротам заработали баллисты. На четвертый залп одна из створок потеряла связь с петлями и рухнула во двор. Сразу после этого артиллерия перенесла точку обстрела на удачно расположенную башню за воротами, где, вероятнее всего, стоял хорошо пристрелянный крепостной арбалет. А то и не один. После второго залпа по башне в ворота двинулись бойцы, построившись в плотную колонну и укрывшись щитами. Ни на стенах, ни во дворе им сопротивления никто не оказывал, поэтому решили действовать и дальше по плану. Действовали достаточно просто. Группа воинов в бригантинах брала ручной таран и начинала выбивать внутренние двери. Остальные воины стояли справа и слева от вышибающих дверь молодцов. После вышибания этой импровизированной преграды группа тарана отходила назад, уступая место щитоносцам, которые прикрываясь большими щитами — пависами первые входили внутрь помещения. За ними шли стрелки с арбалетами наизготовку.

Во внутренних покоях сопротивление все же было встречено, но очень вялое. Эти монахи было совершенно ужасного вида — лица зеленоватые, под глазами большие черные круги, глаза в желтизну. До рукопашной так и не довели, хватало точных и аккуратных выстрелов из арбалетов. На такой дистанции их не спасали ни кольчуги, ни шлемы, ни щиты. Болт, попавший в лицо, выходил с тыльной стороны шлема. Продвижение шло достаточно медленно, так как буквально каждая дверь была не только заперта, но и подперта с тыльной стороны бревном. Часто приходилось прибегать к большому тарану. Однако уже к обеду вся наземная часть монастыря была взята, а оставшиеся защитники укрылись в подвальных помещениях. Там была организована последняя линия обороны с несколькими тяжелыми крепостными арбалетами, которые, стреляя практически в упор, пробивали даже латы на вылет. Потеряв одного сержанта, Эрик решил пойти другим путем.

От требюше принесли глиняные походные емкости со спиртом. Сбив одной из них крышку и обнаружив, что там осталось грамм двести, он засунул туда немного ветхих тряпок и, выждав пока материя пропитается спиртом, поджег, а и метнул рукой из-за угла в сторону засевших арбалетов. Судя по крикам, он достиг искомого эффекта. Поэтому он скомандовал еще трем сержантам перекатом вваливать в коридор и с пола стрелять в расчет крепостных арбалетов. Но это было излишне. Те, будучи одеты в рясы, пылали как факелы и не обращали внимания на врага. На них даже болты тратить не стали добив мечами. Этот барьер был пройден и Эрик двинулся дальше.

Перед ними была, судя по плану монастыря, последняя комната, которая еще не взята. Большой зал. Сколько там человек — неизвестно, как и наличие тяжелых арбалетов. Дверь оказалась очень крепкой, пришлось даже нести большой таран. За ней находилось человек пятнадцать с копьями, стоящие так, что любой входящий попадал под удар сразу нескольких бойцов. Среди них было два человека в дорогих доспехах. Дав необходимые распоряжения, Эрик наблюдал как один за другим падали монахи, пораженные в лицо из мощных арбалетов с малой дистанции, в конце остались только эти двое. К ним вышел сам князь и, поймав руками их синхронный удар в грудную клетку, прижал их копья подмышками. Его люди не растерялись и очень оперативно ввалились и скрутили этих товарищей. Как и ожидалось — это был настоятель Саввас и его помощник Мелетий. Их ждала очень страшная и увлекательная судьба длительного пыточного допроса.

Оставшийся день люди князя вместе с монахами занимались наведением порядка в монастыре — избавляли от доспехов и выносили в зал главной церкви для отпевания трупы, собирали оружие, боеприпасы, демонтировали крепостные арбалеты и прочее. Собственно последние оставили в дар Иоанну, чтобы он смог ими укрепить Великую Лавру, так как Эрику они были совершенно ни к чему. По общим подсчетам получилось, что монастырь защищало двести тридцать два человека, больше половины из которых монахами не были. Простые бойцы имели стеганные гамбезоны и акетоны, унтер офицеры дополняли последние кольчугами, а несколько офицеров носило чешуйчатые доспехи из болгарских мастерских. Стрелами, кстати, побило всего двадцать человек, однако на доспехах насчитали большое количество попаданий. Видимо скала была недостаточно высокой и эффект крымской Сугдеи не удалось повторить. Потери же со стороны князя оказались довольно скромными — пять бойцов и два ефрейтора легко раненными и один сержант убит.

Савваса и Мелетия пытали в отдельных комнатах подвала, разнесенных на максимальное расстояние. Само собой, патриарх лично присутствовал на допросах обоих и узнал очень много нового. В общем, предположение о том, что все это происки папы подтвердились полностью. Что касается этих двух активистов, то их ждала очень незавидная судьба. Они надеялись на то, что искреннее раскаяние смягчит их участь, а потому выложили все, что знали практически без пыток. Правда, это их не спасло, а даже напротив — усугубило наказание, так как они не только однажды уже предали своих, но и сдали без особого сопротивления своего нового сюзерена. Поэтому, поняв, что они более ничего не знают, с них живьем срезали кожу, после связав и обильно посолив крупной солью, обернули простыней. Далее разместили на одной общей лодке под парусом и отправили по ветру в сторону от берега. Лоханка, что служила им последним в жизни плавательным средством, имела небольшую течь, а товарищи располагались на небольшом возвышении, так что до суток мучений у них было. После же они пошли на дно вместе с лодкой. Жестоко, зато отменное назидание будущим предателям, так как все монахи Святой горы узнали об их судьбе.

Все доспехи и оружие, само собой, князь забрал как трофей, в то время как патриарх порадовал его прекрасными рукописями, ряд которых датировался еще временами древней латинской империи. Особой прелестью стала 'Риторика' Аристотеля в двух частях, то есть, потерянная, мистическая вторая часть, о которой в его мире столько слагали легенд, теперь была у него в руках. Хотя особую ценность представляли, конечно, многочисленные рукописи римских инженеров, конструкторов, мореходов, ремесленников, ученых — целый ворох древних, но крайне полезных текстов. Там были и тексты на древнегреческом языке, оказавшиеся переводами древнеегипетских, шумерских и вавилонских работ по астрономии, что само по себе очень большая и удивительная редкость. Это не считая просто титанического объема текста в виде более чем двадцати тысячам свитков по работам собственно греческих ученых, таких как Архимед, Пифагор, Аристарх Самосский, Демокрит, Платон, Сократ, уже упомянутый Аристотель, Евдокс Книдский, Эратосфен, Апполоний Пергский, Гиппарх, Гиппократ, Птоломей и прочие. Это было по-настоящему потрясающее богатство, которое позволило бы, при должном подходе, организовать феноменальный рывок вперед даже без знаний самого князя, полученных в далеком будущем. Такого богатого улова полезных книг ему даже Афины и Константинополь не приносили. В общем, неспешно грузясь и собираясь, Эрик смог отплыть в сторону Константинополя только первого июля.

По пути его эскадра заметила странный корабль, который заметив ее, развернулся в противоположную сторону и решил спасаться бегством. 'Раз бежит, значит виновен'. Поэтому наш герой загнал его в одну из бухт побережья и взял на абордаж. После обыска его ждал сюрприз — в трюме, переодевшись в простого моряка, прятался бывший император Алексей III Ангел, который плыл... да это уже собственно не важно, куда он плыл, так как его путешествие окончилось. Эрик приволок его к себе в каюту, закрыл дверь, достал из ящика лист чистой бумаги, чернильницу, связку перьев и прочие письменные принадлежности.

— Садись и пиши.

— Как ты себе позволяешь обращаться со своим императором! — Алексей попробовал повысить голос, но схлопотав четкий и резкий удар в печень, скрючился на полу, постанывая.

— Садись и пиши. Или тебе мало?

— Хорошо, хорошо. Что писать?

— Пиши о том, что отрекаешься от императорского престола в пользу Балдуина графа Эно и Фландрии.

— Что! Да как ты смеешь!? — После подобных заявлений князь вежливо взял императора за горла, прижал к стене каюты, приложив об стену затылком, и душевно отходил по ливеру. После этого продолжил:

— Вы ведь правша? Отлично. Так вот. Еще один возглас подобного толка и я вам ломаю палец на левой руке. Когда закончатся пальцы — я сломаю вам кисть, потом локоть. Вы меня ясно поняли?

— Да, — кисло ответил наш мученик.

— Любезный Алексей, вы в любом случае напишете эту бумагу. Вопрос только в том, как вы будете себя чувствовать после написания. Так что не усложняйте себе жизнь. — После этого охая и ахая, беглый император принялся не спеша писать отречение на византийском языке. Когда он закончил Эрик потребовал от него императорские регалии, которые тот захватил с собой во время бегства, и удостоверил текст не только подписью, но и оттиском печати. После перечитал, все перепроверил, еще раз обыскал экс императора, вывел его на палубу поближе к борту и, быстрым движением рубанув ножом по сонной артерии, столкнул за борт. Жизнь одного из самых непутевых императоров Восточной римской империи прервалась так, как и ожидалось — совершенно бесславно.

Экипаж корабля, который его вез, само собой, так же перебили, а после того, как забрали все ценное имущество, пустили и корабль ко дну. Дальнейший путь Эрика в Константинополь уже ничто не прерывало, поэтому шестого июля он уже был на приеме у избранного советом крестоносцев и венецианцев, императоре Латинской империи Балдуине I Фландрском, где поднес письмо с отречением Алексея. Регалии императора Эрик решил раньше времени не светить и оставил при себе. Но и этого подарка хватило более чем, он просто поразил всех присутствующих в зале, так как давал весомую долю легитимности для столь неожиданно выбранного правителя, власть которого держалась исключительно на силе. В благодарность Балдуин подарил ему, в довесок к землям подворья Деметры, весь район Ксеролофос с прилегающим портом. Это было сущей формальностью, так как эти земли и так де факто уже принадлежали Эрику.