|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 9
Ирэн взяла "фа" малой октавы и постепенно дошла до мерцающей золотом "фа" третьей и держала так долго, что вызвала бурю оваций. Её изумительно чистый и точный голос звенел под сводами театра, заполняя своей красотой и мощью до краёв, окрашивая каждую ноту смыслом и глубокими переживаниями. Публика пришла в неописуемый восторг, все хлопали, кричали "бис", вставали с мест. Она перевела глаза на двух мужчин, которые сидели в ложе, слева от сцены. Больше всего её интересовало, как среагирует тот, который был моложе, белокурый, с синими, как морские глубины, глазами, аристократичными чертами лица. Она увидела, что он счастливо улыбается и душу залила тёплая волна. Второй мужчина, напоминавший внешне молодого человека, но гораздо старше, с благородным, даже надменным лицом, наклонился к нему и что-то сказал на ухо. Ирэн ушла в гримёрную, села за большое трюмо, поправляя грим. Дверь отворилась, вошёл молодой человек, подошёл к ней и обнял, поцеловал в шею. И, посмотревшись в зеркало вместе с ней, сказал:
— Твой голос сегодня звучал совершенно бесподобно.
— Дорогой, ты всегда так говоришь. Каждый раз, — с наигранной капризностью и обидой сказала Ирэн. — Ты не разбираешь в оперном пении.
— Не разбираюсь, согласен, — он сел рядом на маленький, кожаный диванчик, жадно рассматривая её, будто видел в первый раз. — Но сэр Роджер тоже был в восторге от твоей финальной арии. Он-то разбирается. Поверь мне. Он слышал, как пела Мария Калласс. Сказал, что ты своей техникой, артистизмом напоминаешь её. Не могу спорить с мэтром. Обожаю тебя, — добавил он, счастливо улыбаясь. — На свете нет женщины, которая бы могла бы заменить мне тебя.
— Котик, ты тоже для меня единственный и неповторимый.
Он вновь оказался сзади, положил ей руки на плечи и стал нежно, мягко целовать в шею.
— Мы очень хорошо смотримся вместе, — проронила она, погладив его по руке.
— Это точно, — сказал он, прижавшись к её щеке.
Его лицо вдруг начало расплываться, будто в тот момент, когда он смотрелся в зеркальную гладь озера, туда бросили камень. Черты лица огрубели, белокурые волосы, взбитые волной надо лбом, превратились в короткую стрижку тёмных волос с сединой на висках. Ирэн резко обернулась, её словно пронзил порыв ледяного ветра. На том месте, где только что стоял молодой человек, зияла пустота. Ирэн вскрикнула и проснулась. "Боже, опять этот сон", — подумала она, тяжело дыша. — "Как он меня измучил! Ужасно. Почему мне снится эта чушь?!" В дверь спальни постучали, и Ирэн увидела на пороге мужа, который бросив изучающий взгляд, холодно проронил:
— Будь любезна, спустись к ленчу.
Она привела себя в порядок, заметив, что по-прежнему слишком бледна и нанесла румяна, но они выглядел так неестественно, что она смыла весь макияж, надела простое домашнее платье и прошла в столовую. Уолт сидел за длинным полированным столом и ел овсяную кашу. Ирэн всегда смешило, что муж пыжится выглядеть британским аристократом. Столовая была оформлена в викторианском стиле. Стены обиты гобеленами, мебель в стиле "чипендейл" из ореха: массивный сервант с севрским фарфором, стулья с резными спинками на гнутых ножках и с мягким сиденьем, обшитым полосатым шёлком. Потолок украшала старинная люстра на бронзовом основании. Высокие окна задрапированы тяжёлыми бархатными портьерами цвета кофе с молоком. Особый шик — огромный камин до потолка, облицованный природным камнем. Еду подавали на тонком фарфоре со сценами охоты. Ирэн села напротив, и служанка поставила перед ней тарелку с салатом, мясом и сухариками. Но ей совершенно не хотелось есть.
— Как вы смогли спастись с Форденом? — поинтересовался Уолт.
— Когда начался пожар, он вытолкнул меня в окно, и мы доплыли до берега.
— И вы никого не видели?
— В каком смысле? Мы добрались до шоссе, остановили машину и доехали до его виллы. Кого мы должны были видеть, кроме шофёра?
Уолт сощурился, метнув быстры взгляд, будто пытался понять, насколько она искренне все это говорила.
— А почему ты сразу не позвонила?
— Он мне не давал. Возмущался, что из-за пожара не получил то, что оплатил.
— И он тебе понравился? — в голосе Уолта не ощущалось ни тени ревности.
