S.T.I.K.S: Сестра. Глава первая. Прибытие

А ещё Паша вспомнил, как они прыгали с крыши одного дома на другой. Как раз его дом стоит очень близко, практически впритык со следующим Особенности местной стройки. Так вот, об этом знают все местные пацаны. Растояние между домами буквально около метра и перепрыгнуть ничего не стоит. На земле такое растояние берется без особого напряжения. Но на пятом этаже и если посмотреть вниз... Кто прыгал считался настоящим мужиком и бойцом. Кто отказывался становился трусом в глазах друзей на очень долгое время.

Ну вот как то вечером и Паша с друзьями решили прыгать. Дело было вечером, делать было нечего.

Хорохорились, распушивали перья и раздувались как молодые петушки. Смотрели на проём, оценивая расстояние, и на маленьких человечков и игрушечные машинки на дороге. Отключали телефоны, чтобы не зазвонили в самый ответственный момент и прыгали. На той стороне сразу садились, потому что ослабевшие перепуганные ноги не держали пацанов.

Паша не прыгнул. Он хотел, он боялся опозориться в глазах друзей, но посмотрел в бездну и не смог. Как будто колодки деревянные, арестантские повисли на ногах, замедляя движение.

"Давай! Прыгай!" — кричали пацаны, а он представлял, как оступается и летит крича пять этажей вниз, как прыгает но в последнюю секунду оступается и чуть-чуть не долетает. Цепляется пальцами за крышу, а сила притяжения неумолимо тянет вниз, и он опять срывается и летит вниз истошно крича. Красный галстук развевается на ветру и прыгает в лицо, заслоняя перепуганные лица ребят, которые смотрят сверху вниз, быстро уменьшаясь.

Короче говоря, Паша не прыгнул. Пацаны сначала участливо молчали, потом подбадривали, а потом издевались, но ничего не помогло. Мальчик не смог перешагнуть через свой страх и картины смерти от падения оказались страшнее позора трусости. Друзья ушли через подъезд другого дома, а Паша возвращался назад тем путем, которым пришел.

Его не дразнили, но грязный осадочек остался. Именно это он вспоминал, когда по привычке, по линиям шел по крыше, оставив сестру и бешеного дядьку позади.

Картина открылась ужасающая. Кадры из постапокалиптического фильма наложились на мелкий постсоветский городок. Столбы дыма из окон, горящие сараи и дома в частном секторе, перевернутые машины и памятник вождю окрашенный во что-то темное. Вот только людей не видно. Никто не бегает по улицам, не оказывает вооруженного сопротивления, и никто никого не кушает. Наверное всех уже съели. А где армия, которая должна освобождать гражданское население, где вертолеты, грузовики и БТР-ы? Где разбили спасательный городок в который подтягиваются выжившие?

Застрекотали выстрелы. Значит кто-то еще борется, просто не видно с крыши.

— Что это? — спросила сестра, она уже стояла рядом. Волосы слегка развевались на ветру, правый бант упал вертикально вниз, левый все еще задорно торчал вверх.

— Зомби-апокалипсис, — серьезно ответил Паша. Он сам уже в это поверил.

— Да нет, — отмахнулась она, — Что там за парк? И где папина работа?

Небольшого базарчика в центре города больше не было. Он не взорвался, не сгорел. Его не разрушили и не снесли — его просто не было. Целого района окружившего пятиэтажками небольшой базарчик, на котором папа торговал мясом больше не было. Ни одного дома. Вместо этого там вырос лес. Густой черный лес с множеством деревьев. В черте города. И он не просто прорвался из асфальта, как деревья-мутанты в Чернобыле. Он заменил прошлый пейзаж, заменил ту картину которая открывалась раньше с этой крыши. Именно на папину работу смотрел Паша, не решаясь прыгнуть и думал, что скажет папа если я разобьюсь? Как он будет подымать мое безжизненное тело с асфальта? Или соскребать с асфальта, как в смешных американских мультиках.

Целой район вырвали как листок из тетради в клеточку, а вместо него вклеили листок в линеечку, причем весь грязный и разрисованный ужасными детскими каракулями. Дорога, идущая около памятника Ленина обрывалась и превращалась в лесную тропинку. Почти точное попадание, но и полное несоответствие тому, что было раньше. Не было не только базарного района, не было ничего дальше. Город закончился на памятнике. Дальше только лес.

— Ничего себе, — прошептал Паша, — а где папа?