— Эйтин это ты!? — к забранной решетки к нему пробирался какой-то паренек. Эйтин дал знак воинам и те молча сняв со спин щиты, окружили вожака, закрывая его от чужих глаз. Когда паренек вплотную приблизился к решетке Эйтин сразу узнал ее.
— Леора!? Это ты! Как ты здесь оказалась и где папа? — Эйтин прямо через решетку обнял свою любимую сестренку.
— Папа тоже здесь — с горечью сказала девушка — на монастырь напали пираты и вот мы оказались все здесь. А папа с Алем остались наверху и все старейшины там.
— Так, Аль это кто? И у кого наши старейшины? — спросил Эйтин
— Аль, это мой жених — сказала Леора и внезапно покраснела — у кого старейшины я не знаю. Нас выкупил шрамолицый, а больше мы ничего не знаем. -Хорошо — сказал Эйтин — пока спрячься и не высовывай носа, я постараюсь всех вас выкупить. Ждите. Эйтин дал знак своим воинам и они расступились, привычно закинув щиты за спины. Вожак направился вглубь первого яруса, где было большинство лавок. Он знал, кто такой шрамолицый и где его искать. На предложение Эйтина, Жудел, так звали шрамолицего, явно обрадовался и сразу почуял наживу и видя интерес, одного из вожаков известного отряда охотников,загнул несусветную цену. За каждого раба он попросил двадцать золотых монет, хотя купил их всех оптом по пять монет за каждого. И тут начался яростный торг. Жудел, видя явный интерес молодого вожака, к монахам, не зная всего, но чуя своим носом торгаша не уступал ни одной монетки. В конце узнав, что Эйтин будет покупать тоже всех оптом, скинул наконец три золотых за каждого. Дальше опять яростно торговались и Эйтин выставил свой последний аргумент, что расплачиваться будет митриллом. Жудел, боясь спугнуть удачу, еще некоторое время поторговался и скинул еще три золотых, дальше он уперся как стена. Видя, что все, Жудел уперся, Эйтин наконец согласился с его ценой и они вызвали представителя клана *Монстры юга*, чтобы закрепить сделку. Здесь митрилл обсчитывался по твердым расценкам, кои знали все стороны. При подсчете не хватило триста золотых монет и Эйтин молча достав свой меч с митрилловым напылением положил его сверху металла. Меч Эйтина был оценен в семьсот золотых монет. На оставшиеся четыреста Эйтин вынес поллавки Жудела с продуктами, одеждой и кое-каким вооружением для пятидесяти монахов. От проделанной сделки пират светился, как медный новенький пятак. Он и не расчитывал получить за монахов большую прибыль. Всех воинов-рабов раскупили крупные представители пиратских кланов, а для таких как Жудел остались рабы на подобие монахов. Но сегодня его самый счастливый и удачный день, он продал монахов по цене, как лучших воинов, причем всех оптом. А прибывший отряд в тридцать человек, вывел всех монахов и повел их вглубь подземелья, на свою базу. А Эйтин со своими телохранителями стал искать посредников, чтобы выручить старейшин. С Жуделом связываться не захотел, слишком жаден и слишком не чист на руку, так про него сказал, сопровождающий его паренек, отрядный ясновидящий... Эйтину еще предстояло спуститься глубоко в подземелье, чтобы добыть митрилл для выкупа своих старейшин. Рампил накинул мне на плечи постромки и я напрягая мускулы потащил бочку с дерьмом дальше по улице. Как и говорил раньше, угораздило нас попасть в рабство к золотарю. Теперь весь цвет монастыря илтингов, весь совет старейшин ходит по заданию золотаря по улицам и работает, вычерпывая нужники у хозяев таверн,лавок и гостиниц, когда у простых жителей, лишь бы платили серебро или медь. Старики работали по пять, шесть человек на одну бочку, ну а я таскал бочку один, Гарт, хозяин золотарей, сказал тебя и одного много. Так как у меня не было кистей в помощь мне придали старика Рампила, мастера иллюзий *илтингов*, я поближе подгонял бочку и мастер ведром с веревкой вычерпывал все из нужников. Рампил был настолько стар, что и передвигался то с трудом, я его сажал верхом на бочку и так мы передвигались до следующего дома. Старик был мне признателен и в благодарность учил меня своему исскуству иллюзий. А для каждой бочки, Гарт нанимал мальчишек— погощиков. У нас это был уже второй. Первым погонщиком у нас был тоже раб, похожий на крысеныша мужчина средних лет, его так и звали Крыс. Так вот погонщики пользовались у хозяина Гарта, относительным доверием. Они с утра бегали по улицам и искали кому нужны услуги золотарей и договаривались о цене, смотря какой объем работ надо выполнить. Хозяин за всеми не успевал, поэтому некоторым погонщикам доверял собирать монеты с клиентов. Таким доверием пользовался и Крыс. Всю жизнь с детства его унижали и шпыняли все кому не лень, и родился он от какой-то проститутки, А теперь встав на одну ступеньку *выше* по социальной лестницы, он вовсю унижал бедных монахов— илтингов. По малейшему поводу и даже без,старцы подвергались постоянным издевательствам и унижением, он оправдывал свое прозвище *крыс*. Чашу моего терпения переполнила его последняя выходка, когда опоржнив свои бочки старики прикатили их во двор на обед. Все работники-золотари усаживались за длинный стол, где их обедом кормила кухарка рабыня. Погонщики садились раньше и обедали отдельно, их кухарка обслуживала первых. В тот день *Крыс* почему-то особенно был в ненастроении и срывал то и дело злобу на нас с Рампилом. Своими придирками он довел меня почти до белого каления, меня успокаивал все время мастер. А сейчас поев, он со злостью смотрел как усаживаются за стол монахи обедать. И дождавшись, когда Рака, наша кухарка наложит последнему кашу в тарелку, подошел к столу и опрокинув его со всеми чашками с едой, закричал
— Дармоеды хватит жрать! Идите все работать. Я молча подошел к нему и с размаха всадил ему ногой в печень, а когда он упал, то продолжил дальше ногами его избивать, пока меня от него не оттащили монахи. *Крыс* лежал неподвижно, похоже потерял сознание. Потом как выяснилось, я сломал ему несколько ребер и ногу в двух местах. Так, что в дальнейшем нормально ходить он уже не мог. А мне за порчу хозяйского имущества назначили пять ударов плетью. Сама плеть представляла собой высшее исскуство палаческоко извращения. Плеть была переплетена стальной проволокой с сыромятными ремнями, через каждые пять сантиметров, которых были вплетены шарики с острыми щипами, этакие маленькие булавы в миниатюре. По слухам рабы выдерживали самое большее шесть, восемь ударов такой плети. Десять ударов такой плетью это был смертный приговор. Мне назначили пять. Моя спина после этого превратилась в страшные кровавые лохмотья и целых две недели я не мог двигаться. За мной ухаживала кухарка и Рампил. Наша бочка все две недели сиротливо стояла в углу двора, а трезвый Гарт ходил и ругался, что бочка простаивает и он терпит от этого убытки, а *дармоеды* лежат и прохлаждаются на нарах. Теперь он жалел, что опрометчиво назначил мне пять ударов плетью, хватило бы и двух, ходил и ворчал он себе под нос. Самое примечательное во все этом, было что *Крыс* вообще исчез с нашего горизонта. По слухам он так и не смог оправиться после моих ударов и хозяин продал его в подземелье, как приманку ловцам зверей. Рампил опять накинул на меня постромки и я потянул бочку к таверне. Нынешний погонщик из нанятых мальчишек знал судьбу предыдущего, так что говорил со мной с опаской и вежливо, особенно, когда желая подшутить над ним, сделав страшные глаза сказал ему, если мне не