Какая большая все-таки страна, думал риэстийский посол Тэйлар Камарен, третий день уже пылясь в повозке, везущей его в столицу самой северной провинции. А раньше плыли на корабле, путешествие мирным было и скучным. Поначалу Камарен разглядывал волны и берега — потом занятие поднадоело.

Второй раз проделывал этот путь, только теперь в другом направлении. Он приехал в Земли Солнечной птицы в свите главного посланника, и, успев лишь самую малость вкусить блеска Столицы, с важной миссией был отправлен ближе к родным краям, в здешнюю глушь.

Риэстийцы лучше переносили прохладную погоду, чем здешние столичные жители, хотя на севере наверняка люди были привычные. Но все-таки уроженцы его родины носили меньше слоев одежды. На нем самом была белая рубаха из тонкого полотна, маково-красный, шитый серебром короткий жилет, да темно-серые штаны, шире, чем полагалось по здешней моде. И льняной пояс — в бело-вишневую полоску, с длинными кистями. Яркий наряд шел к резким чертам, смуглой коже; да весь его народ был таким и одевался броско.

...И все же — какая большая страна! Риэста не меньше, пожалуй, но такой широкой реки, как Иэну, в родных землях нет. Иленья будет поуже, да что там, заметно уже... зато дома много озер. И горы — все больше пологие, невысокие. И люди — открытые, несдержанные порой, скорые и на гнев, и на дружбу. Радушные, щедрые. Не зазорно им чужака другом назвать.

А эти...

Что ж, посмотрим, что пламя и свежий ветер его родины могут против здешней надменности.

— Рановато думать о доме, — подмигнул он чистившей перья ручной соколице именем Гуэйя, белоснежной с коричневыми крапинками. Та глянула на хозяина неподвижным оранжевым глазом, и вернулась к прерванному занятию. Камарен гордился ее умом — и, по мнению многих, изрядно его преувеличивал.

Рановато скучать о доме, но о чем еще размышлять, раскачиваясь вместе с повозкой на провинциальных дорогах? В срединных землях тут дороги отличные, Риэста похвастаться этим не может, увы. Но вот в глуши — не дорога, одно название.

А о доме Тэйлар Камарен думать все-таки будет. Там ждут его жена, полногрудая ласковая Антэ, и младшая сестра Кейка. Ждут малыши...

Что касается планов на будущее, их Камарен не строил. В Столице тутошней все для себя выяснил, а гадать, какими окажутся хозяева провинции Хинаи, только делу во вред. Какими окажутся, с такими и пойдет разговор. А не с ними самими, так найдется кто-нибудь там, на месте.

Риэста и Земли Солнечной птицы не враждовали и границами не соприкасались, но дружбы меж ними было не больше, чем между двумя девицами, соперничающими за одного жениха. Однако послу не стали чинить препятствий; на север отправиться — за чем дело стало! И он даже подозревал, что о его миссии догадывались и свои виды имели. Чужестранец удобен, когда хочешь неугодных обвинить в сговоре, неважно, будет ли таковой на самом деле.

Путевой знак выдали, небольшой охраной снабдили — и вперед, меряй дороги! Ну, пусть, поглядим, кто кого.

В Осорэи готовились к встрече аталинского посла. Года не прошло с тех пор, как северяне проехали сквозь Хинаи — так продергивают в кольцо шелковую ленту: быстро, ярко и скомканно. Теперь гостя полагалось принять отдельно, по всем правилам и с почетом.

Даже замшелые старики и старухи ощутили прилив бодрости — одно дело торговые караваны, проходящие через провинцию, совсем другое — чужеземный посланник высокого рода, месяцем ранее побывавший в Столице. Наверняка и встретят его как-нибудь пышно, может, и народу что перепадет. А те, кто был поумнее, гадали — речь наверняка пойдет о торговле, значит, провинция внакладе не останется.

