Киев и Москва Часть 2 Глава 4

Глава 4

— 1 -

— Товарищ полковник, первый полк вашей бригады особого назначения прибыл по указанному адресу и в соответствии с вашим приказом, окружил и блокировал жилые бараки под номерами "пять", "шесть" и "семь", расположенных по улице Малая Почтовая. — Отрапортовал подбежавший ко мне подполковник Николай Гаврилов.

— Благодарю вас, товарищ подполковник! Приказываю, через пять минут командами-тройками приступить к проверке документов членов семей граждан, проживающих в указанных бараках. При проверке документов приказываю бойцам таких команд проявлять тактичность, вежливость при непосредственном общении с людьми. Бойцы команд должны также проявлять максимальную осторожность, быть готовыми применить табельного оружия в случае проявления любого неповиновения со стороны несознательных граждан. В том случае, если какой-либо боец этой команды будет уверен в том, что существует непосредственная угроза его жизни, то он должен быть готов табельное оружие применить немедля и без каких-либо дополнительных предупреждений. Если при проверке граждан, проживающих в том или ином бараке, обнаруживаются лица, которые не имеют документов, которым не положено находиться в данном месте, их личность невозможно установить, то данных таких нраждан арестовывать на месте, под вооруженным конвоем отправлять в автобусы, специально выделенные для этих целей. По завершению операции, автобусы с арестованными лицами доставляются в ближайшие районные участки городской милиции для дальнейшего выяснения их личностей. Начальник участка милиции обязан арестованных принять по нашему списку. Позднее данный факт он подтверждает предоставлением своей собственной расписки старшему командиру нашего конвоя. Товарищ подполковник, товарищи командиры приказываю всем немедля приступить к выполнению боевого задания.

Отдав приказ, полковник Артур Любимов отошел в сторону и, из-за охватившего его волнения закурил папиросу, хотя ранее никогда еще не курил. Затем он стал наблюдать за тем, как полк Гаврилова исполнял его приказ. Командира полка начал повсюду рассылать вестовых с устными и письменными приказами, отделения, взводы и роту красноармейцев зашевелились, кто бегом, а кто неторопливым шагом начали выдвигаться, чтобы воврпемя занять предписанные позиции.

Тем временем, Артур Любимов снова и снова вспоминал вчерашний разговор с наркомом Берией, суть разговора ему совершенно не понравилась. Его бригаду, без всякого согласования с ним, приказом наркома отправили на выполнение какого-то мелкого милицейского задания, — окружить и провести проверку документов. Внутренне Любимов уже решил не поднимать большого шума по этому поводу, поэтому он не стал звонить товарищу Сталину, чтобы пожаловаться на поспешные действия наркома внутренних дел. Сам он был твердо уверен в том, что Лаврентий Павлович был слишком умным наркомом, чтобы особую бригаду, любимое детище Иосифа Виссарионовича, предварительно не испросив на то согласия самого Хозяина, бросать на какое-либо дело.

К этому времени Артур Любимов уже неплохо разбирался в общей обстановке, к этому времени сложившейся в столице. Ему было хорошо известно о том, что Москва к этому времени совершенно осталась без каких-либо гарнизонных войск, которые могли бы взять на себя ее внутреннюю оборону от прорвавших внешний периметр городской обороны войск вермахта. Полковник Любимов уже давно согласился и с тем, что красноармейцам его бригады придется не только патрулировать московские улицы, переулки и площади, но и со временем вести уличные бои с немецкими войсками.

Поэтому Артур каждый вечер в штабе бригады проводил совещания с командирами бригады, в ходе которых в деталях обсуждал и строил маршруты передвижения бригадных патрулей. На этом совещании также часто обсуждалась само процедура проверки паспортов у припозднившихся с работы граждан, а также процедура ареста подозрительных лиц или уголовников, когда их задержание производилось в ночное время, при нарушении этими гражданами комендантского часа. Постепенно Артур Любимов сам психологически готовился, готовил бойцов своей бригады тому, что бригада начнет широко использоваться для силового предотвращения паники среди городского населения, когда жители города начнут открытые грабежи магазинов и продовольственных складов.

Но вот к чему полковник Любимов оказался совершенно не готов, так это к тому, чтобы своими бойцами окружать дома примерных трудящихся, советских граждан. Он был не готов к тому, чтобы поздней ночью красноармейцы его бригады вламывались бы в квартиры таких горожан под одним предлогом того, чтобы проверить у проживающих в квартирах горожан наличие документов, удостоверяющие их личность, а также документов, подтверждающих их право на проживание в данном помещении. В телефонном разговоре по этому вопросу полковник Артур Любимов попытался доказать Лаврентию Павловичу, что проведение такой милицейской операции пока еще несвоевременно, что красноармейцы его бригады пока еще психологически не готовы к участию в подобной операции, но эти возражения полковника Любимова так и не были услышаны наркомом внутренних дел Берией.

