Киев и Москва Глава 9

Глава 9

— 1 -

Артур Любимов сидел в коляске мотоцикла и внимательно изучал карту, раздумывая, каким путем им выбираться к своим за линию фронта. Одного только взгляда по сторонам ему хватало для того, чтобы понять, что он опять наблюдает картину начала войны. Немецкие войска мощными и бесконечными бронетанковыми колоннами устремляются на восток, а по обочинам дорогам на запад движутся нескончаемые колонны пленных красноармейцев. А когда темнело, то снова оживали придорожные леса. Мало и многочисленные окруженные красноармейские части начинали бои на прорыв из окружения. Те части РККА, которым удалось это проделать, походными колонными следовали на восток к линии фронта. Одним словом, обстановка на украинских дорогах и украинских лесах сегодня снова напоминали многослойный бутерброд, когда было трудно разобраться, где свои красноармейцы, а где части вермахта?!

Немецкие подразделения хотели захватить, как можно больше советской территории, и своими стремительными атаками старались всячески помешать советскому командованию, восстановить линию фронта. Но и сам вермахт к этому тоже стремился, но до поры до времени он не был способен восстановить целостность своего тыла. В этой маневренной, передвижной войне немецкие части снова зарекомендовали себя отлично обученными войсками, наголову превосходящие красноармейские части.

В этой фронтовой мешанине громадную роль играла фронтовая разведка, полученные ею данные позволяли и тому и другому командованию принимать своевременные решения. И надо честно признать, что фронтовая разведка РККА проигрывала фронтовой разведке вермахта по всем параметрам. Немецкое командование лучше знало обстановку в треугольнике Киев — Конотоп — Кременчуг и на всем его протяжении до Полтавы и Харькова. Ту информацию, которую не успевала или не могла собраться разведка танковых и пехотных дивизий вермахта, собирала немецкая авиаразведка. Десятки самолетов авиаразведки "Фокке-Вульф-189" часами висели над этим громадным пространством, высматривая и выискивая свободно бродящие красноармейские подразделения, которые шли на восток.

И как только немецкая авиаразведка обнаруживала какую-либо крупную красноармейскую часть, то на нее она немедленно натравливала фронтовую штурмовую авиацию. Штурмовая авиация атаковала обнаруженные цели до тех пор, пока красноармейцы не переставали выдерживать эти бомбоштурмовые удары, бросали оружие и в панике разбегались по окрестным лесам. Если же штурмовикам попадалась особо сплоченная красноармейская часть, она выдерживала воздушные удары, то на такое подразделение наводились немецкие танки, которые и наносили смертельные удары по красноармейцам.

Уже в первую свою ночь движения на восток Любимов мог наблюдать, как в паре мест в километрах двадцати — двадцати пяти от Харьковского шоссе "Юнкерсы-87" авиабомбами зло обрабатывали какие-то наземные цели. Правда, с шоссе был видно, что штурмовики один за другим пикируют, и слышен был грохот разрывов авиабомб. При виде такой картины Артур Любимов тут же мысленно представил себе, как в панике под бомбами мечутся красноармейцы, пытаясь укрыться от немецких пикировщиков. Одновременно ему на память приходили и воспоминания о том молодом командире батальона, который на спину положил весь свой батальон, чтобы ружейно-пулеметным огнем отбить вражеских истребителей.

После Пирятина, продолжая двигаться в на восток по Харьковскому шоссе, взвод капитана Бове решил следующую ночь провести, как и в прошлый раз, на обочине шоссе. Им повезло, часовые вовремя заметили, подняли по тревоге остальных бойцов и несколькими выстрелами из винтовок остановили подползавших красноармейцев, которые собирались вырезать вражеский взвод одни только ножами. Когда восемь мотоциклов сорвались с места и в доли секунды умчали бойцов на довольно-таки дальнее расстояние от атаковавших их красноармейцев, то только тогда Артур Любимов сообразил, насколько они недалеко были от своей гибели и насколько они были лакомой добычей для окруженцев. Не очень большое количество рядовых немецких стрелков, с которыми можно было бы покончить одной штыковой атакой! Эти немцы имели прекрасный и подвижный транспорт, восемь быстроходных мотоциклов. А главное эти немцы собирались ужинать, на костре варилась картошка с консервированным мясом.