— Мне этот визит не нравится, — сказал Кэраи Таэна помощнику. Сам он еще был в Столице, когда туда приехали послы, но того, кто должен был скоро тут появиться, видел лишь мельком. — Торговые дела решают не здесь. Рудники, с которыми он должен якобы ознакомиться... не тогда, когда Столица клацает на нас зубами.

— У них и благая цель помимо того — поняв, как обстоят дела здесь, помочь нам наладить мир с рухэй. Ведь они не враждуют, и соседи не рискнут творить бесчинства, пока здесь посланник...

— Господин Айю, неужто вы этому верите? Северяне особо не жаловали наши земли. Солнечная Птица никогда не позволит им беспошлинно провозить товары к морю и обратно. С чего бы им разжигать нашу вражду с рухэй и в то же время расточать улыбки нам?

— Пусть так. Но он тут всем чужой, что может один аталинец? — недоуменно спросил Айю, и Кэраи ничего не ответил. Ибо и сам не знал, что — но был уверен точно: даже один человек способен на многое. Особенно с посольской грамотой в руках.

Но ни одна грамота не поможет, когда речь идет о детях, а то он, пожалуй, обзавелся бы. Ах, если бы Тайрену действительно ничего не значил для брата! Но Тагари лишь думает так, он слишком боится привязаться к сыну Истэ, да еще и столь слабому здоровьем. А на деле мальчик глубоко в его сердце, так деревце пускает корни в скалу...

Тайрену уже меньше дичился, но оттаивал лишь после визитов Энори; Кэраи рад был бы вовсе их запретить, но тогда симпатии мальчика лишился бы вмиг. Что делать. По крайней мере позволял им видеться лишь в своем присутствии, или в присутствии врача семьи Микеро.

Энори должен был придти к своему подопечному на закате, но сейчас едва перевалило за полдень, а он уже появился в доме. Разумеется, не ставя в известность. Кэраи мимолетно подумал, что впустивший его, пожалуй, попрощается с местом.

Энори стоял у резной створки окна; вторая створка была открыта, он показывал мальчику что-то в саду. Солнечные лучи скрещивались на светлом одеянии гостя. Стремительно обернулся, черные с серебром бабочки на шелке встрепенулись, готовясь взлететь. Улыбка была очень нежная и очень злая.

— Светлого дня, господин Таэна!

Рука Энори мигом опустилась на плечо Тайрену.

Кэраи видел, как он раздосадован тем, что все-таки не удалось обойтись без хозяина дома. Это было приятно видеть — в противу его обычной самоуверенности.

— Ты не должен был придти в этот час.

— Если я нужен Тэни, я прихожу.

— Без моего ведома — в мой дом?

— Вы так заняты этим посланником... как я мог беспокоить?

— Не страшно, он еще не приехал. Но раз ты здесь... к тебе будет особое поручение. Твоему вкусу я доверяю, о любви к театру наслышан. Позаботься о том, чтобы гостя было чем развлекать. Пусть все наши труппы как следует подумают, что они могут ему предложить. Лучше что-нибудь здешнее, столичное он видел наверняка. Тайрену, ты ведь простишь, что я вас разлучаю? Времени осталось так мало.

Энори оставил мальчика, метнулся по комнате взад и вперед — теперь будто порхнула огромная бабочка-белянка, с черными точками узора на крыльях. И вдруг рассмеялся.

— Что ж, хорошо. Пусть будет по-вашему. Ему не на что будет пожаловаться.

Когда незваный гость покинул комнату мальчика, Кэраи вышел следом за ним, собираясь вернуться в город. Во дворе их путь расходился: Энори ждали носилки, а Кэраи намеревался ехать верхом. Но взгляд юноши остановил его, уже свернувшего к конюшням.

— Вы не верите местным легендам и сказкам, хотя в вашем доме живет человек, заглянувший в одну из них? — сказал Энори; не будь слух Кэраи так натренирован в Столице, он бы заметил лишь почтение, не насмешку.

— О ком ты? Ах, да... Откуда ты про нее знаешь?