понравишься, придушу. Тот задрожал как осенний лист и ходил как шелковый, даже иногда помогал старику в его нелегкой работе. Здесь в рабстве мы уже три месяца, от меня несет, как от помойной ямы, вода здесь тоже продается за деньги, хоть и дешево, но все равно за деньги, так что помыться мне не светит, но к запаху уже привык. Меня страшило другое, за три месяца так и не продвинулся в раскрытии своих прежних способностей и мне не доступен мой пространственный карман. С ним бы я быстро сменил бы свой статус и кое-кому бы очень не поздоровилось. Постоянная медитация и трансы ничего не приносили, как будто бы перегорел самый главный предохранитель. За эти три месяца умерли от недоедания и побоев четыре старца монаха, а один старик упал в глубокую яму с дерьмом и там захлебнулся, поистине наверное самая страшная смерть. Своего Рампила я холил и лелеял, мне было просто жаль старика и он мне платил своей любовью и всячески учил своему исскуству иллюзий. Теорию я почти знал наизусть, только мне бы хоть капельку прежней силы и я мог создавать различные иллюзии. Старик меня успокаивал и говорил, что он чувствует во мне мощь богов, только надо ее разбудить. Ну это я и сам знал и понимал. От раздумий меня отвлек крик в глубине таверны. Я подтянув бочку поближе к отхожей яме, сидел в тенечке на улице опираясь на стену. Забежав во двор, увидел, что два охранника таверны своими дубинками отхаживают тщедушного старика и он весь в крови. Ни минуты не раздумывая я ринулся на защиту своего напарника. Благо сходу одного угостил маваши-гири, так что тот ударился о стену и изо рта у него выплеснулась кровавая юшка. Второй хотел ударить меня своей дубинкой, но я отклонился и с разворота ударил его пяткой по затылку. Он упал неподвижно. Схватив старика в охапку, я погрузил его на бочку и запрягшись в постромки быстро утянул ее со двора. А вечером к Гарту пришел хозяин таверны со стражниками и свидетелем и они пытались с золотаря получить штраф, видимо хозяин корчмы дал на лапу стражникам и они сейчас пытались выдавить деньги с него за избиение своих работников. А мне старший стражников, под злорадные взгляды корчмаря, назначил десять ударов плетью. Для меня это был смертный приговор. Гарт как не уговаривал снизить мне количество ударов, стражник был неумолим. Когда меня растянули на лавке для экзекуции, я сквозь зубы поминал свою судьбу и проклинал всяких сволочей, придумавших такие страшные наказания и приговаривал про себя, если выживу, то сожгу весь этот остров к чертовой матери. Злясь и матерясь про себя сознание потерял на восьмом ударе. В углу барака, последнего пристанища монахов-илтингов, в круг собрался весь высший совет храма Великой богини Тинареллы. Ант, отец Леоры, еще на корабле просвятил высший совет о пророчестве *Око Элтира* Ромдаля и тогда же монахи поняли все безумные крики ясновидящего старца, в момент его убийства. Теперь же они держали совет, пробуждать ли силу, у лежащего сейчас в беспамятстве молодого человека.
— Ант, я сегодня почувствовал всю мощь этого парня — начал говорить Рампил — — и его злобу на весь наш мир. Я боюсь если в нем пробудиться бог Ктулху, без нашей помощи, то весь Палтус содрогнется и потонет в крови и разрушениях. А если пробудем его мы, то у него хотя бы останется какая-то благодарность к людям, а если еще нам поможет твоя дочь, то есть вероятность что хоть что-то останется от нашего мира. Поэтому пока есть возможность, я за *Алый круг*. — и мастер иллюзий поднял в подтверждение, сказанным словам свою руку. За ним по одному подняли руки остальные монахи.
— Но кто-то из нас должен добровольно вступить в круг — напомнил всем главный жрец Тинареллы.
— Это сделаю я — просто сказал Рампил — я верю в этого парня, и что Ктулху не сможет его целиком его забрать себе, какая-то человеческая часть должна остаться. И взяв из рук монаха протянутый порошок, выпил его залпом, запив его глотком воды. Через некоторое время, главный жрец посмотрел в глаза мастера иллюзий, которые превратились просто в два золотистых круга и сказал, пора. Монахи углем начертили круг и начали покрывать его различными знаками, только им ведомые. Затем в середину круга вошел Рампил и встав на колени с размаха вонзил себе в сердце длинный кинжал. После этого два старца подбежали к Рампилу и один из них вынул нож из сердца мастера иллюзий, кровь широким потоком хлынула из раны, орошая ритуальный круг добровольной жертвы и в подставленную кружку. Молодого парня, лежащего в беспамятстве, подняли и положили на середину круга, при этом поливая его раны на спине кровью жертвы. Вокруг него уселись все оставшиеся монахи, образуя ритуальный * АЛЫЙ КРУГ* и монотонно стали читать молитву и когда парень очнулся дали ему выпить остатки крови из кружки. Удивительно, но по мере чтения молитвы, раны на спине у избитого стали затягиваться на глазах и его лицо розовело от прихлынувшей крови. Затем монахи на место парня положили обнаженное тело Рампила и в ритуальных жестах продолжили читать молитву, пока тело старика не вспыхнуло и не исчезло, только оставшийся пепел напоминал, что здесь лежало когда-то человеческое тело. А спину парня, разрезав бывший балахон Рампила на полоски, туго перевязали, чтобы скрыть все следы ночного ритуала *Алый круг*. Окончательно в себя пришел на третий день и удивительно хорошо себя чувствовал. Рядом со мной находился верховный жрец и ухаживал за мной, тогда же он и рассказал о проведенном надо мной ночном ритуале и о старце Рампиле, и его жертве. Кроме хорошего самочувствия, я больше не ничего не ощущал, никакие отклики силы, пока однажды кухарка не принесла кружку воды, а я вставая неуклюже смахнул ее на пол, при этом машинально стараясь поймать кружку несуществующими руками и удивленно воззрился, когда она повиснув в воздухе плавно опустилась на пол. Это, что же у меня появились мои ментальные руки? И я снова, кинув уже ложку постарался поймать ее ментальной рукой. Ложка дзинкнула и упала на пол. Да, пока еще рановато, надо потренироваться. И тут послышался голос хозяина Гарта и сопровождающий его гул мужчин. Я быстренько *нырнул* на лежанку животом вниз, ведь после десяти ударов плетью люди обычно уходили в мир иной, а я тут бегаю живой и здоровый. Поэтому прикинулся, что я в беспамятстве, а туго обмотанные полоски надежно прикрывали излеченную спину.
— Эй Гарт я слышал твой раб получил десять плетей — сказал здоровяк с перекошенным лицом — и ты хочешь всучить нам этот кусок мяса за ползолотого?
— Он с виду только такой — продолжал изворачиваться золотарь — как приманка он сгодиться и не должен раньше времени сдохнуть. Ну хорошо десять монет серебром и мы договорились. Криволицый ворча отсчитал десять монет и меня молча переложили на носилки и понесли в сторону спуска в подземелье. Жаль, что ментальное зрение пока не работает, ничего не вижу. Лежу животом вниз и не отсвечиваю, только чувствую как опускается платформа вниз и меня несут куда-то вниз в подземелье.Затем на веревках куда-то опускали вниз и опять шли по лабиринту подземелья дальше. Так было несколько раз. Одним глазом видел, как мелькают всполохи по стенам пещеры, отбрасываемые от тускло горящих факелов и идущих впереди охотников.
— Грым глянь не сдохла еще наша приманка — раздался в полутьме грубый голос.
— Чу, нет не сдох, жилка бьется, не обманул нас вонючка — ответил Грым, прислонив пальцы к моей шее. Затем почувствовал, что наконец-то куда-то пришли и меня заносят в какое-то маленькое помещение, очень странное, ветерок полностью обдувает комнатку, свободно входя и выходя из него. Я немного осмелился и приоткрыл глаза. Ба, да это клетка с толстыми решетками. В тусклом свете можно было легко рассмотреть другой край клетки, он был открыт и подперт чем-то. Ага понятно они ловят зверя, а я типа приманка для него. Но вот последний факел погас и установилась тишина, только слышно тихое сопение,перебитого носа. Это ловцы зверя затаились вокруг клетки и ждут когда в нее попадется кто-нибудь. Вдруг меня что-то начало беспокоить, зазвучал какой-то тревожный колокольчик внутри. И тут послышался странный звук клик, клик, как будто что-то стучит о камень. Звук все приближался клик, клик и я напрягая зрение увидел, как два красных глаза двигаются ко мне и вот это что-то почуяв меня, вдруг перестало стучать когтями по полу и два горящих глаза переместились почти к полу, теперь не слышно приближаясь ко мне......*
