Киев и Москва Глава 2

Глава 2

— 1 -

Рота уже крепко спала, ее бойцы видели вторые сны, когда капитан Любимов прибыл в Покровские казармы. Водитель наркоматовского автомобиля оказался настолько вежливым человеком, что вызвался проводить Артура до КПП Покровских казарм. Любимов, разумеется, отказался от такой помощи и до казарменной караулки дошел самостоятельно.

В караул на КПП уже заступили красноармейцы его роты, капитан Любимов с ними поздоровался, крепко пожав каждому бойцу руку, а затем он поинтересовался тем, как Покровские казармы приняли его роту, чем бойцов кормили на ужин?! Караульные, перебивая друг друга, со смехом и прибаутками рассказали ему о том, что военный и гражданский персонал Покровских казарм принял их очень гостеприимно. Первым делом была организована общая помывка, после которой красноармейцев и командиров роты переодели в новое обмундирование, а затем всех накормили горячим и вкусным ужином. Вовремя прозвучал сигнал отбоя, который был исполнен живым горнистом, после которого красноармейцы разошлись по взводным спальням и сейчас впервые за последние месяцы спят, как младенцы, раздетыми и на чистом постельном белье.

После разговора с караульными капитан Артур Любимов почувствовал, как усталость обрушилась на его плечи, голодный червяк завозился у него в желудке. Перед сном было бы не худо чего-нибудь перекусить горяченького. Проходя по коридору мимо поста дневального, Артур хотел было у него поинтересоваться, чтобы узнать, где располагается столовая и как он мог бы до нее добраться. Но в этот момент хорошо знакомый голос, принадлежащий ефрейтору Бове, прозвучал у него за спиной:

— Не надо останавливаться, товарищ капитан! До кухни я вас сам провожу! Сейчас в столовой собрались все командиры нашей роты! Они с нетерпением ожидают твоего возвращения, хотят услышать последние новости. Каждому из нас хочется знать, что с ним будет завтра?!

В казарменной столовой все еще оставался накрытым белой скатертью один столик, за которым расположились шестеро ротных командиров, — командиры взводов лейтенант Гаврилов и рядовой Снегирев, начштаба сержант Алексей Молоков, лейтенант Немчинов, капитан Евлампиев, а также командир взвода управления рядовой Морозов. Пожав руки друзьям и приятелям, капитан Любимов присел на свободный стул, специально для него приготовленный. Он с явным сожалением посмотрел на тарелку с остывающими зелеными щами, на серую треску с картофельным пюре и на граненый стакан с холодным компотом. Он хорошо понимал, что ужин может еще немного подождать, собравшиеся же командиры прямо-таки умирают от желания узнать о новостях, которые он с собой принес.

— Да, ты ешь, Артур, ешь! Мы еще немного можем подождать! У нас вся ночь впереди, да утром спешит некуда, так что всегда успеем выспаться! — Проговорил Алексей Молоков.

Но по его глазам Артур хорошо видел, что этот человек многое бы отдал за то, чтобы, как можно скорее, узнать, что же с ним произойдет завтра. Не смотря на уговоры друзей, капитан Любимов решительно отодвинул от себя тарелку с зелеными щами, и начал рассказ о том, что же с ним происходило в сегодня. Он в деталях описал обстановку кабинетов Берии и Сталина, к чему руководители государства и партии проявляли интерес, какие они задавали вопросы?! Закончил свой рассказ Артур словами о том, что завтра утром к ним в казарму приедет нарком внутренних дел СССР, Лаврентий Павлович Берия, который лично красноармейцам и командирам его роты объявит о том, кто и куда они будут распределены. Правда, в этот момент он ни словом не упомянул о том, что скоро ему поручат новое боевое задание. Капитан хорошо понимал, что в этом случае его друзья и товарищи постараются приложить немалые усилия для того, чтобы перебраться к нему, в новое подразделение.

Командиры были удовлетворены полученной информацией, они, накоротко перебросившись парой слов по этому поводу, покинули столовую и отправились спать. С капитаном Любимовым остался один лишь ефрейтор Бове, но на этот раз эта помесь орангутанга с человеком хранила полное молчание, только изредка бросая короткие взгляды на своего командира. Таким образом, капитан Любимов, наконец-то, получил возможность спокойно поужинать. В тот момент окончательно остывшие щи Артуру показались удивительно вкусными.

На следующее утро вовремя не прозвучал сигнал общей побудки, исполняемый армейским горном. Это утро приказом по роте было объявлено частью выходного дня для всех красноармейцев и командиров бывшей штрафной роты. Они могли оставаться в постелях столько времени, сколько пожелают, но не имели права покидать Покровские казармы. На поздний завтрак бойцов вели не повзводно, а они шли сами небольшими группами, по несколько красноармейцев в каждой. Одним словом, в то утро штрафникам позволили почувствовать, что они люди. Это утро действительно получился выходным и воскресным, когда красноармейцам позволили отдыхать и лентяйничать практически все утро до обеда!

Что же касается чувств и ожиданий самих красноармейцев и командиров роты, то в то утро они жили одним только ожиданием, когда в Покровские казармы приедет нарком внутренних дел СССР, Лаврентий Павлович Берия. Им страшно хотелось узнать о том, что он им скажет, куда и кем пошлет дальше служить?! Эта тематика ими была уже тысячу раз обговорена самими красноармейцами, добавить чего-либо нового к этой теме было невозможно, поэтому молчаливые красноармейцы и командиры от нечего делать склонялись по коридорам казармы. При этом все они выглядели по настоящему потерянными и растерянными людьми.

Где-то в районе одиннадцати часов на учебном плацу Покровских казарм началось какое-то движение.

Там неожиданно для всех появились столы и стулья, которые красноармейцы из других рот начали расставлять аккуратными рядами, словно парты в школьном классе. Затем на плацу появились грузовики с тентами, кузова которых были загружены бумажными папками с номерами и фамилиями. Эти папки выгружали неразговорчивые красноармейцы в синей энкеведешной форме, которые тут же стопы этих папок разносили по столам. Как только грузовики были разгружены, то они отъехали в сторонку и выстроились там аккуратным рядком. А вокруг столов с папками был выставлен вооруженный караул из тех же красноармейцев в синей энкеведешной форме. Вскоре на плацу появились военные командиры с эмалевыми ромбами в петлицах, это были военюристы. Командиры попытались подойти к столам с папками, но охрана их не допустила. Тогда военюристы принялись без дела слоняться по плацу, стараясь, как можно дальше, держаться от штрафников.

Наступило время обеда, но пока еще не поступало достоверной информации о времени прибытия в казармы наркома внутренних дел. Тогда капитан Любимов проявил инициативу и приказал повзводно кормить красноармейцев и их командиров своей роты. Он также вежливо предложил пообедать и новоприбывшим командирам. Те довольно-таки охотно приняли предложение капитана Любимова и быстро перекусили в столовой казармы. Вскоре они снова толклись на казарменном плацу, боясь даже на минуту отойти в ближайшую тень с раскаленного солнцем асфальта.

Чуть ли не сразу после обеда, в голове капитана Любимова неожиданно прозвучала нежная трель колокольчика. Он, действуя уже по наитию, тут же приказал роте выстроиться в три шеренги на плацу. Как только красноармейцы образовали эти шеренги, раскрылись казарменные ворота, и на учебный плац Покровских казарм выехали три американских автомобиля "Паккард".

Лаврентий Павлович Берия вышел из салона второго автомобиля и тут же направился к тому месту, которое еще в дореволюционные времена использовалось старшим командиром Покровских казарм для наблюдения за муштрой солдат на плацу. Поднявшись на подиум, нарком повернулся лицом к выстроившейся роте, бойцы которой в этот момент замерли по стойке смирно. Артур Любимов хорошо видел, как преобразился Лаврентий Павлович, он перестал быть тем неприметным советским гражданином, которым любил прикидываться, в нем вдруг проявилась некая властность и... непонятное ожидание. Он стоял на подиуме и через обычное гражданское пенсне всматривался в лица красноармейцев и командиров бывшей штрафной роты.

В этот момент капитан Любимов снова почувствовал, как внутри его рождается ощущение того, что он не должен тянуть время, а должен действовать. Удивляясь тому, что его никто заранее ни о чем подобном не предупреждал, Артур сделал шаг вперед и, развернувшись лицом к шеренгам красноармейцев и командиров, громко и протяжно, как на параде, скомандовал:

— Штрафная рота на наркома внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик, товарища Берия, равняйсь и смирно!

Строй штрафной роты слега вздрогнул и подтянулся. Двести сорок красноармейцев командиров стали прямо-таки глазами поедать Лаврентия Павловича Берия. Нарком, ощутив тяжкую весомость взгляда этих людей, слегка подтянулся, немного подобрал свой гражданский животик и выпятил вперед грудь. Правую руку он машинально подтянул к краю своей знаменитой шляпы, которую очень напоминала шляпу американского ковбоя. Одним словом, сейчас он чем-то напоминал некого французского императора.

Капитан Любимов, высоко подбрасывая ноги, чуть ли не на уровень своего поясного ремня, прошел до середины строя роты. Там он сделать четкий разворот налево, точнехонько на девяносто градусов, чтобы тем же "прусским шагом" пройти непосредственно к наркому внутренних дел СССР. За несколько шагов до подиума капитан Любимов остановился, ловко и громко щелкнул каблуками сапог. Приложив ладонь правой руки к козырьку своей фуражки, капитан Любимов громким командным голосом начал рапортовать:

— Товарищ нарком внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик, по вашему приказанию бойцы штрафной роты построены! Больных и отсутствующих — нет. Командир штрафной роты, — капитан Артур Любимов.

С явной благодарностью посмотрев на капитана Любимова, Лаврентий Павлович прошел вперед и встал перед шеренгами красноармейцев и командиров роты. Капитан Любимов тенью сопровождал Лаврентия Берия, поэтому он хорошо слышал, как нарком внутренних дел начал свое выступление. По непонятным причинам Лаврентий Павлович был очень взволнован, но говорил лаконично и очень понятно тем красноармейцам, которые стояли перед ним в ротном строю.