После этого случая и в течение последующих ночей взвод старался располагаться на ночь вблизи под боком крупных частей.

В ту же ночь им все-таки пришлось останавливаться, чтобы накормить бойцов и дать им хоть немного отдохнуть. Но на этот раз бивак устроили на абсолютно голой степи, там не было лесов или кустарников, где могли бы прятаться красноармейцы! Пока бойцы готовили ужин, Любимов и Бове провели небольшое совещание, на котором решили изменить направление движения своей группы. Вместо того, чтобы двигаться на Полтаву или Харьков, они решили поспешить к Москве, пробираясь по направлению на Орел и Курск.

В Лубнах они сошли с харьковского шоссе и повернули на Гадяч, чтобы там по мосту пересечь реку Псел, и двигаться на Лебедин. К этому времени парни взвода в достаточной мере освоили немецкий язык и на достаточном уровне, не вызывая подозрений, могли беседовать с другими немецкими солдатами. По крайней мере, в населенных пунктах, где им приходилось задерживаться, на них уже не обращали внимания. Артур Любимов или Жора Бове смело посещали местные комендатуры или начальников гарнизонов и вели с ними долгие беседы, выясняя обстановку на дорогах и о возможных маршрутах движения окруженных и скрывающихся в лесах частей РККА.

Но в Гадяче произошла еще одна странная вещь, которая заставила Любимова и других бойцов взвода разведки вспомнить о бое с оборотнями. Когда их группа на мотоциклах выкатила на мост через Псел, то она внезапно была блокирована. На обоих концах моста вдруг появились какие-то пулеметчики, которые заняли заранее подготовленные позиции и были в любую минуту открыть огонь на поражение. Группа из восьми мотоциклов и четырнадцати бойцов внезапно оказалась под пулеметным прицелом на абсолютно ровной поверхности понтонного моста. Бойцам укрыться от пулеметного огня было абсолютно негде!

А перед этим снова возникла проблема, так как снова вдруг объявился унтерштурмфюрер СС Донцигер, тоже командир взвода фельджандармерии, но только 3-й танковой дивизии СС. Разговорившись с этим немецким подофицером, гауптман Франц Ферейн у него попытался выяснить, не бывал ли тот когда-нибудь в Киеве или под Киевом. Получив отрицательный ответ, Жора Бове тут же поинтересовался, не имеет ли этот офицер родственника, который тоже служил бы в фельджандармерии?! Но и на этот вопрос бы получен отрицательный ответ, да и внешностью этот Донцигер мало походил на прежнего Донцигера. Но вот поведение немецких пулеметчиков на мосту через Псел снова всколыхнули воспоминания о встрече и коротком бое с оборотнями под Киевом.

Парни начали готовиться к своему последнему бою, так как сдаваться врагу никто не собирался, но боя так и не состоялось. Неожиданно на другом конце моста появилась рота танкистов 3-й танковой дивизии СС, которая остановилась на берегу и потребовала, чтобы мотоциклисты освободили бы дорогу их танкам. Проезжая мимо пулеметных гнезд на левом берегу реки Псел, гауптштурмфюрер СС Грабе не обнаружил в них ни единого пулеметчика. Он даже попросил унтер-фельдфебеля Клауса притормозить мотоцикл у танка командира танковой роты, чтобы у него поинтересоваться, если в их дивизии взвод военной полиции во главе с унтерштурмфюрером СС Донцигером. Но командир этой танковой роты оказался не очень-то вежливым командиром СС, он даже не приоткрыл люка своего танка, а во главе роты выехал на мост.