— Она как-то выбежала на меня посмотреть.

— Смелая девочка, — Кэраи не смог сдержать улыбки. Энори продолжил:

— И я расспросил слуг... Так что же, господин? Правдивы ее слова?

— Как раз для тебя задачка. Нежить, призраки, что еще там... Если все-таки это окажутся обыкновенные разбойники, еще того лучше, — с иронией ответил младший Таэна. — Хочешь заняться? После того, как закончишь с театром, конечно.

— Вот уж не мое дело, ловить разбойников.

— Как угодно. Не до нее пока.

— А тот, кто увез ее из-под замка? — спросил Энори после короткого колебания. Видно, интерес пересилил и неприязнь, и желание говорить дерзости.

— Сейчас он в любом случае останется под стражей. Дознание еще не закончилось.

— Не похоже, чтобы его могли оправдать.

— Это так.

— Но вам удалось превзойти Макори с его хассой. Я думал, это он у нас любитель жестких мер, но держать ту бедняжку у себя в доме, помахивая надеждой у нее перед носом...

Давно мог прервать этот разговор — но Энори словно пытался найти границу, за которой его наконец не смогут терпеть, и это было... забавно. Хотя и бесило порядком.

— Ну, продолжай. Разворот интересный.

— Да нет, ничего, господин. Все правильно в этом мире, где за честное исполнение долга должна последовать смерть.

— Ты, никак, заступаешься за него? — Кэраи пристальней вгляделся в говорившего.

— Да. Я не так уж редко помогаю людям, — ответил Энори довольно-таки ядовито. — Ко мне обычно обращаются с просьбами.

— Ну, пусть дальше обращаются, я здесь причем...

Юноша вскинул свои недобрые кошачьи глазищи, кивнул с ложным смирением:

— Да, это решает глава земельной стражи, судья или сам генерал — он ведь скоро вернется?

Кэраи в очередной раз ощутил, что очень устал от него. Будто камешек в сапоге во время перехода по висячему мосту — и не избавиться, и так мешает...

— Не лезь в это дело. Послушай доброго совета.

— Почему же?

— Потому что мне начинает казаться, что твой интерес неспроста.

Энори откликнулся не сразу, и таким тоном, будто узнал нечто новое для себя:

— Вот оно как. Хорошо, пусть все идет, как идет.

"Аталинский гость уже в нескольких днях пути" — получив это известие, генерал вернулся в Осорэи из Ожерелья, где отстраивали сгоревшую заставу. Порой, как сейчас, в пограничных крепостях, а обычно в Сосновой и Срединной, где стояла часть гарнизона и обучали новобранцев, он пропадал большую часть года, но никто, кроме разве что брата, не догадывался — не один только долг держит хозяина Хинаи вдали от дома. Сам этот дом и отталкивает. Как старшему, досталось Тагари родовое гнездо... и не деться от него никуда, и не перестроить, чтоб не бродило прошлое по коридорам.

Тагари видел, как поднялась луна, поплыла над верхушками садовых деревьев — и соловьи запели. Аромат жасмина окутывал сад — самое время мечтать о несбыточном. Или закрыть окно.

В такие ночи он невольно вспоминал жену, хотя старался никогда не думать о ней. Истэ, кареглазая, своевольная, с волосами, пахнущими осенней листвой, с чуть хриплым голосом и капризно изогнутым ртом... Крепкая, невысокая, полная какой-то животной грации, но при этом холодная, словно луна над заснеженными полями. Она вышла за Тагари не по любви, а по решению семьи, и даже рождение сына не изменило ее душу. А потом ее разыскал человек, которому отдано было сердце Истэ еще с ранней юности...

Генерал пытался найти беглецов, но будто горы помогли им — те ускользнули от погони, следуя невесть как найденными тропами. Найти их, уже недалеко от границы, помог Энори, которого поначалу даже не думал подпускать к розыску.

А сын... все думали, что он умрет. Хилого, болезненного ребенка никто не принимал всерьез...