— Не очень. Я ожидала большего, — старательно равнодушным тоном ответила Ирэн. — Он слишком торопился, я ничего не почувствовала.
Уолт усмехнулся.
— Судя по всему, он сильно влюблён в тебя. Бросился добиваться всеми силами. Странно, мне показалось, что он знал тебя и раньше. Ты не помнишь его?
— Нет. Я увидела его впервые в театре, когда он выступал там. У него неплохой голос, хотя техника оставляет желать лучшего.
— Он не пытался заставить тебя уйти к нему? Уговаривал?
— Да. Но он не понимает, что у меня это несерьёзно. Такие мужчины не могут меня заинтересовать надолго.
— Какие такие? Молодой, обаятельный мужчина, очень талантливый. За такое короткое время он многого добился.
— Дорогой, ты никогда меня раньше не ревновал к мужланам. Он плебей, прожжённый американец, который думает, что может купить все, что пожелает.
— Разве это плохо? Разница между мной и им только в том, что у меня есть средства, чтобы купить всё, у него — нет. Тебе понравился его дом?
— Снаружи выглядит неплохо. Внутри очень скромно и бедно. Видимо, он не придаёт значения тому, где живёт.
— Он живёт один?
— В каком смысле? В смысле женщин? Я никого не видела. Возможно, он живёт один, у него все автоматизировано. Кофе готовит кофейный автомат, булочки — электропечка-автомат.
— Хорошо, — подытожил Уолт, складывая льняную салфетку рядом с тарелкой. — Если хочешь, ты можешь с ним встречаться. Иногда. Он мне нужен.
Он встал и вышел из столовой. Ирэн остался одна со странным чувством, будто муж вытянул из неё всю душу расспросами.
Оказавшись в кабинете, Уолт сел за стол, начал проверять почту, посматривая периодически на большие напольные часы в корпусе из выбеленного дуба. Заполучив особняк бывшего хозяина города, Уолт был чрезвычайно раздосадован, обнаружив, как скромно оформлено жилище великого Алана Райзена, мультимиллиардера, который вложил все своё состояние в строительство этого города. Вначале Уолт хотел оставить все как есть, но потом спартанская обстановка особняка стала тяготить. Он сделал полную реконструкцию дома, заполнив его самыми дорогими и роскошными вещами. Теперь сводчатый потолок покрывали живописные фрески, стены украшали барельефы сфинксов, стояли мраморные статуи.
— Мистер Уолт, пришёл мистер Кеплер, — услышал он голос секретаря и довольно улыбнулся.
Откинулся на спинку большого кожаного кресла и приготовился ждать. Кеплер медленно вошёл в кабинет и уселся в кресле напротив. Уолт открыл стоящий на столе изящный хьюмидор из испанского кедра, достал сигару Cohiba Behike, особенно толстую на конце, понюхал. Отрезал кончик позолоченной гильотиной, аккуратно раскурил и, выпустив ароматный дым, наконец, спросил:
— Рассказывайте. Удалось достать чертежи двигателя?
Кеплер чуть заметно поморщился, с долей презрения наблюдая ритуал, который каждый раз разыгрывал перед ним Уолт. Новый хозяин города очень старался произвести впечатление человека, который вырос в роскоши, хотя Кеплер прекрасно знал, что это не так.
— Нет, увы.
— Да, я говорил вам, что посылать Ротбарда с его головорезами совершенно бессмысленно, — злорадно резюмировал Уолт. — Ну и что произошло на этот раз? — он выпустил с удовольствием сигарный дым.
Он никогда не предлагал сигары собеседнику. Считая, что достаточно того, что он сам, великий Мюррей Уолт, позволяет наслаждаться его сигарой.
— В живых остался только Ротбард. Можете себе представить? Форден придумал новое оружие. Уничтожает живую плоть полностью. Не остаётся ничего, кроме одежды и оружия. Пять человек его команды ликвидировали две дюжины бандитов и десяток мутантов.
— Потрясающе! — воскликнул Уолт с таким восхищением, будто Кеплер сообщил о безоговорочной победе, а не о полном фиаско.
Кеплер удивлённо взглянул на него и поинтересовался саркастически:
— И что вы увидели такого потрясающего? Этот молодчик теперь обладает уникальным оружием. Мы не сможем его одолеть. Кроме того, теперь он сможет прибрать весь город к своим рукам. Вы это понимаете?
— У него не получится, — возразил спокойно Уолт. — И вообще, думаю, мы пошли по неверному пути. Надо было привлечь Фордена в союзники, а не делать из него врага. Он очень талантливый человек, поможет нам в нашем деле. Вы проверили его?
— Да. Навёл справки. Заказные убийства, кинднепинг, подкуп, поджоги имущества. Объявлен в международный розыск.
— Прекрасно, прекрасно, — удовлетворённо проронил Уолт. — Это то, что нам нужно. Беспринципный, бессовестный мерзавец с мозгами. Идеальный вариант.
— Уолт, вы реально верите, что Генри Форден действительно — бандит? — на лице Кеплера возникла кислая мина.
— Что, значит, верю? Вы же сами сказали, что проверили его. Вы говорите загадками.
— Никакого Генри Фордена не существует! Чёрт побери! Это выдуманное имя! Всю информацию о нём запустили в Интернет хакеры! После того как Фордену дали разрешение на въезд в город всё исчезло. Фальшивые данные из базы ФБР, Интерпола.
— Мой Бог, ну какая разница? Мне совершенно всё равно, фальшивые эти данные или нет. Он попал в город и великолепно вписался в систему. Умён, талантлив. И у меня есть приманка для крючка, на который я могу его ловить...
— Ваша жена, — перебив его, бросил презрительно Кеплер.
— Ну да. Он влюблён в неё по уши. Я заметил это сразу. Его желание рвётся из штанов, когда он видит её. Не знаю, что он в ней нашёл. Камилла мне нравилась гораздо больше. Роскошная женщина. Ирэн — маленькая провинциалка. Жаль, что Камилла исчезла. Я бы женился на ней, — добавил Уолт с сальной улыбкой.
Губы Кеплера скривила гадливая усмешка. Уолт жадно захватывал всё, что принадлежало старому хозяину города — Алану Райзену. Когда Камилла, жена Райзена, исчезла, Уолт решил жениться на его бывшей любовнице. Он подбирал все, что обронил Райзен.
— А вас не удивило, что этот мнимый бандит так легко приспособился к жизни в городе?
— Ну и что такого? Он прошёл инструктаж, и всё прекрасно понял. Это подтверждает мою мысль, что он очень умён.
— Да неужели? Почему же он вдруг с такой настойчивостью начал добиваться Ирэн, зная, что она ваша жена? — Кеплер хитро сощурился. — И вам это может сильно не понравиться? Однако же, как только он увидел её, сразу бросился завоёвывать её сердце, невзирая на опасность.
— Кеплер, прекратите говорить менторским тоном! — рассердился Уолт. — Объяснитесь немедленно к чему вы клоните!
— Вы знали Фрэнка Фолкленда? Вы ведь в отличие от меня жили в городе и при Райзене. Наверно встречались.
— Нет, я не был знаком с Фолклендом, — уклончиво сказал Уолт. — Но он-то тут причём? Его повесили вместе с остальными членами его шайки.
Кеплер снисходительно усмехнулся.
— Повешен был вовсе не Фолкленд, а глава мафиозной группировки Сэм Монди. Это он выдавал себя за Фолкленда. А настоящий Фолкленд, по-видимому, остался жив. По какой-то причине он покинул город. Но затем вернулся. За своей женой Ирэн, — зловеще добавил он, сделав акцент на последней фразе.
Это произвело ошеломляющее впечатление на собеседника. Уолт замер, широко раскрыв глаза, и кровь отлила от его лица.
— Вы хотите сказать, — медленно проговорил он. — Что Генри Форден — это Фрэнк Фолкленд, который вернулся, чтобы закончить здесь дела?
— Совершенно верно! — изрёк Кеплер, откинувшись на спинку кресла. — Он хорошо представлял, что его здесь ждёт, поэтому легко приспособился.
— Насколько помню, Райзен расправился с Фолклендом именно потому, что тот разрушал порядок, установленный в городе, критиковал действия бизнесменов — друзей Райзена в своей газете, открыто пошёл против его принципов, занимался благотворительностью, построил приюты для бездомных, сирот, — проговорил Уолт недоверчиво. — Форден, или как его там, наоборот делает все в русле новых принципов города. Он никого не критикует, никому не помогает. По крайней мере, бескорыстно.
— Естественно, жестокие пытки, которым его подверг Райзен, кое-чему научили Фолкленда. Он не стал действовать так прямолинейно, как раньше. Наоборот, мимикрировал под новые порядки. Правда, не смог избавиться от любви к созданию спортивных автомобилей и Генри Форду. Даже имя выбрал такое, чтобы оно напоминало о его кумире, — объяснил ядовито Кеплер.
— Кеплер, вы просто завидуете его таланту конструктора, — ехидно проронил Уолт. — За кратчайший срок он смог оттяпать у вас большущий кусок авторынка. Несмотря на все препоны, которые вы ставите ему. Я восхищен.
Кеплер сморщил нос. Уолт сказал чистую правду.
— Ну, хорошо, — продолжил Уолт задумчиво. — Если Фолкленд явился за Ирэн и нашёл её, то, какого же дьявола, он до сих пор не исчез из города?
— Думаю, у него есть ещё дела. Наверняка он узнал, что его прежние друзья повешены, и жаждет отомстить. И скоро поймёт, если ещё не понял уже, кто виноват в их смерти. Кроме того, Ирэн его не помнит.
— И не вспомнит никогда, — Уолт расплылся в самодовольной ухмылке. — Над ней хорошо поработали. Правда, он может завоевать её вновь. Он слишком настойчив. И у него есть шанс. В конце концов, он может насильно её увезти.
— Вряд ли. Принципы не позволят. Поэтому он останется в городе, пока не добьётся своего. А с его оружием он очень опасен для нас. Нужно придумать другой путь, чем захват его собственности. К примеру, подослать к нему наёмного убийцу.
— У него есть страховка камер жизни. Его нельзя убить. Он воскреснет, — оборвал его Уолт.
— Но вы можете сделать для него исключение. Решайтесь, Уолт, иначе мы дождёмся того, что он уничтожит всех нас, захватит власть в городе и установит свои порядки. Мы должны его ликвидировать.
— Кеплер, я прекрасно понимаю, что смерть Фордена вам выгодна, — проронил с сарказмом Уолт. — Но для наших общих целей, живой он нам полезнее, чем мёртвый. С каждым разом он создаёт всё более совершенное оружие. Если мы его убьём, он никогда не сможет придумать ничего нового.
— Вы думаете, он с вами поделиться своими разработками? — поинтересовался ехидно Кеплер. — Держи карман шире. То, что я узнал о Фолкленде, свидетельствует об обратном. Он чрезвычайно честный человек. Никогда не позволит использовать его изобретения во вред.
— Мы можем его обработать, он встанет на нашу сторону, — предложил Уолт. — Промоем мозги. Внушим наши идеалы.
— Попробуйте. Сомневаюсь, что у вас получится, — скептически пробормотал Кеплер.
Когда он ушёл, Уолт аккуратно положил остаток сигары на бронзовую позолоченную пепельницу и подошёл к окну. Заложив руки за спину, он рассматривал раскинувшийся за окном экзотический сад, и размышлял над словами Кеплера. Даже, если Форден и есть Фрэнк Фолкленд, это не имело особого значения. Главная опасность скрывалась в ненависти Кеплера к Фордену. Уолт сильно опасался, что Кеплер может пойти на вредный для общего дела шаг и уничтожит своего конкурента раз и навсегда
* * *
— Мистер Форден, зачем вы переехали в этот город? — вдруг спросил Дженкинс. — Я бы понял, если бы вы приехали ещё во времена Райзена. Тогда ещё не было такого беспредела как сейчас. Конечно, тогда тоже приходилось несладко, но всё-таки у Райзена была единая полиция, которая разбиралась с бандитами.
Фрэнк пригубил стаканчик со скотчем и с горечью усмехнулся, вспомнив Стэнвуда, главу тайной полиции, который вначале гонялся за ним, как за главарём бандитов, а потом стал помогать.
— Трудно сказать определённо, — уклончиво ответил он, наконец. — Наверно, хотел свободы от бюрократов. Не знал, что здесь так всё будет.
— Неправда. Может быть, вы раньше здесь были? И вернулись? — вглядываясь пристально в выражение лица собеседника, поинтересовался Дженкинс.
— Да. Я раньше бывал в этом городе, — осторожно сказал Фрэнк, лихорадочно обдумывая, стоит ли быть откровенным до конца. — И вернулся, — объяснил он, не вдаваясь в подробности.
— Извините за нескромный вопрос, что же вас сюда привело? Впрочем, не хочу лезть вам в душу...
— Дженкинс, в первый раз, когда я попал сюда, я встретил женщину, которую полюбил. Но судьба нас безжалостно разлучила. Я вернулся за ней. И хотел встретиться со своими друзьями, — его голос предательски дрогнул.
Дженкинс вдруг чуть заметно усмехнулся, вытащил ручку, быстро написал пару слов на салфетке, и выложил перед Фрэнком.
— Я и раньше об этом догадывался.
Бросив быстрый взгляд, Фрэнк вынул из кармана зажигалку и сжёг салфетку. Расслабленно откинулся на спинку диванчика.
— И когда вы это поняли?
— Почти сразу. Мы же и раньше встречались. Фигура, голос не изменились. И характер. Вы слишком заботитесь о людях. Я всегда хотел узнать, что вас привело в первый раз в этот город.
— Хорошо, я расскажу. Я проводил спасательные работы на моем вертолёте. Его затянуло в торнадо и выбросило на берег острова, где я обнаружил изумительной красоты город, высокие, прекрасные башни. Под бездонным небом. Потрясающее впечатление.
— И решили остаться?
— Нет, Дженкинс, наоборот мечтал вырваться отсюда всеми силами. Меня похитили и превратили в раба. Месяц я провёл на заводе Хаммерсмита. Меня там пороли плетьми, колошматили дубинкой, приковывали кандалами к койке или к месту у конвейера. Меня спас сэр Роджер Кармайкл. Предложил стать его племянником... Дальше вы знаете. Я стал конструктором на его заводе. Во мне взыграл азарт изобретателя, как и сейчас, — с горькой иронией добавил он. — Встретил Ирэн. Влюбился.
— Вы хотели изменить порядки в городе? Избавиться от Райзена?
— Ничего я не хотел! Жаждал лишь выбраться отсюда. Мне не нравились порядки, которые установил Райзен. Но я не хотел ничего разрушать. Только поправить. Немного. Что в моих силах. Но ему здорово не понравилось, что я критикую его принципы, дискредитирую его дружков-бизнесменов. Он решил расправиться со мной. И ему это удалось.
— Но потом вы смогли его уничтожить.
— Нет, — печально возразил Фрэнк, покачав головой. — Он застрелился сам. Думаю, потому что не смог выдержать гибели своей мечты о городе-рае. Конечно, я косвенно виноват в этом.
— Почему же вернулись только сейчас? А не сразу? Прошло столько много времени!
— После того, как судьба выкинула меня из города, я сразу начал искать возможность вернуться. Убил на это несколько месяцев. Город исчез. А потом узнал, что одна компания в Сан-Франциско продаёт "Aqua Miracle", которая мне напомнила о сыворотке А-192. Также узнал, что кто-то организовал поток миграции в город. И воспользовался услугами бюро, которое организовывает переправку в Атлант-Сити.
— Это прекрасно, что вы вернулись, — в голосе Дженкинса слышалась явная радость. — Именно такой человек как вы сможет вырвать город из ужаса, в который его погрузил новый хозяин.
— Вряд ли, Дженкинс. Для большинства я — бандит, по вине которого это место могло быть разрушенным до основания.
— Не все так считают. Думаю, большая часть людей решила бы вас поддержать, если бы вы захотели изменить существующий порядок.
— У меня это плохо получается. Стоит мне вмешаться, как раскрываются врата ада. Моими благими намерениями я выстилаю туда дорогу.
Дженкинс печально улыбнулся и произнёс:
— Да, вот такой человек нам нужен.
— Какой? — удивился Фрэнк.
— Умный, талантливый, сильный. И, главное, у которого есть совесть, — ответил Дженкинс.
— Вы предлагаете мне возглавить Сопротивление? Меньше всего я хотел бы этого. В прошлый раз, когда это случилось, это привело к гибели всех моих друзей. А женщина, которую я люблю, превратилась в куртизанку. И она совершенно меня не помнит. Я с вами был откровенен, Дженкинс. Теперь ваша очередь. Расскажите, как Барон пришёл к власти. Чёрт возьми, я не помню никакого Мюррея Уолта! Откуда он выплыл?
— Я не знаю всех подробностей, — начал задумчиво рассказывать Дженкинс. — Но когда хаос начал затрагивать самых богатых, они решили собрать силы и уничтожить банду, которая терроризировала город. Были созданы элитные подразделения полиции, им удалось поймать всю шайку.
— Почему же мои друзья тоже попали под раздачу? — перебил его Фрэнк. — Они-то были совсем не причастны к этому.
— Вот этого я не могу сказать, к сожалению. Был громкий процесс, всех приговорили к смертной казни. И вот тогда и возник из ниоткуда Уолт. Я тоже не знал его раньше. Но он вошёл в такую силу, что ему удалось подчинить себе весь город, присвоить камеры жизни, которые создавались при Райзене. И сыворотку.
— Немного нового вы мне рассказали, — с сожалением резюмировал Фрэнк. — Это я знал и раньше. Прочёл в газетах. Интересно, кто же смог включить камеры жизни и перестроить их на других людей? Я не просто отключил их, а вывел из строя. Правда, последние камеры, в своём особняке, отключил сам Райзен.
— На Уолта работает множество учёных. Они наверняка сумели восстановить все камеры. Несколько научно-исследовательских институтов.
— И эти учёные создают новых мутантов для Уолта, чтобы он смог завоевать весь мир, — вздохнув, сказал Фрэнк. — Райзен на его фоне кажется просто невинным младенцем. И я все сильнее жалею, что заварил эту кашу. Оставил бы Райзена в покое, может быть все не пошло бы наперекосяк.
В дверь кабинета постучали, смущённо бочком вошёл Бобби. На его лице отражалась такая растерянность, что Фрэнк нутром почувствовал, чего хочет его приятель.
— Хэнк, пожалуйста, помоги, — пролепетал он, оглядывая сидящих за столиком собеседников.
— Бобби, зачем я тебе понадобился? Говори быстрее, — с досадой проговорил Фрэнк. — Чего мнешься?
— Пожалуйста, исполни пару песен. Понимаешь, пришла тут одна особа, она твоя поклонница, жаждет тебя услышать.
— Бобби, ты не представляешь, как я сегодня адски устал. Вот мистер Дженкинс не даст соврать. Я не в состоянии петь, понимаешь, чёрт возьми?! Если надо, я сам съезжу к этой даме и там ей спою. Лично! Раз она тебе заплатила уже. Заплатила? — поинтересовался Фрэнк, и усмехнулся, увидев, что Бобби кивнул.
— Мистер Форден, благодарю вас за содержательную беседу, я пойду, — быстро проговорил Дженкинс, вставая. — С вашего позволения. Тем более, надо проверить, как ведутся восстановительные работы на заводе.
Они пожали друг другу руки. Проводив взглядом сутулую спину Дженкинса, Фрэнк ощутил неприятный осадок в душе, пожалел, что открыл душу малознакомому человеку.
— Хэнк, быстро пошли. Тебе надо переодеться! — нервно воскликнул Бобби, схватив Фрэнка за рукав.
Он притащил его в гримёрную и показал на костюм, аккуратно висевший на вешалке. Фрэнк изумлённо воззрился на него.
— Это чего такое? Мне что в этот костюм клоуна одеваться? — пробормотал он.
— Не клоуна! — закричал Бобби в отчаянье. — Это костюм гангстеров. Она хочет, чтобы ты спел "Балладу Мекки-ножа" в нём.
Это предложение выглядело по-идиотски комичным и нелепым, но Фрэнк почему-то решил принять его. Быстро переоделся в одежду, стилизованную под гангстерский стиль, костюм в яркую, широкую полоску — двубортный, угольно-серый пиджак с квадратной линией плеч и острыми лацканами, брюки, очень просторные сверху; белую рубашку, кашемировый шарф, и черно-белые штиблеты. Надев темно-серую фетровую шляпу Borsalino с шёлковой ленточкой на тулье, он взглянул в высокое трюмо и счастливо улыбнулся — костюм сидел на нем, как влитой и выглядел он как настоящий мафиози начала прошлого века. Не хватало только томми-гана в руках.
Фрэнк вышел на эстраду, подошёл к микрофону и, прищёлкивая пальцами начал петь "Балладу", имитируя хриплый, "бандитский" голос.
Во втором ряду стоял столик, за которым сидела хрупкая женщина, одетая в темно-оливковое короткое клетчатое пальто, с поднятым воротником, волосы были убраны под косынку, а глаза закрывали огромные, солнцезащитные очки. Все, что Фрэнк мог разглядеть — пухлые губки с чуть заметной розовой помадой и округлый подбородок. Фрэнк почему-то представил, будто Ирэн пришла тайком послушать его. Это так вдохновило, что он стал петь гораздо громче и ярче, выдавая одну импровизацию за другой. Сел за рояль и отстукивая ритм ногой, продолжил яростное исполнение, поглядывая в зал.
Немногие зрители, не ожидавшие, что главный голос этого кабака вдруг начнёт исполнять свой главный хит, опешили, а потом с радостью бросились подпевать, почти заглушая его. Незнакомка поморщилась от какофонии звуков, и, бросив недовольный взгляд в зал, изящным движением подозвала официанта. Через мгновение он оказался около Фрэнка и передал пожелание дамы.
Закончив петь и снисходительно выслушав громкие аплодисменты, Фрэнк спустился с эстрады и сел за столик к женщине. Она сняла очки, и он с горечью осознал, что это вовсе не Ирэн.
— Вам понравилось? — спросил Фрэнк.
Девушка выглядела очень юной и очаровательной. Нежная кожа, усыпанная смешными веснушками, аккуратный прямой носик, блестящие ярко-зелёные, как свежая трава весной, глаза, милые ямочки на щёчках. Из-под косынки выбивались огненно-рыжие пряди волос.
— Да, понравилось, — ответила она тихим, проникновенным голосом, одарив томным взглядом из-под пушистых ресниц, который совсем не вязался с её чистыми, наивными глазами. — Хотя другие мне мешали наслаждаться вашим голосом, — добавила она, погладив его по руке. — Мне хотелось бы, чтобы спели у меня дома, где никто бы не помешал. Какой гонорар вы хотите? — продолжила она деловито.
Такие юные особы раньше не соблазняли его, и Фрэнк решил, что девушка решила его разыграть. Он взял салфетку, быстро написал на ней цифры, бросив хитрый взгляд. Обидится и уйдёт или останется и начнёт торговаться? Перед глазами опять всплыл аукцион неслыханной жадности Уолта, который просил за ночь с его женой миллион. Фрэнк решил, что надо начать с более скромной цифры. Девушка перечеркнула его цифру и написала к его удивлению большую. Фрэнк откинулся на спинку кресла и проронил серьёзно:
— Я пошутил, мисс. По частным домам я не выступаю. Ни за какие деньги, извините.
Он встал, чтобы уйти, снял пиджак со спинки стула, но девушка остановила его.
— Вы боитесь? Вы же выступали у мистера Уолта, — в голосе звучала нескрываемая обида.
— Тогда вам придётся заплатить Наташе и всему джаз-банду, — серьёзно предупредил Фрэнк. — Я не буду без них выступать.
— Хорошо, сколько? — спросила она так тихо, что он едва смог услышать.
Девочка не требовала, а умоляла. И так смиренно смотрела, что Фрэнку почему-то стало её жаль. Он подумал, что она совсем не кажется опасной. Сел вновь за столик и наклонившись к ней, сказал с улыбкой:
— Как вас зовут мисс? Я спою у вас дома. Куда прикажите ехать?
Она так счастливо улыбнулась в ответ, что у него потеплело на душе.
— Дайана, — глаза заблестели, милое личико зарделось.
Их разговор некстати прервал шум, вопли. Обернувшись, Фрэнк заметил сильно перебравшего алкоголя краснорожего мужика, который качался из стороны в сторону, собираясь упасть то вперёд, то назад, заплетающим языком что-то требовал и грязно ругался.
Два дюжих охранника пытались взять его под руки, чтобы вывести из заведения, но он всякий раз вырывался и продолжал громко возмущаться. Фрэнк никак не мог понять, почему они с ним церемонятся, но присмотревшись, понял, что мужик, одетый в дорогой, хорошо сидевший на нем костюм-тройку, лаковые штиблеты, вовсе не производит впечатления опустившегося пропойцы.
Рядом со столиком стояла трость с набалдашником из слоновой кости в виде головы тигра. Из его воплей Фрэнк разобрал фразу: "Позовите хозяина!" Поведение нетрезвого гостя вызывало сильное подозрение излишней театральностью. Фрэнк медленно встал, подошёл к нему и с достоинством произнёс:
— Я — хозяин. Чем могу помочь, мистер?
Мужчина вдруг выпрямился, внезапно протрезвев. В руках блеснул компактный пистолет-пулемёт Steyr, которым он ткнул в живот Фрэнка.
— Быстро гони пятьсот тысяч наличными. И не дёргайся, — проговорил он сквозь зубы.
Очень выгодное предложение. Грабитель попросил ровно половину того, что стоило возрождение в камерах жизни. Фрэнк скосил глаза на опешивших охранников, приказав:
— Выполняйте, что он сказал.
Он включил вокруг себя защитный барьер, но разбушевавшийся грабитель мог начать палить во всех гостей, поэтому нужно было что-то придумать, как безопасно разоружить его.
— Не трогай его, ублюдок! — услышал Фрэнк женский крик.
Дайана вдруг прыгнула на спину грабителю и стала колотить его по плечам, голове маленькими кулачками. Тот, не ожидавший нападения, растерялся, попытался освободиться от помехи. Фрэнк мгновенно ушёл с линии огня, провёл хлёсткий, болевой удар по запястью, и точным ударом в нижнюю челюсть вырубил противника, который обмяк и рухнул как подкошенный, выронив из рук автомат на пол. На него тут же накинулись охранники, и начали жестоко избивать, срывая на уже беззащитном теле злость от прежней растерянности. Фрэнк подал руку Дайане, помогая ей встать, и, улыбаясь, сказал:
— Не ушиблись? Вы мне жизнь спасли. Теперь я точно должен спеть для вас. Бесплатно.
Её глаза задорно блеснули. Показав белые, ровные зубки, она очаровательно улыбнулась. Когда они вышли наружу, Фрэнк спросил:
— Где ваша машина, мисс Дайана?
Девушка ткнула пухленьким розовым пальчиком в массивный чёрный Кадиллак, стоявший во втором ряду. Тачка производила впечатление динозавра. Фрэнк даже поёжился, представляя, как юная особа ездит в таком крокодиле. Рядом стоял мрачный шофёр в тёмном костюме, при галстуке и в солнцезащитных очках. Фрэнк довёл Дайану до машины, заглянув внутрь, с отвращением отметив, что салон машины, отделанный чёрным мрамором с золотой окантовкой, производит гнетущее впечатление могильного склепа.
— А рояль или пианино у вас имеется дома, мисс Дайана? — поинтересовался он.
— Да, конечно. Папа купил мне, чтобы я занималась музыкой. Он хочет, чтобы я стала певицей. Но у меня совсем нет способностей, — добавила она, озорно сверкнув глазами.
— Хорошо. Я поеду следом на своей машине.
Машина пронеслась, подскакивая на ухабах, мимо шикарных магазинов с выставленными в витринах роскошными вечерними платьями, украшениями из драгоценных камней, и остановилась около высокого, мрачного забора из серого камня ярдов шесть высотой. Фрэнк решил, что увидит не меньше, чем средневековый замок. Но особняк явно напоминал о стиле 20-х годах прошлого века ар-деко: массивное кубическое основание из белого камня и поднимающиеся вверх лесенками этажи, украшенные стрельчатыми арками.
Открылись чугунные ворота, пропустив обе машины. Они медленно проехали по гравийной дорожке, по обеим сторонам которой раскинулись клумбы с яркими цветами и остановились у входа — двух створок из стеклянных панелей оранжевого тонированного стекла на бронзовом каркасе, образующих симметричный геометрический рисунок. Фрэнк вошёл внутрь и очутился в зале, откуда вверх шла широкая мраморная лестница, украшенная древнегреческими скульптурами.
Дайана сняла косынку, встряхнула головой и огненно-рыжие волосы тяжёлыми волнами упали на плечи. Сделала знак и провела Фрэнка по лестнице, свернула в коридору и распахнула дверь. И Фрэнк был уверен, что увидит огромную кровать. Но в зале красовался белый концертный рояль и круглый табурет с сиденьем, обшитый кожей. Около стен напротив друг другу симметрично стояло несколько кресел с металлическими, закруглёнными подлокотниками и сиденьями, обшитыми замшей.
Из окна, составленного из нескольких застеклённых рам, образующих стилизованный рисунок факела, падал мягкий рассеянный свет заходящего солнца. Фрэнк усмехнулся, он напрасно предвкушал тот момент, когда они займутся любовью с этой очаровательной девушкой с забавными веснушками и отливающей медью копной густых волос. Он сел к роялю, открыл крышку и сыграл несколько аккордов. На удивление этим инструментом явно кто-то занимался. Фрэнк легко ударил по клавишам и начал петь "Tell Her". Дайана сняла пальто, небрежно бросила на кресло и осталась в коротком платье цвета зелёной мяты, которое мягко подчёркивало прелести хорошо сформировавшейся фигуры с высокой грудью и узкой талией, воротник шалью открывал лебединую шею и тонкие ключицы. Она подошла к роялю и, облокотившись, начала тихонько подпевать нежным приятным голоском.
— Ну что мисс, позаниматься с вами вокалом? — предложил Фрэнк галантно, когда закончил петь.
— Не надо. Это будет ужасно, — она смущённо улыбнулась, но в глазах сверкнули озорные огоньки. — Я хочу послушать вас. О, папа пришёл! — воскликнула она радостно.
Фрэнк повернулся и замер.
На пороге стоял Кеплер, и Дайана радостно бросилась к нему на шею.
— Значит, этот тот самый певец, которого ты так хотела послушать? — спросил он сухо.
— Да, папочка! Он согласился приехать к нам! — воскликнула Дайана, счастливо улыбаясь.
— Мистер Кеплер, я пойду, пожалуй, — закрыв крышку, сказал Фрэнк.
— Останьтесь, Форден, — мрачно пробормотал Кеплер через силу. — Я оплачу ваше выступление. Сыграйте для моей дочери. Вот чек, впишите сюда сами любую сумму. Принцесса, заказывай всё, что пожелаешь, — ласково проронил он, обращаясь к Дайане.
— Папочка, ты прелесть! — прижилась к нему и громко чмокнула в щёку.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