В этой связи всю дорогу до Лебедина Артура Любимова преследовали мрачные мысли и отвратительное настроение, но так ничего плохого в дороге не произошло. Ночевать им пришлось в самом городе, каким-то невообразимым образом Жора Бове сумел договориться с какой-то старушкой, владелицей неплохого дома с большим двором, о том, что они все остановятся у нее на ночевка. Старушка согласилась, но поставила два условия: чтобы ее накормили вместе с бойцами, и чтобы никто из бойцов не заходил бы к ней в дом.

Лебедин вот уже десять дней находился в руках немцев, за это время в нем появились офицерский и солдатский бары. Артур Любимов предложил Жоре Бове сходить в офицерский бар, где можно было бы поужинать заодно попытаться у офицеров вермахта получить хотя бы какую-либо информацию о положении на фронте и на подступах к фронту.

Офицерский бар находился на центральной площади Лебедина, всего в паре сотен шагов от бабушкина подворья. Стоявший на посту у офицерского бара местный полицейский, при виде эсэсовского и армейского командиров, подобрал свой пивной живот и подобострастно заулыбался. Но ни гауптштурмфюрер СС, ни гауптман на эту мразь не обратили ни малейшего внимания и прошли в бар. В баре было темно, слегка была освещена одна только барная стойка, за которой работал русский красавец в белых брюках и в белой атласной рубахе. Время от времени к бармену из темени зала подходили молоденькие девчушки официантки и делали заказы, с которыми снова уходили в темноту.

Немного растерянные тем обстоятельством, что в темноте ничего нельзя было разглядеть или разобрать, имеются ли в зале свободные столики, оба офицера застыли у входа, не зная, что им дальше делать. Тут из темени выделилось миниатюрное чудо девушка, она знаками рук предложила немецким офицерам следовать за ней. Волей неволей Артур Любимов примерился к этой девушке официантки, она была маленького росточка, ее голова была на уровне его груди, но уж очень она была стройна и грациозна.

Следуя за девушкой, им пришлось спуститься в зал на пару ступенек, и тут выяснилось, что зал наполнен каким-то замогильным зеленым светом, но даже от такого освещения в зале превосходно все было видно. Там было много столиков, они практически все были заняты немецкими офицерами. Девушка их подвела к одному из свободных столиков, знаками рук предложила садиться, а дальше она замялась, видимо, не знала, как на немецком спросить, что они желают себе заказать. Гауптман Ферейн тут же поспешил ей на помощь, на хорошем русской языке он сказал:

— Мой друг, гауптштурмфюрер СС Грабе, не знает русского языка. А в свое время учился русскому языку в Гейдельбергском университете и теперь могу на нем прилично изъясняться. Мой первый вопрос, как тебя зовут, птичка? И не могла бы ты для начала принести нам по стопочке русской водочки, солененький огурчик, а также ваше меню. Нам нужно время на то, чтобы изучить ваше меню и кое-что себе заказать. А что касается стопочки с огурчиком, то не могла бы ты, дорогая, повторять этот заказ каждые тридцать..., нет, каждые двадцать минут.

Водка была охлаждена в меру и пошла по хорошо наезженным рельсам, каждые двадцать минут пятьдесят грамм водки опрокидывались в желудки молодых офицеров. Каждый раз этот процесс вызывал недовольное брюзжание гауптмана Франца Ферейна по поводу того, что Европа совсем оскудела и вместо граненого стакана пьет водку малюсенькими стопочками. Но эти же стопочки прекрасно позволяли гауптштурмфюреру СС Зигфриду Грабе общаться со своими товарищами немецкими офицерами на самые разнообразные и даже секретные темы. Он выяснил, что группа армий "Центр" перешла в наступление на Москву второго октября, что Брянский фронт кряхтит и вот-вот падет под ударами 2-й танковой группы Гудериана. Что фронт наступления этой танковой группы Гудериана проходит совсем недалеко от них, в каких-то двухстах километрах от Лебедина.

Полученная информация испортила настроение гауптштурмфюреру СС Грабе, у него зверски заболела голова, он решил вернуться в дом к бабуле, чтобы хорошенько отоспаться перед завтрашним днем. Гауптман Ферейн домой не спешил и решил немного продлить свой вечерний отдых, давненько ему не приходилось бывать в таких заведениях, где было много водки и очень красивых девушек.

— 2 -

Когда утром следующего дня Артур Любимов проснулся, он хотел было сразу отправиться побриться, как обратил внимание на весьма обеспокоенные лица бойцов. Они метались по двору, время от времени исчезали за воротами, но вскоре возвращались, но при этом выглядели еще более обеспокоенными. В конце концов, Любимов поинтересовался у старшины Желудя, в чем дело?

— Капитан Ферейн, — на чисто немецком языке отрапортовал фельдфебель Бернард, — до настоящего не вернулся из бара. Парни бегали в бар, пытались выяснить, что могло задержать гауптмана, но бар уже закрыт, некому было задать вопрос о том, куда бы мог запропаститься наш гауптман.

Эта новость наповал поразила капитана Любимова. Когда он вчера покидал бар, то, разумеется, о своем желании предупредил Жору и предложил тому вместе вернуться в дом к бабуле. Но тот ему заявил, что пока не хочет покидать этого хорошего места. Жора Бове был достаточно взрослым человеком, чтобы отвечать за свои поступки, но сейчас Артур начинал себя проклинать за то, что не настоял на своем и не заставил капитана Бове покинуть бар вместе с ним. Городок Лебедин был только что оккупирован немецкими войсками, нелюбовь к оккупантам его населения была достаточно велика, что всякое могло в нем произойти.

Прошел еще один час, а Жора Бове так и не появился. На суматоху, творившуюся в ее дворе, обратила внимание и бабуля. Она с явным интересом посматривала на мечущихся взад и вперед немецких солдат, время от времени произносящих какие-то немецкие слова. Только на второй или третий раз Артур Любимов прислушался к тому, что же говорила бабуля. А она произносила всего одну и ту же фразу:

— Ну, чего мечутся, сломя голову, мотаются по двору?! Видать его Галка на ночь подобрала. Она девка ненасытная, вот и перебивается от парня к парню.

Он тут же приказал фельдфебелю Бернарду найти адрес этой Галки, сбегать к ней и узнать, куда же мог подеваться гауптман Ферейн?! По словам бабки, ветреница Галка жила всего лишь через двор от ее двора. Вскоре к бабкиной соседке умчал фельдфебель Бернард с одним из бойцов. Они отсутствовали достаточно долгое время для того, что Любимов начал беспокоиться и готовиться к тому, чтобы отправить за ними следующую пару бойцов. Но калитка в воротах заскрипела и распахнулась, в нее оба бойца торжественно внесли тело пьяного гауптмана Ферейна. Они аккуратненько тело своего командира положила на травку у поленницы дров.

Артур Любимов подошел и посмотрел на своего друга Жору Бове. Тот лежал на траве, бессмысленными словами смотрел в небо и счастливо улыбался. По всему его облику можно было сделать вывод о том, что этот человек счастлив не смотря на то, что идет война, что кругом гибнут люди. Что немцы начали наступать на Москву и сейчас переламывают части и подразделения Брянского фронта. Что им нужно срочно покидать Лебедин и по тылам 2-й танковой группы генерал полковника Гудериана прорываться через линию фронта. Внутри Любимова еще вчера вечером появилось твердая уверенность в том, что в Москве с нетерпение ожидают их возвращения.

А его друг и боевой товарищ напился и сейчас тяжелым балластом повис у всего взвода на руках. Когда он находится в таком состоянии опьянения, то с Жорой нельзя покидать этот двор, а время начинает их подгонять. В этот момент он заметил, что старшина Желудь что-то собирается ему сказать, Артур повернул голову к старшине и вопросительно на него посмотрел. Тот мгновенно вытянулся во фрунт и бойко отрапортовал: