Варяги: На гребне волны

Обстрел из орудий. Обстрел со стороны арбалетчиков, не дающий защитникам организовать сколь-либо организованный отпор. И что оставалось делать графу и его советникам? Попробовать сделать очередную вылазку, на сей раз пешим порядком, благо в чрезвычайно опасности использования кавалерии они уже убедились? Милости просим, этим Гарсия Гомес меня только порадует. Переть бешеным кабаном на превосходящие силы противника, к тому же при кавалерии и с огромным количеством стрелков? Ждём-с, радостно потирая лапы.

Станете отсиживаться, изображая мышь под метлой? Опять же на здоровье. На наше здоровье, потому как несколько дней сосредоточенного обстрела из орудий предоставят один, а может и парочку шикарных проходов для пруссов Витовта Тихого, которые только и ждут возможности от души порезвиться, обагрить клинки кровушкой врагов. Это понимал я, осознавали Магнус, обе жрицы-сестрички, да и другие военачальники, причём не только наши, но и леонские. Мда, для графа Сальдании складывалась типичная ситуация под названием 'куда ни кинь, а всюду клин'. Или полная жопа, если в привычной мне интерпретации.

— Вести, конунг, — нарушив относительную тишину вокруг — помимо грохота орудий на не столь большом отдалении и вообще звуков сражения — уведомил Одинец. — Люди короля Бермудо перехватили одного из гонцов, посланных графом Гомесом к халифу аль-Мансуру. Только их наверняка много было, точно не один-одинёшенек.

— Кто бы сомневался, — процедил я. — И что предатель пишет своему хозяину?

— То мне неведомо. Король приглашает тебя к себе, видимо, хочет там о письме поговорить.

— Значимость свою показывает, Мрачный. Дескать, тут моя земля, мои люди тоже могут... кое-что. Пусть тешится. Надобно тебе идти, порадуй того, кто мнит себя великим и могучим.

Жрец Локи, как и всегда, хорошо читал в душах людских. Ведь Бермудо II Перес и впрямь изо всех сил старался доказывать всем вокруг и приближённым в первую очередь. что он силён, а значит достоин занимать то место, на котором сейчас находится. Естественное для коронованной особы поведение. Ставить палки в колёса было бы и бессмысленно, и даже вредно. Король Леона важен для нас. Союзник, как ни крути: добровольный, понимающий свою зависимость от нас, а потому не склонный к резким и необдуманным телодвижениям. Какое-то время точно. И лучше всего будет сделать так, чтобы это самое время длилось подольше. Следовательно...

— Окажем любезность королю Бермудо, — улыбнулся я. — Только за ради Хель, красавицы, постарайтесь не выгрызать несчастным леонцам мозг своими шуточками. Они и так уже от ваших развлечений на стенку лезут и готовы в твердокаменную землю по уши закопаться.

Хихикают сестрички, довольные жизнью и своим в ней местом. Мда, просто никакого сравнения с теми образами, которые были несколько лет назад, при первом с ними знакомстве. Тогда обе они были прежде всего озабочены местью. Теперь же больше стремятся получить от жизни все доступные радости. То, что таковыми считают, с учётом своего, очень своеобразного по местным меркам взгляда на мир. Я тоже, хм, добавил пару горстей жгучего перца в и так ядовитое варево. Результат получился... на страх не только врагам, но и многим союзникам. Два очаровательных монстрика женского полу выносили и выгрызали мозг всем, кто оказывался в пределах досягаемости. Кому-то относительно бережно, можно даже сказать любя. Другим... со всем усердием, а это уже было реально жёстко. Жесть как она есть, больше и добавить нечего.

Однако и голос здравого смысла порой пробивается. Вот и сейчас, оказавшись в королевском шатре в качестве моего сопровождения, малость прикрутили фонтан, из которого щедро хлестало приправленное чернейшим юмором и отборным змеиным ядом красноречие. Магнус, тот в принципе не был в подобном окружении склонен к лишним словам, если не видел в том надобности. Жрецы Локи и жрицы Лады — явления совершенно разного порядка.

Бермудо Леонский был чрезвычайно вежлив, благостен и доволен происходящим. Нет, он, конечно, очень хотел побольше узнать о нашем особенном оружии и однозначно не оставил надежд, что кто-то из его прознатчиков сумеет либо подкупить кого-то из посвящённых, либо высмотреть-подслушать нечто особо важное. Только подобные стремления абсолютно нормальны и естественны даже между реально близкими союзниками, не говоря уж о союзниках временных, ситуативных по сути своей.

Довольна коронованная особа была другим. Чем? Самим фактом того, что наиболее важный и значимый его враг внутри королевства был так быстро и без особых сложностей закупорен внутри стен крепости и мечтал лишь о побеге или о том. чтобы сдаться на сколь-либо приемлемых условиях. Просто бальзам на до сих пор обильно кровоточащие раны монаршего самолюбия, по которому раз за разом, год за годом цинично топтались шипованными сапогами, да со всей затейливостью. И наверняка имели место быть мечты о чём-то схожем относительно других врагов. К примеру, Гарсии Фернандеса, графа Кастилии, обладающего куда большими возможностями, нежели граф Сальданский. Да и другие враги, уже иной крови и веры...

Рассыпавшись в не слишком витиеватых, но преисполненных лестью фразах, Бермудо всеми силами показывал, до чего рад нас видеть и как хочет поделиться полученными известиями. Теми самыми, почерпнутыми из перехваченного послания от графа Сальдании, адресованного халифу.

— Перехваченное послание — это хорошо, — кивнул я, поудобнее устраиваясь в специально предназначенном для меня походном кресле. Удобное, мягкое... умеет король Леона обустраивать быт свой и окружающих, чего уж там. — Но вот есть ли в нём что-либо помимо жалобных, воистину панических воплей обречённого предателя? Вот посмотрим на очаровательных жриц Лады... Их лица преисполнены здорового сомнения, они даже могут поделиться им с нами. Если мы того захотим, конечно, — малость успокаиваю Бермудо, который совершенно точно не хочет выслушивать очередной мозговынос, порождённых специфическим разумом сестричек.

— Там есть многое, помимо паники, Хальфдан, — не пытаясь ограничиться исключительно словами, король Леона жестом приказывает одному из своих кабальерос передать мне тот самый лист бумаги. Знакомой бумаги, произведённой одной из расположенных на Руси мастерских. Мелочь, а всё равно приятно. — Гомес пытается испугать своего властелина-мавра, но вместе с тем упоминает о важных событиях и планах.

— Вот и посмотрим... это может быть не только любопытно, но и полезно.

Беру у того самого леонского кабальеро покрытый строчками лист бумаги и внимательно так вчитываюсь. Внимательно, потому как язык не самый знакомый из мне известных, пусть и изучаемый вот уже не первый год. Ну а как иначе то? Влезать в испанские дела и при этом даже не удосужиться всерьёз врасти в местные реалии, включая владение устной и письменной речью — не самый лучший вариант из возможных. Вот и впихивал в свою голову очередную порцию лингвистики, щоб ей пусто было.

Долго, хлопотно, но оно того стоило. Другое дело, что подобные усилия стоило прикладывать лишь для улучшения понимания союзников и взаимодействия с ними, но никак не для явных и однозначных врагов. Последних стоило внимательно изучать, искать сильные и слабые места, но вот лично для меня учить язык тех, от кого неудержимо тянет блевать... Нафиг такое счастье! Так что хазарские, мавританские и иные им подобные наречия пускай идут в далёкое, пешее и несомненно порнографическое путешествие в один конец. И с сопровождающим пинком на дорожку, чтоб, значит, верное направление указать.

Само же письмо, попавшее, наконец, в мои загребущие лапы, и впрямь содержало немало интересного. Пусть граф Сальдании знал немного, но в своём стремлении внушить халифу аль-Мансуру, что дела обстоят совсем-совсем печально, он не стеснялся излагать нарисовавшуюся вокруг Сальдании ситуацию с учётом общей картины 'битвы за Испанию'.

Начать с того, что халиф вроде как — если вообще верить изложенному в этом письме — должен был использовать в качестве места сбора войска город под названием Саламанка. Звучало это разумно, чего уж там! Завоёванный халифатом два десятка лет тому назад, а значит уже 'переваренный', встроенный маврами в своё государство, без наличия сколь-либо значимого сопротивления со стороны большей частью перебитых или обращенных в рабство, а частично склонившихся перед завоевателями испанцев. Мощная крепость, возможность хранения больших запасов провианта и прочих необходимых для многотысячной армии припасов. Стратегически выгодное положение опять же.

Очень выгодное, осмелюсь заметить! Небольшой рывок вперёд, взятие или блокирование Саморы — единственной серьёзной преграды в северном направлении — давало войску аль-Мансура возможность выбора, куда именно наносить основной удар.

Продолжить движение на север — вот она, столица королевства Леон с одноименным названием, которую халиф уже повергал к своим ногам. Северо-восток тоже не просто так, там как раз располагалась Сальдания и иные графства, не столь яркие, но идущие в кильватере Гарсии Гомеса. Северо-запад выведет к Сантъяго-де-Компостеле. Ну а если двигаться от Саморы практически на запад, то упрёшься в город Брага, тоже весьма немалый и богатый. Куда ни кинь — всюду есть свои преимущества для вторженцев на земли королевства. И у каждого варианта есть как плюсы, так и минусы. Это понятно мне, но наверняка и халиф это соображает. Если не сам, так у него и советники в воинских делах присутствуют, причём в немалом количестве.

К сожалению, о количестве стягиваемых к Саламанке войск граф Сальдании не имел ни малейшего представления. И это хорошо, потому как будь в письме даже лёгкий намёк на это, я бы почувствовал ни с чем не сравнимый аромат дезы. Зато почти прямым текстом звучало напоминание халифу о том, что именно он, Гарсия Гомес, более всех иных подходит для того, чтобы оказаться на троне Леона. Королевства уже не независимого, а покорного воле халифа и готового не только платить большую дань, но и оказывать всяческую помощь в дальнейших завоеваниях Кордовского Халифата.

Ага, тут всё совсем-совсем понятно, это уже не раз в истории, мне знакомой, наблюдалось. Самый яркий пример — потерявшие остатки чести и самоуважения твари, лишь по ошибке называемые русскими князьями, ползающие на коленях перед ордынскими ублюдками, выпрашивая ярлык на княжение, да ещё и гордящиеся этими 'великими достижениями'. Отрицательный отбор в действии, когда наверху сидели мрази, готовые предать всех и вся в обмен на кость, брошенную с ханского стола. Некоторые, хм, даже святыми стали, что хоть и противно, но ни разу не лишено смысла со стороны той самой церкви распятого бога, ети её с казённой части шипованной палицей.

Гарсия Гомес, граф Сальдании. Санчо Гарсия, граф Кастилии. Два главных предателя, которые готовы были яростно грызть других и грызться между собой за право торговать жизнями и свободой людей одной с ними крови, выслуживаться перед маврами изо всех сил. Были готовы, делали это, но... теперь одному из них уже вряд ли светит нечто иное, помимо публичной казни и краха всего рода Гомесов. До второго же только предстоит дотянуться, да.

Хорошее письмо, действительно полезное, открывающее кусочек важной информации и в очередной раз подтверждающее сущность нынешнего властителя Сальдании. Это я и произнёс.