— Товарищи командиры и красноармейцы Рабоче-крестьянской Красной армии! Я решил приехать к вам в казарму с тем, чтобы лично сообщить о том, что с этой минуты приостанавливаются исполнение приговоров и вердиктов, вынесенных и наложенных на вас гражданскими судами или военными трибуналами. Вам будут возвращены прежние воинские звания, вы будете направлены на командирские должности в действующую армию. Но хотел бы вас предупредить о том, что вам прежде, товарищи красноармейцы и командиры, придется пройти процесс документальной реабилитации. Со мной к вам прибыли военюристы, которые в обязательном порядке встретятся с каждым красноармейцем и командиром. У них имеются ваши судебные дела, они законным образом оформят пересмотр судебных решений по вашим делам с тем, чтобы снять судебный приговор или приостановить исполнение вердикта трибунала. Мы пошли на этот ускоренный пересмотр ваших судебных дел только по причине героизма, проявленного вами при обороне города Холм. Но, если вы снова окажетесь под судом или трибуналом, то будете строго наказаны по общей совокупности совершенных вами преступлений. К врагам отечества у нас жалости никогда не было и не будет!

После этих слов Лаврентий Павлович отошел назад, на ходу глухо бросив капитану Любимову:

— А теперь, капитан, вы можете снова командовать!

Артур Любимов набрал в легкие больше воздуха и снова громко и протяжно скомандовал:

— Штрафная рота для торжественного прохождения перед наркомом внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик, товарищем Берия, шагом м-а-р-ш...

Ни красноармейцы, ни командиры роты капитана Любимова никогда раньше не совершали торжественных проходов перед высшими государственными лицами. Поэтому капитан Любимов в душе был уверен в том, что такое прохождение его рота проведет с ошибками или недочетами. Но вопреки ожиданиям, его бывшая штрафная рота своим парадным прохождением и печатанием шага не испортила настроения наркому внутренних дел. Лейтенант Гаврилов, командир первого взвода, оказался большим любителем и знатоком такой солдатской шагистики. Он шел впереди роты, забрасывая ноги выше пояса, что следующие за ним красноармейцы только следовали его примеру, сохраняя заданный им ритм и такт. Единственные, кто действительно мог бы испортить настроение наркому своим парадным прохождением перед его взором, были разведчики ефрейтора Бове.

Все они были выходцами из простых уголовников, большинство их в действующую армию попали по ошибке военкоматов. Поэтому парадным шагом они ходить не умели, да и не хотели! Перед Лаврентием Павловичем они прошли стадом баранов и без общего строя. Но к этому времени Берия очень понравилось то, как капитан Любимов управлялся со всем этим балаганом уголовников и штрафников. К тому же он спешил на очередное совещание и Лаврентий Павлович не стал столь придирчиво воспринимать тот театр, который ему устроили разведчики Бове. В какой-то момент этого спектакля Лаврентий Павлович повернулся к капитану Любимову, взял его под локоток и так осторожненько повел к своему автомобилю. По ходу движения он тихо и доверительно нашептывал молодому капитану, которому явно протежировал:

— АртурЈ штрафной роты уже больше не существует. Ты, капитан, уже больше не командир этой штрафной роты. До позднего вечера наши военные юристы будут заниматься твоими бывшими красноармейцами, в этой связи оформляя соответствующие документы. Ты же можешь смело приступать к выполнению поручения Хозяина. Вечером от него я получу указания касательно целей и задач этого поручения. Ты же тем временем займись отбором бойцов и командиров в свою группу. Бери парней, которых знаешь и с которыми хотел бы работать. Советую присмотреться к ефрейтору Бове, по моему мнению, очень интересная личность. Сегодня ему присвоят звание капитана, и его хотят направить на работу в ГРУ, командиром взвода тактической разведки. Но мне почему-то кажется, что именно Бове и его взвод уголовников наиболее подходит тебе в выполнении твоего нового задания. Да, между прочим, пока у тебя имеется свободное время, то ты мог бы посетить полковника Воробьева и его управление. Было бы совсем неплохо, если бы вы обменяетесь информацией, чтобы каждый из вас был бы в курсе того, чем другой в данный момент занимается. В заключение разговора я хотел бы тебе передать большой привет от Алексея Карпухина, который стал уже совсем своим человеком у немцев. Этот парень очень жалеет о том, что судьба вас развела по разные стороны баррикады, что ему приходится работать в одиночестве. Это, примерно, все, Артур, что я хотел бы тебе рассказать. Ну, ты, разумеется, хорошо понимаешь, что эта информация строго секретная и не предназначается для чужих ушей.

Когда они подошли к автомобилю, то один из наркомовских охранников усачей перед Берией услужливо распахнулся заднюю автомобильную дверцу. Лаврентий Павлович остановился у дверцы автомобиля и, слегка приподняв голову, посмотрел в глаза молодому капитану и тихо, чтобы охранники не слышали, произнес: