-А дальше мы отправимся на мой дирижабль, предварительно подав письмо на имя Императора с прошением на мою защиту в имперскую канцелярию. У меня нет фактов и реальных доказательств для обвинения против Демидских. Только слова. Мой противник может легко отвергнуть мои слова. Мое княжеское слово против его. Тебе же, как нечаянному свидетелю моего падения в канал, тут вообще светиться не стоит. Да и в наших разбирательствах ты собственно никто. Разбирательство между князьями осуществляет самолично Император с учётом материалов, собранных службой охраны его величества. На время долгого разбирательства он будет вынужден взять меня под свою защиту, запретив противной стороне осуществлять враждебные действия. А пока будет идти сбор, проверка и анализ фактов и доказательств, мы будем далеко от Демидских. Тебе же тоже незачем беспокоиться.

-Как же не беспокоиться? А жить-то на что?

Капитан кивнул головой:

-Документов же нет у тебя?

Я кивнул.

-Ну вот. Выдам тебе своей властью временный приписной билет. Как капитан дирижабля я могу это сделать. Будешь у нас флайт-юнгой, правда из вольнонаемных. Позже, к 18-ти годам, если не сойдешь, выправлю тебе паспортную книжку. Послужишь у нас, побываешь со мной в разных концах Империи, а может, и по миру. Сам на людей посмотришь, себя покажешь. Деньжат чуток у нас заработаешь. Одежа и кормежка, само собой, за княжий кошт. Не понравится на службе у нас аль проблема какая, сойдешь с дирижабля в первом же порту приземления. Мешать не буду. Ежли служить будешь, так команда у нас хорошая. Друг за дружку горой. Ежели опосля службы вдруг захочешь учиться дальше, так с военной строчкой в паспортной книжке перед тобой дороги во все имперские офицерские школы будут открыты. Глянь сам, сплошные выгоды для тебя. Да еще и под моим приглядом будешь, раз уж влип со мной. Пока с Демидскими ясности нет, понимаешь?! А там, сам вырастешь, человеком станешь. Ну что, согласен?

Согласился. А какой выбор то у меня был. Совсем никакого. Документов нет, еды тоже, денег почти по нулям, связей никаких, без работы, в другом городе. Сдаваться не хотелось. А тут хоть что-то и как-то. Выбирать не приходится. Авось все устроится.

Через несколько дней, крепко поцеловав на прощание полюбовницу Софью, Василий Павлович, одетый в парадную форму капитана имперского воздухоплавательного флота, с элегантной тростью в руке, слегка прихрамывая, вышел со мной из дверей квартиры, где проживал последние полторы недели. Гранат практически вытянул его из того состояния бессилия, в котором он пребывал в первый день нашей встречи. Камень даже цвет поменял, превратившись из темно-рубинового в ярко-рыжий цвет. Пустой камень-энергет Василий Павлович попросил у меня. На память. Может и зря, вдруг он ценен был, но я не отказал. Легко пришло — легко ушло.

Несемся по центральному столичному прошпекту на нанятом Василием Павловичем таксопаре в канцелярию при Императорском дворце. Огромное, внушающее трепет своей мощью и красотой, здание неизвестного мне архитектора с большим куполом и в многочисленных колоннах и статуях по периметру. Внутри купола оказалось куда чище, чем на улицах остального города. Защищенный лесопарковым массивом по периметру и полупрозрачным золотистым энергетическим куполом, внутрь которого не поступали удушающие миазмы большого города, Императорский дворец очень сильно выделялся на фоне остальных зданий. В воздухе над дворцом несли службу военные дирижабли. Наверное, так и должно быть.

Оставив меня дожидаться на парковке в таксопаре, Василий Павлович ушел в канцелярию Императора подавать прошение. Скучать на скамейке у окна паромобиля пришлось около часа.

За это время, приятно меня удивив, мимо даже успела пролететь моя "АлександрА" с герцогиней за рулем. Одна и без охраны. Я даже выскочил из таксопара навстречу. Куда там. Пронеслась мимо раньше, естественно, не заметив. И конечно, мой запоздалый крик она услышать явно не могла, но эта непроизвольная реакция немало удивила водителя нашего таксопара, который до конца пути стал относиться ко мне в разговоре куда почтительней. Чем его смена поведения удивила впоследствии и самого Василия Павловича, подозрительно на меня косившегося до самого военного порта.

* * *

В парадную залу Императорского дворца вбежал запыхавшийся секретарь:

-Ваше величество, поступил срочный телеграф с Посольского приказу!

-Что там! Читай!

Секретарь начал читать:

-Мы, Милостью Неба, Ши Цзинт, Император катаев, ханьцев, кумоси, сибо, уйгуров, корейцев, Каан Турчестана, Каан Даурии и Мугалии, сидящий на троне, сим объявляю всем нашим верным и храбрым подданным, что :

Мы объявляем войну Гран-Тартарии и приказываем нашим магам, армии, воздухоплавательному флоту и тайным службам всеми силами начать враждебные действия против этой Империи, а также Мы приказываем всем поставленным нами властям употребить для этого все силы...

-Доигрались таки! Ну аглицкие сволочи, подговорили-таки катайцев войну начать! Ставки подняли! И Ши Цзинт, наконец-то, истинное лицо явил. Всегда подозревал. Ну значит будем тебе бошку рвать!

Обращаясь к секретарю:

— Собирай министров! Срочно!

Императорский дворец. Через некоторое время в большой зале для встреч перед прочими сановниками выступал военный министр:

— Как вы теперь понимаете, господа, наша контригра в корне не удалась, а этот раунд выигран вчистую агличанами и мериканами. Удалось им таки стравить катайцев с нами, подзудив их ввязаться в новую войну. Пощупать, так сказать, нас на прочность. Для этого заодно и новейшего оружья им подкинули вместе с учебными командами да опытными, давно служащими, командирами. Обучение армии на агло-мериканский манер даром не прошло. Теперь у катайцев и сухопутная армия научена. И увеличена за счет населения захваченных ранее свободных провинций. И флот воздухоплавательный они нарастили, за злато построив его на верфях мериканских.

Слова министра перебил император:

— Тем самым, Алексей Алексеевич, у нас есть еще одно практическое подтверждение того, что ведущие игроки так и не оставили своих планов по смещению имперской власти в Тартарии. Как им удалось однажды провернуть сие, подменив моего прапрадеда Петра на двойника похожего в ходе его путешествия в Белгику.

Тут император остановился, отпил воды из красивого фужера, после чего продолжил:

-Напомню также, что моей прапрабабке, отравив лже-супруга, тогда удалось имитировать перед ними покорность и следование в аглицко-мериканском фарватере. Для чего пришлось менять образ жизни на западный, прилюдно отказаться от нашей древной языческой магии, выгнать язычников за Сибирские горы и Тартарскую пустыню, попутно вытравив из себя часть своей истории. Долгое время удавалось ездить им по ушам, но увы, нас вновь раскусили. Надобно ожидать теперь пакостных попыток переменить все в свою пользу. От бомбы простой от инсургентов из разного сброда и подброшенных во двор магических штучек до прямой интервенции с границ своих сателлитов. И по словам Михаила Георгиевича у нас уже есть звоночек об активности и новом оружии у катайской резидентуры в Варшаве и Старо-Петерсборге. Не будем сбрасывать этот факт со счетов.

Император покрутил головой и обратился к крайнему мужчине в мантии

-А что-то у нас совсем тихо сидит наше магическое общество? Ефим Емельянович, не хотите ли нам что-то сказать?

Тот, услышав обращение, привстал, одернув полы своей мантии:

-А вот и скажу, государь. От своих коллег, магов заморских, со мной дружбой связанных, пришла новость любопытная о возросшей активности среди враждебных нам магов. Интересуются давно заброшенными местами силы. Снаряжены и отправлены экспедиции к ним. Что ищут, мне неведомо. Боюсь, что и захваченную катайцами Калмацкую и Уссуртийскую провинцию сие не обошло.

-А там-то что, есть что-то им интересное? Да много-ль там их?

-Так, государь, архивы надобно поднимать, со времен вашей прапрабабки напрочь позабыто все. Язычников из толковых магов в столице нет, изгнали же с запретом возвращаться. А что там деется, за горами Тартарскими, мы и не в курсе. Государственная казна нам на такие дела финансирование не выделяет.

Император озадаченно крякнул и даже стукнул по столу.

-Будет вам финансирование. Хоть война, а на это денег найдем! Ищите! Нынче надобно знать, что затевается.

Маг поклонился и сел, а император снова, уже обращаясь ко всем, продолжил:

-Кстати, времена меняются, господа. Мне доподлинно известно, что ваши рода имели разного рода деловые интересы с мериканами да агличанами. Дело то прошлое, но все ныне складывается так, что вам, господа, надлежит определиться, с Тартарией вы или нет.

Сидящие министры, задумавшись, молчали, не зная, что и ответить.

У ворот порта, стоявший в будке офицер, узнав прибывшего капитана, отдал ему честь. Василий Павлович, кивком показав на рядом стоящего парня, сообщил офицеру, что сопровождающий с ним и является новым членом команды. Офицер понимающе кивнул и тут же дал команду солдатам на страже поднять стрелу полосатого шлагбаума, пропуская нас. Наш таксопар, естественно, мы отпустили чуть ранее. Идти пешком не пришлось. Сразу за будкой стоял дежурный открытый военный паровик черного цвета. Капитан, сказав молодому солдату-водителю, нужный номер, полез на лавку. Вскоре паровик медленно повез нас обоих к нужному причальному ангару-кнехту.

Поле военно-воздушного причального порта под Ново-Петерсборгом было ну просто огромным. Представьте себе хозяйство из множества раскиданных по территории причальных ангаров, разноэтажных построек, разнокалиберных складов в перемешку с отвалами угля, водонапорными башнями разной высоты, водокачными насосами и цистернами, причудливо переплетенными трубопроводами разного диаметра. То тут, то там на площадках были складированы деревянные ящики. В разных местах порта паровозы таскали вагоны для погрузо-разгрузочных работ. Периодически в воздух сбрасывался пар, поэтому от неожиданности я подскакивал, слыша неприятные режущие слух звуки шипения. В воздухе чувствовался слегка влажный, но приятный обонянию запах креозота от просмоленных шпал и сгоревшего угля.

К каждому кнехту от центрального разворотного круга была подведена ветка узкоколейной железной дороги. В некоторых ангарах висели причаленные дирижабли. Подъезжая с хвоста дирижабля к месту нашей стоянки, я поразился не меньше. Уж больно огромен оказался вблизи тот ангар, где был принайтован "Новик" нашего капитана. Не менее впечатляющим был сам дирижабль. Воздушное судно, длиной не менее 80 метров и в высоту не менее 25 метров, сверкавшее новенькой светло-серой защитной эмалью на сильно надутых боках, производило впечатление большой и очень хищной рыбы, подчинившейся власти людей. Лопасти его центрального воздушного винта слегка крутились от набегавшего ветра. На рулях высоты и направления были нарисованы имперские орлы, флаг Империи и бортовой знак-номер корабля. Дула задних пушек, смотревшие прямо на нас, несмотря на свою смешную пузатость, все же внушали уважение своим диаметром. Под большим дирижаблем стоял черный паровоз с угольным вагоном, цистерной и вагон-насосом, что-то перекачивающим прямо в цистерны летающего корабля. Люди неторопливо сновали по площадке, неспешно занимаясь погрузкой каких-то ящиков на борт дирижабля.

Капитан видимо искоса смотрел за моей реакцией, подмигнул мне и задал мне явно риторический вопрос:

— Ну как тебе, Сереж?! Нравится?!

Показываю капитану большой палец:

-Полный улет, Василий Павлович!

Он только на это довольно усмехнулся. И уже через несколько мгновений на площадке под дирижаблем началась какая-то возня. Это команда дирижабля, увидевшая подъезжающий к ним открытый паромобиль с сидящим в нем капитаном, спешно строилась на площадке в одну линию.

— Команда, стройсь! Равняйсь! Капитан на борту!

Когда мы вышли на площадку, к капитану обратился какой-то офицер:

— Здравствуйте, господин капитан. Команда ударного эскадренного дирижабля воздухоплавательного флота его величества "Новик" построена на площадке. За время вашего отсутствия происшествий на борту не было. Команда занимается текущими погрузочными работами. Рады видеть вас на борту живым и здоровым, Василий Павлович.

-Вольно, капитан-лейтенант. И спасибо, Семён Семенович! — окинув взглядом на меня, он продолжил: — Я позже объясню.

Обратившись к построенной команде, капитан зычно представил меня всем построенным в линию людям флайт-юнгой. И сразу назначил мне наставника, немолодого усатого флайт-боцмана, с азиатскими чертами лица, Ильгизара Матвеича. Похоже из магнайских тартар. После краткого представления капитан отправил в строй к остальным.

Стою в строю. Краем глаза вижу появившееся новое лицо. Унтер-офицер связи. Он отдаёт честь капитану, передаёт ему запечатанный сургучом пакет. Капитан расписывается в получении документа. Дождавшись, когда посыльный уйдет, капитан в присутствии команды вскрыл пакет, прочёл его и сообщил.

— Всему наличному составу дирижабля! Получен новый приказ адмирала. Двигаем курсом на восток. Всей команде проверить наличие провианта и снабжения, готовить паровые машины к полету. Через два часа снимаемся с места. Разойтись!

Удачно этот связист подгадал. Только прибыли и на тебе. Приказ в зубы и вперед. Лети в дальние края. Вот работа-то. И ничего тут не поделаешь, служба у них. Ну хоть Демидские в небе капитана не достанут.

Флайт-боцман, перекинувшись парой слов с капитаном, показал и отправил меня в крохотную одиночную каморку на средней палубе, рядом с матросским кубриком, наказав там обживаться. Заодно чтобы не мешался у команды под ногами. Новичок еще, да и в данный момент явно был лишний. А сам попер по своим делам. Обживать было нечего, ведь со мной был только лишь один сиротливый сидор. Поэтому оглядев глазами предоставленную комнатушку с одинокой кроватью, маленьким столом и висячей лампой, скинул свой вещмешок на пол, запихнул его ногой под кровать и немедленно вышел в коридор. Пройдя буквально несколько шагов по коридору, наткнулся на флайт-боцмана в соседнем помещении, который, немного подумав, тут же пристроил меня помогать команде грузить ящики. Чтоб на борту не шлялся и ерундой не страдал.

Ровно через два часа наш, стоявший под парами, "Новик" вздрогнул заработавшими машинами и отдал швартовы. После чего медленно и плавно выплыв задом из ангара, стал медленно подниматься, параллельно разворачиваясь на нужный курс. Дав прощальный гудок удаляющемуся столичному порту, наш дирижабль начал медленно набирать высоту. Из маленького светового окна моей каморки было видно, как столичные небоскребы стали уменьшаться в размерах и вскоре потерялись из виду.

Кабинет начальника службы охраны его Величества.

Начальник службы охраны касается перстнем большого конвексного зеркала в кабинете и называет фамилию вызываемого. Через некоторое время в его пузатом зеркале проявляется отражение вызванного собеседника.