— Полезное письмецо. Саламанка, значит! Что ж, место для сбора войска аль-Мансур выбрал удобное во всех отношениях. Оттуда он может угрожать сразу нескольким вашим городам, Бермудо. И ударит он туда, где вас сейчас нет, рассчитывая на медлительность королевских войск и слабость духа защитников Браги, Сантъяго-де-Компостелы и даже самого Леона.

— Рыцари королевства верны мне, а потому...

— А потому уже бывали случаи открытия ворот перед войском мавров, — небрежно отмахнулся я от начала напыщенной речи монарха. — Здесь присутствуют лишь те, кто хочет обойтись без красивостей, предпочитая только правду, как бы печально она не звучала. Ваши подданные боятся мавров, точнее их великого числа, которое не раз ломало воинское искусство отдельных воинов Леона и не только. И пока мы делом не напомним им о том, что мавров можно и нужно сокрушать, каким бы числом они не появлялись на полях сражений, страх этот никуда не уйдёт.

— Поэтому сперва Сальдания, потом, если останется на то время, Кастилия, и лишь после этого можно будет развернуть войско на мавров, — высказался Магнус, привычно ударив посохом об пол. — И никакой пощады ни маврам, ни предателям.

— Саламанка-Саламанка... — мелодично пропела Софья, играясь с собственными волосами, заплетёнными в косу. — Как жаль, что там нет наших ушей и глаз.

— Большого их числа, сестричка!

— Только малое...

— Как будто прознатчики окривели и полуоглохли.

— Точно!

— То даже так мы кое-что можем, — мурлыкнула Елена. — Нам скажут, когда и куда они двинутся.

— Ведь есть город Самора.

— Он не рядом...

— Но и не далеко!

— А там мы можем смотреть.

— И видеть.

— Слушать.

— И слышать!

Хоть и в своей манере, но сестрички успокоили Бермудо, недвусмысленно намекнув, что мы, россы, хорошо знаем, что делаем и готовы, случись действительно опасная ситуация, прийти союзникам на помощь. С другой стороны напомнили, что за несколько лет, прошедших со времени прибытий посольства Руси в Леон, мы постарались как следует освоиться в королевстве, в том числе заимев сторонников и прознатчиков в самых разных местах и слоях населения.

— Осады длятся долго, — напомнил об очевидном для этих мест Лоркад, этот бравый леонский кавалерист и реально неплохой командир, пусть и горячий порой сверх меры.

— Не теперь. Прислушайтесь!

Очень даже к месту спустя несколько мгновений раздался звук очередного выстрела. Похоже, пушкари нащупывали новую точку, куда рассчитывали уложить очередную порцию ядер. Магнус, напомнивший леонцам о необходимости внимательнее относиться к происходящим вокруг изменениям, довольно усмехнулся, после чего продолжил.

— Мы не зря тащили за собой осадные пушки и большой запас пороха для них. Несколько дней, может неделя... и всё, мы пробьём для нас путь по ту сторону стен. Тогда прислужники мавров узнают, что такое ярость наших хирдманов и боевое безумие пруссов. Долго под стенами не задержимся, Локи то подтвердит!

Уверенность, звучавшая в голосе моего побратима. Собственные впечатления от изрыгающих огонь и массивные ядра пушек. Уже сложившаяся у нас репутация вояк, которые привыкли опрокидывать практически все возникающие на пути к цели преграды... Всего этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы убедить леонцев, а самое главное лично короля Бермудо II Переса в том, что Сальдания не просто обречена пасть, но сделает это в кратчайшие сроки. Приятно ощущать нечто подобное. очень приятно. Оставалось лишь одно — воплотить сказанное в жизнь. Не просто воплотить, но при этом не нанести собственно городу и его населению слишком большие повреждения. Репутация. Та самая, уже сложившаяся, согласно которой мы воевали исключительно с маврами и их пособниками, но никак не с простыми испанцами. Эх, пусть удача пребудет с нами. Как ни крути, а именно Локи тот, кто более других обитателей Асгарда знает толк в этой эфемерной штуке.