Второй вопрос телефонного разговора, в котором нарком Берия упомянул о наличии в бригаде расстрельных командах, поверг Артура Любимова в тихий ужас, так как он не собирался своими красноармейцами ни под каким-либо предлогом заниматься расстрелом представителей московского пролетариата, гегемона революции семнадцатого года. Артур Любимов попросту не понимал того, как это было бы возможно без суда и следствия лишать жизни людей, даже если они уже были преступниками?! По его мнению, только суд был вправе устанавливать справедливую меру ответственности, наказания того или иного гражданина, которые стали дезертиром, мародером или самострельщиком. Сейчас ему попросту говорят о том, что сегодня ты и твоя бригада является верховной политической и военной властью в этом столичном городе! Что же касается приговора суда, то тебе опять говорят о том, что суд будет выносить такие решения, которые ты ему подскажешь, чтобы иметь основание для того, чтобы расстрелять врагов народа, преступников, пойманных на месте преступления! Казалось бы, правильные судебные наказания, выдвинутые в самые тяжелые для всей страны дни, но в самой ситуации скрывалось что-то постыдное, неприемлемое для чести и совести Артура!

Полковник Артур Любимов стоял на набережной Яузы, расположенной строго напротив Лефортовского дворца, наблюдал за тем, как красноармейцы его бригады бегом таскают какие-то ящики, перемещаются внутри окружения. Три почти вросших в землю длинных деревянных барака по двадцать окон в каждой из сторон были окружены сплошным оцеплением из красноармейцев, стоявшие друг от друга на расстояние трех метров. Сейчас в эти бараки, имевшие с каждой стороны по одному входу, невозможно было свободно пройти или свободно из них выйти. Сейчас не светилось ни одно из сорока окон трех мрачных бараков, все они были закрыты занавесками и темными солдатскими одеялами, причем, так плотно, что ни одна искорка света не проникала на улицу, где сохранялась ночная темнота, нарушаемая только движением. перемещением большого количества красноармейцев. Рабочие московских предприятий, постоянные жильцы этих бараков свято соблюдали обязательную для всех москвичей светомаскировку.

У реки дышалось на много легче, но не было слышно ни единого лая, ни одной дворовой шавки, которые куда-то вдруг срочно поисчезали, попрятались по своим лежбищам и логовам. Хотя днем, когда в целях дневной рекогнистировки местности Артур Любимов проезжал на "Эмки" по Малой Почтовой, то он мог в районе этих бараков наблюдал большое количество городских псов. Видимо, эти умные дворняги все же испугались появления такого большого количества народа с оружием в руках и в военной форме. Они каким-то образом поняли, что им очень опасно иметь дело с кем-либо из этого народа, вот и попрятались по своим лежбищам и укрытиям.

Подъехала полуторка с незажженными фарами, ее кабину покинули две женщины в красноармейской форме и, негромко переругиваясь, тяжелый ящик вытащили из кузова грузовичка и его потащили к небольшому мосту, соединявшему улицу Малую почтовую с одним из лефортовских проездов. Там, под мостом работало несколько саперов, они, видимо, этот мост готовили к подрыву в случае проникновения гитлеровцев на московские улицы. Любимов зло сплюнул в реку и туда же швырнул недокуренную паписросу.

В этот момент в седьмом бараке вдруг приоткрылась дверь, на улицу вышел кряжистый мужчина в сопровождении двух парней. Вместе с ребятами на улицу сумел проскочить слабый лучик света, который осветил несколько красноармейцев, стоявших в оцеплении. Мужик мгновенно отреагировал на то, что этой луч света высветил перед его глазами, нн звонко и отчетливо на всю улицу проорал:

— Мужики, полундра! Спасайся, кто может! Лягавые кругом!

Мужик практически без разбега ловко сиганул через штакетный палисад, которым был окружен седьмой барак. Тяжелым галопом он выскочил на улице, повернул направо и помчался вверх по Малой Почтовой улице. Вслед за ним в погоню бросилась тройку красноармейцев, одна из команд, сформированная для проверки документов внутри бараков.

А за седьмым бараков вдруг прогремели два винтовочных выстрела. Любимов не видел, что именно там случилось, но, видимо, сопровождавшие мужика молодые парни не успели бежать за мужиком. Когда тот перепрыгнул штакетник палисада, то они побежали в противоположную сторону. За седьмым бараком они нарвались на другое оцепление, но не остановились и не сдались, а выхватили ножи из карманов и с ними в руках попытались наброситься на красноармейцев в оцеплении. Тогда один мордастый сержант из Особого отдела бригады обоих этих подростков хладнокровно застрелил двумя выстрелами из своего карабина.

Артур Любимов тут же попросил микрофон радиосвязи у радиста, который постоянно вертелся неподалеку от него, чтобы тут же быстро в него проговорить:

— Гаврилов, наше присутствие раскрыто! Ускорь темп проведения операции. Срочно, во избежание ненужных потерь, громко объявите по рупору о том, что сейчас будет проводиться общая проверка документов, что в этой связи все граждане обязаны сохранять спокойствие и порядок!

В середине Малой Почтовой прогремели еще два винтовочных выстрела. Перед входами в бараки появились так называемы горлопаны красноармейцы, которые в рупоры, наперебой друг с другом, начали выкрикивать объявление, предназначенное для проживающих в бараках жильцов и членов их семей:

— Граждане москвичи, сохраняйте спокойствие и порядок! Не покидайте своих помещений. Сейчас милиция будет производить проверку ваших документов!

Артур Любимов не был уверен в том, что это объявление было услышано и правильно понято, но из бараков больше никто на рожон уже не прорывался. Тогда он снова связался с Николаем Гавриловым и попросил его срочно выяснить, что же конкретно произошло с мужчиной, бежавшим из седьмого барака. Вместе со своими сопровождающими, радистом и двумя автоматчиками охранниками, он направился к ближайшему бараку, который, кажется, имел пятый номер.

Барак настолько просел и врос в землю, что Любимову пришлось сильно наклониться, когда он переступал порог барака, чтобы не удариться своей головой о низкую притолоку. Вместе с сопровождающими полковник оказался в центральном зале барака, от которого направо и налево в торцы этого деревянного здания отходили по два коридора. С правой стороны особенно сильно несло зловонно-жаренным запахом, видимо, в той стороне находилась кухня всего барака, восемь-десять газовых плит, на которых готовилась семейная еда. А с левой стороны сильно попахивало туалетом.

Коридоры барака имели в ширину два, два с половиной метра, по обе стороны коридора, через равные промежутки стояли филенчатые двери. В одну из них в самом начале коридора заходила группа из трех красноармейцев. Начиналась процедура проверки документов у граждан, проживавших в этом бараке. Все время пребывания в бараке Артур Любимов чувствовал себя не в своей тарелке, что-то его явно беспокоило, но полковник никак не мог разобраться в сути этого внутреннего беспокойства. Полковник Любимов решил снова связаться с командиром полка и у него поинтересоваться, как идут дела по проверке документов, как в этот момент Николай Гаврилов сам вышел на связь:

— Артур, товарищ полковник, хочу доложить. Того мужика мои бойцы подстрелили и он умер на их руках. Все это время он повторял: "как не вовремя вы появились!". Он бы, наверняка, убежал, поэтому мои бойцы были вынуждены пару раз по нему пальнуть, чтобы остановить мужика. Одна пуля попала ему в спину и перебила позвоночник, от этого он и умер.

— Спасибо, Николай, за информацию! Как у тебя идут дела?

— Да, кажется, пока все в порядке! Мы только начали проверку документов, поэтому особо нечего и рассказывать! Черт подери, кажется, в седьмом бараке опять стреляют. Я туда побежал, немного позже с тобой свяжусь и проинформирую о случившемся.

Связь прекратилась, Артур Любимов микрофон вернул радисту, и именно в этот момент его осенило сверху, почему он так неуверенно до этого момента себя чувствовал в этом бараке?! С момента своего он не слышал ни одного детского голоса, хотя перед началом операции ему постоянно твердили, что каждая семья в бараке имеет по четыре ребенка. Сейчас же, где бы он в этом бараке не побывал, ни одного ребенка он пока еще не увидел. Хотя он прекрасно понимал, что дети это такие создания, что ради удовлетворения своего любопытства они могут хоть куда угодно проникнуть. Сейчас они должны были бы встречаться в коридорах, на кухне, везде, где сейчас находились красноармейцы полка Гаврилова.

А то, что детей в настоящий момент нигде не было видно, одно уж этого говорило о том, что отцы и матери семейств этого барака осознавали, что им угрожает большая опасность, поэтому детей ни на шаг не отпускали их от себя. Но, какая именно опасность угрожала этим детям, полковник Любимов пока еще не знал! В этот момент к нему на связь снова вышел подполковник Гаврилов:

— Товарищ полковник, разрешите доложить о ЧП! В результате внезапной перестрелки трое бойцов роты капитана Глаголева погибли. Их тройка проверяла документы в одной семье, обнаружила дезертира. Вежливо предложили молодому парню пройти вместе с ними в автобус. Отец же этого парня вдруг откуда-то выхватил немецкий шмайсер, одной очередью он убил своего сына и моих трех бойцов, сам же потом застрелился. И ты понимаешь, Артур, ни жена, ни его дети, а их у него осталось еще трое детей, так ни разу не всплакнули по этому поводу. Сидят на кровати, уставясь глазами в пол, и ни на кого не реагируют. Я решил ил в больницу на всякий случай отправить, не хочу, чтобы дети с ума посходили!

Наступила небольшая пауза. В микрофоне слышалось тяжелое дыхание командира полка. Он явно переживал гибель и трех красноармейцев, которые готовились сражаться с немцами, а погибли от рук своего же русского рабочего. Затем в микрофоне рации снова послышался голос подполковника Гаврилова: