Змеепоклонник

— Алекс, раз — словно услышав мои мысли, прокричал Тэо, появляясь, справа от меня метрах в сорока.

Успеваю прикрыть глаза до того, как яркая вспышка попадает в гончую, заставляя ту взреветь пуще прежнего. — два — выпускаю сразу два болта в оглушенного монстра, прячусь за деревом снова снаряжая арбалет. Опять гул, и рев твари, теперь уже ближе к позиции Альвани, успеваю поставить болты на место и выглянуть из-за укрытия, как вижу нечисть, ковыляющую в сторону Тэо. До него не больше тридцати метров, и старик не промахивается снова попадая в грудь, но на этот раз ее не сбивает с ног, она прыгает, это невозможно, но так и есть, и старик уже в области возможного поражения, файяр вспыхивает с щелчком и тварь на миг замирает в воздухе. Всего мгновение уходит на то что бы отбросить теперь бесполезный в бою лук и Тэо достает костяной нож, тот самый, что был на поясе, но раньше мне не попадался, и чуть сместившись в сторону, наносит удар в бок, где не было части плоти и можно было усмотреть брешь. Удар, время будто вернуло свой бег и на месте столкновения все на миг осветило новое солнце, мгновение и Альвани сломанной куклой отлетает от удара твари, но и она пока не пытается встать, весь левый бок и передняя лапа отсутствуют, будто выжжены шаром плазмы. Не помню, как я оказался возле старика, правая рука вместе с плечевым суставом была высушена как у столетней мумии, при этом старик еще был жив, и увидев меня, он что есть сил закричал, слабо, с надрывом, но главное было донести мысль: — добей ее, скорее.

Быстро развернувшись, увидел лежащую тварь, покалеченную, она еще не пыталась встать, но явно была все еще жива, если это понятие вообще для нее применимо. Быстро обойдя ее так, что б видеть внутренности произнес — Шаас, отправь это отродъе куда следует — и два болта одновременно ударили в развороченную грудину, разрушая все что осталось. Опять перезаряжаю и теперь целюсь точно в глаз, вспышка. И странное чувство злости, облегчения и прилива сил возникло на мгновение и пропало. Я как будто ощутил, что твари больше нет, и развернулся к Альвани, на ходу пытаясь придумать, как ему помочь.

Выглядел он неважно, дышал прерывисто, лицо бледное, и перекошено от боли.

— чем тебе помочь? — ничего не придумав, спросил у старика напрямую.

— когда уйду, в кармашке у меня на поясе каменная табличка, сломай ее, это ключ-зов. Если в течении трех дней никто не появится, сожги тело, не хочу в земле гнить или зверью на потеху. Сразу прошу прощения, что не смогу тебя доучить, дальше сам, копить силу в малых количествах ты научился, а большему я и не научу особо, все в твоих руках. Файяр не используй, если на зов откликнутся, отдай его Иссори, если нет — постарайся доставить на Предел, тебя этот лук может убить.

Старику было все хуже, и помочь ему чем-то я уже не мог, к концу своих слов он уже едва шевелил губами, а взгляд помутнел. Да еще он, похоже, начал бредить, или может сожалеть

— Фарин, Зорелла... как же мне найти дорогу к вам, я постараюсь...я дойду...

Он слабел на глазах... но я ничем не мог ему помочь, и наблюдал как медленно умирал человек, за последнее время ставший мне если не близким человеком, то наставником, другом наверняка. А если... если попросить о помощи у моего чешуйчатого друга.

Закрыв глаза, уже вполне уверенно отрешился от окружающего пространства. Сфера вокруг привычно отсекла все чувства, но в этот раз я пожелал, что бы в ней находился и Тэо. Не знаю чего я хотел добиться, и действовал ли я правильно, но теперь помимо всего я еще ощущал силу в себе, как сосуд, доверху наполненный за последние пару недель. По наитию положил руку на грудь едва дышавшего Альвани. Сознание его на миг прояснилось, он перевел взгляд на мое лицо, и, улыбнувшись, тихо прошептал:

— все-таки духовник — и замер с улыбкой на устах.

Я словно ощутил, дух Тэодора больше не скован скрепами тела, и пожелал задержать его, что с трудом и сильной болью в груди получалось, но боль все нарастала, постепенно сбивая дыхание и концентрацию. Спазмы в груди нарастали, и я даже не прошептал, а просипел из последних сил — Шаас! помоги!

Мана, копившаяся все это время, разом вырвалась из тела, но не преодолела границ сферы депривации, а стала, словно подпитывать ее. И спустя мгновение эта самая сфера рывком сжалась, захватив с собой и душу почившего старика в области моего солнечного сплетения. Силы разом покинули меня, накатила слабость, и старая знакомая, темнота, приняла нас обоих в свои объятия.