Тагари было жаль, что его первенец родился таким. Он тогда не смог сдержать разочарования. А Истэ не дождалась даже, пока Тайрену толком научится говорить...

Часом раньше, проходя по дому, генерал услышал разговор слуг. Не остановился бы, но разобрал имя наследника своего.

— У маленького господина и улыбку-то не выманить... а этот как придет, малец у него на шее виснет, и так часами висеть готов! — это, видимо, нянька

— Я бы на твоем месте не ревновал, а лучше исполнял свои обязанности, — отметил кто-то еще.

— Да куда лучше! Все для него...

— Ну а мальчику нужно нечто другое. Бывает.

По лицу Тагари Таэны скользнула тень, и он направился в собственные покои. Потерян ли сын для него самого? Или еще не поздно? Только что делать с болезненным ребенком, которого нельзя посадить на коня, вывезти в горы... Что там горы, если до него и дотронуться страшновато, вдруг сломаются эти птичьи косточки. Но он жив, и ему лучше, чем во младенчестве — врачи до сих пор считают это чудом. Если Тайрену вырастет, разве он будет числить себя настоящим наследником Дома, если толком не был подле отца?

Господин генерал, едва вернулся, затребовал Энори к себе; советника выдернули с театрального представления посреди новой пьесы, смотреть которую собралась половина городской знати. Несмотря на страсть к театру, тот подчинился не просто мгновенно, но, как показалось вестнику, с охотой. О чем они разговаривали с главой Хинаи, кроме этих двоих не узнал никто. Разговор длился долго — и Тагари вышел с лицом довольно мрачным, но чувствовалось, что он спокоен и пребывает в сносном расположении духа.

Слуги тоже понемногу начали успокаиваться — генерал Таэна относился к суевериям с опаской и уважением, в отличие от брата, который обряды против злых сил если и соблюдал, то из уважения к старине, уж никак не от страха. Но, раз глава Дома не счел нужным что-то предпринимать, значит, и впрямь всех переполошили глупые слухи.

К тому же никаких ужасов в городе не воспоследовало.

Зато в городском гарнизоне творилось неладное. За две ночи погибли двое — похоже было, что их разорвал дикий зверь. Хоть произошло сие у самых стен Осорэи, многие сомневались, ведь не полезут волк или иная лесная тварь к людям. Да и предместья им не миновать незамеченным. Однако среди военных немало было людей, знающих толк в охоте — и они утверждали: тела были растерзаны либо крупным зверем, либо кем-то совсем уж непостижимым. Края ран выглядели слишком неровными для ножа, но все же ровнее, чем при укусе, когда плоть разрывают, а не режут. Разве что зубы были заточены, и длиннее, чем волчий клык. На следы крупных когтей тоже не походило — нет зверя, у которого когти на лапах расположены таким образом.

Убиты были: караульный, стоящий возле ворот, и повар, готовивший на заднем дворе похлебку для дежурной стражи.

Тварь хватала за горло; но одна из жертв успела закрыться, и порвана была рука выше локтя. Только это не спасло человека, и криков никто не слышал. Убив, виновник отходил ненадолго и возвращался, когда кровь переставала течь. И вновь запускал клыки...

— У господина Макори Нэйта есть хасса, — угрюмо заявил один из солдат гарнизона.

— Ты совсем умом тронулся — что он ее, по ночам выпускает?

— Всякое бывает... сторож попался нерадивый, — осторожно ответил первый, сообразив, что за языком стоило бы последить. Собеседники замолчали. Только в бреду можно было заподозрить наследника одного из знатнейших домов Хинаи в подобных забавах, но слухи о Макори ходили разные. А раны на телах жертв больно уж странными были...

Рииши две ночи не спал — после первой смерти в гарнизоне; чувствовал — что-то будет еще. И дождался... второго человека не уберегли. Поиски следов и расспросы ничего не дали, как и выставление дополнительного караула после первого нападения.

123 ... 282930

↓ Содержание ↓